Временные трудности

— Ненавижу самолёты... — безрадостно заявила Кусь, с трудом сходя на асфальт с последней ступеньки трапа. Цвет лица её стал болезненно бледным, глаза бегали сквозь объекты, с трудом сосредотачиваясь на чём-либо, ноги подкашивались, так что девушке пришлось схватиться за стоящего рядом Рихарда. Тот шикнул и собирался её оттолкнуть, но Ал предупредила: — Стой смирно, а то закушу твоей бестолковой головёшкой, — вполне серьёзно и адекватно. — Заперли на два часа с этим несдержанным придурком. Меня и без того укачивает. — Я не виноват, что у тебя вестибулярный аппарат развит хуже, чем у какого-нибудь безмозглого кролика! — раздражённо шикнул Цвен. — Ну да, у тебя слегка получше, раз ты ещё на ногах держишься, — вполголоса кинула в ответ Кусь и отлипла от него, чувствуя, что может стоять самостоятельно. — Куда мы вообще летели? Вверх.. ой, всмысле на север? — Вообще-то на запад, — поправил Шнайдер. — Влево, чтобы было понятнее. Алиса понимающе угукнула и тяжело упёрлась руками в колени. Затылок вроде давно прошёл, но иногда заставлял её помучиться. Сейчас её будто деревяшкой по голове ударили, да так сильно, с оттяжкой, чтобы позвенело в ушах подольше. Рихард постоял рядом. Что бы он не говорил, эта мелкая гитаристка заставляла его нещадно волноваться, сначала за неё саму, а потом за его собственные мысли! Что за желания у него возникли на фотосессии? Какое обручальное кольцо? Какая постель? Этой не доросшей девчонке ровно в два раза меньше лет, чем ему! Она младше двоих его детей. Какая постель, какой брак? Брак, в наихудшем смысле, это всё, за что они возьмутся вместе. Как она его достала! Мужчина понимал, что после такого перелёта ей нехорошо, но сколько можно стоять? Перед красной ковровой дорожкой надо подсуетиться, причём не слабо, а новенькая отнимает драгоценное время, которое можно потратить на что-нибудь действительно полезное. Цвен двинулся вперёд и, легко занеся руку, шлёпнул девушку по пятой точке, удачно отставленной на всеобщее обозрение. Ал моментально подняла голову и уставилась на него полыхающим немигающим взором. — Мудак! — прошипела она, выпрямляясь. — Костлявая, — усмехнулся Рихард и как ни в чём не бывало возглавил шествие до аэропорта. Снятый самолёт был не очень большого размера, потому что перевозил не так уж много людей. Он сел совсем рядом с крупным зданием аэропорта, так что до него было рукой подать. Пошатываясь от отпускающего головокружения, Кусь поплелалсь следом за компанией, её вело из стороны в сторону, но постепенно становилось лучше. Девушка неуверенно ступала по освещённому высоким солнцем асфальту и чувствовала дрожь в коленях. Гитарист сильно её шлёпнул. Колибри витали из стороны в сторону вокруг хозяйки, но ничем не могли помочь. Их маленькие крылышки дёргались, подкидывая всё выше и выше в воздухе. Кусь смотрела на них и понимала, как же человеческое тело беспомощно и слабо. Даже маленькие птицы больше защищены от многообразных опасностей, чем человек. Люди слишком крупные, но для такого размера слишком хрупки. Люди слишком маленькие, но всё-равно не имеют никаких защитных или камуфляжных механизмов. Алиса переставляла ноги как на минном поле. Каждый последующий шаг был опаснее предыдущего. Может стоит попросить врача? Давненько её так не укачивало. Внезапно горло сдавила тяжесть подступающей вверх кислоты. Цвет лица стал, видимо, совсем нечеловеческий, судя по тому, как онемел нос. Сократив гортань со всей силы, девушка подавила рвотный позыв и кашлянула, загоняя свербящую оскомину обратно в желудок. Последний раз она ела в начале вечера прошлого дня, так что выйти наружу было уже нечему. Самое отвратительное то, что её состояние заметил один из членов группы. Ещё чего не хватало. Оливер сократил шаг, когда, обернувшись, увидел, как Ал еле плетётся в хвосте. Поравнявшись, он скинул с плеча маленький рюкзачок и достал оттуда горячий термос. — На. Полегчает, — с этими словами он протянул ёмкость с чаем гитаристке. Она глянула на него немного недоверчиво. Большего басист и не ожидал. Ни Кусь, ни её подруга не обязаны безоговорочно доверять рослым немолодым мужчинам, которых едва знают. Всё-таки Ал переступила через себя, благодарно кивнула и холодной рукой взяла термос. Он тут же обжёг неподготовленную нежную кожу белой ладошки, но девушке в её состоянии было не до этого. Она осторожно откупорила крышку и отпила полглоточка горячей сладкой жидкости. Как ни странно, действительно полегчало. Сахар ударил в голову и привёл в действие защитные механизмы истощённого плохим сном организма. Тошнота быстро отступила, на смену ей пришла лёгкая эйфория. На голодный желудок сахара было более чем достаточно для возобновления активной жизнедеятельности. — Спасибо, мне уже лучше, — заметно порозовев лицом, поблагодарила Кусь и вернула термос. — Ну я ему сейчас... — Стой, не беги. Потом отомстишь, когда он забудет, — посоветовал ей Ридель, когда исцелившейся захотелось немедленно отомстить Круспе. — А это мысль, — задумалась Ал, замедляя шаг. Дорога до нового места, нового препятствия на пути к первому появлению новеньких в свете, если учитывать произошедшие там казусы, заняла всего час — половину от времени перелёта. Группа провела в гримёрке заметно больше, чем добиралась до неё. За это время они успели: потерять костюмы, найти их, потеряться сами, найтись, дождаться внезапно попавших в пробки визажистов, отсидеть полтора часа неподвижно в визажистских креслах, одеться, отрепетировать свой выход. Номер у них был довольно занимательный и нетипичный — группа, все восемь человек, синхронно маршировали под заглавную песню нового альбома, Deutschland, в достаточно запоминающихся костюмах из клипа, тех, в которых они эпично шагали в замедленной съёмке на фоне взрыва. Костюмы, похожие на деловые, но более готические, привели в эстетический экстаз не только Кусь, Миллер тоже, если честно. Вокалистка не ожидала от себя такой реакции — молчаливый шок, сменяемый интересом и разглядыванием коллег. Однако главной проблемой было то, что свои наряды девушки ещё не видели. Они вошли в состав коллектива уже после съёмок и выхода клипов к синглам с альбома. К счастью, об этом расчётливый менеджер тоже позаботился. После съёмки мерок Фиалик распорядился, чтобы Рина, возглавившая скромный отряд швей и портных, подготовила костюмы на все случаи жизни, в данный период — для сцены, около трёх различных нарядов, для парадных выходов в интересах группы, ещё пара, а так же для небольшого сюрприза, ожидающего новеньких после прибытия обратно в Берлин. Времени на пробную примерку, как выразился сам Эмануэль, не было из-за спешки, связанной не только с выходом альбома и маячившим на горизонте туром, но и с "неожиданностью появления новых членов группы". Увидев костюмы, Ал, расшатанная своим утренним состоянием после прилёта, едва не упала в обморок. Это было бы, безусловно, комплиментом для Райс, если бы она это видела. Неописуемый восторг, в который пришла гитаристка при виде чёрной формы с галстуком и высоких берцев, ударил в голову похлеще сахара. Первоначальное впечатление хотело смениться сомнением из-за слов, услышанных от Круспе у самолёта. "Костлявая!" А будет он на ней сидеть вообще? Этот костюм. — На тебе сидеть он будет явно лучше, чем на Круспе его застёгнутая на все пуговицы жилетка, — фыркнула Джули, помогая подруге зашнуровать тяжёлые сапоги. Потом поднялась, отряхнула джинсы и ахнула. — Ты великолепна. — Точно? — неуверенно переспросила Кусь. — Кости не сильно торчат? — Да кого ты слушаешь? Всё у тебя в порядке! — заверила вокалистка, обкружая её, чтобы рассмотреть внимательнее. Пышная белая блузка, заправленная в чёрный корсет, придала тонким женским плечикам объёмности, а короткий галстук, едва достающий ей до живота, выделил изящную шейку. Кожаные лосины обхватили фигуристые бёдра, спускаясь к высоким берцам, это придало тяжести ногам, однако в целом образ был гармоничен и соответствовал не только имиджу остальных, но и мировосприятию самой Ал. — Точно нормально? — с сомнением изогнув брови, спросила та, слегка сутулясь из-за ботинок, чтобы вновь оказаться одного роста с подругой. — Супер! — кивнула Джус и со вздохом посмотрела на свой костюм. — Ох... теперь осталось мне одеться. Она медленно подошла к вешалке с такой же белой блузкой. Рина и Эмануэль решили, что у новеньких, пока те не обрели лицо перед фан-базой, будет один, цельный, неотличимый образ. Скинув с себя кофту, Миллер взяла блузку и принялась аккуратно просовывать руки в рукава. Тем временем Алиса, уже готовая, села на край какого-то низкого комодика. — Как думаешь, ребята там так же друг другу помогают? — спросила она задумчиво, играясь с верхним крючком корсета, в котором не могла как следует согнуться. — Ага, посмотрела бы я, как Рихард наклоняется перед Тиллем, чтобы зашнуровать ему сапоги, — усмехнулась Джули, показываясь лицом из отверстия для головы. — Ну тут уж скорее сам Рихард будет сидеть, как царь, пока ему берцы завязывают, — представила Кусь и тут же хохотнула. — А Оливер... — О господи, — цокнула подруга, зная, что с Ал можно говорить о чём угодно, не сдерживая свои не всегда приемлемые мысли. — Нашла кого вспомнить. — А чем он тебе не нравится? — возмутилась девушка, скрещивая руки на груди, она вспомнила, как учтиво он вёл себя утром. — Оливер какой-то... неразговорчивый что ли?.. — сомнительно нахмурилась Джули, в темпе натягивая лосины. — Чем это плохо, позволь спросить? — ревностно отбивала Риделя Кусь и тут же вставила, не давая ответить на вопрос: — В семейной жизни это очень даже полезно. Даже песня такая была: "друг в беде не бросит, лишнего не спросит..." — пропела она, однако Джус тут же перебила: — Ты его уже в семейную жизнь себе наметила? Быстро ты. — Он женат, вообще-то. — Да? Не знала, — созналась она, принимаясь за шнуровку. — Поможешь? Алиса оторвала пятую точку от комода, подковыляла к ней, кое-как переставляя ноги, в таких тяжёлых берцах это давалось ей непросто. Трудно представить, как она собралась в них маршировать на ходу. Эта мысль пришла в голову Миллер, потому девушка задала волнующий её вопрос, когда подруга наклонилась над её укомплектованными в ботинки ногами. — А как ты, дорогая моя, маршировать собралась? Ты же еле ходишь, — тихим не провоцирующим голоском спросила вокалистка. — А как Круспе маршировать собрался? — подняв нахмуренную голову, ответила вопросом на вопрос Алиса. Такой расклад поставил новое дарование в тупик. Вот это новости, уже и с соло-гитаристом что-то стряслось. Когда успевает только? — А что с ним? — с округлившимися глазами спросила она; Кусь было наплевать, скрывает она сиюминутные эмоции или нет, так что можно было не напрягаться при разговоре тет-а-тет. — Этот идиот что-то сделал с ногой. Видела, как он хромает? Я думала, он даже на поездку сил не найдёт, — поделилась тут же Ал, словно только и ждала, чтобы перед кем-то похвастаться своей наблюдательностью. — Тут ведь такие большие расстояния. Но вот Миллер заметила кое-что другое. — С каких пор ты в разговоре называешь его "этот идиот"? — А кто он? — с профессионально завуалированной издёвкой произнесла Алиса, чем поразила Джус. — Непризнанный гений? Могу сволочью обозвать, мне разницы нет. — Это ты из-за утра? — Ещё чего! — вспыхнула подруга. — Делать мне нечего, кроме как обижаться, когда меня мужики по заднице шлёпают, — закончив с ботинками, она поднялась и, словно царевна-лебедь, легко полетела к выходу, скрывая тяжесть от берцев. — Как с тобой сложно, — вздохнула Джули, глядя ей вслед. — Круспе! Что с ногой? — выходя, крикнула вдогонку знакомой спине Алиса. Цвен замер, раздражённо подняв плечи. Ему очень захотелось запихать позорный для него вопрос ей обратно в глотку, по самые гланды. К слову, не только вопрос. Мужчина развернулся, когда полетевшие от остальных шепотки ясно дали понять, что к этой новости, поднятой Ал, все прицепились основательно. Надо было что-то ответить. — Твоё какое дело? Он явно хромал, удивительно, что никто, кроме гитаристки, не заметил. Да и боль уже давно свербила, отдавая во всё тело волну дрожи. Не то вывих, не то ушиб. Ясно одно — травма была совсем свежей. Рихард стискивал зубы и терпел это, ведь в том, что он наебнулся на ровном месте, виноват лишь он, и никто другой. Кусь легко подбежала к нему и остановилась, заглядывая в мрачное лицо. — Я первая спросила. — Иди нахер, — оскалился он, легонько оттолкнув её. — Дамы вперёд! — только и успела выкрикнуть Кусь, прежде чем не удержалась на необычной для себя опоре в виде высоких берцев и рухнула на жёсткий пол с тихим визгом. — Блять, не хватало ещё мне что-нибудь сломать для полного счастья. "Сейчас ещё меня обвинит в своём недоразвитом мозжечке!" — со злостью подумал Круспе, готовясь к выпаду в свой адрес. Однако гитаристка встала как ни в чём не бывало, отряхнулась, это она делала достаточно долго, а потом с неиссякаемым блеском в глазах продолжила: — Так что ты с ногой сделал? Как маршировать собрался? — Это тебя не касается. Ты слышала, чтобы я жаловался во время репетиции? — шикнул он недовольно, а после, не дожидаясь ответа, обрушился на девушку шквалом несдержанных эмоций: — Нет! Вот и не лезь не в своё дело. Я пока ещё способен разобраться со своим телом сам. Мне ни к чему твоя забота! — выпалил он и только потом подумал, что последнее было явно лишним. — Какая к херам забота? — ошарашила его Ал абсолютно противоположным беспокойству о чужом здоровье тоном. — Я не за твою тушку переживаю! Ты вообще-то прямо рядом со мной вышагивать будешь, если ты свалишься, я тебя на себе не утащу, как бы не хотела. Ты меня килограмм на тридцать больше! Такой довод несколько остудил разгорячённого гитариста. И вправду, он подвергает опасности не себя, а своих коллег. Если по его милости что-то пойдёт не по плану, то менеджер со всех шкуру спустит. Высмотрев рядом стул, Рихард прохромал до него эти жалкие пару метров и тяжело уселся, вздыхая от боли в ступне. Ал семенила за ним громкими топающими шагами. — Извини, — сказал Круспе, помедлив. — Просто очень болит. Не знаю, где я так умудрился... — тоскливо поделился он, как вдруг его настигла предательская иллюзия того, что он, якобы, просто ищет отговорку. — Я не оправдываюсь, честно... — А я никогда бы и не подумала, что оправдываешься, — внезапно мягким тоном остановила поток извинений Кусь. — И давно ты ходишь-страдаешь? — Со вчера. — Что, прямо с фотосессии? — после короткого кивка она усмехнулась. — Так и знала, что падение было фееричное! — но в голосе у Ал не было издёвки или упрёка, она просто выражала свои дружественные намерения поднять настроение, без всякой задней мысли. В груди у гитариста приятно зашевелилось тёплое неподавляемое чувство. Если бы он был котом, то непременно бы замурлыкал, по-своему громко и раскатисто, впервые приняв заботу, — хоть Алиса говорила, что ей наплевать, это было не так — Цвен чувствовал себя нужным. Она, кажется, тоже это чувствовала. Её нежность была заразна и распространялась довольно быстро. Никому ещё не удавалось служить таким верным регулятором состояний Цвена, кроме, разве что... О нет, только не снова! Только не мысли про последнюю! Сколько же можно погружать в череду бесконечных страданий! Лишь одно промелькнувшее мимо имя отдавало тяжестью в сердце, словно картечь, разрываясь и опаляя осколками не зажившую рану. После расставания день и ночь маячило: "Женя-Женя, Женя-Женя", Круспе сильно переживал разрыв и целые сутки валялся с температурой, бредя. А теперь снова это имя всплыло в памяти. Она тоже умела влиять на него, но она абсолютно не похожа на Кусь. Особый дар у русских что ли? — Что такое? — заметив его перемену в лице, оживилась Ал. — Попросить врача? Дав себе установку, на какое-то время мужчина смог убедить себя, что перед ним стоит Женя, и сердце вновь болезненно сжалось. Она тоже вот так о нём заботилась. — Не надо, — отмахнулся Рихард. — У него всё-равно не получится лучше, чем у тебя. Кусь вздрогнула от неожиданности, когда он поднял голову, и она встретилась с его взглядом, полным благоговения. Это ошарашило девушку. Ни один мужчина никогда так не смотрел в её сторону, и она, будучи уверена, что ошиблась, вернула себе прежнее тёплое спокойствие. — Садись ко мне, — не предложил, а попросил Круспе, хлопая себя по колену на здоровой ноге. — А?.. — она опешила, нерешительно замерев перед ним. Конечно, она этого хотела. Кто бы отказался от такого удовольствия — посидеть на коленках у великого гитариста легендарной группы? И даже не смотря на то, что Алиса была другого мнения, в частности из-за его выходок, касавшихся непосредственно её, она не смогла ему отказать. Маленькими шажками подойдя почти вплотную, девушка инстинктивно наклонила голову набок, как бы спрашивая разрешения. Цвен кивнул вниз, и она, глупо улыбаясь, села ему на коленки. В голове зароились переживания. А вдруг она слишком тяжёлая? Что если она сделает ему хуже, потревожив больную ногу? Вдруг она сделает что-то неправильно? Она переглянулась с Рихардом озадаченно. Тот улыбнулся и одобрительно кивнул, а затем обвил руками её плечи. — Так ведь намного лучше? — спросил он, притягивая Кусь и слушая, как она взвизгивает от неожиданности. — Хоть бы людей постыдились, — достаточно отчётливо пробубнил Флаке, встав вполоборота к ним. — И правда, чего это вы? — протянула Джули, делая акцент именно на Ал. "Несколько минут назад называла его идиотом!" — мысленно пожурила она, с усмешкой глядя на подругу. Впрочем, не в первый раз ей видеть, как та переобувается на ходу. Как можно было подумать, что она откажется от любезного предложения? Хренова мечтательница. Рихард был бледен, чего не могла скрыть его доброжелательная улыбка, которой он закрылся, как маской. Джули поняла, что насчёт его ноги Ал не шутила, но такая бледность вызвана у него не болью. Девушке приходилось с таким встречаться во время учёбы в медицинском университете, когда на примере кого-то из учеников преподаватель вполне наглядно показал отличие особенного состояния. Только Миллер всё не могла вспомнить, что же такого там происходило. Напрягая все извилины, она покопалась в памяти. Рано или поздно она должна вспомнить. Все были уже готовы к выходу. Снаружи группу ждал лимузин, который домчит их к месту проведения первого важного в жизни Ал и Джус светского мероприятия. Менеджер уехал на отдельном авто вперёд всех, чтобы разведать обстановку, но поклялся ждать их на месте, не бросать решать организационные моменты одним в незнакомой стране. Гитаристка резво поднялась с колен Рихарда, присоединяясь к коллегам. — Давайте скорее, а то опоздаем, — попросил Тилль, наблюдая, как Круспе поднимается со стула, уперевшись кулаками в колени, и идёт к ним. Его медленная хромающая походка приковала всеобщее внимание и навела тишину, особенно после слов Кусь. — Точно поедешь с нами? — спросил Линдеманн, приободряюще кладя руку ему на плечо. Несмотря ни на какие распри, они были хорошими товарищами, потому состояние Рихарда, которое тот упорно игнорировал в угоду интересов большинства, а не себя самого, его взволновало. — Точно. — Может тебя хоть румянами измазать? А то вон, бледный весь, как поганка. — И буду как старуха на стероидах, — усмехнулся Цвен, скидывая его руку с плеча. — Пошли уже. Сам справлюсь. — Пошли, — согласился Тилль и хохотнул: — Старуха на стероидах. Джули осмелела и пошла с ним в ногу. Решительный, не бросающий слов на ветер Линдеманн всегда был безоговорочным лидером. Поспорить с ним мог разве что Круспе, но, если бы ребята не знали его столько лет, пошёл бы за ним хоть один? Спорный вопрос. Испытывая бесконечное уважение к фронтмену, Миллер старалась держаться его. От мужчины исходила спокойная крепкая энергетика, как от надёжной скалы. И девушка верила, что он, если и не защитит её от всевозможных погодных ненастий, то поделится своим накопленным опытом и мудростью. Следом шёл Флаке, на этот раз он уступил место рядом с вокалистом новенькой. Клавишник поддерживал начинания Ал и Джули, просто выражал это по-своему. За ним шли Оливер и Пауль. Вот уж кого-кого, а басиста вряд ли можно было застать болтающим с кем-то о мелочах. Ландерс уважал эту его уникальную молчаливость, как бы ему не хотелось поговорить. Следом неравным строем шли остальные. Замыкали шествие Ал и Рихард. Последний чуть отставал из-за свежей травмы, а гитаристка то и дело останавливалась, терпеливо ожидая его. Она улыбалась и протягивала мужчине руку, предлагая помощь снова и снова. Тот раз за разом отказывался. Казалось бы, сколько он ещё может геройствовать? Да и кто оценит его самопожертвование, если толку от него..? Все верили Рихарду на слово, что он справится сам и не рухнет посреди пути под вспышками десятков камер. Вот уж было бы фееричное падение! Миллер смотрела себе под ноги с присущей задумчивостью и молчаливостью. Не такой фатальной молчаливостью, как у Оливера, но Джули тоже временами обладала чем-то подобным, когда и слово вымолить у неё нельзя. Конкретно сейчас она думала о том, как же такое запоминающееся и показательное событие могло вылететь у неё из памяти. Она пыталась вспомнить весь тот день с утра и до злополучного момента. "Я встала утром, обулась в тапочки, выглянула в окно," — рассуждала она, не замечая ничего вокруг. — "Во сколько я встала? Какая была погода за окном?.. Какая, к чёрту, разница! Я позавтракала, собрала сумку и пошла на пары... Или я не завтракала? В какой момент я успела переодеться между этими действиями?.. Стоп! Я пошла на пары. Латинский, психиатрия и наркология, анатомия... Какой это был курс? Первый? Или... Чёрт, все дни были такие одинаковые... Мы вышли из аудитории," — перебила сама себя девушка, поняв, что память проясняется. — "Не успели толком протолкаться в коридор, как... Как что? Что потом произошло? Лиза! Лиза встала. Пошла в другом ряду, слева от меня. Она была бледная, как поганка. А потом... Потом она остановилась, схватилась за свою сумку. И что? Что..." — Ой блять! — произвольно выкрикнула она уже вслух. Она поняла, что может произойти страшная в контексте спешки и важности вещь. Вокалистка замедлила шаг, схватила Тилля за рукав обеими руками и нервно потрясла. — Тилль! — важно и слегка напыщенно позвала она. — Тилль! Там сейчас... Линдеманн глянул на неё, но продолжал свой шаг. Девушка почти повисла на нём, умоляя все известные высшие силы, чтобы он остановился и выслушал её. — Там сейчас такое случится. Или не сейчас.. Но скоро! — сбивчиво заговорила она, удерживая его внимание. — Это как Лиза!.. Упадёт и всё! — взволнованно говорила она бурным потоком отрывки фраз, испугавшись не то давления времени, ведь из-за любого промедления группа опоздает на мероприятие, не то того, что, как она предполагала, сейчас произойдёт в конце строя. — Кто упадёт? Что за Лиза? — Тилль напрягся и, почувствовав достаточно внушительный вес на руке, остановился. В конце строя Ал и Рихард немного отстали, но гитаристка всё-равно не торопила спутника. Она глядела на него, будто он её суженый — горящими глазами, с яркой широкой улыбкой. Мужчина шагал всё медленнее и медленнее, потом в очередной раз остановился, тяжело вздохнул. — Может всё-таки помочь? — в очередной раз предложила Кусь, мелкими шажками приближаясь к нему, чтобы осуществить помощь без его согласия. — Подожди-подожди-подожди, — Цвен отстранил её рукой, мелко подрагивающей от боли и чего-то ещё. — Всё в порядке, мне не нужна... Договорить он так и не успел. Речь под конец стихла, а потом оборвалась по середине фразы. Быстро глянув на него, Ал с ужасом увидела, что лицо гитариста стало каким-то пустым и безжизненным. Взгляд, секунду назад твёрдо прикованный к ней, прошёл мимо. Это было жуткое, абсолютно безжизненное лицо, что сильно напугало девушку. Мужчину сильно повело в сторону. Громко вскрикнув, Кусь подскочила к нему вплотную ровно перед тем, как его ноги подогнулись. Не размышляя ни мгновенья, она обхватила обеими руками поперёк груди, бессильно пытаясь вытянуть наверх, но Круспе больше не сопротивлялся и даже не пытался хоть как-то помочь. Всё его тело было расслаблено. Он не шевелился. Поднять его в одиночку она бы не смогла, однако отлично удерживала от падения на пол. Держать бессознательное тело было куда тяжелее. — Рихард! — отбросив первичный шок, выкрикнула Ал дрожащим голосом. "В обморок упал," — похолодев, подумала она первым делом. — Рихард! — словно эхом из коридора донесся крик гитаристки. Тилль всё ещё стоял, скованный прилипшей к руке Джули, у самого выхода. Услышав выкрик её подружки, он скрипнул зубами и закатил глаза, подумал, что зря им позволили идти вместе, опять они поругались. — Ну всё... — пугающе тихо и обречённо произнесла Миллер, поворачивая голову на звук. — Упал... — Что?! — мрачно оживился Линдеманн, достаточно быстро сопоставив факты. Он тут же с лёгкостью стряхнул вокалистку с себя и ломанулся назад, распихивая в разные стороны коллег. Его окутал не то страх, не то просто волнение, как там девчонка разберётся сама? Взгляд уже метнулся дальше, выше головы Пауля, особенно настойчиво стоявшего на пути, в поисках гитаристки и её временного конвоира. Хотя, это ещё кто кому конвоир. Джули понеслась следом за фронтменом по уже расчищенному пути. Ей даже удалось его догнать, врезавшись в широкую спину по невнимательности. Впрочем, в такой напряжённый момент ей простительна невнимательность. Вдруг, оттолкнув напоследок Кристофа, да так резко, что тот влетел плечом в стену, не успев затормозить руками, Линдеманн пробился к повороту, на котором отстали гитаристы. Тилль замер, будто решаясь заглянуть за угол, будто он не был готов к тому, что там увидит. В голове рисовались страшные картины, хоть вокалист ещё до конца не понял, кто и как там упал. Приготовившись шагнуть дальше, мужчина оступился из-за мощного толчка, прилетевшего в спину. Это Миллер, маленькая, да удаленькая, влетела в него во второй раз. И тут же глазам предстала сцена: Кусь твёрдо упирается в землю, она обременена весом безвольно свесившего руки Цвена, тот, кажется, опустил голову и вот-вот упадёт недвижимой куклой на пол, стоит хрупкой на вид девушке расцепить руки. Но Ал держит изо всех сил, так крепко и отчаянно, будто от этого зависит её жизнь. Или его жизнь. Тилль удержал на месте рвущуюся вперёд него Джули и первым быстро подбежал к парочке, принимая на себя вес бессознательного тела. Ал благодарно опустила плечи, позволив фронтмену встряхнуть Круспе и попытаться поставить на ноги. — О бо-о-оже, — простонала переполненная ужасом Джус. — Цыц! — прикрикнула на неё Кусь и добавила тише: — Забыла?.. И вообще, нечего причитать, как будто кто-то помер. В её голосе звенела неприкрытая злоба и, о чудо, раздражение. Гитаристка тоже могла рассердиться, вскрикнуть от злости, показать, насколько на самом деле натянуты её нервы. Но она злилась не потому, что обстоятельства напугали её или сдавили. Алиса сама не понимала, почему испытывает такую агрессию. Зато Джули понимала вместо неё — у Кусь глубокая душевная травма, этакий клубок, чей конец привязан к детству —, это и помогало спокойно реагировать на эмоциональные всплески подруги. — Рихард! — попыталась вновь дозваться Ал и принялась трясти его за руку. — Т-тише! Не трясите его! — вмешалась наконец Миллер, сбросив оцепенение; она говорила с непривычной неуверенностью. — О! Точно, — прошипела гитаристка. — Ты же медицинский заканчивала. Рассказывай, что делать. Пока она в таком состоянии, разговаривать просто нереально, ибо она становится абсолютно беспардонной и откровенно грубой. — Надо... — начала Джули. — Надо... Надо его куда-то положить... — Пропустили этот этап, — поторопил Линдеманн. — Р-расстегнуть все удушающие предметы одежды: пояса, ремни, воротники, — продолжила девушка, мысленно отмеряя время, которое Рихард болтается в обмороке, и рассчитывая, может ли это перейти в серьёзную потерю сознания. — Сделаю! — встрепенулась Ал, быстрыми пальцами приникая к верхним пуговицам чёрной рубашки. — Что дальше? — Дальше? — замялась Джус. — Вы зря его на ногах держите... — А что, я, по-твоему, должна была позволить ему грохнуться? — вспыхнула Кусь, злобно сверкая глазами из-под полуопущенных век. — Его надо положить. — Куда? — язвительно шикнула гитаристка. — На пол? Ты забыла, где мы находимся? — Тогда... Тогда надо холодную воду и горячий сладкий чай, — сказала Джули; видят звёзды, больше она ничем помочь не может, кроме совета после пяти минут бессознательного состояния вызвать скорую. — Круто! Оливер! Оливер, срочно сюда! — гаркнула Кусь, выглядывая в коридор, где остальные музыканты оправлялись от вероломно прорвавшегося Тилля. Басист мигом вытянулся по струнке и одним шагом оказался рядом с нервной очевидицей произошедшего. — Нужен горячий чай. Круспе в обморок грохнулся, — коротко пояснила она, кивая на Цвена и держащего его Линдеманна. — Сейчас принесу, — с охотой отозвался Ридель и вернулся в противоположном направлении. — Наберите кто-нибудь холодной воды! Это очень срочно! Общая паника навелась почти моментально. Чтобы заставить людей быстро и без вопросов делать что угодно, нужен всего лишь один обморочный случай, и все ходят по струнке! Пауль и Шнайдер, едва узнав, что с их драгоценным другом что-то случилось, наперегонки ринулись искать воду. В общей суете Флаке схватил Джули за плечо и отвёл в сторону, там они о чём-то разговорились. Товарищи быстро вернулись с целой литровой бутылью, Кусь, явно видевшая, что надо делать, в кино, откупорила крышку, шедро плеснула себе на руку и тряхнула холодными каплями на лицо Круспе. Едва брызги коснулись его прохладной кожи, мужчина вздрогнул. Ал наклонилась к нему и прошептала: — Рихард! Ришенька, — и моментально прикусила язык. Цвен с трудом поднял голову и распахнул веки. Он долго осматривался, будто привыкал к свету. Тилль тут же ослабил хватку, позволив тому стоять самостоятельно. — Боже, что случилось? — слабым хриплым голосом спросил Круспе, непонимающе глядя на Ал. — Господи, с тобой всё хорошо! — воскликнул радостно Пауль, собираясь кинуться в объятия, чем бы точно повалил друга на пол, если бы не Тилль, остановивший его на начале пути. — Это спорный вопрос, — фыркнул Флаке, внезапно выросший у Ландерса за спиной. Ридель впихнул в руки ничего не понимающего Рихарда термос. — Ты в обморок упал, — соизволила наконец объяснить Кусь. — А... — почти что понимающе выдавил из себя Цвен. — Ладно, идём, а то опоздаем. Гитаристка критически оценила его состояние. Он был слегка дезориентирован в пространстве, не мог как следует отдышаться. Глаза медленно, как маятники, скользили из стороны в сторону. — Нет, — твёрдо сказал Линдеманн. — На этот раз ты остаёшься. Не хватало тебе ещё в полуобморочном состоянии корячиться перед камерами. — Мы расскажем Фиалику о твоём подвиге, но тебе правда лучше остаться, — беспомощно пожал плечами Шнайдер, он не мог переубедить большинство. — А я говорю, что я еду с вами, — беззлобно фыркнул Круспе. — Иначе для чего было это всё? Может вы меня из-за какого-то обморока ещё и в тур не возьмёте? — наконец-то из-под доброй улыбчивой маски стал пробиваться всем знакомый Рихард — язвительный, саркастичный, бесстыдный и сердитый, он скользнул глазами вбок, увидел Ал и раскалился окончательно: — Ну конечно! У вас же теперь лишняя гитаристка! Молодая, амбициозная, умеет играть соло из Weisses fleisch! Возьмите в тур её, раз уж я стал для вас слишком слабым и болезненным, чтобы таскать с собой! — Успокойся и приди в себя, — строго посоветовал Линдеманн, по-факту не оставляя иного выбора. — Ты из-за своих психов уже сознание теряешь. Остынь, мы тебя подождём. Видимо, слова гитариста заставили всех передумать. Или, по крайней мере, сделать вид, что передумали. Рихард же только сильнее убедился в своём мнении, что Ал нужна, чтобы его заменить. Плевать на Джули, пусть вокалист сам о ней печётся. Цвен не собирался просто так уступать какой-то девчонке, которую ещё никто не знает. Первой его мыслью относительно этого было: "Меня хотят заменить, потому что они устали терпеть мой характер." Однако он не собирался отступать, смягчаться или идти на поводу, загоняя свои принципы себе глубоко в глотку. Если Кусь или любой другой индивид, который мог оказаться на её месте, всё-таки предназначены для замены, то Круспе сделает её жизнь похожей на кошмар. Эта мелкая сама сбежит куда подальше, лишь бы она не покушалась на его место в группе. А пока она крутится рядом с коллективом, такая вероятность всегда будет неприятно смотреть в спину. — Пошли, — оскалился он. — Нечего меня ждать. Кусь видела, что ошиблась, считая, что Круспе её принял. Зачем он тогда показывал свою доброжелательность, ей было невдомёк, но что сделано, то сделано. К началу тура она уже имеет двух недоброжелателей в лице соло-гитариста, кумира доброй половины фанаток, и дизайнера одежды, по совместительству бывшей подруги. Откуда ждать тычка — всегда сюрприз, однако Алиса уже справлялась, так ведь? Пусть посредством бегства из страны, породившей её, но девушка справилась с тяжёлой преградой. А вдруг ей придётся бросить мечту, сбежать из полюбившейся Германии?.. Бред. "Что они должны мне такого сделать, чтобы я уехала из Берлина? В России меня хотя бы двадцать два года мариновали," — безрадостно вспомнила русская. — "Нет, пусть хоть пытают, я не уеду никуда. Надо уже справляться с проблемами по-взрослому." Она осторожно протиснулась в начало шествия и вместе с группой вышла на улицу. Вечерело. В Лондоне воздух почти ничем не отличался от берлинского, такой же плотный, окутывающий, головокружительный. Длинный автомобиль ждал их у входа. — Вау, — забыв свои невесёлые мысли, воскликнула Кусь. — Я никогда на таком не каталась. — Мы едем по делу, — напомнила Джули; от напуганной неуверенности не осталось и следа, она была привычной, спокойной. — Не расслабляйся. И осторожнее с сапогами.