***
Его Высокопреосвященство архиепископ Беньямин обладал удивительным качеством для священника. Что бы он ни молвил, сколько бы человек ни слушало его, ни одному прихожанину никогда не становилось скучно во время мессы, никого говор святого отца не утомлял. Голос Беньямина и его выражение были столь холодными, а слова столь хлесткими, что вся паства, независимо от ее числа, стояла как вкопанная, пока он читал молитвы, боясь пошевелиться. Настоящий праздник начался, казалось, даже не оттого, что пустили торжественную процессию, а оттого, что Его Высокопреосвященство наконец помиловал народ от своей колкой проповеди. Праздничные шествия рыцарей под песни и кривляния жонглеров сэра Эндрю обычно радовали, но только не сегодня — когда он вынужден был скрывать лицо под забралом до самого конца турнира. Пришлось уступить место графу Вудкастеру снова — он с самодовольной улыбкой объехал ристалище, будто только ради него одного зеваки и собрались. Сэр Эндрю, которого уже внесли в список под именем его отца, рассматривал трибуны сквозь узкую щель в забрале. Кит прочищал горло и пил какую-то горячительную смесь, чтобы избавиться от хрипоты, шепотом напоминая себе титулы, которые нужно было выдать всему честному народу — сэру Эндрю выпало состязаться первым. Тот даже не взглянул на назначенного судью, бегая взглядом по трибунам. Почти никого из сидящих там он лично не знал. Сам герцог не явился, хотя подмостки целиком были забиты знатными дамами и пешими рыцарями, что сегодня хотели только поглазеть. Взгляд метнулся по трибуне, где восседал Его Высокопреосвященство, подле того сидела дочь, леди Аделаида, ее сэр Эндрю уже видал в замке и запомнил встречу не очень-то приятной. Приземлился неподалеку от нее, грохоча доспехом, сам сэр Грэгори, чья очередь выходить на состязание еще не подошла. Отчего-то грудь сэра Эндрю сдавило тисками, а в голове застучало. Он вдруг почувствовал, что совсем один здесь, что гордость и сила, которые толкали в спину по пути в замок, совсем его оставили. — Эндрю! — зашипел, подбежав к нему, Кит и толкнул в металлический бок доспеха. — Черный Рыцарь здесь! Ты состязаешься с ним в первом же поединке! — Что? — сипло выдохнул сэр Эндрю, невидяще глядя сквозь своего оруженосца. — Не может быть. Он не приезжал… Перед глазами заплясали белые пятна, спина взмокла. Нет, сэр Эндрю ни за что не признался бы, что боится, но конечности сковало вдруг от какого-то неясного ужаса. Господь милосердный, неужели все это происходит на самом деле? — Иди, ну же! — толкнул его Кит. — А не то подумают, бравый сэр Сесил струсил на старости лет! Сэр Эндрю спешно поднялся на коня и поддал, заставив его рысью подойти на позицию. Послышались улюлюканья, сэр Эндрю поднял взгляд и обомлел — перед ним стоял Черный Рыцарь такой, каким его описывали в толках и песнях, что бродили по окрестностям. Полностью черный доспех, вороной конь — без сомнения, это был он. Жеребец под Черным Рыцарем брыкнулся, словно тому не терпелось как можно скорее сорваться с места, рукой в черной перчатке наездник придержал лошадь. Кит, который пускал пыль в глаза всем собравшимся, делая вид, что на ристалище выезжает рыцарь сорока лет от роду, а не юнец, у которого похолодели от страха ладони, подбежал обратно. — Ты можешь отказаться! — запыхавшись, проговорил он. — Если сдашься Черному Рыцарю, никто не подумает плохого, Эндрю! Сэр Эндрю поднял голову на трибуны только затем, чтобы взглянуть в глаза графу Вудкастеру. Конечно, отсюда он не увидел бы его взгляда, но самодовольный вид сэра Грэгори всегда прибавлял смелости. Пробежав глазами по трибуне, сэр Эндрю ощутил, как колотится сердце — графа нигде не было. Казалось бы, бес с ним! Но в тот миг ему показалось, он ослеп. Показалось, все идет прахом, мир вокруг окончательно запутался и сейчас перемолотит его, как игрушку — и тогда взгляд сэра Эндрю остановился. Словно попал в ловушку и потонул в ней. Внутри будто разлили кипятка, сэр Эндрю замер на месте, не отрывая взгляда от помоста. Там, посреди трибуны расселся, кажется, герцог — после он уже не смог бы вспомнить, кто там еще был — потому что рядом появилось самое прекрасное создание из всех, что сэр Эндрю видел за всю жизнь. Это была девушка: юная, явно благородная, наряженная в темно-красное платье, увешанная украшениями. Угольного цвета волосы собраны были в рогатую прическу, венчавшую ее голову, как корона, и тогда сэр Эндрю впервые подумал, что незнакомка точно королевских кровей, а если и нет — то должна быть. Леди подняла взгляд, боязливо оглядывая ристалище, и словно солнце озарило сэра Эндрю в ту минуту — румяная, белокожая, черноглазая незнакомка будто была выточена из кости или создана ангелами на небесах. Она смотрела до того тягучим, до боли печальным взглядом, что сэр Эндрю ощутил, как ему не хватает воздуха. — Эй! Эндрю! — пихнул его в ногу Кит. — Что встал? Ты будешь сражаться? — Конечно, да, — промолвил пересохшими губами сэр Эндрю. — Отойди, ну же! Он пришпорил Морсуса сильнее, стиснул копье в руке и увидел, как Черный Рыцарь поддал своего коня, сжимая сбрую. Мысли выбило из головы все до последней, перед глазами стоял один только тягучий взгляд из-под ресниц. Сэр Эндрю знал — она сейчас смотрит на него, точно на него, потому что всем ясно, что Черный Рыцарь уделывал всех, с кем встречался. Это чудо, если его сейчас не выбьют из седла… Он перевел взгляд на соперника в последнюю секунду и, сжав копье сильнее, помчался что было сил. Копье вломилось в шлем Черного Рыцаря с такой силой, что сэра Эндрю сотрясло до самых пят. Голова пошла кругом, когда он наконец остановил коня. Едва придя в себя, он обернулся на трибуны, ища глазами только свою прекрасную незнакомку — и в ту секунду встретился с ней взглядом. Она смотрела на него! Не просто не него — ему прямо в глаза! И словно его ударили поддых, сэр Эндрю не ведая, что творят руки, потянулся и стащил шлем с головы, что все еще шла кругом.***
Ликующие трибуны наполнились взволнованными оханиями, кто-то даже поднялся. Принцесса Эмануэла поначалу не поняла, что случилось, повернулась к сидящей рядом донье Исабель, единственной благородной кастильской девушке, что сопровождала ее в поездке. — Что происходит? Исабель плохо понимала местную речь, она пригляделась, нахмурилась и поджала губы. — Я не знаю, Ману, — проронила она по-испански. Тогда наконец к Ее Высочеству обернулся сам герцог. — Мальчишка не тот, за кого выдавал себя на турнире. — Нет? Зачем ему лгать? — удивилась Эмануэла. — Ему не место здесь, — протянул герцог, вглядываясь вдаль. — Сэр Эндрю слишком запальчивый и не следит за тем, что говорит… его лишили права участвовать в турнирах. — Но он такой храбрый… — протянула принцесса. — Вы ведь герцог, и это ваш турнир? Позвольте ему окончить состязание? Фергюсон обернулся на нее, улыбнулся и, приподнявшись, сделал какой-то знак судье турнира. Толпа обрадованно заулюлюкала. — Все для нашей дорогой гостьи, — пояснил герцог. — Полюбуйтесь, если угодно, на эту игрушку… Эмануэла его уже не слышала. — Сэр Эндрю… — проговорила она одними губами, словно пробуя имя на вкус. Она сразу приметила его среди рыцарей, что бахвалились перед состязанием, единственного, кто стоял в стороне, хотя и было видно, что гордости в нем не меньше. Исабель подперла подбородок ладонью, глядя в центр ристалища. Там Черного Рыцаря уже привели в чувство, он горделиво подначивал коня, готовясь к новому поединку. Взгляды всех зрителей были направлены не него, шептались, говоря, что под шлемом «тот самый», но Эмануэла ничего не знала о местных героях турниров, и ее взгляд был прикован только к сэру Эндрю. Оруженосец бегом передал ему распоряжение герцога, и лицо его хозяина просияло так, словно ему даровали лишнюю жизнь. Тут же взгляд сэра Эндрю взметнулся на принцессу, и Эмануэла ощутила, как жар поднимается по шее. — Сразу видно, за что его погнали с турниров, — продолжила болтать по-испански Исабель. Ее счастье, что ее речей не понимали остальные. — За что же? — усмехнулась Эмануэла. — Сама взгляни, сейчас из лат выпрыгнет! — рассмеялась Исабель. — Такие рыцари первыми несутся в бой, вот для того их и держат… а на турнирах нужна стать. Тут такие, как этот сэр Эндрю, только народ распугают. — Ничего ты не понимаешь, Белинья, — улыбнулась принцесса. — Если кровь бурлит, значит, сердце горячее… — Ты совсем отвыкла от кастильских воинов, вот тебе и хочется, чтобы бурлило… — заметила Исабель. Принцесса на это только рассмеялась. Около нее послышались шепотки, Эмануэла разбирала, что недовольствующие придворные боялись чужестранки, что говорила на непонятном наречии. — Что ж, хорошее будет представление, не так ли, миледи? — спросил вдруг голос по левую руку от Белиньи. Принцесса вытянулась, уже отвыкнув оттого, что к ней обращаются напрямую, а не сверлят взглядом или шепчут за спиной. Около Исабель сидел расслабленно на скамье статный темноволосый мужчина в расшитом шелковом гипоне с поясом, серебряными пуговицами и капюшоном, а из-под наряда виднелась белоснежная рубашка. — Вы озарили своей красотой Гарден-Роял, Ваше Высочество, — поклонился он, не обойдя вниманием и Исабель. — Миледи! Как вам наши нехитрые развлечения? — Все веселее постоянной дороги, милорд, — отозвалась принцесса, улыбнувшись. Таким простым и приветливым был этот господин, что вмиг ушла и вся ее напряженность. Он меж тем потер пальцами выбритый подбородок и сверкнул темными глазами, лукаво разглядывая Эмануэлу. — Немногие встречают меня так приветливо, как вы, — заметила она. — Отчего же? — вскинул брови незнакомец. — Чужестранцев ваши жители не жалуют, — поджала губы принцесса. — Половина на половину шепчутся, что я принесу чуму или сама ее здесь наколдую. Господин неожиданно весело рассмеялся и выпрямился на своем месте. — Вы совсем меня не боитесь, милорд? — прищурилась дерзко Эмануэла. — Нет, Ваше Высочество, — покачал головой он. — Уж так повелось, что я человек, от веры далекий, только тс-с… — он прижал палец к губам. Принцесса улыбнулась. — Так что в колдовство не верю. А чужестранцы меня не пугают, напротив — я им очень рад. — Он протянул ладонь в знак приветствия. — Кэмрон Уоттс, из Шотландии. Я астролог при дворе его светлости. — Астролог? — вскинула брови Эмануэла. — Так вы ученый? — Можно и так сказать, — улыбнулся Кэмрон. — Я наблюдаю за небом… и поверьте, это куда интереснее того, как ломают друг другу о головы палки эти животные. Он кивнул на ристалище, Эмануэла расхохоталась. Меж тем у барьера вновь остановились сэр Эндрю и Черный Рыцарь. Предыдущий поединок остался за сэром Эндрю, но у его соперника еще был шанс победить. Принцесса замерла, натянутая, как струна, когда взмахнул флажком слуга посреди барьера, и всадники понеслись друг другу навстречу. Сама не ведая отчего, Эмануэла не могла отвести от пылкого русоволосого рыцаря взгляда. Противники сошлись, принцесса стиснула невольно в кулаке подол платья, мгновение — и Черный Рыцарь вновь получил копье в грудь. Не выдержав, Эмануэла радостно рассмеялась. — Вижу, вы выбрали себе фаворита, — заметил Кэмрон, наблюдавший за поединком без особого интереса. — Кого? — обернулась, забыв обо всем, принцесса. — Любимчика, миледи, — пояснил Уоттс. — Признаюсь, я тоже скорее на его стороне. — Кто этот Черный Рыцарь? — спросила Эмануэла. — Все здесь шепчутся, что это какой-то местный герой… — Ага, как же, — вскинул бровь Кэмрон. — Ничего, вот увидите, этот герой не пожелает остаться неузнанным. Всадников будто бы только раззадорили прошлые схватки, оба помчались на позиции с рвением пуще прежнего. Сэр Эндрю захлопнул забрало, стиснув покрепче поводья, его соперник помотал головой, приходя в себя после последнего удара. Взлетел вверх флажок, сэр Эндрю рванулся вперед первым, достиг Черного Рыцаря в мгновение и с готовностью пырнул его копьем. Тот удержался в седле, хотя едва не вылетел от силы удара, однако копье сэра Эндрю с треском разлетелось пополам — он выиграл состязание. Трибуны ходили ходуном под довольными зрителями, Эмануэла ловила взгляд сэра Эндрю, который, похоже, и сам не ожидал, что победит. Наконец он поднял глаза на нее, и в тот миг прямо к трибуне подъехал, крепко держа поводья, его соперник. Он взялся за забрало и стащил свой шлем, заставив всю окружающую его толпу ошарашенно выдохнуть. Принцесса вытянулась на месте, почувствовав, что все взгляды в эту минуту направились на нее — ведь именно на нее смотрел высокий, статный черноволосый рыцарь с горбинкой на носу и хитрой улыбкой, пусть и слегка подернутой усталостью от прошедшего поединка. — Велите казнить всех ваших придворных художников, миледи, — произнес он громогласно, заставив всю трибуну замолкнуть. — Им не под силу передать вашу ангельскую красоту. Среди отдаленного шепота Эмануэла наконец уловила главное — имя. Перед ней, сняв маску Черного Рыцаря, оказался вовсе не герой легенд, а Его Высочество принц Джон, наследник короны и ее будущий муж. И, кажется, большая часть из тех, кто сидел на трибунах рядом с ней, уже давно это поняли. — Надеюсь, вы не разочаруетесь в своем будущем короле из-за этой невинной шалости? — улыбнулся он. — Ну что вы, — пролепетала она, едва ворочая языком. — Это было очень смело, Ваше Высочество. Принц Джон только улыбнулся на это, едва заметно поклонился, а после пришпорил лошадь, лихо отъехав от трибун и покинув ристалище под гвалт толпы и ликующие возгласы.***
Первый день турнира подошел к концу неожиданно быстро — сэр Эндрю привык дожидаться заката, когда работа или служба длятся минута за минутой, словно медленно по капле переливается вино. Теперь же, распаленный поединками и победами, уставший и переживший столь много чувств за один день, он и не заметил, как стемнело, а знать переместилась в замок, где не замедлила начать пировать. В пылу турнирных происшествий никто уже не вспомнил о том, что сэр Эндрю самозванец — раз даже сам Его Высочество помиловал за обман и не велел арестовать за нанесенные ему травмы, можно было считать, что сэр Эндрю прощен. Риск нанести увечья королевской фамилии на турнирах был велик, и всадники часто отказывались сражаться с наследниками короны — сдавались до начала поединка. Однако принц Джон сделал все возможное, чтобы остаться в тени до поры до времени, так что руки сэра Эндрю были чисты — он и впрямь не знал, что таранит копьем самого будущего короля. Сам Принц Джон сидел во главе стола, как победитель (хотя им-то и не был, ухмылялся про себя сэр Эндрю), а рядом усадил свою прекрасную невесту. Сэр Эндрю расположился напротив, он даже порадовался тому, что не близок с Его Высочеством — тогда бы его посадили рядом, а со своего места он теперь мог беспрепятственно любоваться на принцессу. Первые мгновения, что он увидел ее, были сродни выстрелу в самое сердце, сотрясли сэра Эндрю, заставив онеметь от ее красоты и изящества. Теперь же рана заныла тягучей болью, пока он с тоской наблюдал за Эмануэлой, окруженной вниманием жениха. — А, сэр Сесил, — качнул головой принц Джон, заметив его среди гостей. — Поздравляю с победой! Завтра состязания на мечах, так ведь? Участвуете? — Да, Ваше Высочество, — прочистил горло сэр Эндрю. — Я… затем и прибыл в Оливтри, чтобы восстановить свою честь. Надеюсь, герцога убедят мои победы, и он перестанет держать обиду на меня. «Как маленькая девочка», — хотелось прибавить ему, но сэр Эндрю сдержался. Он только отхлебнул побольше из кубка с вином. Принц Джон рассмеялся. — Долго вы уже служите герцогу? — спросил он. — Четыре года, Ваше Высочество, — ответил сэр Эндрю. — Отметина, что у вас на виске, — качнул головой Джон, — получена в бою? — Да, Ваше Высочество, как и все прочие, — выпрямился, слегка оробев сэр Эндрю. Принц откинулся на скамье и отпил из кубка, глянув покровительственно. — Герцог не забудет вашей доблести, — наконец промолвил он, и сэр Эндрю понял: герцог не забудет, даже если очень захочет. В груди запекло от гордости за себя и сладкого чувства воздаяния. Однако, разумеется, все, что для сэра Эндрю было радостью, высокомернейшему из нынешних гостей вставало поперек горла. — Всегда приятно получить протекцию Его Высочества, особенно если без нее остается только мыть ночные вазы, — хохотнул сэр Грэгори, не дав себе даже прожевать внушительный кусок вепрятины, что он загодя сунул в рот. Запекло внутри с новой силой, теперь уже от обиды и злости, и тогда сквозь яростный шум в ушах пробился голос прекраснейшей из присутствующих. — Сэр Эндрю благородный рыцарь, а не слуга, — промолвила укоризненно принцесса Эмануэла. — Ваши насмешки не красят вашего достоинства, сэр Грэгори. — О! — поражено крякнул граф Вудкастер. — Поверьте, моя прекрасная леди, таким рыцарям, как сэр Эндрю, до мытья горшков куда ближе, чем до турнирных побед. Что это за гнутая ржавая посудина у вас вместо щита, сэр Сесил? Принцесса смотрела с едва заметным грустным пониманием во взгляде, а еще с легким сочувствием, и почему-то сэр Эндрю сразу понял, что сочувствие было направлено не ему. Один этот взгляд неясным образом вдруг остудил его пыл, заставил приосаниться и вспомнить о благородстве, которое невесть как сквозь всю его внешнюю простоту разглядела принцесса. — Это доспех моего деда, — ответил он. — Он закален в бою, если вам, сэр Грэгори, знакомо такое слово. Вудкастер недовольно поморщился, а принцесса едва заметно улыбнулась. Принц Джон же наблюдал за представлением без слов, скучающе и то и дело оглядывался в поисках служанки с вином. — А это правда, что в военных походах рыцари моются, только когда дождь идет? — вдруг с лукавой улыбкой спросила, обратившись к сэру Эндрю, Эмануэла. На мгновение оторопев, он оценил ее остроумие и усмехнулся в ответ. — В пустыне дожди — дело редкое, миледи, — ответил он. — В основном умываемся кровью сарацинов. Не выдержав, она рассмеялась, на это издал что-то среднее между смешком и фырканием и Его Высочество, а сэр Грэгори только насупился, отдав все свое внимание оставшейся на блюде в изобилии вепрятине.