Ceux qui revent

       Где-то в конце апреля, пятница 19:23        Ферма Базиля превращалась из обычного поля у дороги в жемчужину сельской местности. Он был увлечен тем, что делал; его успехи были весьма примечательны. В последний раз я бывал там на вечеринке в честь его выпуска. В то время я встречался с одним человеком, его имени я даже не помню, и он был зол на меня за то, что я привел его сюда, на пустошь. Теперь мой плюс один здесь был Артур ‒ Артур младший. Маленький мальчик был верным, он плакал, когда кто-нибудь, кроме Артура, его мамы и меня, пытался дотронуться до него.        Эмма прекрасно проводила время, делая огромные глотки из коллекции винтажных марочных вин дедушки Базиля ‒ она явно собиралась напиться в хламину к вечеру, если будет продолжать в том же духе. Манон хвасталась своим новым бойфрендом Ником, и блять! Кто-то этого не предвидел? Он буквально покорял сердца своим плохим французским. Девушки находили его привлекательным, а парни ‒ достаточно забавным, чтобы толпиться вокруг него. Артур привез с собой Сатре, которой явно было труднее очаровывать людей, чем Нику, но тем не менее она привлекла внимание Базиля, расспрашивая его о ценах на недвижимость в округе. Бывшая Артура, Алексия, то и дело бросала на нее непристойные взгляды, но я сомневался, что Нура вообще их замечала. Может быть, она мне все-таки нравилась, хотя я никогда не признался бы ей в этом напрямую, нет. Базиль снова играл роль мягкого феодала, заставляя нас делать кое-какую работу по дому, но после того, как мы начинали ворчать, благодарил нас. Несмотря на то, что он не избавил нас от своих задач, наша доброта никогда не была недооценена.        Погода была невероятно чудесной; с севера дул легкий ветерок, и, хотя холод все еще чувствовался, он не беспокоил меня. Деревья были покрытым свежим пастельно-зеленым цветом, умиротворяющий контраст с темно-серыми облаками на заднем плане, когда я посмотрел вверх. И я был рад, что решил помочь ему на свежем воздухе. Я скучал по жизни здесь, и меня так и подмывало вернуться. Но я пока не мог убедить себя в этом. Элиотт мог вернуться ко мне из ниоткуда. Вскоре его должны были избрать генеральным директором, и я считал секунды, чтобы прочитать в Интернете о его разводе. Значит ли это, что я плохой человек? Возможно.        Мы должны были быть здесь в конце марта, чтобы узнать о так называемом «сюрпризе», который Базиль приготовил для Дафны. Но он отложил все из-за «структурных недостатков», что бы это ни значило. До сих пор он держался довольно хорошо, впервые сохраняя тайну более двух часов, действительно впечатляюще. Все-таки он был Базилем.        ‒ Ребята, мы все здесь? Да? ‒ он пересчитал нас еще раз, вынуждая каждого из парней закатить глаза. До этого он послал сообщение в групповой чат, требуя, чтобы мы бросили все, что мы делали, и встретились с ним в предбаннике конюшни на заднем дворе. И вот мы здесь, Янн, Артур, сам Базиль и я. Все остальные уже были внутри, готовя кролика с дымком.        ‒ Да. Хочешь еще раз посчитать? На случай, если ты пропустил кого-то из нас, ‒ Артур хихикнул, что было не самой блестящей идеей, потому что Базиль пересчитал нас, снова.        ‒ Господи, чувак, что, черт возьми, происходит? Ты попал в местный наркокартель или что-то в этом роде? ‒ спросил его Янн, совершенно серьезно оглядывая помещение.        ‒ Нет. Я запланировал сюрприз.        ‒ Не бери в голову, но то, что ты наркобарон, было бы чертовски неожиданно, ‒ снова прокомментировал Янн, заставив нас с Артуром хихикнуть. На самом деле это был забавный образ, «Во все тяжкие с Базилем».        ‒ Я не делаю ничего противозаконного. По крайней мере, я о таком не знаю.        ‒ Тогда что? ‒ спросил я довольно раздраженно. Эмма, вероятно, допивала все это дорогое вино в одиночку.        ‒ Точно. Извините. Послушайте, я хочу попросить Дафну выйти за меня замуж.        Ладно, у него было слабоумие. Мы втроем обменялись озабоченными взглядами, Артур даже протянул руку, чтобы измерить температуру. Потому что серьезно?        ‒ Разве ты уже не сделал этого? ‒ я заговорил первым. ‒ Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты… помолвлен, ‒ я указал на совершенно очевидное золотое кольцо на его левой руке. Даже если бы на нем не было кольца, они с Дафной были квинтэссенцией романтики. Они написали «по уши помолвлены» во всех своих социальных сетях, и на следующий день после их помолвки они зашли настолько далеко, что отправили сообщения, информирующие нас всех индивидуально. Я был уверен, что даже королева Англии такого не делала.        ‒ Ну, я был таким ебаным чудаком. Я попросил ее выйти за меня замуж по электронной почте. Это был менее тревожный метод, и он дал мне дополнительные несколько дней, чтобы столкнуться с реакцией. Дафна не проверяет почту регулярно.        Артур поперхнулся, буквально поперхнулся ничем, когда Базиль сказал это. Потому что он сказал это с таким пиздецки серьезным лицом и уверенной гордостью, что, если бы иностранцы слушали его, а затем их попросили бы оценить его утверждение, основываясь только на его тоне, они бы сказали, что он сделал что-то очень гениальное. Однако это была худшая история с предложением, которую я когда-либо слышал. Что, блять, не так с Дафной? Если бы кто-то попросил меня выйти за него замуж по электронной почте, я бы немедленно прекратил отношения, а не звонил всем, чтобы сообщить им, что я женюсь на ком-то с двумя клетками мозга.        ‒ Прости, повтори-ка? ‒ Янн был озадачен, а кто нет?        ‒ Я сделал ей предложение по электронной почте. Можем ли мы уже отпустить это, чтобы я мог...        Мне хватило одного взгляда, только одного; глаза Артура нашли мои, и этого было достаточно, чтобы разразиться смехом. Янн не отставал от нас ни на йоту. Какого хуя, чувак? Один из них умудрился издать что-то между плачем и смехом, и я не понял, что именно. Это не имело значения, потому что какого хуя.        ‒ Ладно. Это странно. Странно, я знаю. Но послушайте меня! Дафна заслуживает… какого черта, Артур? ‒ Артур выдохнул так, словно кто-то ударил его в живот, держась одной рукой за плечо Базиля, чтобы не упасть, когда он согнулся от силы своего смеха.        ‒ Дерьмо, прости. Продолжай, ‒ он сумел произнести это, хоть и с хриплым звуком.        ‒ Дафна заслуживает лучшего. Поэтому я хочу попросить ее снова выйти за меня замуж, когда вы все здесь. Она любит внимание, и я думаю, что это ее полностью удовлетворит. У меня есть кое-какие инструменты и прочее, и я бы хотел узнать, сыграете ли вы ту песню, которая ей нравится? От JT, вы сможете это сделать?        ‒ Ты такой глупый, Господи, ‒ я усмехнулся. ‒ Добрый, но глупый.        ‒ Эй, ты гей! Разве ты не должен быть увлечен всем этим романтическим дерьмом? ‒ запротестовал он.        ‒ «Я гей» означает, что я увлечен членами, и, блять, если парень сделал бы мне такое предложение, я назвал бы это расставанием, ‒ сказал я, заметив, что Артур снова упадет в обморок, если будет продолжать смеяться с такой силой. Янн тоже, казалось, вкладывал каждую клеточку своего тела только в одно дело, а не в то, чтобы присоединиться к Базилю и играть здесь роль взрослого.        ‒ Ребята, пожалуйста! Вы мне поможете или как?        ‒ Да. Что угодно для нашего застенчивого электронного мальчика! ‒ Янн поддразнил его, но Базиль даже не обиделся, а только облегченно вздохнул.

***

       Суббота 16:05        ‒ Почему у меня такое чувство, что он опять все испортит? ‒ Янн прошептал мне на ухо не риторический вопрос ‒ мне потребовалась секунда, чтобы осознать это. Почему Базиль еще не пришел? У нас с парнями не было достаточно практики с изношенными инструментами, которые он дал нам, и даже Нура помогала нам с дополнительной акустической гитарой. По-видимому, отец Базиля играл в группе, когда еще жил в деревне, и дедушка никогда так и не выбросил его вещи. Инструменты были расстроены, и половину времени я боялся, что если нажму на клавишу пианино слишком сильно, то она может сломаться пополам. Я еще не успел проверить эту теорию.        Я слышал стук розовых каблучков Дафны и плач малыша Артура, когда она поднималась на чердак, украшенный Базилем. И это, должно быть, заняло у него довольно много времени, потому что это было действительно великолепно. Ну, если вы спросите меня, Дафна заслужила саму Луну после того, что не бросила его в течение всех этих многих лет. «И не вышла замуж за кого-то другого», ‒ горько подсказал мой разум, но я отодвинул эти слова в сторону. Я вытащил телефон, чтобы посмотреть, нет ли сообщений от Элиотта, но нет. Его телефон, должно быть, был выключен, потому что я даже не получил отчет о доставке моего последнего сообщения. Я решил не слишком много думать об этой ситуации. Это обычно приносило мне больше драматизма и боли всякий раз, когда я пытался создать свою собственную версию истории, не имея никакой информации, а только чувство тревоги.        ‒ Ребята, угадайте что? ‒ насмешливо спросила Эмма, устанавливая последнюю цветную лампочку над дверью. Я не был уверен, что вешать такую точно над дверью ‒ самая блестящая идея на свете.        ‒ Что? ‒ рассеянно спросил я ее вместо этого.        ‒ Вчера вечером Артур сидел у меня на коленях! ‒ она усмехнулась, заставив Артура пренебрежительно скривить лицо и молча спародировать ее. Это стало ее любимой шуткой: превращать все, что делал ее сын, в намек, чтобы разозлить Артура. Думаю, именно поэтому она не казалась такой расстроенной из-за того, что мы назвали ее сына. Ей действительно нравились эти злые шутки. ‒ И после этого мне пришлось очистить его ягодицы от всего этого беспорядка... ой! ‒ Базиль ворвался на чердак и, задыхаясь, закрыл за собой дверь.        ‒ Она идет! Она идет!        ‒ Информация, которую я до смерти хотел узнать, ‒ пошутил Янн.        ‒ Она в трех шагах от меня. Не облажайтесь, пожалуйста! ‒ он провел рукой по своим растрепанным кудрям, давая Эмме камеру, чтобы снять все это, потому что они были Базилем и Дафной. Они хотели, чтобы все в их жизни было снято и задокументировано от а до я.        Затем он быстро задернул шторы и включил разноцветные лампочки. Мы начали играть, когда он показал нам большой палец, как только дверь открылась.        ‒ Эмма, где ты? Артур не… АХ!        Я был почти уверен, что люди в соседней деревне слышали ее крик. Не потому, что она была удивлена, а потому, что лампа, которую Эмма повесила над дверью, взорвалась из-за силы удара о дверь.        Мы перестали играть, потому что по какой-то причине все лампочки погасли, все провода были соединены вместе.        ‒ Вот дерьмо, ‒ пробормотал Артур, прежде чем Дафна наконец заговорила.        ‒ Что происходит?        Никто не проронил ни слова, и я уже всерьез жалел Базиля. Я глубоко вздохнул, закрыл глаза и нажал на клавиши пальцами. Я не стал играть песню, которую просил Базиль, но сыграл мелодию, которую знал. Это было не то что бы романтично, но все же лучше, чем полная тишина.        ‒ Что происходит? ‒ снова спросила Дафна.        На этот раз Артур включил свой фонарик на мобильном, и вскоре за ним последовали остальные. Все глаза были устремлены на Дафну, и она была загипнотизирована, тем более что Базиль опустился на колено и снова попросил ее выйти за него замуж. Она даже не стала невозмутимо напоминать ему, что он уже сделал это. С ребенком Эммы, зажатым между ними, она начала скандировать серию из «да», когда они оба поцеловались.        ‒ Смотрите. Артур стоит между Баззи и Дафи, когда они целуются, ‒ на этот раз Янн добавил это, вызвав свирепый взгляд Артура, серьезно, чувак? Шутка зашла.

***

       Две недели спустя, вторник 17:32        Итак, все вернулось на круги своя: опять только мы трое в крошечной квартирке. Манон не вернулась с нами, заявив, что ее босс начинает выходить из себя. Ник сказал, что тоже собирается переезжать в Париж. Он сказал, что его работа связана с камерой, а Манон ‒ самая красивая женщина, какую он когда-либо видел, так зачем же рисковать всем ради своей единственной собственности, крошечной квартирки?        Если вы спросите меня, я скажу, что это было довольно романтичное решение. Если вы спросите Артура, он скажет, что будет скучать по своим пудингам и пирожным. Если вы спросите Эмму, она согласится, что любовь делает людей иррациональными и глупыми. Она даже сказала, что домовладелец был трагически расстроен, узнав, что Ник покидает нас, сказав, что он был единственным нормальным и самым лучшим жильцом во всем доме. Он также угрожал выгнать нас, если ребенок хоть раз громко заорет после полуночи. Это только усилило решимость Эммы начать поиски собственного дома.        На втором этаже уже никого не было, и мы все гадали, кто же будет нашим новым соседом.        А мои работы? Я все еще работал на Бьянчи в том вампирском комиссионном магазине, у меня все еще была смена в закусочной, и моя новая работа состояла в том, чтобы быть нянькой для малыша Артура. Иногда мне даже приходилось брать его с собой на работу; Эмма не могла взять его в свою школу, Артур не мог взять его в офис, и у нас не было лишнего доллара, чтобы потратить его на настоящую няню. Мы с малышом Артуром были очень близки, и я не удивлюсь, если он выучит мое имя раньше, чем слово «мама».        Элиотт был фантомом на полставки, но я научился не быть слишком жадным. Мы по-прежнему общались ежедневно, по выходным у нас были поздние ночные видеозвонки и даже вполне себе онлайн-свидания, когда мы смотрели один и тот же фильм, слушали один и тот же альбом, ели одну и ту же еду и болтали об этом на так называемом свидании. И все же я скучал по нему каждую секунду. У меня было только две его фотографии в моей галерее и видеоклип с ним в виде смонтированного мема на YouTube. Я бы никогда не признался в этом и не послал бы его ему, но это видео было таким милым.        Я упомянул кое-что о парне в закусочной, который был похож на него, и Элиотт… скажем так, он был недоволен. Примерно в то время, когда я сказал ему, что тот парень пришел, он продолжил посылать мне сообщения, и я должен был жаловаться на это? Нет.        *Новое сообщение, Элиотт <3: Ты занят?        Я улыбнулся своему телефону, печатая ответ.        *Вы: Скоро иду на перерыв ;)

***

       Воскресенье 10:04        Вчера вечером Эмма сказала мне, что квартира наверху наконец сдана. Она возвращалась из бара, когда мельком увидела его, высокого парня в плаще. Он был один, с небольшим количеством мебели, которой, как Эмма была уверена, было недостаточно для жизни. Она также сказала что-то о холстах, которые парень унес наверх. Мои уши наострились при упоминании об этом, кофейная кружка замерла в моей руке, когда я обменялся взглядом с Артуром. Может ли это быть...        Он пожал плечами, прижимая малыша Артура к груди и пытаясь накормить его теплым молоком.        ‒ Не знаю, ‒ произнес он одними губами.        ‒ Эмма, у нас остался пудинг со вчерашнего вечера? ‒ резко спросил я, роясь в холодильнике в поисках чего-нибудь.        ‒ Зачем?        ‒ Приветственный пирог дружелюбного соседа? ‒ я приподнял бровь, делая замечание, которое, я был уверен, было вообще не в моем духе.        ‒ С каких это пор тебя стали волновать соседи? ‒ спросил Артур. ‒ Ты даже не разговариваешь с Бриджит.        ‒ А это еще кто?        ‒ Про что я и говорю! ‒ он усмехнулся, а я только закатил глаза. К моей радости, в холодильнике оказался кусок торта. Я положил его в эстетически приятный контейнер и надел кроссовки, чтобы взбежать наверх. Закрывая за собой дверь, я слышал их шаги за моей спиной. Что это за чертовщина?

***

       Воскресенье 10:12        Я переминался с ноги на ногу, ожидая, пока новый сосед откроет дверь. Может ли?.. Я спрашивал себя об этом раз за разом. Вчера вечером Элиотта не было в сети, и он действительно упомянул что-то о сюрпризе, при учете его истории, сделать что-то настолько неожиданное было вполне в его характере.        Никто не ответил. Я постучал еще несколько раз, но в конце концов сдался, так как в коридоре эхом отдавался только звук моего собственного стука в дверь. «К черту все это», ‒ подумал я, спускаясь по ржавой лестнице, пока наконец не оказался снаружи здания. Несколько минут я сидел на ступеньках, наслаждаясь мягким сиянием весеннего солнца надо мной. Я ел торт в полном одиночестве, смакуя сироп и орехи на нем. Может быть, я слишком увлекся, потому что заметил человека перед собой только в тот момент, когда его тень упала на меня. Я поднял глаза, готовый встретить кого угодно, но...        ‒ Ни время, ни место для завтрака не подходят. Кто-то сказал, что завтрак ‒ самый важный прием пищи за день, а?        Я потерял дар речи. Это был Элиотт, он, твердый, реальный и такой неземной прямо передо мной. Как он мог стоять здесь так небрежно, словно он делал это каждый божий день, как будто он видел меня всего два часа, а не несколько месяцев назад. У меня все еще был полный рот торта, я даже не прожевал его, когда проглотил все это. Я тут же икнул, и он хихикнул. Я поднялся, оставив остатки торта на ступеньках, и мы оказались лицом к лицу.        ‒ Элиотт? ‒ я сразу же набросился на него, целуя без всякой грации, но с едва сдерживаемым чувством тоски. В конце концов мне пришлось оторваться от него, чтобы отдышаться, улыбаясь ему в губы. ‒ Привет.        ‒ Привет, ‒ прошептал он и добавил: ‒ Сосед.        ‒ Ты купил дом Ника? ‒ я слегка отстранился, чтобы взглянуть на него, провел руками по его лицу, волосам и плечам, все еще переваривая тот факт, что он был здесь. Я хотел, чтобы именно он купил это место, но чтобы эта гипотеза подтвердилась? Я был на седьмом небе от счастья.        ‒ Купил, ‒ он пожал плечами. ‒ И я продал все свои акции. У меня собеседование в другой офис неподалеку отсюда. Ничего особенного, но у меня есть шанс построить свою собственную карьеру с самого начала. И мою жизнь, ‒ объяснил он с ноткой отчаяния в голосе. Это было слишком много для меня, чтобы понять. Он продал свои акции? Все? Он уволился? Но…        ‒ Но что по поводу истории с генеральным директором?        ‒ Все кончено. Я передал должность Люсиль. Я думаю, что она была лучшим вариантом с самого начала.        ‒ Но… Но… она твоя жена? ‒ я перевел взгляд на его безымянный палец. Там ничего не было. Он поднял левую руку и пошевелил пальцами.        ‒ Наверное, у меня была самая короткая свадьба в истории нашей семьи. Но настолько большая, чтобы мой отец мог гордиться, ‒ он усмехнулся, наклоняясь, чтобы захватить мои губы в еще один глубокий поцелуй. Еще один такой же, и я буду умолять его отвести меня наверх.        ‒ Ты говорил… твоя мама... я просто поражен! ‒ я задыхался у его рта.        ‒ Детка, успокойся! ‒ он ухмыльнулся, но это была добрая ухмылка. ‒ Я уверен, что мама все понимает. Мне нравилась моя работа, но не то, как я ее делал. Она всегда боялась, что я все испорчу. Я… я не знаю. Я думаю, я и сейчас что-то порчу в каком-то смысле… и все же я просто… Я чувствую себя таким свободным, я счастлив!        ‒ Да, я тоже, ‒ прошептал я, несколько раз чмокнув его в губы. ‒ Как и твоя мама, ‒ убедительно сказал я ему.        ‒ Да. Мы можем поговорить об этом наверху, пока ты поможешь своему соседу расставить мебель, ‒ он обвил меня рукой, направляя внутрь, прежде чем я спросил.        ‒ Почему ты думаешь, что я это сделаю?        ‒ А что, если я пообещаю тебе кое-что очень стоящее после всего этого?        Я переплел наши пальцы и дерзко улыбнулся ему. Мы так далеко зашли с тех пор, как я впервые встретил его, от спуска в лифте до неспешного подъема по лестнице в моем доме. Вспоминая нашу первую встречу, я украдкой понюхал его. Да, ваниль, табак и кофе. Но прежде чем я успел сказать ему что-нибудь, кто-то крикнул в коридоре: «Лука, тебе лучше не оставлять этот торт на лестнице, я сама его испекла!».        ‒ Вот дерьмо!