Obsession

      

Готовность замарать руки грязью — неизбежная плата за желаемое. Сегодня то, чего я желаю — это ты. Вопрос в том, захочется ли отмываться от грязи после легкого достижения цели?

      Я всю жизнь был эгоистом до мозга костей, болезненно переживал отказы и безразличие со стороны дорогих мне людей. Даже являясь неотъемлемой частью их жизни, мне хотелось проникнуть глубже, осесть в легких, раствориться в крови, поселиться под сердцем. Это была необходимость, сродне регулярному потреблению кислорода, жажда чувствовать себя нужным.       Незаменимым.       Безусловно я был важен тебе Мегуми, знал, что ты дорожишь мной. То, с каким трепетом ты говорила о нас, о том, как мы идеально дополняем друг друга, что мы вместе навсегда. Эта беззаботность в голосе всегда грела мне душу, заставляла воспарить к небесам.       Жаль, что ты говорила о дружбе.       Два вечных ребенка, смотрящих на мир сквозь призму розовых очков. Разговоры ни о чем до утра в гостиной общежития, шутки над «B» классом и выполненные на чистом везении задания учителя Айзавы — все это пройдено рука об руку, Мег. Но это все. Все, что ты можешь мне дать.       Когда я признавался тебе в симпатии, мои руки дрожали, а голос предательски ломался от волнения. Я смотрел на твоё прекрасное бледное лицо, очерченное идеально ровными линиями и оно так резко контрастировало с каскадом угольно-черных волос, лоснящихся вдоль плеч, что взгляд моментально мутнел, взятый в плен этой чистой красотой. Страх быть отвергнутым тонкой ниточкой дразнил нервы, но собственное «я» желало самоутвердиться и его сила имела надо мной большую власть.       Смотря в бездонные синие глаза, пугающие своей глубиной, губы сами прошептали заветную фразу. И погрузившись в море, плескающееся в радужке, я и сам не понял, когда страх окончательно отступил. Остался только поток мыслей, обличившийся в слова, пропитанный моей своеобразной искренностью. В очередной раз зациклившись на себе, я и не заметил, как улыбка спала с твоего лица, а под глазами залегли тени. Ни звука, лишь поза, дающая негласный ответ. В ней только вина и тягостная скорбь от сожаления, что в твоём сердце мне нет места.       Через тело словно пропустили разряд тока. Воздушные замки, висящие над головой рассеялись прахом, уносясь далеко за пределы общежития. Такого унижения мне не приходилось ощущать никогда. Неприкаянный взгляд блуждал по комнате, не зная за что зацепиться, а продолжающаяся тишина набатом стучала в висках. Казалось, меня парализовало в эту минуту, тянущуюся словно час, и тело, мне не принадлежащее, было выставлено на суд твоему тяжелому взгляду. Лишь злость, проснувшаяся во мне после, придала сил встать и молча уйти.       Восстановление далось мне через кровь и слезы. Я не видел смысла жить дальше, твоя холодность изрядно подкосила, я был на волоске. Но моё солнце не оставило меня, окутав запятнанную грехом душу заботой и теплотой. Тогда, пройдя все стадии принятия, я нашёл силы подняться с колен. Спустя две недели, мои глаза увидели свет: за распахнутыми занавесками, по пути в Академию, в глазах одноклассников. Но главное светило своей жизни я застал на задних партах классного кабинета.       Оно померкло в одночасье, заволоченное тьмой.       Фумигаке, этот высокомерный урод, так беззаботно миловался с тобой за обедом, непринужденно обнимая талию бледной, как снег рукой. Такой же как у тебя. Оттого казалось, что вы растворились друг в друге, бесстыдно смешав свет и тьму. К горлу резко подступила тошнота, а глаза налились кровью. Разорвать Токояму в клочья мне не дал Киришима, который знал о моей к тебе симпатии, но клянусь, если бы не этот здоровяк, от птицеголового не осталось бы и мокрого места. Странная жестокость, мне не свойственная, растеклась по венам ядом, высушивая кипящую кровь.       Удивительно, как мне нравилось ощущать её.       Меня уже было не остановить. Сам не помню, как вернулся домой после занятий, будто в трансе уселся за компьютер в комнате и стал чернить твоё имя. Буквы, словно насмехаясь надо мной, являли на чистом виртуальном листе «грязный секрет» Мегуми Андо. Тогда я улыбался, предвкушая затмение своего единственного солнца, которое должно, обязано было угаснуть для всех, кроме меня.       «Ученица 1-А класса Мегуми Андо ходит на свидания со взрослыми мужчинами за деньги.»       Базовые навыки работы с фотошопом помогли создать убедительные доказательства, благо твоих фотографий, Мег, у меня было предостаточно. Да, все шло так, как и должно было, я знал, что глупые сплетники «UA» даже разбираться не станут и пустят эту новость по всем каналам академии. И в одночасье скромная, никому не известная девчушка превратится в шлюху номер один.       В тот момент, когда кнопка «опубликовать» выполнила свою функцию, всё рухнуло. Ворох комментариев от студентов, разделившихся на два лагеря, вызвал всплеск активности на сайте академии. Через несколько часов публикацию «анонима» удалили, но споры не утихли ни у одного курса. Лишь один человек не написал ни строчки.       Бедная, бедная Мегуми…       Конечно же этот идеальный план сработал. Когда все отвернулись от тебя, старый добрый Каминари утешил и пригрел на груди. В твои глазах плескалось столько благодарности, что укол совести, подсознательно мучавший меня, отступил, уступая место полному одобрению совершенного. Мало, по-малу, с нашего пути пропадут все препятствия, до тех пор, пока в синем море твоих очей навсегда не поселится мой образ, купающийся в лучах солнца, которое светит теперь только для меня.