Временные трудности

Самолёт разрезал крыльями густые облака на расстоянии десяти тысяч километров уже тринадцать часов. В Лос-Анджелесе тем временем наступило утро нового дня, в Берлине уже клонящегося к вечеру. В салоне наступило долгожданное спокойствие. Джули проснулась за полчаса до предполагаемого приземления. Ей не верилось, что она смогла как следует поспать сначала в выходной за день до вылета, а теперь ещё и во время поездки. Первым делом стилистка позаботилась о том, чтобы уведомить ожидавшую звонка Кусь о своём приезде. Та ответила не сразу, сонно и озадаченно. Долго болтать не стали — Алиса сказала, что выезжает встретить её, и отключилась. Джус прекрасно её понимала, так как и сама любила отоспаться на выходных, хоть и делала это не так часто из-за большой занятости. От долгого нахождения на сидении девушка немного устала, но вскоре пилот объявил о снижении. Когда самолёт садился, она увидела сразу два парка и большое озеро очень близко к посадочной полосе. От ровного зеркала водной глади ещё на высоте захватило дух. Это пробуждало внутри что-то давно забытое, только сложно вспомнить, что именно. Миллер взяла с себя слово, что расспросит у подруги об этом специфическом явлении. Ещё никогда ей не доводилось видеть лесополос или чего-нибудь подобного в непосредственной близости к крупным отправным точкам. Едва выйдя из самолёта, она получила очередной звонок от Мелиссы и вдруг почувствовала себя беглянкой, которую ищет полиция. Но это, конечно, не было и близко похоже на правду — небольшой отпуск, скорее командировка, был взят честно, и никто Джули не преследовал и не искал, хотя настойчивые звонки от Карлайл она получала даже во время полёта. Когда стилистка вошла в здание аэропорта, у неё обнаружилось около десяти пропущенных от наставницы из Лос-Анджелеса. Скрыв уведомления, она отключила телефон и решила, что будет сама отзваниваться кому надо и сообщать об успехах командировки. Алиса ждала подругу у главного входа, где помимо неё было ещё несколько сотен людей. Сей факт никого уже не удивлял, даже журналистку, последний раз видевшую аэропорт в тот день, когда она прилетела в Берлин из России. Она неплохо ориентировалась в толпе и сразу же увидела знакомую фигуру, выходящую из большой автоматической двери. — Эй, Джус! — выкрикнула она так резко и громко, что люди вокруг неё инстинктивно расступились. — Я здесь! — Кусь помахала рукой; кричала она, естественно, на русском, во избежание путаниц. Миллер, услышав своё имя, остановилась и отделилась от потока туристов, выходивших с ней из аэропорта. Обе они — Джули и Алиса — были невысокими и всегда легко терялись среди других людей. Стилистка крутила головой, выискивая подругу, но та среагировала раньше. Тихо цокнув и закатив глаза, Ал стала бесстыдно протискиваться между встречающими, пока не оказалась нос к носу со своей приезжей. Они несколько секунд смотрели друг на дружку и обнялись, причём обе стискивали руки так, чтобы трещали кости, но не хотели уступать. — А я всё-таки сильней, — фыркнула Кусь и взяла у Джус сумку, — пошли. На такси доберёмся. — Ты никогда не меняешься, — вздохнула та и послушно поплелась следом. — Как ты, кстати? — Я сплю со вчерашнего дня, действительно, как я? — саркастично произнесла девушка и повела плечами. У аэропорта стояли в ряд красивые, начищенные до блеска белые автомобили. Если бы не жёлтые опознавательные таблички на крышах, Джули никогда бы не сказала, что так может выглядеть такси. Она поравнялась с журналисткой, уверенно шагающей к первой попавшейся машине, и вежливо открыла для неё дверь. Та тут же замерла, резко повернулась и принялась сверлить её нечитаемым взглядом. — Что? Ты понесла сумку, я открыла для тебя дверь, — пожала плечами Миллер. — Всё по-честному. — Мы с тобой выглядим как супруги, — сказала Ал, но сделала лицо проще. — Разве? Кусь кивнула и села в машину, двигаясь к противоположному краю. Она сразу устроила вместительную сумку у себя на коленях, из-за чего ей пришлось немного скукситься, дабы удержать её на весу. Судя по ощущениям, Миллер напихала туда коробочек и, скорее всего, это было что-то из косметики. Следом в такси залезла Джули, и когда она закрывала дверь, журналистка уже назвала адрес. Взгляд стилистки скользнул по мягкому профилю подруги, подмечая кое-какие изменения. За N-ное количество лет Алиса разучилась улыбаться прохожим и радостно приподнимать брови при разговоре, разглаживая бархатные веки. Плечи осунулись, спина подсогнулась. Но своему стилю в одежде русская была верна как никогда — узкие чёрные джинсы с внушительными прорезями у колен, пропахшая кофе футболка такого же цвета с символикой любимой группы на груди и короткая косуха с клёпками и шипами на плечах. Широкая одежда визуально делала Ал крупнее, чем она была на самом деле. Однако краситься Кусь всё-таки не умела — нанесла на глаза столько туши, что частые реснички склеились, образуя тонкие лапки; а чёрные тени на веках даже не потрудилась растушевать. Миллер тяжело вздохнула и ловким движением встряхнула тонкие браслеты на запястье. Журналистка в долгу не осталась и скосила глаза, наблюдая за подругой. Та не сильно заморачивалась с образом для перелёта, по-видимому выбрав первое, что нашла в гардеробе. Свободные джинсы, идеально сидящие на талии, заправленная в них белая рубашка прямого фасона и короткое пальтишко, надеть которое Джус решилась только когда собрала вещи и пошла на выход. Издав ехидный смешок, Ал первой нарушила тишину в салоне, заговорив по-русски. — Как на личном? — подхриповатый голос вынудил её тихо кашлянуть. — Что? — переспросила Миллер, поворачивая голову; она не расслышала несобранную реплику. Кусь это было не впервой, она только недовольно закатила глаза, поведя головой в сторону окна, и послушно повторила: — Как, говорю, на личном? — на этот раз она прозвучала увереннее, но голос, как и думала Джус, потускнел не временно, а очень даже на постоянной основе. Девушка немного поразмыслила и взвесила все «за» и «против». На ум не приходило ничего, что можно было назвать полноценными ухаживаниями, так что оставалось только соврать, либо сказать честно, как оно есть. Только вот действительность не очень обнадёживала. — Честно сказать? Никак, — русская говорила это с вымученной непринуждённостью, сама не верила, что звучит убедительно, но в плюс к своим словам почти безразлично пожала плечами. — Мне не до ухажёров. — Работа? Миллер молча кивнула. — Так и знала, — полушёпотом заявила Алиса и перевела внимание на дорогу, выглядывая из-за водительского сидения в лобовое. — Хотя в этом мы схожи. На несколько минут в салоне установилось молчание. Изредка с характерным звуком мимо проносились другие машины. Джус нервно облизала губы и уставилась в окно. Стёкла блистали чистотой, но почему-то сейчас только раздражали. Журналистка тоже не говорила ни слова, усугубляя тишину. — Куда мы едем? — вдруг спросила Миллер, переключившись на английский. — Боюсь, адрес тебе ни о чём не скажет, — мельком глянув на экран телефона, просто ответила девушка. — Ко мне домой. Оставишь там вещи, и пойдём в кафе. Надо обсудить… — А как же наше дело? — Дослушай меня, — терпеливо шикнула Ал. — Про дело расскажу в кафе. Я вчера весь день спала, есть хочу. — Что за кафе? — Джули нетерпеливо поёрзала на месте. — Что там готовят? Кусь резко глянула на неё, как бы говоря: «Ты серьёзно не откажешься пойти со мной?» Этот щенячий взгляд не оставил стилистке сомнений, что что-то не так. Столь нервный жест нельзя было трактовать двояко. У Ал явно редко выдаются совместные вечера с берлинскими друзьями, если они у неё, конечно, есть. — Итальянская кухня, — бросила девушка и отвернулась, пряча взгляд. — Паста, пицца, вина, десерты, музыка, симпатичные официантки… У Миллер чуть не отвисла челюсть от слов подруги. У той будничный тон говорил о том, что она частенько там бывает и не придаёт этому значения. — Это вообще-то… — русская прочистила горло и продолжила как можно спокойнее. — Это называется ресторан, ты в курсе? — А. Да? — Алиса усмехнулась и огладила сумку руками, полустыдливо опуская на неё глаза. — Там есть одна симпатичная девушка, она каждый раз так удачно попадается мне. Её зовут Марлен. — Боже, — Джус шутливо закатила глаза. — Ты что, подкатывала к официантке? — Нет. Просто познакомилась. Я каждый раз оставляю ей не меньше десяти евро. Стилистка пораскинула мозгами, мысленно перевела евро в доллары, потом в рубли и ужаснулась. — Сколько же ты зарабатываешь? — удивилась она, тут же встречаясь с недовольным взглядом. — Опять всё сводится к деньгам. За всю дорогу они больше не вспоминали про профессии, предстоящий кастинг и деньги, отдавая предпочтение непринуждённым разговорам про нечто отстранённое и нейтральное, дабы не задевать интересы и убеждения друг друга, потому что обычно это имело разрушительные последствия. Вскоре авто остановилось возле невысокого бледно-жёлтого здания. Прямо напротив раскинулся зеленеющий по маю народный парк Фридрихсхайн. Вдоль дороги, уходящей вдаль, стояли высокие зелёные фонари. Перед домом была разбита маленькая клумба, огороженная красным кирпичом. Джули вылезла из такси и принялась оглядываться. От недавно сбросивших почки деревьев веяло прохладой. Едва задрав голову, девушка увидела несколько балкончиков с множеством цветочных горшков. Зелень местами свисала через край. Стилистка осторожно шагнула к дому. Алиса тем временем уже вышла с другой стороны автомобиля, обогнула его и небрежно зашла на тротуар, нагоняя подругу. Сумку она держала на весу, подтянув руку к груди. Джус обернулась через плечо и увидела, как у той проступили косточки на пясти сквозь тонкую кожу. Кусь тем временем обогнала её и резко сбавила скорость у самой двери, чуть не врезавшись в неё плечом. Она извлекла из неглубокого кармана большую связку ключей, быстро повертела в руках, чтобы они все были повёрнуты одной стороной на кольце, и спокойно открыла дверь, дожидаясь пока впечатлённая сменой обстановки Миллер добредёт до подъезда. После того, как она переступила порог, Ал последовала за ней какой-то довольной и горделивой походкой. Войдя уже в сам подъезд, Джус ахнула и поражённо замерла. Внутри было довольно светло, помимо того, стены и потолок имели ровный белый оттенок. На входе по обе стороны висели красивые почтовые ящики, каких девушка никогда не видела ни в России, ни в США. Впереди поднималась широкая лестница, несмотря на то, что снаружи дом казался не таким уж большим. Перила у главной лестницы, как и у всех последующих, были тёмные, кованые, с массивной перекладиной, прекрасно ложащейся в руку. Ступеньки были более простые, но всё-таки чувствовалась добротность, вложенные усилия в постройку как всего дома, так и этой лестницы. Всё это не шло ни в какое сравнение с домами на родине, каковы они были в воспоминаниях стилистки — с какой-то мрачной и недружелюбной атмосферой, сломанными и погнутыми перилами и рекламными объявлениях на стенах и в почтовых ящиках. Алиса, видимо, уловила её настроение, поэтому пошла вперёд, показывая, что не хочет задерживаться. Миллер пошла за ней, но уже меньше оглядывалась по сторонам. Подруги поднялись на четвёртый этаж, и Ал подошла к одной из одинаковых серо-голубых дверей с висящим на ней веночком с маленькими шишками. Она встала на коврик винного цвета с надписью «Willkommen» и вставила ключ в замочную скважину. После короткого хруста замка ручка поддалась, Кусь распахнула дверь и дружелюбным жестом пригласила Джули в квартиру. — Осторожно на входе! — осмотрительно предупредила журналистка входящую и задержала руку на её талии, полуобнимая. Девушка аккуратно вошла, внимательно смотря под ноги. Правее от входной двери стопкой лежали свёрнутые кольцом провода, они были ещё в упаковке, видимо новые. Слева располагалась удобная и вместительная стойка для обуви, заполненная наполовину. Из обуви у Алисы были и чёрные вансы, и замшевые полусапожки телесного цвета, и босоножки на ремнях. Выделить один тип обуви было трудно, но по её образу жизни и роду деятельности можно было предположить, что на шпильках ей бегать не приходится. У Джус же с собой были только тонкие слипоны, чего вполне хватило бы, ведь впереди лето, но у девушки уже возникло желание обойти все магазины в округе, чтобы найти что-то поприличнее. — Тут у тебя… уютно, — произнесла стилистка, проходя суть дальше по коридору. — Миленько так. Гитары... — Ага, — кивнула Кусь, медленной выверенной походкой пройдя следом, и водрузила сумку на полку в шкафу. — Гитары, струны, комбики. И, — она неуклюже вильнула ногой, случайно задела башню из свёртков проводов; башня зашаталась, и верхние из них соскользнули, засыпая её ноги. — И провода. Журналистка нагнулась, собрала упавшие мотки на руку и быстро водрузила на место. — Вечно что-то падает, стукается, искрит, ломается, ты сама понимаешь, — она быстро развела руками. — Пошли, сначала еда. — Хорошо, — вздохнула Джус и направилась вслед за Ал. Они вновь прошли по лестнице до первого этажа, причём Миллер неустанно оглядывала ровные белые стены, отлично сваренные перила, прямые ступеньки, будто никогда не видела чего-то более впечатляющего в Америке, будь то подпирающие облака небоскрёбы, полностью стеклянные изваяния, пропускающие сотни мелких лучиков во все стороны, Голливуд, до которого от её дома рукой подать. А едва девушки вышли на улицу и двинулись по тротуару вдоль дороги, стилистка и вовсе таращилась во все глаза на редких для этой улочки прохожих, на невысокие разноцветные пятиэтажки, парк, что по ту сторону Ам Фридрихсхайн. Алиса часто задирала голову к небу, отчего часто спотыкалась, но всё-равно не замечала, как Джули разве что не в голос восхищается невиданной берлинской обстановкой. Напротив подъезда, откуда они минут за пять продвинулись не дальше, чем на десять метров, стоит автобусная остановка. Пустая. Неприметная такая. Джули наблюдает за ней, извернув голову, будто она никогда не видела автобусных остановок. Она серая, с современным решением в виде прочных пластиковых панелей, через которые, как через стекло, всё прекрасно видно до первого дождя. Но вдруг вид на эту самую обыкновенную остановку загораживает автомобиль, подъехавший по примеру остальных парковаться на обочине, у тротуара. Благо, дорога была достаточно широкой, чтобы на обочинах в ряд могли стоять автомобили. Девушка наконец глянула вперёд и ахнула — практически по всей улице обочины были заняты припаркованными машинами, при взгляде вдаль это составляло восхитительную картину: тянется вперёд тротуар, ровной линией лежит бордюр, а рядом машин ползёт громадная змея, уходящая до бесконечности в глубь города. Поблизости не было ни одного знака, запрещавшего парковку. Затем Миллер глянула вверх, прослеживая взгляд подруги, снова рискующей пропахать носом землю, да так и ахнула. За все годы жизни в России, да и в США тоже, она ни разу не видела такого неба. Вернее, небо выглядело как всегда, совершенно обычным. Нормально-голубым, с редкими белыми облаками, похожими на вату, — Джус невзначай подумала о больнице, и в нос ударил фантомный запах спирта и приятных микстур, вместе с тем перед глазами встали заполненные солнечным светом палаты, свежие хрустящие простыни, на коих она три года назад, такой же весной, лежала без сил пошевелиться после того, как её сбила лихачка на дороге, проехавшая на красный со скоростью под сорок километров в час. Однако даже после всех бед у неё остались только хорошие воспоминания о госпитале. Стало понятно, почему же подруга постоянно смотрит на небо, а чтоб уж наверняка, та объяснила, увидев, что Миллер подняла взгляд: — Я живу здесь уже три года, а небо каждый раз кажется мне новым. Я хочу потеряться в нём и никогда не найтись, — в эти слова Кусь вложила всю боль, относительно своего прошлого, а также надежду на то, что всё однажды изменится. — Такое чувство, что я никогда раньше не видела неба! — вмиг весь восторг, всё волнение и восхищение выплеснулось из Джули, совершенно не представлявшей, что так бывает. — Ты чувствуешь это, когда находишь своё место. Алиса взяла её за руку, цепляясь только самыми кончиками пальцев, и повела вниз по улице, не говоря больше ни слова. Но дальнейшая их прогулка была прервана на полпути. Девушки уже почти добрались до поворота, как вдруг Кусь застыла, словно увидела кого-то. А когда стилистка хотела проследить за её взглядом — крепче сжала её ладонь и стремительно сорвалась с места, утягивая за собой незадачливую русскую. Ал точно знала дорогу и знала, куда бежать, а вот Джули не знала, что та умеет так быстро бегать. Ведомая перепугавшейся журналисткой, Миллер пробежала до развилки, где подругам пришлось свернуть и наспех перебраться через дорогу. На карте Берлина следующая развилка на пути русских имела форму рогатки, благодаря чему Кусь хотела уйти из зоны досягаемости того, кого она увидела совсем неподалёку. — От кого мы… в-вообще бежим? — к чертям сбив дыхание, бросила на ходу Джус, не особо надеясь на откровения. — Да так. Там это… — Алиса издала странный вздох, похожий на вскрик перед погружением в прорубь. — Коллега. «В чём тогда проблема?» — подумала про себя Джули, тщательно обдумывая причины такой резкой смены поведения. Но нельзя не признать, что вся эта странная прогулка, погоня, разглядывание облаков — было интересным, вдыхало жизнь в серую рутину дом-работа. Всё это имело смысл. Только внутри у девушки всё неприятно холодело и сжималось, словно какое-то непредвиденное предчувствие, нежданное, нежеланное. Оно заставляло Миллер вглядываться в лицо Ал, слушать каждое её междометие. Те слова, сказанные неподалёку от подъезда и обычной автобусной остановки, пробудили сомнения в реальности происходящего. Появилось ощущение, что кто-то хочет это забрать. На долгое самокопание у стилистки не хватало дыхания. Ещё раз перебежав дорогу, девушки очутились на нужной стороне улицы — на этот раз Ханс-Отто Штрассе — после чего Алиса, послав финальный взгляд через плечо, сообщила о последнем оставшемся повороте. — Что это, чёрт побери, вообще было? — довольно громко и недовольно поинтересовалась Джус. — Небольшая погоня от неприятностей на работе, — отмахнулась девушка, будто подобные забеги были для неё делом обыденным; Джус бы поверила, если не выдающая с потрохами одышка Кусь, которую та была не в состоянии унять. Когда они перешли на обычный размеренный шаг, стало полегче. Они без новых эксцессов свернули на Хюфеландштрассе и, пройдя ещё несколько метров, увидели то, зачем шли. Приветливая вывеска итальянского ресторана Mami Camilla, выведенная тонкими буквами над гостеприимно распахнутой дверью, показалась дверью в другой мир, завлекающий с каждой минутой всё сильнее. Джули только сейчас поняла, как же у неё разыгрался аппетит. А заодно Алиса предоставит ей пищу для ума. — Идём, — комичным голосом произнесла жительница Берлина спустя минуту молчаливого разглядывания вывески. — Познакомишь меня со своей официанткой? — Миллер игриво дёрнула бровью, на что та только закатила глаза. — Как там её зовут? — Марлен. Она будет рада тебя видеть. На этот раз придерживала дверь журналистка. Делала она это с хозяйским видом, явно испытывая некое подобие гордости за то, что живёт в Германии, в Берлине, и может показать своим иностранным знакомым красоты города, приличные места, уютные кусочки страны своей детской мечты. Вспоминая Россию, в частности, свой город, Алиса могла только краснеть и плакать. Краснеть и плакать. При попытке сделать хоть какую-то часть города лучше она несомненно была бы осмеяна и выставлена за порог. Но не здесь. Усадив подругу за свободный столик в углу, Кусь приземлилась на стул рядом, тихо щебеча, будто секретничая: — Недавно у нас в штабе организовали субботник, я, естественно, первая в очередь. Познакомилась там с пареньком. Ну он такой ничего, современный, по электронной музыке, но как бы в теме, понимаешь? — она увидела, что Джус изо всех сил старается вникнуть, поэтому сбавила темп повествования. — Мы потом встретились на работе, пока минутка выдалась, — энергично разводя руками в своём стремлении жестикулировать, она чуть не задела подкравшуюся миловидную официантку, поначалу незамеченную и второй девушкой; журналистка мгновенно переключилась на немецкий, чем вызвала очередной диссонанс в голове подруги. — Hallo! Wie geht's? С непривычки Джули не успела остановиться и одёрнула подругу. — Ты чего? На что Кусь повернулась к ней и вперила опешивший взгляд, глядя по-очереди в оба глаза. — Мы в Германии, Джус. Тут говорят на немецком, — таким тоном, каким объясняют маленьким детям причину зелёности травы, сообщила русская. — Ты помнишь? — А… К счастью, Марлен вовремя прервала неловкий диалог, протянув Миллер руку для знакомства. — Guten Tag. Ich heiße Marlen. — Джули, — охотно отозвалась та, собирая по крупицам знание языка, хранящееся на дальних полках в памяти и забытое там годы и годы назад. Марлен предстала перед русской как кудрявая рыжеватая девушка в форме официантки, вызывающая приятное первое впечатление. Голосок переливался, как колокольчик, завораживая своей простодушной красотой. В руках она сжимала тёмные книжечки меню, кои любезно предложила посетительницам. Джус приняла меню из её рук и медленно раскрыла, впиваясь взглядом в белые листы, вдоль и поперёк исчерченные длинными немецкими словами, перевести которые девушке было уже не по силам. В это время Марлен и Ал весело защебетали в унисон. —… Ich will reisen nach Paris deisen Sommer! — Марлен мечтательно сложила руки на груди. — Cool! — вторила Кусь, забыв обо всём на свете, глаза её подёрнулись ностальгической дымкой. — Ich erinnere mich, wie ich als Kind davon geträumt habe in Berlin zu Leben. Kein Paris schien mir so schön. — Мозги лопаются, — по-русски изрекла Миллер, переводя взгляд из-за книжки. Ал тут же обратила на неё внимание, коротко кивнула собеседнице, и та поспешно удалилась. Всё своё внимание подруги сосредоточили на меню. Джули — с растерянностью и непониманием, а Алиса — сосредоточенно и спокойно. Последовав примеру жительницы Берлина, стилистка заставила себя смотреть и изучать список блюд внимательнее, цепляясь за знакомые части слов. Первая же страница была озаглавлена как «Antipasti». Пробежав страницу глазами, девушка зацепилась за слово салат в самом низу. Больше ничего даже смутно знакомого она не нашла, потому нервно сглотнула и перебежала взглядом на вторую часть разворота. Сверху значилось «Pasta», а это было хотя бы сколько-нибудь понятнее, от следующих блюд можно ожидать пасту, или, если по-русски, макароны. «Spaghetti alla Carbonara.» — прочитала про себя Джус. — «Спасибо, господи, я нашла хоть одно название, которое могу перевести.» — Тебе помочь с переводом? — тихо подала голос подруга, выводя из размышлений. Она говорила не так громко, как с официанткой. Миллер вздрогнула, смысл сказанного не сразу дошёл до неё, но затем она согласно закивала. Кусь тихо прокашлялась. — На первом развороте холодные закуски и паста, — перелистывая меню на начало, сказала она заученным тоном. — Холодные закуски? Antipasti? — резко переспросила Джус. — Ага. Это по-итальянски, — Ал усмехнулась и продолжила как ни в чём не бывало. — Из холодных закусок тут подают… как это на русском? — она сосредоточенно приложила пальцы к вискам, массируя круговыми движениями. — Много салатов, — подсказала девушка, снова просматривая первую страницу. Жительница Берлина глухо угукнула, но слово, видимо, по-русски так и не вспомнила. — Не хочу салаты, — полушёпотом подытожила Миллер, чтобы облегчить собеседнице задачу. — Тут есть салат из арбузов, салат с кальмаром, — начала сразу перечислять Кусь, словно вспомнила то, что хотела. — Я редко беру тут салаты. Но когда я только приехала… — она произвела многозначительное «У-у-у.» — У меня было не слишком много денег первое время, но я посчитала своим долгом отъесться, как в последний раз. Подруги дружно захихикали. Уютная, дружелюбная атмосфера между ними наладилась. И Джули, и Алиса почувствовали тепло в груди, будто они были подростками, встретившимися после летних каникул. — Я… хах... Знаешь, у меня потом на месяц осталось меньше десяти евро. — возобновила рассказ Ал. — Работы тогда ещё не было и… А я с таким рвением набросилась на еду. У меня был полный стол! Как будто я… официант тогда думал, что меня в России вообще никогда не кормили, — она вновь коротко засмеялась. — Я его понимаю. Ха-ха-а. Ой как понимаю. Мне просто крышу снесло от такого разнообразия. Никогда такого в России не видела. А я ведь в России, считай, не была в ресторанах. — Что ты тогда заказывала? — попыталась вернуть разговор в прежнее русло Джус, вспомнив, что надо, всё-таки, что-то заказать. — Салат с кальмаром, тартар из лосося, веганские ригатони, ризотто с креветками точно были. Несколько пицц… — она развела руками, как бы спрашивая «Что ещё тебе следует знать?», а потом невзначай добавила: — Тут чудесные десерты. Обожаю тирамису и крем-брюле. — А напитки? — начала Миллер. — Тут очень много алкогольных напитков, — после этих слов Алиса тут же вопросительно вскинула брови, ожидая какой-то ответной реплики. Подруга не растерялась. — Но мы… — протянула она. — Мы не пьём, — утвердительно-чётко сказала журналистка, пытаясь сохранить хоть сколько-то вопросительности, но у неё не вышло, ответ показался грубым и бескомпромиссным. — Да, мы не пьём. — Отлично. Скажешь за себя сама или помочь? — только скрывшаяся за меню Ал подняла голову. — Я… Не успела приезжая договорить, как почувствовала, что что-то не так. Почувствовала она это, опережая телефонный звонок всего на пару секунд. Девушка сразу встряхнулась, полезла в карман за телефоном. Кусь тоже проявила нездоровый интерес к заливистой трели, чуть не подскочив с места. Джули увидела на экране номер Карлайл. Чертыхнувшись про себя, она встала из-за стола, поправила одежду и шепнула подруге, заранее прикрывая телефон: — Извини, я отойду ненадолго. Закажи мне что-нибудь на свой вкус. — У меня ужасный вкус, — более взволнованным шёпотом отозвалась Ал. Найти уборную оказалось проще простого. Миллер ещё раз посмотрела на экран, не теряя надежды, что Мелисса передумала, но наставница терпеливо ждала. Укол совести пришёлся прямо в сердце, однако отрицать свою вину стилистка могла бы так же яро, как некогда рвалась получить работу. Девушка тяжело вздохнула и смахнула раздражающе-ровный круг в сторону зелёного символа телефонной трубки, сразу прикладывая устройство к уху. Секунды две было тихо, она даже успела забеспокоиться. Затем упрекающий голос Карлайл всё-таки заиграл и первым же делом сообщил очевидное: — Ты не брала трубку. Ты не хотела её брать! — женщина говорила почти обиженно, что для её возраста звучало нескладно. — Да, извини. Я уже прилетела, ещё не совсем успела устроиться, но… вот, — повисло неловкое молчание, заполняемое неясным шумом с той стороны провода. — А ты не собиралась мне отчитаться? Джус опешила. «С чего бы вдруг?» — подумалось ей, но даже в голове это прозвучало чересчур резко. — Я буду отчитываться начальству. Они, кстати, обещали мне, что свяжутся с местным агентством и подыщут мне клиентов на ближайшие два дня. — Если бы ты соизволила позвонить, — премерзким голоском зашипела Мелисса, явно недовольная ответом, на что девушка картинно закатила глаза, но наставнице об этом знать необязательно, — то узнала бы, что они уже всё организовали. — И что же? — И нашли тебе студию, — громче перебила Карлайл с явным намерением оскорбить. — Ну значит я перезвоню тому, кому надо, — не осталась в долгу Миллер и тоже повысила голос. Сразу после этого любое желание извиниться, с которым она принимала вызов минуту назад, испарилось. Девушка бросила трубку и убрала телефон в карман. Это далось ей тяжело. Любая ссора с близкими людьми оставляла неизгладимый след, подобный мелкой раздражающей складке на одежде, появившейся сразу после утюжения. Джули подошла к зеркалу и оглядела себя с ног до головы в поисках той самой складки, но так её и не увидела. Она лёгким движением включила холодную воду в невысокой удобной раковине, набрала в ладони и как следует умылась. Вместе со стекающей по подбородку водой ушла и злость. Снова стало грустно за Мелиссу, которая хотела как лучше, но сделала как всегда. Взглянув напоследок на свои раскрасневшиеся щёки в зеркало, русская собрала волю в кулак и двинулась обратно в общий зал. Кусь сидела к ней спиной, поэтому не заметила приближение подруги, как и не услышала её шагов на фоне музыки и разговоров других людей. Ал говорила по телефону, не вставая из-за столика, и даже со спины она выглядела напряжённой. Образ милого и беспечного ребёнка, запертого во взрослом теле и способного разглядывать облака, не замечая ничего вокруг, или ни с того ни с сего сорваться на бег посреди улицы, этот образ растворился вмиг. Перед глазами предстала взрослая девушка, живущая одна несколько лет, не имеющая особой внутренней связи с кем-либо, зато имеющая проблемы на работе, судя по тому, как резко она отвечала своему телефонному собеседнику. — Мне плевать! Я тоже человек и могу хотеть есть! Я в ресторане! — она делала короткие, трёхсекундные перерывы между своими выкриками, из-за чего можно было предположить, что она тоже, не церемонясь, перебивает. — Я могу сидеть дома месяцами только тогда, когда я к этому предварительно готовлюсь! А сейчас я хочу есть! — на этот раз следует перерыв несколько больший, а сама журналистка успокаивается, медленно мотает головой и сбавляет громкость. — У вас вообще-то нет права закрывать меня в моей квартире... Алиса устало поставила локоть на край стола и уронила голову в раскрытую ладонь, еле заметно потирая висок большим пальцем. В мыслях у неё явно было желание надавить пальцем посильнее и обеспечить себе путёвку в свет. Желательно, тот свет. Хайзер всё не унимался. Его громогласный голос было прекрасно слышно на расстоянии метра от, непосредственно, телефона. Он говорил по-немецки, Ал — по-английски, от волнения, но они прекрасно понимали друг друга. — Всё, auf Wiederhören! Девушка яростно отняла телефон от уха, сбросила вызов, прилично стукнув длинным ногтем на правой руке по кнопке сброса, и чуть не швырнула бедный гаджет на стол, но в последний момент опомнилась и положила его более чем бережно. Тогда Миллер, наблюдавшая эту картину, решила выйти из тени и спокойно заняла своё место, делая вид, что ничего не слышала. — Я тут, — достаточно громко заявила она, подходя к столику, чтобы заранее предупредить неудобные вопросы от Кусь. — Что я пропустила? Подруга нервно выдохнула, а потом натянула правдоподобную улыбку и ответила. — Я заказала нам с тобой по пицце. Надеюсь, ты любишь салями, моцареллу и оливки. Если нет, то можем поменяться. — А что ты себе взяла? — Джус незаметно выключила звук на телефоне под столом. — Маргарита. Она тут вся такая веганская. На самом деле тут почти вся пицца веганская. Но на вид очень даже ничего, — она опустила глаза на свой телефон, но тут же сделала вид, что её привлекло что-то в зале, а сама, отведя внимание, сделала то же, что и Миллер. — Да и на вкус тоже. Просто непривычно как-то. — Ага, — протянула стилистка. — Так что там по… делу? — А… Она вновь посмотрела в зал и увидела изящно плывущую к ним с подносом Марлен. Указав на неё, девушка сказала: — Сейчас она принесёт нам еду, тогда расскажу. Не хочу, чтобы она слышала. — Что-то не так? — нахмурилась Джули, чувствуя какую-то лишнюю тайну, сгущающуюся над их головами. — Почему мы это скрываем? — Так надо, — только и успела выговорить Ал, как официантка начала осторожно выкладывать тарелки. Стилистка сразу же и думать забыла о чём-то другом. Теперь всё её внимание занимала еда. Помимо двух круглых и ужасно аппетитных на вид пицц, перед подругами оказались две тарелочки с пышным тирамису, щедро посыпанным какао, и два стакана с искрящимся пузырьками лимонадом. От одного вида принесённых блюд, как говорится, слюнки потекли. Сдерживаемый голод дал о себе знать. У Алисы тоже разыгрался аппетит. Она вежливо кивнула официантке, и та удалилась, оставив гостей наедине с едой. Жительница Берлина, умело орудуя столовыми приборами, отрезала себе немного неровный кусочек пиццы и с наслаждением поднесла к лицу. Её ритуалы перед поглощением пищи казались странными или и вовсе дикими, но девушка круговыми движениями проводила кончиком куска пиццы у себя перед носом, с тихим сопением втягивала аромат и прикрывала глаза, а уже потом, когда запах добирался до мозга и целиком и полностью определялся, откусывала немного. Миллер отреагировала на её поведение спокойно. Тем более сама она была более чем занята поеданием блюда, поэтому не обращала внимания на всё остальное, пока голод не отступил. Минут десять обе молчали, занятые сосредоточенным пережёвыванием. Ал заговорила первой, поднося стакан с лимонадом к губам. — Рассказывать? Она сделала глоток и тут же зажмурилась. От газировки покалывало нос. Джус дожевала и ответила: — Ну рассказывай. Сосредоточившись на главном, Кусь быстро пробежалась по тому, что уже известно. — Я познакомилась с парнем из другого отдела на субботнике. Тот нашёл меня через несколько дней. Как бы невзначай упомянул местечко, которое мне стоит посетить, — она деловито сцепила руки в замок. — Как металистке. — А откуда он узнал, что ты… — стилистка кашлянула, будто это слово было чем-то более чем ругательным. — Металистка? — Может кто-то с работы нашептал. Кто его знает? — передёрнув плечами, она принялась за новый кусок пиццы. — Да и вообще. Я этого и не скрываю. — Ага, забыла сказать: «Только ношу лёгкие платья и пастельные рубашки, чтобы никто точно не догадался, что я слушаю Rammstein и Slipknot двадцать четыре на семь.» — Джус спародировала подругу, приложив ладони к ушам, словно держит наушники. — Я так не говорю, — девушка не обиженно дёрнула носом. — Так вот, дальше. Я поехала после работы в это место. Наиглушейшая глушь, если честно. Там было достаточно народу, смотревшего на меня как раз вот так, как ты описала, — она замерла и опустила взгляд на свою опустевшую тарелку, тяжело вздохнув. — Ещё я там встретила другого паренька. Прилично одетый, всё как положено: футболка Rammstein, чёрные джинсы, цепи. Мы разговорились, он по-дружбе рассказал, что у наших любимых немцев появилось желание подыскать себе нового участника. Будет какое-то невероятное прослушивание, и ещё… — она с важным видом полезла в карман и выудила оттуда сложенную вдвое бумажку, больше похожую на гладкий флаер или пригласительный билет. — Вот! — она протянула это подруге. — Он мне дал. В смысле пропуск. Он мне дал этот… э… пропуск. Джули взяла в руки переданную бумажку и с трепетом развернула. — Тут есть и дата, и время, — растерянно ахнула она, рассмотрев билет с разных сторон. — А зачем он? — Чтобы ограничить количество претендентов. Информация может быть и ограниченная, но нужно как-то удостовериться, что людей придёт не слишком много, — Ал сорвалась на шёпот, склоняясь к стилистке через стол. — Мне сказали, что там будет не больше сотни. Билеты не позволят прийти больше, чем сотне человек. — А как там всё будет устроено? — Я ещё сама не знаю. Над секретностью информации потрудились неплохо, — Кусь смолкла и выжидающе посмотрела на подругу. — Хорошо. Сходим и посмотрим, что там будет.