***
В номер Кусь заходила без каких-либо особых чувств, как всегда, сонная, голодная, немного подавленная, но пока ещё функционирующая. Коридорчик до спальни, по пути дверь в ванную, комната-гардероб, которой она никогда не пользуется. Всё-такое удивительное, королевски-зелёное, с белой мебелью. В спальне красивая аккуратная люстра с яркой лампочкой. Посредине огромная взбитая кровать, пышная, как выполненный профессионалом омлет; замыкают её две узкие белые тумбочки с настольными светильниками; напротив кровати телевизор на широком напольном столике, несколько полок под бытовые вещи, а справа окно с видом на город. В одном из углов стояло широкое кресло. Девушка оставила чемодан у тумбочки, а дорожную сумку бросила на кровать, мысленно удивившись шикарному двухспальному размеру, открыла дверь в ванную. Там оказалось весьма светло и прохладно. Душевая кабина, раковина с зеркалом, совмещённый туалет, вешалки с полотенцами, два халата, и всё белое. На секунду Алиса замерла. "Почему два халата?" — насторожилась она, а затем махнула рукой и подошла к раковине. В зеркале отражалась усталая девушка с небрежно собранными в хвост волосами, корни которых заметно отрасли. Она распустила причёску, пшеничного цвета копна разметалась по плечам и шее. Запустила пятерню, взъерошивая, осматривая свои тёмные-тёмные родные волосы. Приблизилась к зеркалу, разглядела привычную седину, которой в соотношении стало даже больше, чем раньше — примерно пятьдесят на пятьдесят. Ал посмотрела на свои впалые щёки и увеличивающиеся с каждым днём круги под глазами. Больше похожа на труп. Открыла кран с холодной водой, набрала пригоршню и умылась. Устала. Напоследок похлопала себя по щеке и взяла маленькое полотенце с вышитым логотипом отеля. Пошла в спальню, вытираясь. "Надо сходить за краской для волос. Зуб даю, кто-нибудь начнёт меня стебать." — Что за чёрт... — вполголоса раздалось из комнаты. Девушка остановилась, нехотя отнимая полотенце от лица. Сердце застучало тише, но чаще от страха. Заглянув из-за угла, она увидела уже знакомую массивную спину своего любимого немца. В кавычках или нет — пока не ясно. Он бросил сумку рядом с чемоданом Кусь. В руках держал ключ от номера. — Ты что здесь делаешь? — резко спросила она, прижимая влажную ткань к груди. — А? Круспе обернулся, удивлённо распахнув глаза. Не сразу сообразил, что перед ним Алиса. Обоим стало даже как-то спокойнее, когда они увидели друг друга, а не каких-нибудь незнакомых людей. Всё-таки, несмотря ни на что, не чужие люди. — Я должен у тебя спросить, что ты тут забыла... — Цвен прищурился будто бы недоверчиво. Она стала чуть раскрепощённее и смелее. — В своём номере. — уверенно отрезала Кусь, скрестив руки на груди. — 36? — 36... — подтвердила она, теряя свою убеждённость. — Мне на ресепшене дали... — И мне. — тихо ответил мужчина. — Вот так номер. — В буквальном смысле, — хмыкнула девушка, подходя ближе. — Хочешь сказать, вышла ошибка? Нас в один номер заселили? — Сейчас позвоню на ресепшен, разберусь. — Да уж, разберись, — вздохнула она, поджав губы, и прошла мимо Круспе, беспардонно усаживаясь в центр кровати. Он подошёл к "допотопному" телефону на тумбе для телевизора и без каких-либо затруднений по памяти набрал номер. — Не рада меня видеть, хочешь сказать? — усмехнулся перед тем, как нажать кнопку вызова. — Впрочем, да. Лучше не стоит. Проблемы уже были и будут ещё. И всё же... Кусь наблюдала за ним как за умалишённым, но его слова, адресованные не пойми кому, заставили её задуматься. "Может не надо разбираться? Останусь с ним, номер двухместный. Такой шанс раз в жизни выпадает... Нахуй, не надо этого делать, он меня чуть не прибил в коридоре вчера. И что нам делать? По классике жанра должны потрахаться, но... В двадцать пять? Нахуя мне это надо. Страшно мне. Думать даже, что я могу играть с ним в счастливую семейную жизнь, даже пару дней. Просто страшно. И я ему вряд ли нужна. Да, я ему не сдалась. В пизду." — Здравствуйте, тридцать шестой беспокоит. Тут, кажется, вышла ошибка. Мы с моей коллегой получили двухместный номер, а должны были получить два одноместных. — довольно решительно и убедительно выложил Рихард. Кусь даже на мгновенье им залюбовалась: выпрямился во весь рост, одной рукой сурово подпирает бок, с сосредоточенным, и немного сучьим, выражением лица смотрит в окно, за которым в нескольких кварталах виднеется Эйфелева башня. Ал бы не смогла так разговаривать с кем-то незнакомым, будь то даже обслуживающий персонал. Она вообще не любила звонить незнакомым людям и в организации. Секунд десять он молчал, ждал ответа. Всё это время девушка не сводила глаз. — Прекрасно, так расселите. — после этой фразы он снова смолк на несколько секунд, она могла поклясться, что заметила, как двинулись его лицевые мышцы, когда он сжал зубы. — Нет, нас это не устроит, придумайте что-нибудь. — Ал такой тон не любила, он заставлял её чувствовать себя некомфортно и напоминал о матери, хотя Рихард был вполне спокоен, даже немного вежлив, но в его голосе елейным мёдом сочилась скрытая агрессия; Круспе вдруг прикрыл трубку рукой и с совершенно другим тоном повернулся к ней. — Свободных номеров нет. — Оу... Совсем никак? — смущённо пискнула девушка, начиная нервно щелкать пальцами. — Я могу попросить убедительнее. — Не стоит! Не нервируй девушек на ресепшене. — Это их работа, Кусь! — нетерпеливо нахмурился Цвен, собираясь что-то сказать в трубку. — Не надо! Давай... Ну... Попросим, чтобы нам просто поставили раздельные кровати. Может же быть так, что у них есть запасные кровати?.. Нет? — Девушка, что насчёт раздельных кроватей? Ал на мгновенье выдохнула. Она бы не хотела ставить кого-то в неловкое положение, кроме себя самой, разве что. — Кусь, тоже отбой. — Да что ж за день... — совсем расклеилась русская. — Ладно, отключайся, сами что-нибудь придумаем. — Большое спасибо, — с явным сарказмом произнёс Круспе и положил трубку. Откинувшись на кровать, девушка посмотрела на него снизу вверх. Он сдвинулся с места, обходя кровать со стороны входа под чётким и напряжённым наблюдением Кусь. Вёл себя совсем как обычно, будто ничего не произошло. Стал разбирать сумку. — Что ты за мной наблюдаешь? — спросил он со странной довольной улыбкой, которую не смог скрыть. Такого удовлетворённого выражения Алиса у него ещё не видела, и это вводило её в немой ступор и панику. Всё, что она могла делать — лежать на спине с раскинутыми руками и наблюдать за ним, не зная, чего ожидать. Закрадывались совсем странные и непривычные мысли. "Алиса, ты понимаешь, что сейчас будешь ночевать в номере со взрослым, не очень хорошо к тебе относящимся мужчиной? Ты осознаёшь масштаб трагедии?" Он заметил её напуганный взгляд и остановился, выпрямляясь. — Чего ты так смотришь? Будто я маньяк какой. — с тем же странным выражением он ухмыльнулся. — Как будто я сейчас тебя к кровати привяжу и буду всю ночь насиловать. — Кто тебя знает... — сипло отозвалась русская, недоверчиво подбирая к себе руки и ноги. — Да перестань, я уже не в том возрасте. — Это звучит хреново, если это единственное, что удерживает тебя от изнасилования... — подумав, изрекла она. — И, заметь, если полезешь ко мне, это будет именно изнасилование. Я асексуалка и не приемлю половых контактов. — под конец она брезгливо всплеснула руками. — Кто? Девушка закатила глаза, возвращаясь в вертикальное положение. — У меня низкое либидо. Очень низкое, его нет вообще. Я не люблю секс, мне противно. Так понятнее? — Вполне, спасибо. — кивнул Рихард. — Но твои подозрения в возможности моих поползновений в сторону твоей девственности крайне обидны, мать Тереза. — вдруг лицо его приобрело удручающе-мрачный оттенок. — Если хочешь, я посплю в кресле. Всё-равно в одну со мной постель ты никогда не ляжешь. — Ложись на кровать, — девушка с готовностью спрыгнула, прихватив свою дорожную сумку. — Я не сплю, я же сказала. Куда правильнее и полезнее будет, если ты... — Мелкая, угомонись. Я иду в душ, у тебя минут десять, чтобы разобрать сумки. Время полночь, и ты будешь спать. Тебя завтра четвертуют, если придёшь как зомби. Уголки губ девушки, неловко дёрнувшиеся вверх, мерещились немцу в отражении зеркала, когда он выходил из душевой кабины. Глаза блестели, как и влажные волосы. От разгорячённого тела шёл пар. Круспе щепетильно оглядывал себя через зеркало. Его волновала каждая мелочь, каждая горячая капля воды, стекающая с него на холодную плитку. Мужчина взъерошил мокрые чёрные пряди, кристаллически блистающие звёздочки полетели на пол; провёл внезапно окостеневшими пальцами по распаренной шее, по светлым завитым волоскам на груди, по напряжённому животу. Пар полностью покрыл зеркало. — Даже не верится, что у меня получилось. Наспех вытеревшись, он по привычке надел спальные плавки и вышел из ванной. — Свободно. Поворачивая в спальню, он уже услышал шорох невесомых босых шагов, а в проёме столкнулся с самой Кусь. Девушка подняла взгляд и тут же с высоким визгом отступила назад, закрывая глаза рукой. — Ой-ой-ой! — но не до конца растерялась, хотя такое соседство всё же было в новинку. — Торсом не свети, пожалуйста. — Извини, — мужчина вмиг осознал свою ошибку и покрылся стыдливым румянцем, примирительно поднимая руки. — Я халат накину, секунду. — Подожди. — девушка взяла себя в руки и сквозь пальцы посмотрела на него. — Ты же не собираешься в нём спать. Ляжь, только, пожалуйста, одеялом накройся. "Боже, ну почему он такой горячий..." "Боже, ну почему я такой идиот..." На том и разошлись. Кусь быстро добежала до ванной и захлопнула спасительную дверь. Ей было максимально неловко мешать Круспе, привыкшему по-своему жить и отдыхать. Но практически голый он ей нравился, даже очень. В душе она провела, от силы, минут пять и десять просто в ступоре стояла перед зеркалом, пытаясь ущипнуть хоть сколько-нибудь кожи от выпирающих рёбер. Но нет, это были уже рёбра, и отнять от них было нечего. "Ну почему нельзя сделать рёбра поменьше, грудную клетку поуже, а живот... Ну ладно, живот неплох. Но мне нужна пижама пошире. На всякий случай." Пижаму она нашла самую длинную и закрытую, какую только взяла с собой. Штаны доходили ей практически до колен, а вот самым приличным верхом, который она нашла даже не в походной сумке, а в чемодане, была маечка, едва закрывающая живот. С кислой миной одевшись, девушка ещё раз критично осмотрела себя в зеркале и тяжело вздохнула. Её единственной надеждой было застать Круспе уже спящим, тогда она может спокойно заняться своими делами. Вышла из ванной на носочках. Свет в спальне горел, а в коридоре уже нет. Девушка заглянула в спальню, пугливо сложив ручки на груди. Столько потрясений за день её не просто остепенили, но скорее придавили, что и сопротивляться она уже не могла. Рихард лежал на кровати, просматривая что-то в телефоне. Не спал. Ал тяжело сглотнула и неуверенно шагнула вперёд, но он её будто не замечал, что к лучшему. Она присела на кресло, неотрывно наблюдая за мужчиной. — Ну как? Ко сну готова? — не отрываясь от своего занятия, спросил Круспе, как вдруг отложил телефон и принялся смотреть на неё в ответ. Ал постаралась как-нибудь по-осторожнее сложить ноги друг на друга и закрыть руками грудь, скрестив их поверх гладкой атласной ткани. Но упрямый мужской взгляд был будто осязаем, и никуда от него было не деться. — Приятно, когда на тебя так постоянно пялятся? — строго спросил Цвен. — Вот и что ты меня весь вечер разглядываешь? Я понимаю, что я был когда-то там раньше охуенным накачанным мужиком, но нечего сейчас во мне разглядывать. — Ты и сейчас очень привлекательный, — смущённо выдавила Алиса, всё-таки отвернувшись, при этом лицо её вмиг побагровело от сильного румянца. — Проблемы с самооценкой? — Ещё какие. — Мне очень нравятся твои плечи, — трепеща, осадила его Кусь, а затем скосила глаза, чтобы ещё больше рассмотреть. — И руки, они такие сильные. А ещё шея, у нас в русской литературе для этого есть термин "жилистая". Ты не представляешь, какое эстетическое удовольствие я получила от нового клипа... А ещё мне нравится твой носик. — под конец фразы девушка не смогла сдержать широкую умильную улыбку, обнажившую ряд белых ровных зубов. — Прекрати, я сейчас сгорю, — сдавленно пробурчал Рихард, тоже отворачиваясь, чтобы Ал не успела запечатлеть редкий момент его смущения, и накрываясь одеялом по пояс. — Ты замечательный, и я не представляю, кто мог тебе сказать обратное... Он усмехнулся. Затем ещё раз. А потом рассмеялся в голос. — "Бестактная нетолерантная свинья"! У девушки сердце криво стукнуло. "Какая я дура!" — мысленно расстроилась. — Но я же говорила о характере! — строптиво насупилась она. — А не о внешности. Я вон вообще... "костлявая", "тощая", да ещё и "курица безрукая". — Курица петуху пара, — махнул рукой Рихард. — Всё, утром поговорим, запрыгивай. Он отодвинулся к краю кровати, уступая ей побольше места, но Кусь не спешила. Она продолжала буравить собеседника недоверчивым взглядом, сидя в кресле. — Ну ты чего! Спать давай, время уже первый час. — Спи, утро вечера мудренее. — Что? А ты спать что ли не собираешься? Ал отрицательно помотала головой. Ей спать не хотелось, тем более рядом с Рихардом, с которым так легко и сладко спится, что после этого у привыкшей спать три часа от силы девушки начиналась натуральная ломка, ведь она высыпалась, а потом Рихард уходил, унося сон с собой. Но психика начинала сдавать, организм вопил об усталости, а от пререканий Кусь быстрее начала клевать носом. — Давай, мелкая, не мели чепуху. Ложись, я не буду тебя трогать. И как бы не тяжело было соглашаться, мужчине удалось соблазнить её на почти здоровый шестичасовой сон. Кусь в полукоматозе сползла с кресла, забралась на кровать и нырнула под одеяло, едва соприкасаясь гудящими от усталости ногами с ногами Круспе. Однако засыпать она не спешила. Вряд ли смогла бы после такого насыщенного дня расслабиться. Молча легла, повернувшись лицом к Рихарду. Тот глядел на неё полуприкрытыми глазами, расслабленный и беззащитный. По-хозяйски закинул руку, полуобнимая девушку, и, будто избавившись от тяжкого душевного груза, постепенно уснул. Она осталась наедине со своими мыслями. И с рукой Рихарда на талии. Расслабленные черты его лица действовали магнетически. Ал всегда понимала, что в нём есть и будет что-то такое, что заставляет всех тянуться к нему, а её вечно пугает и влечёт одновременно. Она боится, что когда-нибудь увидит в его лице, в его глазах некоторые конкретные эмоции, чувства, которые станут своеобразными всадниками апокалипсиса. Оргазм, например... Ей неловко и вместе с тем интересно, как выглядит Рихард во время оргазма. Или когда слёзы текут по его лицу от боли и отчаяния. Как блестят его глаза, когда чужая кровь, которую он сам выпускает, брызжет ему на лицо. И, наконец, как выглядит его посмертная маска... Девушка не удержалась и, вытащив руку из-под одеяла, невесомо провела по контуру носа. Когда-то она мечтала о таком же. И немного — о таких же серо-голубых косящих глазках. Её глаза были болотно-зелёными, вспыхивающими янтарём на солнце, смотрящими чётко вперёд, прямо, напряжённо, пугающе-серьёзно. Она с детства научилась затыкать одним взглядом. У неё не было мечты стать принцессой, ей хотелось быть уверенной в своих силах и уметь защитить себя. Ей хотелось приучить всех вокруг делать так, как ей надо. Но ей не повезло с генетикой. То слишком толстая пышка, то слишком тощий заморыш, чтобы её угрозы воспринимались всерьёз. Ей хотелось справедливости, хотелось, чтобы ценили. Под воспоминания о том, как впервые взяла в руки биту, чтобы нанести вред, Алиса заснула крепким молчаливым сном, Рихард к тому времени уже начинал беспокойно ворочаться."Получай."
"Тебя никто здесь не спасёт!"
"Тебе нравится вкус моих ботинок?"
"Нравится, бесстыжая мразь?"
"Ты заслужил!"
"Тупая больная сука."
— Я тебя не люблю! Рихард с криком вскочил. — Окстись, я тебя тоже. — фыркнула Ал, нехотя размозжая веки. В комнату проник рассветный луч. Пара обнаружила себя в весьма необычной для них двоих позе — крепко прижавшись друг к другу в сплетении конечностей. После нескольких глубоких вздохов, приводящих тело и разум в подчинение, стали выясняться подробности происходящего. Одна рука Рихарда спокойно прижимала Ал, другая покоилась под её животом — хотя, фактически, она лежала на его животе — и страшно онемела. Начав ощущать себя в пространстве и получать тактильные сигналы, Алиса не без удивления нашла себя, избравшую вместо подушки прикорнуть у Круспе на груди, практически лежащей на нём сверху, причём в области паха в неё что-то очень необычно упиралось... — Ой-ой-ой! — она попыталась тут же вскочить, но одна из её рук была у мужчины прямо под головой, а ноги их переплелись невообразимо крепко. — Кусь, блядь, не двигайся! У меня всё ещё ноет нога! — Извини! Ой-ой-ой... Можно, пожалуйста... Пусти-и-и-и! — истерично заныла девушка, пытаясь поскорее отлипнуть от него. — Да не визжи ты. — нахмурился Цвен. Первым делом убрал свою руку с её полуголой спины, а её руку из-под своей головы. Кусь тут же упёрлась ладонью в подушку, перекатываясь боком на кровать, чем спасла онемевшую конечность гитариста. Выдернула одну ногу. Распутались. — А теперь отся-я-ядь, — девушка крепко зажмурилась и замахала на него руками. — От меня-я-я... — Господи, да что случилось? Я всего лишь сказал, что тебя не люблю. И что такого? Вообще это во сне было. И вообще не тебе предназначалось! — Да наплева-а-а-ать, убери, убери-убери-убери! — Ал невротично затряслась, задёргалась на месте, совсем отвернувшись и не прекращая махать на ничего не понимающего Рихарда руками. — Свою эту мужскую штуку... — А... Круспе мельком глянул вниз, понимая, что девушка говорит про эрекцию. — Блять... Прости пожалуйста... Я не сразу сообразил. Сейчас прикроюсь. — Съеби в ванную! — Ал запустила в него подушкой, которую он, впрочем, перехватил на лету, а потом в два прыжка переметнулась на кресло. — Неприятное начало, — вполголоса промычал мужчина, скрываясь в указанном направлении. Нельзя сказать, что Кусь боялась членов или была монашкой, скорее наоборот. Она очень рано пристрастилась к "неудобному" юмору, не табуировала тему секса, но никогда бы сама не стала им заниматься. Да, к тому же, шутить про члены и встречаться с ними в жизни — две совсем разные вещи. Не то чтобы ей было мерзко. Страшно — возможно. Однако последнее, чего она бы в данный момент хотела, так это проснуться с ощущением того, что твёрдый горячий член упирается ей в лобок. Да ни за что на свете. Круспе вернулся чуть быстрее, чем через десять минут. Научился на прошлых ошибках и вышел в халате, что уже неплохо. Он застал Кусь в том же положении, что и прежде. Та сидела в кресле, подобрав колени к груди и устроив на них подбородок. "Ну и что за чёрт? Её так стояк шокировал?" Мужчина приблизился на нейтральное расстояние и заглянул в пустое лицо Алисы. Она не отреагировала на его возвращение. — Та-а-а-ак. — он подтащил не замеченный прежде пуфик и уселся перед девушкой. — Рассказывай, где и кто так тебя травмировал, что ты настолько болезненно реагируешь... На мужчин, я так понимаю? — он, конечно, предполагал, что избиение в России и попытка изнасилования в Берлине не прошли даром, но что такого ещё с ней сделали, что именно половые органы вызывают у неё такое отторжение? — Я болезненно реагирую? — бездумно повторила Кусь, с трудом фокусируя взгляд на фигуре перед собой. — Ну если ты так в двадцать с лишним лет реагируешь на обычный утренний стояк... Жаль мне парня, которому ты в жёны достанешься. — Обычный утренний стояк? — Представь себе, у здоровых мужчин регулярно встаёт по утрам. Этому есть какое-то там научное объяснение про приток крови, но я не ебу все эти научности. Кусь скривилась. — Ну извини... — Не извиняйся, это природа. — почти автоматически сказала она и шмыгнула носом. — Хочешь поговорить про это? Отрицательный кивок. Рихард задумчиво опустил голову, перебирая варианты, как спасти положение. В конце концов именно он вызвал у девушки такое абстрагированное состояние. Как вдруг зрение приобрело мутность, будто Ал смотрела на всё через телевизор. И вмиг стало так прикольненько, а в голову закралась мысль, которую обычно было бы стыдно озвучить, особенно после случившегося. "Но почему бы и нет?" — А... Ал подняла голову. — А можно мне... Потрогать? — Что? — с некоторой настороженностью уточнил Цвен. — Твой член. Он закрыл глаза, мысленно досчитал до трёх. Это было немного неожиданно, особенно после того, как он уже сделал всё, чтобы избавиться от непроизвольной эрекции. Девушка придвинулась ближе, на самый край кресла, видно, только и ждала команды "старт", смотрела на него широкими глазами, вопросительно наклонив голову. Круспе не хотел всё это превращать в детский сад с "покажи мне, я покажу тебе". Он-то ещё вменяемый. Но он тоже хотел кое-что потрогать, хотя опуститься до банальной просьбы не мог. В его стиле было бы довести её до ручки, чтобы она сама умоляла его прикоснуться к ней, но сделать так, не дотрагиваясь до неё, то есть обычными словами, было бы достаточно трудно. Ал подкованная в вопросах провокации, нападения, наверняка — в вопросе ничего не значащего лёгкого флирта. Она попросту невосприимчива к словам. Но почему бы не попробовать? Сидящая глубоко внутри него садистская сущность хочет вогнать Ал в краску, отогнать это дурацкое предубеждение про низкое либидо и заставить извиваться от возбуждения, а потом трахнуть. Прежде всего — в рот. За все эти мучительные месяцы ему почти физически хотелось её заткнуть, показать своё превосходство. Он уже практически видит пунцовый румянец на её щеках, кривые дорожки слёз и слышит влажные пошлые звуки, которые она будет издавать своими восхитительными губками. С каким наслаждением он бы вогнал член ей в глотку, заставляя давиться и задыхаться. "Но никакого секса между нами быть не может!" — твёрдо возразила та более-менее адекватная часть, затрепетавшая при виде испугавшейся девушки и начавшая извиняться. — Можно. Странно, что ты... спросила. — А что, надо было тебя без спросу лапать? На кровать, — сухо скомандовала Кусь более привычным тоном и встала, потянув Рихарда за собой за пояс халата. Он ожидал, что девушка струсит или превратит всё в спектакль, как в подростковых книгах и фильмах: они в объятиях упадут в ворох прохладных одеял, утопая в них, начнут целоваться, Алиса прижмётся к нему и медленно поползёт рукой вниз. Но это даже представить было бы глупо. На деле всё было куда аскетичнее (насколько может быть аскетичной ситуация, в которой девушка просит мужчину потрогать его детородный орган). И Кусь выполняла движения на автомате, в не совсем адекватном состоянии. Ал решительно подтолкнула его к кровати. Её действия стали решительнее, серьёзнее, само лицо приобрело внимательное, менее отрешённое выражение. Рихард не стал упираться, сел на край кровати и глянул на неё снизу вверх, готовясь к новым***
Париж. Рыжие волосы, зелёный фартук. Как быстро они повзрослели. Nach Paris. Nach Paris. Nach Paris. Auf Wiedersehen. Auf Wieder... Где её найти? Такую тихую и скрытную французскую мышку. Марлен Леруа. Кусь понадобился час. И одна старая салфетка, на которой синей ручкой выведен адрес. Она же знала, куда едет. И вот она стоит перед светлым домом, рассматривает окна, по-детски задрав голову. Небо чистое, голубое, на нём ни облачка. Асфальт серый, сухой, отдаёт пылью. Ал в лёгкой блузке и джинсах, чувствует себя ребёнком и впервые радуется лету. Комкает в кармане пачку таблеток... Она думает зайти, но пока не решила, что лучше: застать Марлен или же ошибиться с адресом? Ходит вокруг да около, шоркает по асфальту, задумчиво шагает по кругу. Она не сможет отпустить, никогда. Больше не позволит себе допустить ту же ошибку, что и с Риной. Будет до бесконечности вспоминать волшебные три года, когда она заходила в итальянский ресторанчик ради француженки-официантки в немецком городе. Рыжие волосы, зелёный фартук. Сколько же раз она слышала уверенный сладкий голос. Ал хотела всего лишь раз ещё её навестить, ведь лето уже близится к середине, тур очень скоро закончится, а после этого для неё уже ничего не будет... — Madame, êtes-vous perdu? Кто-то тронул Кусь за плечо, та развернулась, заученно проговаривая: — Entschuldigung, ich spreche kein Französisch. И замерла. Перед ней стояла Марлен. Только без зелёного фартука. Выглядеть она стала совсем по-другому: здоровые розовеющие щёки, сияющие от счастья глаза, блестящие лоснящиеся волосы, сверкающие огненными переливами. Пребывание на родине пошло ей на пользу. Чего не скажешь о самой Ал... — Ты? — неверяще спросила Леруа, подходя на шаг ближе. — Я, — кивнула Кусь. — Нашла. — Как ты тут очутилась? — Ты приглашала заехать, если придётся к случаю. И вот я здесь. С группой. — с меланхоличной гордостью изрекла Ал. — Давай я познакомлю тебя с бабушкой! — подпрыгнула от счастья француженка. — Она будет рада с тобой познакомиться. Ты много для меня сделала! За три года, каждый месяц, чаевые по десять-пятнадцать евро... Это почти пять сотен! И теперь я могу наконец вернуть этот долг. При виде такой счастливой подруги русская не могла не растаять. Так приятно было видеть ребяческую радость в глазах, что так несправедливо быстро повзрослели. — Нет нужды, — мотнула головой Ал. — Я много получаю. Да и ты сильно преувеличиваешь мою помощь. — Нет! Десять евро в месяц никогда не бывают лишними. — Это да. Но я теперь не размениваюсь десятками, — пожала плечами русская, чувствуя некий стыд за своё улучшающееся благосостояние. Она действительно могла теперь позволить себе больше. Новый город — новые магазины. Одежда, обувь, бижутерия, инструменты, оборудование... В Берлине она заменила всё своё золото на серебро, потому что взглянула на себя в зеркало после замечания Рихарда, поняла, что огромные золотые украшения и впрямь её старят. Уезжала в тур с одной лишь сумкой, а теперь к ней прибавился целый чемодан вещей. Не размениваться на десятки — вот чем ей всегда хотелось гордиться. Всевозможными трудами и страданиями был вымощен её путь к финансовому благополучию, и теперь девушка выдыхала спокойно — деньги есть. По первому порыву она покупала всё, что понравится, и стремилась окружить себя дорогими вещами, чтобы успокоиться. "И чего Джус боялась подписывать этот контракт?" — частенько задумывалась Алиса. — Если бы я знала другой способ, более значимый для тебя, я бы отблагодарила. — Марлен расплылась в скромной улыбке. — Твоя дружба — уже высшая благодарность. Но вообще-то есть одна вещь...***
Под вечер в отеле прибавилось народу. Особенно много туристов скопилось на входе и на ресепшене. В красивом холле было приятно находиться, и никто никуда не спешил, несмотря на чемоданы и сумки, усталость и начинающуюся вечернюю прохладу. Трое девушек-портье пытались как можно скорее заселить поток новоприбывающих постояльцев. Но вот с одним из них произошла заминка, и милая блондинка отошла, чтобы найти запасной ключ от его забронированного номера. Это был высокий мужчина с вытянутым свободным телосложением, тёмными волосами и бородкой. Майка не скрывала огромного множества татуировок на руках и шее. Казалось, что это вторая цветастая кофта постояльца. Он терпеливо ждал, облокотившись на стойку ресепшена. В холл торопливо спустился Рихард. Почти мгновенно сориентировавшись, он направился прямиком к забитому по горло мужчине. — Джо! Это катастрофа! — Рих! Здорово. Как жизнь? — он обменялся с гитаристом крепким дружеским рукопожатием и вернулся в свою расслабленную позу, с усмешкой спрашивая: — Имя у катастрофы есть? — Как ни странно! — Ну и кто на этот раз? М? — Джо расплылся в довольной улыбке. — Знойная высокая брюнетка с формами? Модель? Как ты любишь? — продолжил подначивать мужчина. Это Джо Летц. Барабанщик Emigrate, хороший друг Рихарда, и он привык к тому, что немцу свойственна в некоторой степени драматизация, но разве это повод не помочь? Джо был человеком душевным и открытым, про таких часто говорят "свой в доску". А ещё он знал Круспе очень давно. Очень. Уже больше десяти лет. И потому прекрасно ладил с ним и понимал его вкусы и прихоти. Он стал хорошим другом для его семьи, для других его друзей, да и вообще мало с кем мог не поладить. Приехать к Рихарду во время тура — дело святое. Ну и потаскаться вместе с группой по Европе, тоже неплохая встряска для американца. — Ох если бы. Всё было бы проще, будь она знойной высокой брюнеткой с формами... — Так, уже интереснее, выкладывай. — Это наша гитаристка. — как на духу, выпалил Круспе, глядя другу прямо в глаза. Реакция последовала незамедлительная. Джо удивлённо выпучил глаза, не то усмехнулся, не то прыснул со смеху, затем взял себя в руки, сдержанно кашлянул. — Так... кхм, это та гитаристка, о которой я думаю? Такая тёмненькая... Да? — Нет, тёмненькая это вокалистка. — поправил Цвен. — Ладно, не суть. Это... проблема. — Летц задумчиво закусил нижнюю губу, соображая, какой же совет можно дать. — Схуяли это проблема? — нервно фыркнул Круспе, начиная будто параноидально оглядываться по сторонам. — Это катастрофа. — и перешёл на шёпот, вынуждая высокого барабанщика наклониться. — Я устроил всё так, будто нас с ней по ошибке заселили в один номер. Поживу с ней на одной территории пару дней, а там видно будет. — А ты уверен, что это... — американец попытался подобрать нужное слово, но товарищ опередил, выдавая несколько вариантов сразу. — Что? Законно? Правильно? Безопасно? — Показательно, Рих. — Слушай, мне уже плевать, я с ума схожу. — шёпот Круспе стал сиплым и быстрым, едва ли не истеричным. — Я одновременно и хочу, и не хочу быть с ней. Мне даже снилось, что она моя жена, но я не хочу ломать ей жизнь! Ей двадцать пять! Она младше двоих моих детей! — Успокойся, это не конец света, — попытался предотвратить неизбежно откладываемый взрыв Джо; он не понаслышке знает, что такое едущая крыша Рихарда, тихо-мирно это всё не закончится. — Начни как-нибудь издалека, познакомь её с детьми, пусть начинает узнавать, что творится в твоём доме. Если сбежит, то... — То это её право! Она была в моём доме, когда я забирал её в Берлине после панической атаки. Она так перенервничала, что не поняла, где её дом. Конечно, я приехал по первому зову. Я знаю, что такое эти панические атаки, выпытывать у неё адрес было бесполезно. Она у меня ночевала. Кира на неё чуть не накричала, Мерлин так недовольно прошёлся мимо, что задел её плечом, она едва не упала. Она вчера была в моей машине. Особого восторга от поездки со мной не испытала. Правда, были у неё дома, подарила мне по случаю дня рождения огромную папку музыкальных наработок и часы с гравировкой. — Ну вот видишь! Не всё так плохо. Что за гравировка? Круспе сухо шмыгнул носом, словно не хотел говорить. Но озвучить всё-таки пришлось. Вновь сипло, с непреодолимой болью и влажными глазами. — "Время идёт, а я всё тебя люблю". — Как это ми-и-ило! — с сентиментальной улыбкой протянул Летц. — Вспомнил о Жене... Она тоже любила такие подарки делать. Оригинальные. Только я теперь ещё больше запутался. Можно ли делать шаги навстречу Кусь или нет... — Да брось! Столько раз уже проходили, а ты всё сомневаешься. — Я просто знаю, что не каждая меня вынесет. Эта вот — травмированная до самого нутра. — О! Это не она идёт? У входа показалась светлая макушка Ал, та шла с целым пакетом новых вещей, только что из торгового центра, лучащаяся радостью после дня, проведённого с подругой. Летц в силу роста высмотрел её над другими макушками и указал направление. — Да, это она. — подтвердил Круспе. — Чёрт. — Познакомь меня с ней. Всё-равно какое-то время в одном котле вариться. — К нам идёт. Повезло тебе, так и быть, познакомлю. Тем временем девушка уже вышла к стойке ресепшена и остановилась, увидев знакомые лица. — Так. — она деловито обернулась на большие часы на стене холла, а затем вновь на музыкантов. — Меня не было всего пять часов, что я успела пропустить? — Ровным счётом ничего, — развёл руками Цвен в своей более-менее привычной оживлённой манере. — Познакомься, это Джо Летц. Джо, это Алиса Кусь, именно Алиса и именно Кусь, за Элис Кусс можно огрести, есть пострадавшие. — Ага, стебать не перестанешь — будешь следующим, Круспе. — едко предупредила Ал и пожала руку Джо. — Можно просто Ал, приятно познакомиться. Я вообще-то хотела тут спросить насчёт номеров, но... Рихард тревожно кашлянул, давая товарищу знать, что именно то, о чём он говорил. — Я же звонил на ресепшен вчера, сказали, что свободных нет. Ты и сама видишь. — Вижу! Тогда учти, что я без тебя ложиться не собираюсь. С тобой лучше спится. Придёшь позже одиннадцати — костей не соберёшь. — елейно произнесла она и мило улыбнулась Джо. — Спокойной ночи, герр Летц. Как только она скрылась за дверьми лифта, американец рассмеялся, пихая Круспе в плечо: — Точно любовь! Ух! Какая женщина. С характером, да? Немец его энтузиазма не разделял. Его словно молотком прибило к одному месту. С нотками обречённости во взгляде он продолжал смотреть в сторону, начиная сожалея о том, что его план удался. Тут как раз принесли ключ. Летц подобрал свою сумку и в сопровождении друга пошёл в номер. — Может пойдём и по одной? — с надеждой спросил Рихард. — В следующий раз. Очень устал, извини. Да и тебя предупредили, — хитро усмехнулся Джо. — Иди, удовлетвори даму.