Тэхён старается казаться спокойным и уверенным в своих действиях. Он, не отрываясь, вглядывается в лицо Чонгука, силясь понять, о чём, хотя бы примерно, тот сейчас думает. У самого подкашиваются колени, тянет низ живота, сбивается дыхание, голова идёт кругом то ли от отсутствия еды второй день, то ли от эмоций.
Чонгук выглядит шокированным. Глаза лихорадочно блестят. Дышит прерывисто и быстро, но постепенно дыхание нормализуется, и он от себя, как это ни странно, не отталкивает.
Губы в опасной близости от чонгукова лица. Но тот не двигается.
«
Давай, дай мне хоть за что-нибудь зацепиться. Хотя бы маленький шаг навстречу»
Чонгук не понимает, почему он до сих пор стоит и позволяет к себе прикасаться. Он не был настроен даже разговаривать. Уже почти готов был собрать вещи и свалить втихаря обратно в Сеул. А потом скрываться от всех в своей уютной квартирке на Мёндоне, где его никто не достанет. Даже Хосок.
Сейчас же Чонгук стоит так близко к Тэхёну, кожа на шее горит от поцелуев, оставленных там
другом. Дышать трудно. Он изо всех сил пытается ухватиться хотя бы за одну здравую мысль. Итак, его друг гей.
Но он то, Чонгук, тут при чём?
Приятные ощущения от прикосновений к спине волнами расплываются по телу. Как Тэхён это делает? Между ними приличное расстояние, но этого недостаточно, чтобы перестать ощущать чужое горячее дыхание на своих губах. Чонгук отмечает, что голова абсолютно пуста. Он не думает, не анализирует, мозг будто бы отказывается обрабатывать информацию и выполнять элементарные функции, например, — заставлять дышать.
Чонгук едва заметно подаётся вперёд. Он сам не понимает, для чего. Вполне вероятно, из простого любопытства: что друг собирается делать с этой ситуацией дальше? Тэхён, на первый взгляд, не замечает ничтожной попытки сократить между ними расстояние.
Но это только на первый взгляд. На самом деле Тэхёну этого оказывается более чем достаточно. Пять секунд раздумий тянутся вечность, но он принимает окончательное решение.
«
Сейчас терять уже совсем нечего»
И целует. Старается держаться, старается действовать аккуратно и медленно. В голове путаница. «
Вот именно так и должно быть, всё кажется таким правильным». Эта мысль сменяется ужасом. Он целует Чонгука. Их маленького угрюмого зайчонка, которого сам себе пообещал оберегать от всего. От душевных потрясений в том числе.
Но поздно об этом думать. Поздно разговаривать. Нет, Тэхёну ещё много чего нужно сказать, многое объяснить. Но это он обязательно сделает позже, если Чонгук, конечно, позволит. Никто не знает, чем для них обоих обернётся этот момент.
Тэхён отключает голову и максимально нежно целует губы Чонгука. Они мягкие, почти податливые. Тэхён ведёт рукой вдоль позвоночника вверх. Под пальцами ощущается лёгкая дрожь.
Спина, значит.
Он старательно изучает тело Чонгука, запоминая каждую реакцию на прикосновения. Если спина, то можно попробовать ещё кое-что.
Ведёт пальцами по шее, не прерывая поцелуй, зарывается пальцами в волосы на затылке…
Мурашки.
Мурашки на коже.
Есть.
Мысленно улыбается, углубляет поцелуй, добавляя язык и мягко притянув Чонгука к себе. Чонгук вздрагивает, шумно втягивает носом воздух. Закрывает глаза. Цепляется рукой за его футболку и вместо того, чтобы оттолкнуть, медленно приоткрывает рот.
Тэхён задыхается, забывает, как правильно дышать —
Чонгук ему отвечает.
Тэхён теряет голову, они углубляют поцелуй оба.
Потом с трудом отрывается, отмечая, как красиво губы Чонгука распухают от поцелуев. Чонгук вздрагивает. Но он не даёт отстраниться, опять перемещает руку на шею и, поглаживая линию роста волос большим пальцем, наклоняет голову, нежно целует родинку под нижней губой, покрывает всё лицо поцелуями-бабочками, покусывает мочку уха. Чонгук едва слышно постанывает и
сам тянется навстречу. Тэхён незамедлительно отвечает на его порыв, выдыхает ему прямо в губы и впивается в них новым поцелуем.
Чонгук млеет. Его никогда никто
так не целовал.
Губы Тэ, как это ни странно, безумно мягкие, отдают корицей (от глинтвейна, очевидно), Чонгук отмечает, что не чувствует щетины на лице друга, кожа будто бархатная.
Чонгук отнюдь не был ханжой. У него были отношения, и не одни. Недолгие, но были.
С девушками. Дольше всего его вытерпела Ли Джая. Год промучилась и решила от него, наконец, отцепиться. Остальные сбегали намного раньше. Оказывается, никто не готов терпеть парня без эмоций.
В основном всегда всё развивается по определённому сценарию. Чонгук к нему давно привык и даже представить себе не мог, что может быть как-то по-другому.
Сначала вы ходите гулять, при этом
обязательно нужно держаться за руки и говорить девушке всякую милоту, потом обнимаетесь, потом тебе приходится первому её целовать, она едва отвечает на твои поцелуи (стесняется же), потом вы переспите, тебе
обязательно нужно быть самым активным и ненасытным. И без устали пытаться доставить ей удовольствие.
Она покажет и расскажет тебе, где
её эрогенные зоны, позабыв спросить про твои. Ты будешь трахать её каждый раз в одной и той же позе, в той, которая
ей нравится. Возможно, она когда-нибудь сделает тебе минет. Или подрочит в машине, посчитав, что это ужас как романтично. А потом вы разбежитесь, потому что тебе она надоела, а ей не нужен эмоциональный калека.
Чонгука никогда никто ни о чём не спрашивал и не изучал. Не думал о том, как сделать ему хорошо. Почему-то все считали, что для любого парня минет — высшее удовольствие. Никогда никто не целовал его родинку на лице. Не гладил по спине так, чтобы табуны мурашек расходились по коже, чтобы подкашивались ноги. Чонгука никто никогда не целовал так, как сейчас целует его
лучший друг…
Чонгук разомлел у Тэхёна в руках, дрожит мелко, и кажется, что малого ноги не держат, что ткань футболки, в которую тот вцепился — не отцепишь, единственное, что не даёт упасть. Тэхён, не разрывая поцелуя, осторожно двигается в сторону кровати. Придерживает голову Чонгука, аккуратно устраивает его на подушках и нависает сверху.
— Ты же… не собираешься… — хрипит Чонгук. Тэхёна ведёт от этого хриплого голоса.
— Я
никогда не сделаю ничего, к чему ты не будешь готов, Гук-и, — проводит влажными губами по подбородку, спускается к шее, пытается зацеловать каждый сантиметр, осторожно прикусывает зубами кожу.
Чонгука бросает в жар от этих прикосновений, он прижимает Тэхёна к себе и низко протяжно стонет. Тэхён распаляет его ещё больше, подбираясь к уху. Мысли начинают метаться, Чонгук прислушивается к своему срывающемуся на стоны дыханию, и...
Вдруг осознаёт — возбуждён до предела. У него стоит. Член натягивает тонкую ткань шорт и упирается в крепкий торс друга.
Крепкий, мать его, мужской торс.
Реальность обрушивается на голову, наваждение мигом спадает, и Чонгук замирает. Тэхён моментально замечает перемену в поведении, тут же опасливо отстраняется.
— Чонгук, ты чего… — и получает сильный толчок в грудь. Чонгук смотрит абсолютно диким взглядом. — Эй, всё нормально, эй… — Тэхён тянется к нему, надеясь успокоить.
— Не трогай. Не трогай меня, Тэхён, — вскакивает с кровати, пятится к окну. Что здесь только что произошло? Как такое вообще возможно? У него встал на парня? Что Тэхён с ним сделал? Какого хрена целовал его так?
Какого хрена вообще целовал?!
Чонгук не гей. Он точно знает. У него было много девушек…
А мир Тэхёна медленно рассыпается на кусочки. «
Этого следовало ожидать». Он боится поднимать взгляд. Боится увидеть в глазах Чонгука то, после чего сам не сможет оправиться.
Отвращение.
Тэхён опускает голову ниже. Трёт лицо руками. Губы потеряли чувствительность и болят.
— Я… прости. Прости, если сможешь. Я выпил, я так давно…
Чонгук не даёт ему договорить.
— Уходи, — едва слышно, но Тэхён слышит. И пулей вылетает из комнаты.
« ...
так давно люблю тебя, я просто не смог с собой справиться»
Чонгук запутался. В своих мыслях. В своих чувствах. Он пинает кровать, швыряет на пол подушки. Он, блять, запутался. «
Выпил. Выпил, значит».
— Прости, блять? Серьёзно? — орёт на всю комнату. Что этот придурок с ним сделал?
***
Парни возвращаются за полночь. Уставшие, выпившие, наигравшиеся. Там, в компьютерном клубе, было так круто. Всё почти как раньше.
Намджуну не спится. Он ворочается в кровати. «
Пить хочу». Плетётся на кухню, включает свет и подпрыгивает от неожиданности. За барной стойкой неподвижно сидит Смэш.
— Напугал…
— Прости, — очень тихо.
Намджун подходит к другу, кладёт руку на плечо и заглядывает в глаза. Лучше бы он этого не делал. Там озеро боли плещется.
— Он?.. Как всё прошло? Вы поговорили?
— Мы… особо не разговаривали. Но я думаю, теперь он в курсе насчёт меня.
Намджун только сейчас замечает припухшие губы. Либо плакал, либо целовался.
— Всё-таки разговор был бы эффективнее.
Рваный выдох, и Смэш прячет лицо в ладонях.
— Джун, я просто в очередной раз всё испортил, ничего нового, — встаёт со стула и, покачиваясь, выходит из кухни. На столе остаётся недопитая кружка крепкого кофе.
— Кофе в три часа ночи? Ты чем-нибудь питаешься кроме него вообще? — вопрос в пустоту. Намджун пялится на кружку пару минут, берёт со стола бутылку воды и уходит спать.
***
Утром все молча поглощают завтрак, приготовленный Джином. Остался всего день, сегодня обязательно нужно сгонять покататься всем вместе.
Тэхён пьёт кофе. Намджун следит за ним краем глаза.
К завтраку не притронулся. «Сколько он не ел?»
Чонгук просыпается разбитым. За завтраком он бросает на Тэ взгляды, но тот снова игнорирует его присутствие. Присутствие всех, по правде говоря. Чонгук не знает, чего хочет больше. Вмазать, за то, что Тэхён с ним сделал, и стереть наконец с этого лица это отстранённое выражение. Или чтобы так всё и оставалось, пусть Тэхён больше никогда на него не смотрит. Внутри снова просыпается раздражение.
«
Можно было бы и поговорить»
После того, как остальные рассаживаются по машинам, Намджун тормозит Чимина и быстро шепчет:
— Присматривай за Смэшем, он, по-моему, не жрал нихера, кроме кофе, последние сто лет. Я не знаю, как отпускать его кататься.
— Намджун, чё у них с Чонгуком? Тот в нём всё утро дыру прожигал.
— Блять, Чимин, я сам уже ничего не понимаю. Просто приглядывай за ним на склоне, окей?
— Ок.
***
Чонгук идёт мимо проката, мимо теплушек и киосков с едой. Парни пошли за дневными скипасами, их недельные закончились. Чимин уже должен их ждать возле подъёмника. Впереди плетётся Тэхён. Плечи опущены, кажется, с трудом передвигает ноги. Чонгук злится.
«
Сука, ты можешь просто со мной поговорить?»
Прожигая спину Тэ взглядом, он не замечает вовремя светловолосую девушку европейской внешности, и та случайно врезается в него. Часть кофе из её стаканчика выплёскивается ему на ботинки.
— What the hell? — орёт Чонгук в лицо девушке, которая отчаянно пытается улыбнуться и рассыпается в извинениях.
— Oh, I’m so sorry…
— Look where you go, bitch!
Он разворачивается и натыкается взглядом на тяжёлый взгляд Тэхёна. Девчушка, стушевавшись, убегает прочь.
— Обязательно быть таким мудаком?
— Не тебе мне это говорить, — Чонгук проходит мимо, толкнув Тэхёна плечом.
Тэхён устало прикрывает глаза.
До вечера. Прожить до вечера. И из этой каторги, которую он сам себе устроил, наконец можно будет вырваться.
Уже не верится, что они с Чонгуком были соулмейтами и могли молча смотреть сериальчики до утра, что могли подшучивать друг над другом и играть вечерами на консоли, что неделю назад они все вместе сидели в тёплой гостиной любимого всеми дома Чимина и весело выпивали. Не верится, что Чонгук может быть спокойным, тихим. Что может быть нежным и отвечать на чьи-то поцелуи.
На его, Тэхёна, поцелуи... Прошлая ночь начинает казаться сном. Голова идёт кругом. Тэхён не голоден, но отмечает удивительную лёгкость в теле и слабость одновременно. Три дня питаться кофе и алкоголем — идея не самая лучшая.
Он выдыхает облачко пара, двигается в сторону подъёмника. Чимин стоит там и ждёт его. Чонгука рядом не видно. Уехал уже, наверное. Намджун поддаётся на уговоры Джина, садится в кабинку подъёмника, который тянется на вершину «Золотой долины». Это вторая по величине трасса в «Ёнгпьёнге».
Тэхён вяло прыгает в сноупарке на кикерах на пару с Чимином, который неотрывно следит за другом: движения стихийные, а не отточенные, как обычно, взгляд блуждает. Чимин устало выдыхает. «
Скорее бы домой».
Чонгук прыгает на больших трамплинах, без остановки крутит сто восемьдесят на рейлах и даже делает пару корков на триста шестьдесят. Он не может ничего поделать с собой и своей злостью. То и дело бросает взгляд на фигуру друга в ярком комбинезоне.
Секунды на две залипает, глядя на облачко пара, вырывающееся изо рта. «
Прохладно сегодня». И замечает: Чимин отцепился от подъёмника раньше Тэхёна. Тот же, что-то крикнув и махнув рукой, поднимается выше. Чонгук понимает — хочет прыгнуть с биг-эйра. Возле которого он сам сейчас стоит. Тэхён бросает бугель, выезжает на трассу и, набирая скорость, несётся в сторону трамплина.
«
А вот хуй тебе»
Чонгук не знает зачем, но срывается с места и двигается в сторону того же трамплина, что и Тэхён, только с гораздо меньшей скоростью. Вообще ни о чём сейчас не думает, у него просто внезапно возникшее желание помешать Тэхёну прыгнуть. Он не отдаёт себе отчёта в том, что вдвоём они там не разминутся, а остановиться Тэхён уже не успеет.
Чимин что-то орёт снизу. Но Чонгук не слышит. До трамплина всего ничего, а Тэхён нагоняет, тоже что-то кричит, они двигаются почти параллельно. Вот-вот сейчас столкнутся.
...Тэхён в этот момент думает о том, как сильно от всего этого устал. И о том, что лучше он впервые разложится на склоне, чем позволит малому пораниться. Как бы тот себя ни вёл. Еще пара секунд, и пора...
Чонгук, не отрываясь, смотрит на Тэхёна. Тот едва заметно качает головой и резко уводит сноуборд в сторону. Сквозь хруст снега слышит истошный вопль Чимина, который пытается добраться до них на подъёмнике. Тэхён исчезает за бортом трамплина как-то слишком неправильно.
«
Там же лёд» — единственная мысль Чонгука, когда он, прыгнув, жёстко, но неопасно приземляется.
«
Что Тэхён сейчас сделал? Что он, блять, сделал?» Чонгук в панике отстегивает крепления и бежит в сторону трамплина, не думая о том,
что он сам только что сделал.
...Тэхён пытается удержать управление на жёстком льду, покрывающем обочину. Это было бы возможно, если бы у него было хоть немного сил. Он почти жалеет, что не ел последние дни.
«
Ну и зачем, Чонгук?»
Доска срывается, цепляется за торчащие бугры; Тэхён летит вниз, резкая боль пронзает плечо, разливается по всему телу, ремень очков трескается, в лицо летит ледяная крошка. Тэхён и рад бы закричать, но не может издать ни звука. Последнее, что чувствует, прежде чем отрубиться — что-то горячее стекает по виску и застилает глаза...
Чонгук останавливается. Всё будто замедлилось. «
Он спокойно может удержаться там. Тэхён и не из таких ситуаций на склоне выруливал». По обочине трамплина, окутанное облаком ледяной пыли, медленно что-то сползает. Очень хочется, чтобы знакомая расцветка комбинезона ему почудилась. Но облако, словно во сне, оседает неспешно, и становится видно, как к Тэхёну, лежащему на снегу в какой-то неестественной позе, со всех ног несётся Чимин, а следом на снегоходах мчатся трое работников курорта.
Он садится на корточки, хватается за голову. Внутри пусто, ни одной эмоции. Пропало даже раздражение.
Пусто. 
