Obsession

Заставь меня зависеть от тебя, заставь проживать новый день, чтобы снова гасить бессмысленное существование твоим страхом. Сделай так, чтобы я пал к твоим ногам...

      Рутина академии безжалостно вводит в депрессию, и я, словно робот, двигаюсь каждое утро по одному и тому же маршруту. Кажется, будто я пустой сосуд, абсолютно безразличный и безучастный ко всему вокруг. Во мне нет ни страха, ни интереса, ни желания что-либо делать, я просто существую, прожигаю жизнь, принимая рутину как должное.       Сегодня, как обычно вхожу в огромный холл академии и двигаюсь к двери учительской, игнорируя бодрые приветствия студентов. Дел невпроворот, но я всё равно позволяю себе вздремнуть перед первым уроком. Я уже знаю, какой класс увидит мою хмурую утреннюю мину первым, и мысленно ухмыляюсь. Радует только одна вещь: среди 1-А есть яркое пятно цвета, которое озарит серую реальность. Я определенно счастлив.       Разминаю руки и шею, глядя в отражение стеклянной дверцы шкафа. Волосы, спутанными патлами ложатся на плечи, лишь добавляя моему лицу лишних лет. Вообще-то, мне плевать, но ради неё, я хочу немного привести образ холостяка в порядок. Достаю из стола чёрную резинку, собирая половину волос на затылке. Немного свежее, этого должно хватить.       Настроение по шкале паршивости на удивление не превышает пятидесяти процентов, эту отметку не портят даже хулиганы-старшекурсники, оккупировавшие лестницу. Я просто гляжу на них, с лёгкостью стираю причуду, и один из задир теряет внушительную массу, становясь подобием Тошинори. Униженные, они спешат удалиться, злобно кряхтя что-то о моей заносчивости. Улыбаюсь этой забавной информации о себе, продолжая приближаться к кабинету.       Оттуда, как обычно, доносятся крики и смех, и я, хмуря брови и делая лицо более серьезным, вхожу в класс. Не гляжу на быстро усевшихся студентов, пока приближаюсь за кафедру, лишь боковым зрением замечаю, что все сидящие на первых партах присутствуют. В кабинете приятно освежает кондиционер, поэтому легким движением расстёгиваю кофту, обводя учеников 1-А взглядом. Глаза быстро темнеют от ярости. Её парта пуста.       Стискиваю зубы, чтобы не заорать на весь класс: «куда посмела деться Нана Кубо!». Я прекрасно знаю, что это не простуда или любая другаю уважительная причина. Вчера вечером я караулил её окна, и Нана была в полном порядке. За утро ничего серьезного, о чем она бы не предупредила учительскую, случиться не могло, значит просто прогуливает.       Не здороваясь с классом, беру журнал и рывком открываю на нужной странице. Дёргаю губой, проходясь по списку присутствующих. Зависаю на фамилии Кубо и поднимаю вопросительный взгляд на Ииду: он уже подскочил на ноги, и словно заведенная игрушка, стал неразборчиво что-то тороторить. Очевидно, он и сам не в курсе, получается это просто уловка, чтобы не пересекаться со мной, ведь в школе её сегодня уже видели.       Избегать меня Нана стала ещё неделю назад, хотя она и пыталась сделать вид, что просто слишком куда-то торопится. Выйду из-за угла ей навстречу — Кубо резко развернётся и пойдет в обратную сторону. Если я вызываю её к себе по какому-то делу, она возьмёт под руку подруг, но ни за что не придёт одна. Задержу взгляд дольше положенного на её лице во время контрольной, она нервно дописывает остаток работы и отдаёт мне, несмотря на нули, которые потом получает.       Не могу совладать с собой: никогда не отказываю в удовольствии рассмотреть острые черты её лица. Нана почти не носит косметики, и лишь немного выделяет довольно большие для азиатского разреза глаза. Высокий лоб, точеные скулы и прямой, немного крючковатый нос. Одинаковая причёска на каждый день — длинный конский хвост, из которого не торчит ни один волосок. Опрятность и идеальность её внешнего вида и формы всегда немного озадачивала. Зачем так заморачиваться? Лично я — ненавижу официоз, но Кубо он идёт. Глядя на неё, кажется, что она всегда угрюмая, и редко улыбается, но это лишь иллюзия. Её улыбка легкая, неосязаемая, но очень теплая и искренняя, рядом с ней чувствуешь себя на своём месте. Не знаю, как давно я стал зависим от каждого взмаха ресниц и размеренно вздымающейся груди, но злость от долгой разлуки ощущаю давно. Меня буквально накрывает ярость — делать ничего не могу. До конца урока сижу темнее тучи и буравлю взглядом пустующее место за третьей партой около окон, размышляя, где лучше будет подловить юную прогульщицу.       Я не терплю, когда к моим урокам относятся легкомысленно, и если бы Нана потрудилась хотя бы соврать, меня бы не трясло от накатывающего гнева. Испорченное настроение подстёгивает проучить девчонку, но самообладание вовремя тормозит от необдуманных поступков. Покорно ожидая конца занятия, кручу в голове её испуганное лицо всякий раз, когда мы встречаемся взглядами и внутренне ликую, зная, что снова увижу его сегодня.       Долгожданный звонок бьёт по ушам и забрав журнал, я вылетаю из кабинета, а затем и из корпуса, пихая по дороге журнал 1-А в руки Цементосу. Не хочу терять время, ведь сейчас Кубо наверняка переждёт перемену где-то на территории, чтобы не столкнуться со мной в коридорах. Подозревая, что Нана скорее всего в месте, где они часто обедают с подругами, выдвигаюсь к задним воротам школы, под раскидистые кроны дуба. Место отлично скрыто от выходящих туда окон, а значит и прятаться там очень удобно. Эта перемена самая короткая, и учеников на улице практически нет, что даёт размах для действий.       Она слушает плеер, и наверняка не планирует идти на второй мой урок в тренировочном корпусе гамма. Возникаю перед ней, как грозовая туча, вопросительно поднимая бровь. Руки в карманах, и я плотно сжимаю их в кулаки. Ветер легко подбрасывает наши волосы, и я почти слышу аромат её шампуня. Сглатываю, с наслаждением замечая, как опущенная голова медленно поднимается, узнавая, чьи перед ней ботинки. Нана смотрит виновато и со страхом, цепко срывает наушники, и в нерешительности, быстро встаёт с травы.       Её пальцы дрожат, а горло сжимается при каждом глотке воздуха. Делаю шаг вперёд, короткий, но чёткий. Несколько секунд Кубо не осознаёт происходящее, но когда я продолжаю наступление, начинает боязливо тесниться к каменной ограде. Она до ужаса, до мандража боится меня, и я упиваюсь своей властью и её страхом. Мне нравится играть в эту игру.       Сложенные в замочек руки прижались к груди, когда спина внезапно почувствовала холод. Расширенный зрачки бегали по моему лицу, не входя в схватку с глазами напротив, они будто пульсировали в такт остервенело бьющемуся сердцу, которое вот-вот взорвётся.       — У-учитель… — шепчет Нана дрожащим голосом и умоляюще качает головой.       Словно рычаг к действию: хватаю крепко сцепленные руки за запястья и секунду борюсь с её сопротивлением. Она занимается единоборствами и недурно сложена, силы достаточно, но ей не тягаться со взрослым мужчиной. Разворачиваю её спиной к себе, стискивая кисти в холодных пальцах. На мгновение откидываю голову, глубоко вздыхая, а потом наклоняюсь к её ушку, томно выговаривая каждое слово:       — Мне не нравится твоя беспечность, Нана. — Кончик языка проходит по раковине, горячее дыхание вызывает едва заметные мурашки. — Герои так не поступают, а значит… — голос переходит на еле различимый шёпот, а губы уже порхают над нежной кожей шеи, рядом с пульсирующей венкой — тебя нужно наказать.       Впечатываю её лицо в камень, слегка отодвигая от себя. Кубо сдавленно кашляет, жмуря глаза от несильного удара лбом. Слышу, как звенит звонок и зло ухмыляюсь, понимая, что он заглушит негромкий вскрик маленькой прогульщицы. Широкая ладонь сочно прикладывается к округлой ягодице и отскакивает с характерным шлепком. Нана впивается ногтями в ладони, но больше не сопротивляется. Только тихо хныкая, принимает привратность судьбы. Пока на улице перед главным входом всё ещё ажиотаж и возня, прикладываюсь ко второму бедру, но не убираю руку сразу, а пощипываю покрасневшую кожу, затем, мягко разглаживая.       Нана ослабла в моих руках, и я отстранился, с улыбкой отходя на несколько шагов назад. Она очень привлекательна, когда её одежда помята и слегка расстегнута, а идеально уложенные волосы являют темные кисточки прядей у лица. Она прекрасна, когда бледное лицо наливается кровью у впалых щёк, а искусанные губы блестят от слюны. Она — то, ради чего стоит продолжать ходить в UA.       — А теперь, мисс, вы пойдёте со мной на урок. Впредь, не советую вам прогуливать занятия, ведь у меня достаточно больная большая фантазия, чтобы наказать вас снова …