Мелочь / Pinhead

— Лиам? Лиам, ты меня вообще слушаешь? — Данбар словно вынырнул из сна, встрепенувшись всем телом, — боже, ты что, не можешь перестать на него пялиться? Мейсон недоверчиво покосился на друга, прослеживая его взгляд. Лиам чуть покраснел, но Мейсон был занят тем, что рассматривал врага своего лучшего друга в упор: — Он что, опять что-то задумал? — Что? — Непонимающе уточнил Данбар, переводя, наконец, взгляд на друга, — в смысле? — В прошлый раз ты так упорно на него пялился, когда он подкинул тебе в шкафчик замороженный баллончик с пеной для бритья, а ты потом еще неделю следил за ним и пытался придумать достойную месть, — Мейсон пожал плечами, возвращая свой взгляд к другу, — так что, он снова что-то задумал? Лиам моргнул, вспоминая. Точно, тогда все его вещи были в пене для бритья — чертова физика, химия, или что там описывает процесс взрыва баллончика с пеной в его личном шкафчике после того, как он оттаял — и то, как он упорно искал способ отомстить. Закончилось все, в итоге, конечно же обычной дракой, но какая уже теперь разница? Он смотрел на Тео Рейкена, сидящего в библиотеке через несколько столов от них и читающего две книги одновременно и что-то конспектирующего параллельно и думал совсем не о том, что тот что-то задумал. Рейкен в какой-то момент поднял взгляд, чуть улыбнулся ему, и снова уставился в книгу. Лиам вспыхнул — и отвел взгляд к своим учебникам. — Нет, — буркнул он, — вроде бы, ничего он не задумал. Но он как-то… Давно ничего не происходит. Это была правда лишь в том, что с их странного — внезапного, яркого и очень волнительного — поцелуя прошло почти две недели, а Рейкен и словом с ним не обмолвился. Сам Лиам чувствовал себя таким растерянным и непонятливым, что время, которое проходило, и объяснения, которых не происходило, действовало на него как огонек, бегущий по огнепроводному шнуру. Он чувствовал, что еще немного — и он пойдет бить морды и задавать вопросы, потому что он не понимал. Правда, просто подойти и спросить он, конечно же, не мог: но это только потому, что не он был инициатором поцелуя, ясно? Он перевернул страницу, чувствуя на себе сразу два взгляда: подозрительный от Мейсона и абсолютно нечитаемый — от Тео. Уже две недели они играли в странные гляделки друг с другом, где, едва Данбар опускал взгляд, как Рейкен тут же сменял его на посту и смотрел тоже. Рейкен все время был в компании кого-то — и это отнюдь не добавляло желания подходить и разбираться с тем, что, собственно, происходит. Правда, сердце все еще весьма нелогично и неровно билось каждый раз от воспоминаний о губах Тео на его собственных, а дыхание автоматически перехватывало, словно для того, чтобы снова дышать, ему необходимо было хотя бы поговорить с Рейкеном. Бля, ну и банальщина в его голове. Может быть, избить Рейкена? Хоть какой-то контакт… Лиам резко выныривает из сна, чувствуя, что замерз. Он оглядывает полутемную комнату, смотрит на электронные часы на полке шкафа, показывающие, что сейчас половина шестого утра — и останавливает взгляд на приоткрытой двери лоджии. Он чуть хмурится, выпутываясь из пледа и цепляя толстовку, лежащую на спинке дивана — все та же, с девяткой. Натянув ее, он подходит к двери на балкон, и видит, что через порог тянется провод от ноутбука. Тео. Данбар резко оглядывает комнату — понимая, что если бы Рейкен был где-то в ней, рядом с ним, он бы заметил раньше, но ничего не способный с собой поделать. Параллельно он отмечает, что диван сложен, что означает, что Рейкену места на диване бы все равно не хватило — если бы он, конечно, не разбудил его, чтобы они его разложили. Он чуть морщится, когда дверь лоджии скрипит, но увиденное заставляет его сердце замереть. На полу, откинув голову на стену, с практически упавшим ноутбуком с колен, спал Тео. Его рот был чуть приоткрыт, а утренние тени уютно устроились прямо в темных кругах под его глазами. Пальцы на руках чуть подрагивали, словно тот продолжал что-то печатать. Рядом стояла пепельница, в которой нашли приют четыре окурка. Лиам почувствовал, как его сердце сжала невидимая ледяная рука. Он осторожно опустился на корточки, параллельно опускаясь в самые глубины стыда. Рейкен — тот, кто заботится о нем. Кто оплачивает жилье и проживание. Лиам, зациклившись на своих воспоминаниях, даже не подумал о том, что парню — вроде как, его парню — наверняка очень тяжело сейчас. И даже, несмотря на то, что с личными переживаниями Рейкена он сейчас сделать ничего бы не смог, разложить диван, чтобы тот смог лечь рядом с ним, когда вернется, было ему по силам. Жгучий стыд стал преобладающей эмоцией. Данбар потянулся к ноутбуку и осторожно снял его с колен, стараясь не задеть клавиатуру — почему-то он был уверен, что может что-то испортить там, словно такое уже было. Тео даже не заметил, что с его колен пропала ноша, продолжая тихо сопеть. Красивый. Лиам обнаружил, что его рука находится в паре сантиметров от лица Тео, чуть подрагивая от напряжения и холода. Он позволил пальцам осторожно коснуться линии скул парня, чувствуя холодную кожу и теплое дыхание кончиками пальцев. Он провел по чуть колючей щеке парня, скорее чувствуя, чем видя, что тот просыпается. Не открывая глаз, Рейкен осторожно поднял свою руку, положив ее на пальцы Данбара. Рука Тео была ледяной — впрочем, Лиам это итак знал — помнил. — Боялся, что это сон, — тихо произнес Тео, приоткрыв глаза и глядя на парня из-под ресниц. — Вставай, — также тихо говорит Лиам, помогая подняться парню. Он помогает ему перебраться на диван, закутывает сонного Тео в свою толстовку — уже успевшую напитаться его собственным теплом — и плед. Плотно закрыв дверь на лоджию, он минуту смотрит на то, как Рейкен свернулся клубочком, уткнувшись носом в подушку, после цепляет свой телефон и уходит на кухню. Он честно выжидает до 8 утра, листая инстаграм и выпивая две чашки чая, а после звонит Скотту. Что бы не происходило — он не может больше сидеть на шее Рейкена. -*- Скотт настолько резкий, что Лиам уже через двадцать минут после звонка — и кучи вопросов, в ответ на которые он получил лаконичное «Выйди на улицу через десять минут» — сидит в его машине. Странный, непропорциональный джип — мудрому, степенному МакКолу он совершенно не подходит, но Данбар не тот, явно не тот, кто должен ему об этом сообщить — везет обоих парней по утреннему Сиэтлу. — Думаю, тебе не повредит увидеть твою работу, — улыбается Скотт, уверенно сжимая руль, — однако, ты должен понять, что на данный момент я не смогу взять тебя к нам. Ты ведь ничего не помнишь! — Он перебивает Данбара, который уже готов был поспорить, но, увы — вряд ли он бы себе сейчас сам доверил лечить кого-то. Особенно животных. — Однако, — продолжает Скотт, — я вполне могу взять тебя в качестве стажера. Полагаю, твой больничный скоро закончится, что означает, что тебе нужно будет возвращаться к нормальной жизни. И, — он бросает на парня короткий взгляд и улыбается, — поскольку ты не обычный стажер, то я могу тебе платить. Думаю, ты бы мог помогать с уборкой, или с минимальным уходом — пока не вспомнишь. Ну, или не научишься заново. Благослови господь Скотта МакКола. Лиам ощутимо расслабляется, осознавая, что как минимум одной — и очень серьезной — проблемой в его жизни меньше. Он пытается снять блокировку, чтобы написать Тео о том, почему его нет — но телефон оказывается разряжен и не включается. Лиам чувствует небольшое напряжение — но потом решает просто вернуться как можно быстрее, чтобы тот не переживал. В этот момент Скотт сворачивает в сторону достаточно крупного здания — и Данбар с восхищением понимает, что все здание — это клиника. Не просто клиника — настоящий, черт возьми, медицинский центр для животных! Скотт доволен произведенным эффектом — он рассказывает о том, как с детства мечтал помогать животным, потому что люди — жестокие твари, издевавшиеся над ним всю жизнь из-за астмы и прочих неприятных штук. Он делится с Лиамом — привычно, из чего Данбар делает вид, что тот ему уже рассказывал обо всем этом — что его единственным другом долгое время белка, с которой они проводили много времени в лесу. Потом, правда, в лесу появилась стая диких волков — и МакКол больше не видел своего маленького друга. Он улыбается, увидев название клиники — «Squirrel» — и следует за хозяином внутрь. Он не понимает, каким образом пролетает большая часть дня — однако он уверен, что чувство дежавю, которое он испытывает, пока наблюдает за животными — огромные, просторные вольеры настолько великолепно оборудованы для комфорта меньших братьев, что Лиам невольно думает о том, что даже их квартира с Рейкеном не настолько приспособлена к жизни там, как эта клиника. Огромные клетки, разделенные на секции и виды, большие витрины, загоны и прочее — к клинике также относится и приют, и даже небольшая крытая теплица на крыше здания, где выращивается свежая трава и овощи, предназначенные для кормления. Он тратит только двадцать минут, чтобы пораженно попялиться на угольно-черного коня, гордо гарцующего — правда, на одной из его ног что-то похожее на гипс, и Скотт ворчит, что конь так никогда не залечится. МакКол, как оказалось, тот человек, который предпочитает исполнять свои мечты с глобальным размахом. Они проходят секцию грызунов — и неожиданно оказываются в просторном помещении для персонала. Данбар действительно не удивлен тому, что в данной клинике работает огромный штат ветеринаров, помощников и прочих штатных единиц. Он мельком задумывается о том, как вообще ему удается претендовать на что-то — но улыбка Скотта показывает, что его место его ждало. Так странно понимать, что тебя — такого нескладного, простого и обычного тебя — на самом деле так долго ждали. Словно мир ценит тебя больше, чем ты сам. — Кстати, это твоя идея, — Скотт показывает на комнату, в которой стоят несколько диванов, а также шкафы со сменной одеждой, — здесь также есть пледы, подушки и все такое. — Моя? — Непонимающе смотрит Данбар на комнату, на двери которой написано «комната отдыха». — Ага. Раньше это была комната со всяким хламом — пока ты не пришел к нам работать, — Скотт чуть усмехается, — у вас с Тео… Были достаточно эмоциональные отношения. Короче, однажды утром я прихожу на работу — а ты сидишь на полу прямо здесь, — он показывает рукой на пол в паре метров от них, — и спишь. Я разбудил тебя, а ты сказал, что вы поругались, идти тебе было некуда, поэтому ты пришел сюда. — Серьезно? — Лиам чувствует, как его щеки начинают гореть. — Ага. До конца дня ты ходил за мной, пытаясь уговорить меня оставить тебя в ночную смену, — Скотт уже откровенно ухмыляется, — но я отправил тебя домой, мириться. В итоге идея все равно показалось крутой — оставлять кого-то в ночные смены, чтобы следили за животными. Мы оборудовали комнату отдыха, но ты этого уже не видел — на работе ты больше не появлялся. Ну, до сегодняшнего дня, — Скотт улыбается, широко и приятно, но Лиам чувствует себя весьма странно. Он снова оглядывается на комнату отдыха, медленно произнеся: — Значит… Это было незадолго до того, как я пропал? — Ну, относительно, да, — кивает МакКол, но продолжает улыбаться, — но это ничего не значит, Лиам. Если честно, вы и правда часто ругались — оба очень яркие натуры, экспрессивные и вспыльчивые. Кроме того, вы помирились, когда ты приехал — по крайней мере, когда я довез тебя домой, то оставил прямо в объятиях твоего парня — он очень переживал, что тебя не было дома. — Блять, — шипит Лиам, кидая взгляд на часы в коридоре, — боюсь, история повторяется. — Ты же сказал ему, где ты? — Чуть хмурится МакКол, но, видя то, как отрицательно мотается голова Данбара, вздыхает, — боже, ты как ребенок. Он кидает телефон Лиаму, и тот набирает номер телефона — длинные, протяжные гудки звучат очень страшно. -Слушаю, — отвечает Тео, и Лиам холодеет: голос злой, немного напуганный и очень резкий. — Тео, — начинает он, и слышит на том конце выдох, а потом Рейкен злобно спрашивает: — Где ты? — Я в клинике. Прости, я хотел позвонить, но телефон разрядился, и я… — Я приеду через пятнадцать минут. Звонок обрывается, и Данбар чувствует, как внутри все холодеет. Одновременно с этим его лицо горит, и он начинает раздражаться. Он возвращает телефон Скотту и отворачивается, рассматривая доску объявлений в рабочем коридоре. — Он злится? — Понимающе уточняет Скотт, и Лиам раздраженно выдыхает: — Видимо, да. Но я же не должен перед ним оправдываться, боже, меня ведь всего пару часов нет. — Ага, а до этого тебя не было семь месяцев, — спокойно отвечает Скотт, и Лиам пораженно смотрит на него. Блять. Он вышел из дома и пропал на семь месяцев, а после того, как нашелся, снова сбежал в первые же сутки, как оказался дома. Рейкен, наверное, в ахуе. — Смотри, это, кстати, мать вашей Вафли, — Скотт показывает на кошку, которая спокойно зашла в рабочее пространство, не удостаивая парней и взглядом, — мы уже давно решили, что она такой же сотрудник нашей клиники, как и мы все. Она часто приходит к особо страдающим животным, лежит с ними, мурчит и успокаивает, очень милое зрелище… Они договариваются о том, что после окончания больничного Лиам выйдет на свою стажировку — Скотт еще раз уточняет, что она будет оплачиваемая, и что его тут все очень ждут — и Данбар выходит на улицу, вдыхая прохладный запах города, омытого дождем. Тео смотрит на него из пикапа — прямой, жесткий, губы поджаты, глаза разве что молнии не метают. Он ничего не говорит, когда Данбар забирается на пассажирское сиденье, но срывается с места слишком резко — Лиам едва не бьется головой о сиденье. — Прости, — тихо говорит он, но Тео не отвечает. Они едут явно слишком быстро, и Данбар думает о том, что напряжением в автомобиле можно головы разбивать. В квартиру они заходят также молча — и Рейкен тут же идет на лоджию, через несколько секунд уже щелкая зажигалкой и выпуская струю горького дыма прямо в комнату. Лиам морщится, но идет следом. — Пожалуйста, прости меня, — он чувствует себя последним мудаком, хотя, по идее, он скорее знает, что он — мудак, — я не подумал. — Я не сомневаюсь, — глухо отвечает Тео, даже не глядя на него. — Слушай, правда, прости. У нас столько проблем, я хотел разобраться хотя бы с одной из них, и… — И, конечно, после того, как две недели ты ничего не делал, ты не мог подождать пару часов, чтобы начать? — Резко спрашивает Рейкен, вдавливая наполовину выкуренную сигарету в пепельницу. — Эй, — оскорбленно щерится Лиам, — я не виноват, что лежал в больнице! Я просто не хочу, чтобы ты работал круглосуточно, а Скотт был неподалеку, и… — Ну, конечно, Скотт, — Тео закатывает глаза и резко выходит с балкона, — я даже не сомневался. — О чем ты? — Лиам чувствует себя как никогда уязвленным тем, что не помнит ровным счетом ничерта, — Скотт ведь хороший. — О, несомненно, — кидает Тео, слишком резко бросая какие-то провода и предметы в рюкзак, запихнув в него же лэптоп, — Скотт всегда был хорошим. Вот и сейчас — его не было столько времени, но как только ты вышел из больницы — нарисовался, конечно. — Тео, ты несешь какую-то чушь, — раздражается окончательно Данбар, — я хотел помочь, ладно? Я прошу прощения за то, что ушел и не предупредил тебя, но просить прощения за то, что я цепляюсь за то немногое, что у меня есть, и хочу сделать свою — нашу — жизнь более нормальной, используя связи — которых у меня итак нет — я не буду! Я не хочу сидеть тут и пялиться на вещи или фотографии, которые для меня ничего не значат, пока ты вкалываешь как проклятый — я хочу бороться тоже! — Ничего не значат, — внезапно опустошенно повторяет Рейкен, и его словно выключают, — я понял. — Нет, погоди, я, — Лиам не уверен, что он должен сказать сейчас, но знает, что выключенные эмоции на лице Тео его пугают. Очень. Не важно, Лиам, все в порядке, — парень застегивает замок на рюкзаке и закидывает его на плечо, — у меня вечером встреча. Ночью я тоже вряд ли вернусь, переночую у друга, так что — пока. Он широким шагом выходит из комнаты, и Данбар не уверен, что имеет право идти за ним. Он со стоном падает на диван и закрывает лицо руками. Блять.