POV Author:
В воздухе витал непривычно крепкий и почти забытый девушкой спиртовый запах медикаментов, перемешанный с дезинфицирующими средствами, который, как казалось, просто впитался за долгие годы существования этой палаты в его стены настолько, что даже обыденное ежедневное проветривание не способно избавиться от него. Но вот если для пациентов это и было ново, неведомо и, возможно, даже необычно, то для персонала, работающего здесь уже достаточно долгое время, данный запах стал чем-то привычным, обыденным и бытовым. Медики не могли сказать, что он какой-то не такой только потому, что сами ввели его в свою обычную жизнь, проводя в таком окружении чуть ли двадцать четыре часа в сутках и, следовательно, вдыхая его столько же. И большинство врачей даже удивляются, когда пациенты морщатся, зажимают нос пальцами и поражаются, когда после длительного проветривания этот запах всё равно не исчезает. Но и они, лежа тут даже какую-то неделю, вскоре к нему привыкают. Темнота. Повсюду одна только темнота. Один чёрный цвет, без каких-либо проблесков такого желанного сейчас света. Это было даже более непривычно, чем ощущаемый блондинкой странный запах, с которым смириться будет не так просто, как хотелось бы. После такого темного и плохо освещённого помещения, как душевая, яркий свет неприятно резанул по глазам, заставляя закрыть их так же быстро, как и открыть секундой назад до этого. Открыть глаза — казалось, самое простое, что может сделать человек. Но только не Брукс. Только не сейчас. Временами она их открывала, но из-за довольно сильного головокружения и не вовремя подступившей тошноты, тут же закрывала их обратно. Непривычная мёртвая тишина в сознании стала потихоньку уходить, на смену ей начали приходить приглушённые неразборчивые звуки. Как бы сильно Джессика не горела желанием и не напрягалась для того, чтобы их разобрать и услышать хоть что-то понятное — всё было бестолку. Её самочувствие даже чем-то напоминало кому — состояние между жизнью и смертью. Такая же слабость, такая же беспомощность и такое же желание очнуться. Спустя некоторое время, Джессика всё-таки нашла в себе силы приоткрыть веки, пусть и не настолько сильно, как хотелось бы. Обведя глазами небольшое помещение ярко-белого цвета, блондинка сделала вывод, что корпус больницы довольно сильно отличался от общего вида тюрьмы. Здесь было как-то почище, больше освещения, и очень чисто. Чувствовалось, что всё какое-то новое, а вовсе не старое. Видимо, администрация очень серьёзно следила за состоянием внешнего вида этого здания. Также, Брукс поняла, что совершенно не помнит, как она сюда попала. Попыталась напрячь мозги, вспоминая те самые ужасные фрагменты, которые она отчетливо помнила, ведь забыть такое просто невозможно. Она вспомнила многое, почти всё, кроме того, что было после того, как Мэдисон ушла. Видимо, голубоглазая просто потеряла сознание из-за переизбытка чувств, смешанных с дикой и невыносимой болью. Но такой ответ не особо её устроил, ведь вместо того, чтобы спокойно дойти да даже если и доползти до камеры, она теперь будет обязана не только провести здесь явно не один день, так ещё и объясняться перед ребятами, врачами и, наверняка, перед Питерсоном. Разговор с последними двумя был пострашнее, ведь что им говорить Джессика даже и примерно представить не могла. Сказать, что ничего не помнишь или не знаешь, кто это был? Вообще не вариант. Сдать Мэдисон и её подружек с потрохами? Тем более. Тогда бы они отправили её не в больничный корпус, а прямиком в госпиталь, или, ещё чего хуже, на тот свет. Из мыслей её вывел негромкий хлопок двери, осведомляющий о том, что в палате она теперь находится не одна. Брукс с трудом повернула голову и перевела взгляд в сторону входа, пытаясь побороть головокружение, которое, как казалось, уходить вообще не собиралось. У порога стоял статный на вид мужчина, лет так сорока, одетый в больничный халат, который очень удивился, видя, что девушка находится в сознании. — Доброе утро, Джессика, — начинает диалог первым, видя смятение со стороны блондинки. — Ты помнишь, что с тобой случилось и почему ты здесь? — утвердительный кивок. — Хорошо, — подходит к девушке чуть ближе. — У тебя есть какие-нибудь жалобы? — видит, что этот вопрос ввёл её в замешательство. — Может, головокружение или головная боль? — начинает перебирать все возможные варианты и тут же получает положительный кивок. — Тошнота? — ещё один. — Слабость? — затем и ещё. — Хорошо. Достаёт из правого кармана халата пачку с яркой упаковкой, после чего открывает её и достаёт из бластера одну таблетку. Затем кладёт её голубоглазой прямо в рот, сказав настойчивое и требовательное «жуй». Снадобье, если его и можно было таковым назвать, отдавало ярко выраженными травами и было крайне горьковатое, кислое и даже чем-то солёное. Прожевать его, при этом не морщась, было просто невозможной и невыполнимой задачей. — Сколько я была в отключке? — плюёт на сильную тошноту с отвратительным послевкусие после таблетки и, почти шёпотом, но всё равно слышно, спрашивает, как казалось, самую важную сейчас вещь. Щека очень сильно ныла, но разговаривать было ещё терпимо. Возможно, подействовала не одна доза любезно вколотого обезболивающего. Но при этом мысль, что через пару часов она не то что говорить не сможет, а даже рот открыть будет большой трудностью, не очень-то и обнадёживала. Пусть Джессика и понимала, что выглядит она, мягко говоря, не очень, всё равно было интересно посмотреть на саму себя со стороны. — Двое суток, — ничуть не задумавшись и не поведя бровью, тут же отвечает. — Хотя, мы ставили на неделю. — окидывает девушку задумчивым взглядом. — Раз ты у нас говоришь, — понимает, что Брукс не в болевом шоке и говорить вполне себе может. — То и расскажи мне, — не сколько просит, сколько требует. — Как именно ты себя чувствуешь. — даёт понять, что ждёт подробностей. Как вообще себя может чувствовать человек в таком состоянии после такой ситуации? Ну уж точно не замечательно, и даже не хорошо. То, что она проснулась после двух суток и может говорить — это уже очень хороший показатель. Обычно после таких случаев человек может отсыпаться хоть неделю, и испытывать потом трудности при банальном разговоре с человеком. Он может испытывать такую слабость, что не сможет даже и ходить, не то что разговаривать. В таком случае на реабилитацию уйдёт ещё неделя, не меньше, а может даже и больше. — Хреново, — отвечает, ни капли не стесняясь не очень-то приличной фразы. — Что со мной? — намекает, что отвечать на его последнюю фразу не собирается и спрашивает второй не менее важный вопрос. — Из самого серьёзного, наверное, перелом двух рёбер, — смотрит в личную папку голубоглазой, взятую с тумбочки. — Но без смещения. — подмечает не менее важную деталь. — На щеку мы тебе наложили пару швов, поэтому первое время будет больно даже говорить, не говоря о том, чтобы открывать рот для того, чтобы подкрепиться. Будешь питаться внутривенно, иначе швы могут просто не выдержать такой нагрузки и разойтись. И говорить, кстати, особо много я тебе не советую. Порывы злости и гнева затмили весь рассудок Мэдисон настолько, что та и бровью не повела, когда сломала бедняжке целых два ребра. Если вообще ещё заметила. Хотя, сейчас о том, что Джессика Брукс валяется в больничном корпусе с двумя сломанными рёбрами знает даже самый незаинтересованный в таких сплетнях и новостях человек. Не услышать об этом было просто нереально, ведь за последние два дня эта новость стала темой для обсуждения №1, словно говорить больше было совсем не о чем. — Как я здесь?.. — замолкает, не найдя лучший вариант того, как именно спросить об этом. —…оказалась? — говорит первый пришедший в голову вариант. — Тебя нашла девчонка, — отвечает, всё также даже не раздумывая. — Она так сильно кричала, что на её крики сбежалось около десятка охранников, — усмехается, видимо, вспоминая этот рассказ от их лиц. — Видимо, ты ей очень дорога. Из всех вариантов, которые Джессика уже успела прокрутить в своей голове, правильным оказался тот, о каком она совершенно и не подумала. Только вот что это была за девчонка? Лиз? Кэт? Эрика? Слишком много вариантов, чтобы расспрашивать мужчину о каждом. — С чего Вы это взяли? — задаёт очередной ожидаемый вопрос. — Она действительно волновалась за тебя, Брукс, — доброжелательно улыбается и ласково произносит фамилию блондинки. Так, как её ещё никто здесь не произносил. — Волновалась искренне, а не так, как волнуются другие. Отношение людей к другим людям зашло настолько далеко и настолько плохо, что они научились даже волноваться о ком-либо фальшиво. Зачем? Не ясно. Возможно, таким образом люди стараются не погружаться в чужие проблемы, дабы потом не волноваться и не думать об остальных. А возможно, что они просто в очередной раз играют на чувствах человека, втираясь в его доверием таким гадким, низким и подлым способом, выражая своё совсем ненастоящее беспокойство. Но, судя по всему, девушка, о которой сейчас и идёт речь, явно не входит ни в одно число, ни в другое. — Вы знаете, как её зовут? — спрашивает, почему-то смущаясь, не понимая, какой ответ ей стоит ждать. — Да, секунду, — вновь опускает глаза в медкарточку, затем произносит такое долгожданное за эти пару секунд, но в то же время совершено неожиданное и очень знакомое имя: — Мелисса Чандлер. На самом деле так случается довольно часто. На помощь в трудной ситуации приходит тот человек, от которого ты этой помощи ждёшь меньше всего или же даже вообще не ждёшь. Из всех кандидатов на роль «спасителя» правильным оказался тот, которого даже и в списке участвующих-то не было. Почему она помогла ей, каким образом и за что, казалось, знала только сама Чандлер, потому что у Джессики не было не то что предположений, а даже мыслей на этот счёт. — Вы не могли бы… — ужасно стесняется, но тем не менее, просит. — Считай, что она уже идёт, — перебивает, усмехаясь, после чего направляется в сторону двери. — Она не такая плохая, какой кажется на первый взгляд. Попробуй поменять своё к ней отношение, и увидишь, что она поменяет его к тебе в ответ. — Откуда Вы?.. — хотела спросить, но поняла, что мужчина уже вышел и эти, теперь уже не имеющие смысла слова, были сказаны в полнейшую тишину. Как оказалось, Чандлер довольная известная особа не только среди заключённых, но и среди самого персонала. Блондинка пообещала самой себе, что обязательно узнает, о чём говорил этот врач. Возможно, он прав и ей действительно стоит начать относиться к Мелиссе как-то по-другому. Не как к стерве, какой её все и считают, а как к другу?.. Прошло около двадцати минут, когда дверь в палату вновь распахнулась. Только вот на пороге оказался не тот мужчина, и даже не какая-нибудь медсестра, а никто иной как Мелисса. Увидев Брукс, лежащую на больничной койке, шатенка поджала губы и медленно подошла к ней, словно боялась спугнуть её резкими движениями. Никто из них не решался начать диалог первым, да и Чандлер никогда бы не сделала первый шаг — это её правило в общении по отношению к каждому человеку. А девушка была явно не из тех, кто переступит через себя и свои принципы даже при всём желании, даже ради Брукс. — Мелисса, я… — как только тошнота отступает, Джессика делает первый, такой большой, уверенный и твёрдый шаг ей навстречу, а затем преодолевает этим шагом пропасть, начиная говорить и вести диалог. Пусть шатенка и любит получать подарки, комплименты и слова благодарности, но сейчас ей это было совершенно не нужно. Она помогла ей не ради этого пусть и искреннего, но очень, как казалось, неуместного «спасибо». Мелисса впервые помогла кому-либо в тюрьме не из-за собственной выгоды или чего-нибудь ещё, а просто из-за желания. Из-за своего собственного желания. — Не благодари, — усмехается, перебивая блондинку, которой каждое слово даётся с немалым усилием. — Будем считать, что я вернула должок, окей? — вспоминает о том случае, когда Брукс помогла ей с заполнением отчётов. Когда Брукс расстроилась, что Чандлер тогда её даже не поблагодарила за оказанную ей помощь, она, наверное, даже и подумать не могла, что кареглазая сможет вот так вот помочь ей в ответ. — Окей, — тяжело вздыхает, соглашаясь на предложенный шатенкой вариант и натянуто улыбается. — Как я выгляжу? — приходится спрашивать это у Мелиссы, ведь голубоглазая не имеет под рукой зеркала, чтобы посмотреться в него, а спрашивать это у врача показалось не очень уместно. — Оцени по шкале от одного до десяти, — добавляет, заметив её задуманное выражение лица. — Неужели всё настолько плохо? — вновь добавляет, заметив всё то же самое замешательство, как и после предыдущего вопроса. Глупо было бы ожидать, да даже подумать, что девушка сможет поставить ей десять баллов из десяти. Да даже девять, восемь и семь казалось слишком много, для того, что услышать их от неё. В репертуаре Чандлер было бы дать единицу, ноль, или даже уйти в минус. И если бы она так и сказала, блондинка бы даже не удивилась. — Я бы поставила не выше четвёрки, — отводит глаза в сторону, пытаясь не задеть блондинку своими словами. — И то с натяжкой за красивые глазки. Брукс только сейчас заметила, что Мелисса, смотря на неё, улыбается. Пусть даже и сверху вниз, пусть даже и натянуто, но всё равно улыбается. Улыбается неподдельно, а искренне. Возможно, она оказалась не таким уж и плохим человеком, каким казалась до этого, что очень удивляло. — Ты считаешь, — голубоглазая улыбается в ответ. — Что у меня красивые глазки? — повторяет только что сказанную шатенкой фразу. — Ой, да заткнись, — тихонько посмеивается. Обстановка была уже не такой накалённой, как двумя минутами ранее. Всё-таки, даже сказав пару коротких фраз, смогли в каком-то ключе улучшить отношение между этими двумя. — Как ты нашла меня? — вспоминает об очень важном сейчас вопросе, который ей было просто необходимо узнать от девушки. Чандлер в очередной раз замялась. Она не горела желанием говорить, как всё было на самом деле, но видя умоляющее выражение лица блондинки, соврать или утаить было бы чем-то действительно неправильным. Всё-таки, это напрямую касалось Джессики, чтобы вот так вот скрыть правду от неё самой. — Я не понаслышке знала о ней, — начинает рассказывать, но тут же ловит на себе непонимающий взгляд. — О той девушке, которая тебя туда и привела, — тяжело вздыхает, понимая, что разговор выйдет непростым. — Она простой отброс, исполняющий прихоти тех, кто выше её по статусу, — объясняет. — Я шла в камеру, когда увидела вас вдвоём. Мне не понравилось то, что вы были вместе, но это меня никак не касалось, и поэтому я ушла. — Как же ты меня тогда нашла? — перебивает, явно желая перейти к самому главному. — Наберись терпения, если хочешь услышать историю до конца, — кидает короткий недовольный взгляд на блондинку. — Я пошла в столовую, но тебя там не было, — констатирует очевидный факт, ведь как она могла быть там, когда в бессознательном состоянии валялась в душевой? — Я часто бросала взгляд на ваш столик, ожидая, когда ты появишься, — вновь смущенно отводит глаза. — Но тебя всё не было и не было, — затем возвращается к привычной ей серьёзности. — Я думала застать тебя в камере, но тебя не было и там. Уж тогда до меня и дошло, что эта сука, — морщится, вспоминая ту девушку. — Что-то тебе наплела и куда-то увела. Почему она заволновалась о блондинке и отправилась на её поиски, Мелисса, конечно же, говорить не стала. Возможно, посчитала что Джессике будут не интересны такие подробности, а возможно просто постеснялась. — А ты догадливая, — голубоглазка усмехается через боль во всём теле. — Но как ты поняла, что она привела меня именно туда? — возвращается к теме разговора. — Здесь не так уж много мест, где можно провернуть подобное, — улыбается, ведь в отличии от Брукс, она прекрасно знает эту тюрьму. — Хотя, если признаться честно, до этого я забежала ещё в два других. Для того, чтобы найти голубоглазую, она потратила далеко не две минуты, бегая с одного места на другое. И это как минимум заслуживало уважения и того, чтобы действительно переосмыслить отношение Джессики к ней. — Зачем? — задаёт единственный интересующий её в данный момент вопрос. — Не знаю, — пожимает плечами. — Я просто поняла, что что-то не так, вот и всё, — глупо улыбается. — Ты хороший человек, Брукс, как бы оно там не было. Блондинка ожидала услышать такие слова почти от кого угодно, кроме Мелиссы. Она была последним человеком в списке тех, кто могут сказать ей «ты хороший человек» и прийти на помощь в такую тяжёлую, в прямом смысле слова, минуту. — Спасибо, ты тоже, — улыбается в ответ. — Как там Эрика и все остальные?.. — стесняется, словно спрашивает что-то такое из ряда вон выходящее. — Эрика… — кареглазая захлопала глазками, видимо, пытаясь подобрать нужные слова. — Нормально, — отвечает, нервно заламывая пальцы рук. — А вот Спаркс сам не свой… — прикусывает нижнюю губу, вспоминая беспокойство этого парня за голубоглазую. — Подружек твоих не видела. То, что она знает о Кристофере и Лиз с Кэт удивило. Брукс казалось что она общается и знает только тех, кто выше по статусу простых заключённых и персонала. Видимо, всё действительно не так, каким кажется на первый взгляд. — Кто это сделал? — Чандлер переходит к самому главному, зачем, судя по всему, она сюда и пришла. — Мэдисон, — кажется, что шатенке действительно можно верить, поэтому блондинка отвечает даже не задумываясь. Было видно, что такой ответ её явно впечатлил. Видимо, у неё были совершенно иные предположения по поводу того, кто довёл голубоглазую до такого состояния. Но если не Мэдисон, то кто тогда? На кого она подумала? Новая загадка и новый вопрос, ответ на который ещё предстоит узнать. — Вот сука, — кареглазая явно не стесняется столь резких слов. — И что ты будешь делать? — Я? — голубые глаза распахнулись, а рот чуть приоткрылся, демонстрируя своё удивление. — Ничего. Конечно, при большом желании она, возможно, и смогла бы ей что-нибудь да сделать, но какой смысл? Ещё сильнее её разозлить и добавить самой себе проблем? Брукс максимум испортит Мэдисон настроение, когда та в свою очередь способна испортить ей жизнь. — Как ничего? — теперь удивляется уже Чандлер. — Посмотри, что она сделала с тобой! — кивает ей куда-то в район живота. — И ты это просто так оставишь?! — Да, — устало кивает. — Посмотри на меня сейчас, — пытается донести до девушки. — Я валяюсь здесь с двумя сломанными рёбрами и зашитой щекой, — напоминает. — Мне не нужные лишние проблемы. — Знаешь, — недовольно качает головой из стороны в сторону. — От тебя я такого точно не ожидала, — печально усмехается. — Я думала, что у тебя есть хоть какая-то капля самоуважения, — отводит взгляд в сторону. — Но, видимо, я ошиблась. — тяжело вздыхает. — Если ты не дашь ей отпор сейчас, то эти её действия останутся безнаказанными и, следовательно, она продолжит этим промышлять. — отворачивается и направляется к выходу. — Это всего лишь дружеский совет, Брукс, к которому я бы тебе настоятельно рекомендовала прислушаться. — кидает напоследок. То, что Мелисса раздавала голубоглазой «дружеские советы» было очень странно и неожиданно с её стороны. Такая девушка с виду могла показаться подружкой Мэдисон или даже ей второй, но никак не той, которая будет вот так помогать. Но тем не менее, её совет был действительно хорошим и исходил от самого сердца — это было видно. Но воспользоваться им и подписать себе чуть ли не смертный приговор Джессика не желала. Выйдя за дверь, Чандлер тяжело вздохнула. Такой ответ уж точно не входил в её планы. Она была уверенна в том, что Брукс захочет отомстить тому, из-за кого она и лежит сейчас на этой койке. Захочет сделать с Мэдисон всё то же самое, что она сделала с ней, отправив в соседнюю палату. Но шатенка ошиблась, ведь ничего такого у блондинки даже и в мыслях не было. Она действительно собиралась закрыть на это глаза. Закрыть глаза на два сломанных рёбра, шрам на щеке и отрезанные волосы. То, что голубоглазая не может или даже не хочет за себя постоять, Мелиссу совершенно не устраивало. Ноги сами по себе пошли по уже знакомому маршруту. Возможно Джессика не одобрит такого поступка шатенки, но сейчас это было совершенно неважно. Важно найти человека, который сможет заставить Мэдисон ответить за то, что она сделала. И такого человека она знала. И также она была уверенна в том, что этот человек точно согласится ей помочь, ведь иначе бы она даже и не пошла к нему. Он согласится помочь и даже ничего не потребует в ответ. Но не потому, что просьба от неё, нет. Потому, что причина этой просьбы — Брукс. Выйдя из больничного корпуса, у входа девушка встретилась со ждущим её охранником. Все заключённые, которые направлялись из тюрьмы сюда, были под строгим надзором персонала. Но из-за того, что Мелисса была в довольно тесных взаимоотношениях с Питерсоном, уговорить охранника подождать её внутри, а не идти вместе с ней прямиком в палату к блондинке не составило особого труда. Подойдя к самой тюрьме и оставив охранника позади, шатенка направилась прямиком на третий этаж. Времени было около двенадцати, отработки и завтрак уже были позади, так что большинство заключённых находились в своих же камерах, отдыхая или просто отсыпаясь. Спустя несколько минут перед её глазами показалась камера с еле видным номером «164». Входить без стука шатенка просто не имела права, иначе потом будет разгребать кучу последствий. Поэтому, сжав ладонь в кулак и поднеся её на уровень глаз, она постучала. Через несколько секунд дверь приоткрылась и оттуда показался парень. — Чего тебе? — спрашивает, явно не желая ни выходить к ней, ни впускать её к себе. Эти двое уже были знакомы, но впечатление друг о друге было не самым хорошим. Он считал её обычной шлюхой, которая смогла заинтересовать Питерсона и выбить себе место под его крылом. Она считала его придурком, не умеющим сдерживать собственную злость и ярость, в следствие чего происходили постоянные драки, на которые она иногда смотрела и думала: «Боже, что он вообще творит? Вообще что ли о последствиях не думает?», пока не узнала, что последствий у таких драк для него не бывает. Тогда-то уже появилось некое уважение, ведь не каждый заключённый сможет добиться того, чтобы весь персонал закрывал глаза на его драки и отвратительное поведение. Да и с Питерсоном он был в более-менее нормальных отношениях, поэтому не уважать его Мелисса просто не могла. — Я по делу. — даёт понять, что пришла она сюда не для того, чтобы поболтать или в картишки сыграть. — Я занят, зайди позже. — раздражённо закатывает глаза, давая шатенке понять, что ему сейчас явно не до разговоров. Он уже почти закрыл дверь, как в проёме появилась тонкая нога всё той же самой шатенки. — Это по поводу Брукс. — девушка показывается в тонкой щелочке, давая понять, что уходить она явно не собирается, чтобы парень ей не сказал. — Заходи. — тут же открывает дверь и запускает Чандлер внутрь.***
Морган стоит спиной к двери, смотря в пусть и маленькое, но окошко. Оно выходило на заднюю территорию тюрьмы, демонстрируя зелёную лужайку и кучу заключённых, одетых в разноцветные комбинезоны, которые отличались цветом от формы персонала. У охранников она же была обычная: чёрная с блестящими вставками. Довольно скучная, но что ж тут поделать? Это всё требования, которые придумывают люди свыше и изменить их, как тебе хочется, нельзя. Мёртвую тишину прерывает хлопок двери позади него. Ему даже не нужно поворачиваться, чтобы узнать, кто пришёл. Он сам попросил привести ему эту девушку и не мешать, поэтому шанс, что там окажется кто-то другой или она будет не одна — минимальный. — Я так и знала, — в голове слышится радость, смешанная с самоуверенностью. — Что ты меня позовёшь. Он всё так же не разворачивается, потому что знает, что если обернётся и увидит её, то не сможет сдержать такое необходимое сейчас спокойствие. Темноволосая же совершенно не требует этого и подходит к нему сама. Обняв парня сзади, она уткнулась между лопаток и начала медленно водить ладонями по мускулистой спине, опускаясь всё ниже и ниже. — Я же знала, что лучше меня никого нет, — усмехается. — Что все остальные твои девушки — лишь временное развлечение, — в голосе слышится забава. — И что когда они тебе наскучат, ты вновь позовёшь меня в свою постель. Когда её руки оказались у самой поясницы, темноволосый не выдержал и обернулся. — То, что произошло с Брукс, — старается говорить спокойно. — Твоих рук дело? — наблюдает за реакцией девушки. — Нет! — невозмутимо качает головой. — Конечно нет! — хмурится, намекая на то, что мол «как ты вообще мог обо мне так подумать?». Главную роль в этой игре играл совершенно не её ответ и не то, что она скажет. Мелисса рассказала ему довольно интересную информацию о взаимоотношениях Брукс и девушки, находящейся с ним сейчас в одном помещении. Чандлер не было никакого смысла врать — в этом Морган уверен на все сто процентов. Так же как и был уверен в том, что девушка перед ним сейчас нагло врёт ему в лицо, совершенно не стесняясь и словно забыв о том, с кем она разговаривает. Они знакомы далеко не первый год, и за всё это долгое время у парня было предостаточно времени изучить её с ног до головы. Её характер, манеры поведения в определённых ситуациях и другие не менее важные мелочи, которые много что говорят о самом человеке. И каждый раз, когда эта девушка врала, она активно жестикулировала руками — это было сложно не заметить. И даже сейчас, имея невозмутимое выражение лица и твёрдо произнесённое «нет», она в очередной раз взмахнула рукой. — Не люблю лжецов. Мэдисон поняла, что парень знает всю правду, ведь он никогда не бросался такими словами на ветер, если не был уверен в их правдивости и достоверности. Поэтому продолжать врать и убеждать его в том, что она действительно здесь ни при чём и ничего не знает — глупо и бессмысленно. — Хорошо, — усмехается. — Да, это была я, — подтверждает слова темноволосого. — И что же ты мне сделаешь? Для неё всё это игра. Темноволосая не считает, что сделала что-то не так, или что она в чём-то виновата. Мэдисон считает что сделала всё правильно, так, как и должна была. — Я не ожидал от тебя такого, — окидывает девушку презрительным взглядом. — Чем ты вообще думала? Это был далеко не риторический вопрос. Морган требовал от неё объяснений, причины, хоть чего-нибудь, что может хоть как-то оправдать такой гнусный с её стороны поступок. — Она постоянно тёрлась возле тебя! — возмущается, выставляя виноватой во всём совершенно не себя, а голубоглазую. — У тебя никак не получалось от неё избавиться, поэтому я и решила помочь тебе. — улыбается так, словно она только что сделала ему одолжение, за которое парень должен быть благодарен. — А с чего ты, — вопросительно выгибает левую бровь. — Решила, — сжимает челюсть и говорит сквозь зубы, пытаясь сохранять самообладание. — Что я вообще хотел от неё избавиться? Мэдисон теряется. Было видно, что такой реакции она совсем не ожидала. Разумеется, она и до этого знала, что Алекс навряд ли придёт от такой новости в восторг, но чтобы он разговаривал с ней вот так вот, как разговаривает сейчас — она даже и подумать не могла. Мэдисон ожидала что-то в роде «У тебя могли бы быть проблемы, чем ты думала?», но никак не то, что он начнёт заступаться за блондинку. — Она меня раздражала! — пытается оправдать уже саму себя. — Тупая сука, возомнившая о себе не пойми что! — взрывается. — Надо было её… — Замолчи, — перебивает темноволосую. — Замолчи, пока ещё не поздно. — Да какого чёрта ты вообще так о ней беспокоишься? — никак не останавливается темноволосая и продолжает нести чушь, раздражая парня всё сильнее и сильнее. — Она же обычная шлюха, обычная подстилка, которая… В следующую секунду она оказывается прижатой к стене за шею точно так же, как и пару дней назад, в коридоре. Только в этот раз он зол на неё настолько, что простым извинением девушка уже не отмажется. Она зашла слишком далеко. Она ошиблась, когда завела Брукс в ту душевую и сделала с ней всё то, что сделала. Но вину темноволосая не чувствовала. И это раздражало больше всего. — Пора получать по заслугам, Мэдисон.