Как обещание свободы

Драко брёл по берегу, нарочно подволакивая ноги так, что на влажном песке оставались две неровные борозды. Ветер уже потеплел, и Драко, расстегнув рубашку, подставлял ему грудь. Песок и камни ещё оставались холодными. Небо на востоке только начинало светлеть. Над морем висела бледная, похожая на забытую приливом медузу, луна. Песок набился в закатанные края светлых льняных брюк и начал оттягивать их. Драко несколько раз наступил на ткань, зевнул, прислонился к валуну и, сонно щурясь на розовеющий горизонт, принялся разворачивать правую штанину. В этот момент он заметил человека, плывущего наперерез волнам, гребни которых, по мере того, как разгорался восток, начинали отливать перламутром. Раздосадованный, Драко отряхнул вторую штанину и отодвинулся за камень, чтобы его не было видно с моря. Пловец, очевидно, — какой-нибудь абориген, из тех, что продают на набережной варёную кукурузу. Это они лезут в море в неурочные часы, когда нормальные люди нежатся в постели. Это они любят отыскать труднодоступный пляж и считать его «своим». Вот уж с кем не хотелось бы делить это место. Надо будет спросить отца, нельзя ли получить разрешение на установку барьера. Человек тем временем выбрался на берег и, подскакивая на одной ноге, вытряхивал воду из левого уха. Драко захотелось проследить, каким путём он сюда попал. Доплыл что ли? Отвесные скалы с трёх сторон не оставляли других вариантов. Хотя до ближайшего пляжа с удобным спуском — километра три. Драко поискал глазами лодку, но тщетно. Человек тем временем подхватил с песка полотенце, обернул бёдра и, изогнувшись, стащил с себя мокрые плавки. Это выглядело нелепо со стороны того, кто пришёл в пять утра на уединённый берег и не мог знать, что за ним наблюдают. Как будто он стыдился сам себя. Драко Малфой никогда не стеснялся собственной наготы. В ванной он мог стоять перед зеркалом, разглядывая себя, любуясь и удивляясь, как ладно скроено человеческое тело, какое оно надёжное и красивое. Ему нравилось прикасаться к покрытой пушком коже на щеках и на шее, где бьётся пульс. К ямкам под ключицами. К тому месту внизу живота, где с двух сторон выпирают костные гребни — как скалы, охраняющие залив. Если бы Драко пожелал искупаться сейчас, между ним и морем не было бы никаких преград, и было, право слово, смешно видеть в незнакомце эту пугливую щепетильность. Человек собрал волосы в куцый хвост и хорошенько отжал. Он повернулся так, что Драко увидел лицо и внезапно узнал его. — Профессор, доброе утро! Прятаться теперь казалось неприличным. — Доброе утро, Драко, — ответил Снейп, придерживая полотенце. — Не ожидал вас встретить, — извиняющимся тоном заметил Драко. — И вообще ни одну живую душу не ожидал встретить. — Окажите любезность, отвернитесь, — усмехнулся Снейп. Драко тактично уставился в морскую даль. Снейп трансфигурировал полотенце в халат, и спросил: — А что вас выгнало из дома в такую рань? Драко пожал плечами. Снейп пошевелил пальцами на ноге, растирая песок. Небо стремительно наливалось золотом. Луна почти растаяла, из-за гор, окруживших пляж, вот-вот должно было выкатиться солнце. — Вы никогда не любили принимать мою помощь в том, что касается действительно серьёзных вещей, — заговорил, наконец, Снейп. — Зато всегда рассчитывали на покровительство там, где могли бы потрудиться самостоятельно. Почему? Вскрикнув, сорвалась со скалы чайка. Драко проследил её полёт. Вопрос был задан очень метко, и Драко давно уже носил в себе ответ, но всеми силами сопротивлялся ему. Хотя что если бы Снейп мог заглянуть сейчас в его мысли? Он так непроницаемо доволен собой. Вот потеха будет, если выложить ему всё начистоту. Драко покосился на Снейпа, и в глазах его мелькнуло злое озорство. — Почему... — повторил он и пригладил волосы. — Я хотел сделать что-то особенное, какое-то значимое дело. Сам. Школьная дисциплина, эссе, лабораторные работы, баллы... Всякий смысл пропадал на фоне того, как некоторых чествовали за героизм. «Что, проглотил? — думал он, не решаясь встретиться с профессором глазами. — Смотри не поперхнись. Смакуй, приноравливайся: мальчик, о котором ты якобы заботился, рос подражателем и завистником, но ты был слишком убеждён в своём таланте наставника и потому глядел мимо». — Он делал всё не как положено и раз за разом оказывался на высоте. Однажды я переиграл его, но оказалось, что всем плевать и на это тоже. Он даже когда проигрывал купался в лучах всеобщего обожания. — Драко сам не заметил, как застегнул все пуговицы, пока говорил. — Должен ли я считать их глупцами? Он резко повернулся и просверлил взглядом щёку Снейпа. Профессор, скрестив руки на груди, неотрывно смотрел на море. — Глупцом считай себя самого, — тяжело обронил он. — Если, конечно, ума хватит. — Он убрал волосок, прилипший к губам. — Гарри Поттер проживал собственную судьбу, не оглядываясь на то, что в это время делает Драко Малфой. Дамблдор выращивал из мальчишки воина, и Поттер, справедливости ради, редко его разочаровывал. Драко фыркнул. Снейп взглянул на него вопросительно. — Воин... — язвительно проговорил Малфой. — А кто и кого растил из других ребят? Из меня? — Из тебя растили лорда, — невозмутимо пояснил Снейп. — Есть кое-что и помимо блеска побед. Есть долг, есть осознание себя. Есть поступки, которые тебе по плечу, и, главное, за ними далеко ходить не надо. Но ты пренебрегал реальной ответственностью. И похвалы, кстати, принимал так, как будто тебе их задолжали — то есть, в отличие от Поттера, с тобой метод пряника не работал. Снейп улыбнулся. Драко улыбка показалась неприятной. Минуту назад Драко чувствовал себя большим, имеющим право на откровенный разговор. Теперь он чувствовал себя опять маленьким, только, если можно так выразиться, на новом уровне. — Не обвиняй других в собственных ошибках. Они твои, — заключил Снейп. — И ценность их не меньше, чем у заслуг. Где-то он уже слышал это, то ли читал... Ай да профессор, припечатал банальностью. Но он прав. Да и не потому ли некоторые идеи становятся банальными, что они действительно работают? — Спасибо, я это обдумаю, — выдавил Драко. Снейп кивнул и, коротко попрощавшись, аппарировал. Должно быть, прямиком в комнату — не разгуливает же он в халате по окрестностям. Драко скинул одежду на песок и голышом побежал к морю по залитому солнцем пляжу, врезался в волны, ушёл с головой, вынырнул, отфыркиваясь и жмуря глаза, чтобы защитить их от жгучей соли. Он хотел крикнуть, распугать чаек и разбудить гулкое эхо, затаившееся в скалах. Но крик застрял в горле и, когда парень откинулся на спину, просочился наружу тихим стоном. Драко отчаянно, сам не зная с какой стати вдруг, пожалел, что он не продавец кукурузы, нашедший потайной спуск и гордо провозглашающий себя королём пляжа. Магия могла перенести его сюда прямо из спальни, но в этом не было ни преимущества, ни радости. Занозистая мысль, что используя магию, лишаешься чести быть первооткрывателем козьих тропинок, отравляла сознание превосходства, так недавно ещё нерушимое. Лето скоро кончится. Драко ощущал это в запахах, доносящихся с вересковых пустошей, замечал по удлиннившимся теням, по наливающимся яблокам Брэмли в саду. Астория с восторгом предвкушала возвращение в город, покупки, визиты и большой осенний бал в особняке Малфоев. Драко хотел бы вечно лежать, качаясь на волнах, превратиться в морскую пену, не знать ни утрат, ни сомнений, ни радости, которая, так уж устроена жизнь, всегда сменяется сомнением и утратой.