Believer

— Нет, я сразу сказал, я — против. И тебе я не дам пойти на поводу у этого ненормального. Терри Спенсер отмахнулся рукой от Адама. Они разговаривали на парковке Джуллиарда. — Зато я сразу поверил этому ненормальному, как только услышал его предложение! — Адам возмущенно вскинул брови. — И ему нельзя было не поверить, после всех его выкрутасов. Он был весьма убедителен. — Мне кажется, что нет ничего невозможного в том, что врачи в клинике разберутся с этим неизвестным препаратом в организме Томми и не прибегая к помощи Дэнни Крейтона! — Спенсер и не думал сдаваться. — Тоже мне, великий химик! — К этим препаратам мог приложить руку и его папаша! — Кстати, — Терри почесал пальцем кончик своего крупного мясистого носа. — Папаша, конечно, мог нахимичить перед своей кончиной, после него вполне могли остаться какие-нибудь записи, разработки, черновики, которые тоже составили часть наследства Крейтона. — И не забудь, что кто-то же похитил Томми и держал его столько времени в этом чертовом заброшенном отеле, чуть ли не в центре города! А все твои хваленые детективы никак не могли напасть на след! — Ламберту так и не давало покоя то, что он никак не смог участвовать в поисках Томми, перепоручив все это лучшему другу. Ему постоянно казалось, что если бы он с самого начала бросился на томмину пропажу, то он и нашелся скорее и его восстановление было бы не таким тяжелым и долгим. — Врачи по-прежнему топчутся на месте, — Адам продолжал злиться. — Никаких обнадеживающих прогнозов! — Неправда, — Терри вышел из автомобиля. — Они проделали огромную работу и в кратчайшие сроки. А там, между прочим, одна биохимия может занимать несколько суток. — И тем не менее, — Адам все еще пребывал в скверном настроении. — Я не могу продолжать заниматься сейчас балетом. И всем, что с ним связано. — Мы сейчас договоримся с тобой, Ламберт, — Терри сказал это непривычно жестким тоном. — Как ты помнишь, знакомы мы с тобой не первый день. Так что, давай, напрягись и немного позволь помочь тебе разгрузить ситуацию. Нельзя все делать самому и контролировать такую сложную ситуацию всегда лучше с поддержкой, а не с постоянным рефреном «дайте мне, я лучше все сделаю сам!» — Хорошо, — Адам только сейчас снова почувствовал, как смертельно он устал за эту пару дней. Казалось прошел целый год, который он будто тащил на своих плечах. — Я не буду больше сопротивляться. — Прекрасно! — Терри проводил его до дверей в Джуллиард. — Я заеду за тобой ближе к ланчу, постарайся ничего не наотменять запланированного, но и не набрать лишнего! — Что же, — Кир аккуратно положил папку с бумагами на стол. — Все, наконец-то, согласовано и утверждено, надеюсь, окончательно. А то мне надоело все это исправлять и заново распечатывать. — Графики приема, — Адам пролистывал документы. — Афиша спектаклей «Жизели» до конца сезона, ага, вижу, ректор подписал расписание моих классов… Я думаю, на этот раз должно быть все неизменным. Адам подписал все документы и передал папку Киру. — Очень бы хотелось надеяться, что неизменным, — проворчал незлобливо секретарь. К Адаму он относился как относятся все секретари к своим артистам-начальникам: с изрядной долей снисходительности и трепетного оберегания от всего на свете. Кир, который знал Ламберта еще совсем зеленым первокурсником, так тот и, вообще, искренне считал себя нянюшкой маэстро. Частенько и Рэтлифф попадал под это крылышко. — ЛеБорн бузит, кстати, — кому кстати, а сейчас Кир произнес это совершенно в неподходящий момент. Адам глянул на своего референта снизу вверх. — Что еще? — Твой прекрасный премьер окончательно зазвездился, — вздохнул Кир. — Никто и не отрицает его талант и феноменальную работоспособность, но в своем последнем интервью… Ты видел? Адам взял из рук своего секретаря глянцевый «Мир большого балета». — «Адам Ламберт одно время пытался навязать мне свое видение характера моего героя», о, вот как, «Мне пришлось преодолевать сопротивление хореографа, потому что я всегда за свежие перемены, а не за классический нафталин»… неплохо… — Ну что тут смешного, Адам? — возмутился Кир. — Он открытым текстом сбрасывает на нет весь твой вклад в этот спектакль! — Не волнуйся, Кир, — Адаму даже стало весело от того, что этот мальчик так откровенно пытается выйти на первый план в его, адамовом собственном спектакле! — Он не будет так больше! Адам заканчивал неотложные дела, когда на его столе загудел вызов айфона. — Куда подъехать? — удивился Адам, выслушав сбивчивую речь Терри. — Хорошо, как скажешь. — Кир, — позвал он, набрасывая на ходу пальто. — Подбрось меня, пожалуйста, до Маунт-Кросса. — Куда? — не менее удивленно, чем полминуты назад сам Ламберт, переспросил его секретарь-референт. — До городской психушки, — рявкнул в ответ Ламберт. — Скоро мы все уже чокнемся и там будем в соседних палатах. — У меня до сих пор не укладывается в голове, — Адам шагал за высоким человеком в белом халатике по длинному, выкрашенному в светло-зеленый цвет, коридору психиатрической лечебницы. — Как подобные личности оказываются здесь, на вашем попечении, вместо того, чтобы получить пожизненное самого строгого режима! — В принципе, здесь нет ничего необычного, — отозвался психиатр. — Сначала к нам направляют для медицинского освидетельствования, а чаще всего, так и оказывается, что все поступающие сюда — неполноценные в психическом плане люди. Как же иначе? Ну, а после суд считает, что раз проведен осмотр и выдано заключение врачебной комиссии, то и содержаться больной может в наших стенах. — Да, — врач еще раз утвердительно кивнул головой. — Это вполне распространенная практика. Необычно в это другое: такие больные, как Крейтон, лечению не поддаются, мы можем лишь скорректировать его поведение, но никто не даст гарантии, когда и на чем он сойдет с ума еще раз. — То есть, — Адам замедлил шаги. — Вы полагаете, что Крейтон может сходить с ума не один раз? — Именно об этом я и хотел с вами поговорить, — психиатр остановился перед дверью в палату. — Именно в этом и заключается нестандартность его поведения. То, что было спусковым крючком в его преступлениях сейчас оказалось напрочь забытым. — Он забыл свою кровавую Саломею? — недоверчиво переспросил Ламберт. — А что же теперь занимает его безумную голову? — Не что, — поправил его врач, открывая перед ним дверь в палату. — А кто. От увиденного у Адама слегка закружилась голова. Вся стена у окна больничной палаты была увешана рисунками, сделанными цветными карандашами. На каждом листе, размером с альбомную страницу, был изображен он сам — Адам Ламберт. — Рисует, — вздохнул психиатр. — Безостановочно. Прекращает только, когда мы выключаем на ночь свет. — Охренеть! — вырвалось у Адама. — Невероятно! Несколько десятков тщательно прорисованных портретов, в профиль, в анфас, в прыжке, в повороте, крупным планом лицо, фигура в полный рост, — все пространство занимал молодой, и уже такой знаменитый, танцовщик. — Сегодня утром нам пришлось перевести его в изолятор и начать базовое лечение, — сказал врач. — Ему никак не удавалось изобразить какую-то деталь на своем последнем рисунке, он пришел в ярость и вонзил карандаш себе в кисть руки, проткнув ее насквозь. Теперь, естественно, никаких карандашей и полный курс лекарств. — А что он пытался изобразить? — растерянно переводя взгляд с одного рисунка на другой, спросил Адам. — Вот, пожалуйста, — указал психиатр на рисунок над кроватью. — Это тот самый. Адам всмотрелся и похолодел. Потому что на рисунке был не он, не Ламберт. Это был Томми. Точнее, его бездыханное тело с остекленевшим взглядом. — И ты еще станешь меня уговаривать не дергаться! — Адам только что не кипел. Терри вздохнул и начал выезжать со стоянки лечебницы, где он ждал Адама. — Надо установить круглосуточную охрану возле палаты Томми! — Адам, там частная клиника, камеры, охрана и так есть! — пытался урезонить друга Спенсер. — Конечно! — Ламберт и не думал останавливаться. — В этом проклятом Вашингтоне Томми вообще украли среди белого дня, с улицы, полной народа! А сейчас — сейчас реальная угроза его жизни, и ты хочешь сидеть, сложив руки? — Крейтон надежно спрятан в психушке! — Так уж и надежно! — Адам поднял воротник пальто и выбрался из автомобиля. Терри привез его к клинике, где находился Рэтлифф. — Маньяк рисует картиночки, никто ничего не понимает в его мозгах набекрень. А Томми беспомощен и в опасности. Сегодня я сам лично его буду охранять! Ночь уже перевалила за свою середину, когда Адаму, расположившемуся в низком кресле в палате Томми, показалось, что за окном мелькнул свет автомобильных фар. Ламберт осторожно поднялся с кресла, вытянув шею, прислушался. Ни звука не доносилось, казалось, все кругом погружено в глубокий спокойный сон. Адам подошел к двери и прислушался еще раз. Кто-то почти неслышно начал поворачивать ручку двери со стороны коридора. В тот момент, когда дверь начала приоткрываться, что-то грохнуло, застучало, взвыло и, высунув голову в коридор, Ламберт увидел Терри, двух охранников клиники и какого-то незнакомца, с ног до головы одетого в черного. — Мы немного подстраховали! — объявил Терри и сдернул с головы повисшего в руках охраны мужчины черную шапку с прорезями для глаз. — Господи, — пробормотал Адам. — Еще один Крейтон! У меня галлюцинации! — Да нет, — успокоил его Спенсер. — Братец это нашего Дэнни. Близнец.