Это была ужасная идея, поэтому я, конечно же, решил попробовать

— Ты что здесь делаешь? — Сижу, — Торфинн показательно обводит взглядом своё место. — Сидишь? Со спортивной сумкой? — А чё, нельзя? Дерзить преподу, пусть даже и бывшему, явно не самая лучшая затея, но нервы и так на пределе. Сначала отчисление из универа, потом из общаги, потом из контактов его якобы друзей, а теперь ещё и школьный историк, которого он был бы рад не видеть ещё лет десять после выпуска, лезет не в своё дело. Торфинну бы после трёх дней бомжевания по подъездам и ночлежкам принять душ, позвонить семье и вернуться в свой родной мухосранск, но одна только мысль о том, как сильно расстроится мать, убивает те немногие ошмётки былой гордости. Лучше переждать, найти работу, снять квартиру. Только Торфинн не учёл, что без медкнижки, которая стоит денег, и трудовой, которая тоже стоит денег, и без всякого опыта он в большом городе никому нахрен не сдался. Ну почти никому. Аскеладду же почему-то сдался. Наверное, поиздеваться хочет или просто сочувствует. Тьфу, блять, на душе гаже стало и недодушенное самолюбие опять подняло голову. — Тебе что, жить негде? Выгнали? — Ой, а вам какая разница? — Да в общем-то никакой, но если нужна крыша над головой, то могу помочь. Предложение кажется подозрительным. Мало ли что там на уме у взрослого мужика, раз он подростка к себе домой зовёт. — Неа, спасибо, обойдусь. Не успевает Торфинн захлопнуть рот, как из его желудка доносится громкое урчание. Да мать вашу. — Уверен? *** — Проходи, располагайся, сумку можешь в зале бросить, я тебе на диване постелю, спальня, сам понимаешь, занята. Кухня в конце коридора, ванная — первая дверь направо. Вещи можешь в той корзине оставить, я закину стираться. И кстати, ты уже давно не мой ученик, так что можешь обращаться ко мне на «ты». Вопросы? — Никаких, я же не идиот. — Но из универа тебя выперли. Хочется гневно вскинуться и заткнуть рот Аскеладду, чтоб не смел давить на больное своими ублюдскими шуточками, но во-первых, он ему как-никак оказал услугу, причём неоценимую, и во-вторых, по сути он прав, хоть Торфинн себе в этом никогда не признается. Остаётся только проглотить ответную колкость, кинув злобный взгляд, что лишь сильнее смешит плешивого, и пойти послушно в душ. Футболку, штаны и бельё он оставляет в корзине, специально поставленной возле двери, и тут же захлопывает дверь, всё ещё сомневаясь в добрых намерениях хозяина квартиры. Кстати говоря, неплохой такой квартиры для обычного учителя. Трёхкомнатная, недалеко от центра, обставленная со вкусом, но оно и понятно, ведь Аскеладд до мозга костей был эстетом. Вечно таскал с собой платок в нагрудном кармане и одевался с иголочки, а ещё обожал попрекать Торфинна за его расхлябанность. Пижон, чтоб его. Вон, даже полка в ванной заставлена целой кучей самых разных бутыльков шампуней, гелей и кремов для бритья, после бритья и, наверное, перед бритьем. Торфинну неоткуда знать, у него лицо до сих пор гладкое, детское почти что, лишь черты с возрастом слегка заострились. Только он включает душ, как раздается стук в дверь, пугающий до чёртиков. — Блядь! — Торфинн, там полотенце на сушилке, синее, для лица, а чёрное — для тела. «Почему нельзя пользоваться одним полотенцем? Нахрена два?» — Изыди! — вой получается почти что отчаянным. Душ в аскеладдовой квартире оказывается тоже с каким-то подъёбом, вода настраиваться не собирается, индикатор насмешливо подмигивает голубыми цифрами. Температура воды 35 градусов. Блять. Когда с изнурительной, но всё же приятной помывкой покончено, Торфинн с прошлым недоумением вытирается сперва одним полотенцем, затем вторым, и с легкой паникой понимает, что одежды-то нет. Только два куска мокрой махровой ткани, которыми прикрыться можно спереди и то кое-как. — И что теперь делать? Хренов плешивый… Прижав злосчастное полотенце к паху, он чуть-чуть приоткрывает дверь и выглядывает в коридор в поисках Аскеладда, будто тот обязательно должен стоять неподалёку и стеречь вход в ванную. Конечно же, его рядом не оказывается, приходится подать голос: — Эм… Аске… Аскеладд? — М, что? — плешивый как по команде отзывается со стороны кухни. — У тебя есть лишняя одежда? Слышно, как шоркают тапки по полу. С каждой секундой Торфинн краснеет всё сильнее. — А, точно, прости, малыш, сейчас принесу, — окинув взглядом картину смущённого донельзя подростка и бросив ненавязчивое «малыш», которое заставляет Торфинна поперхнуться воздухом, он уходит в спальню и спустя минуту вновь возвращается. В руках у него футболка и пара коротких шорт. — С-спасибо. Чёртова неловкость. — Не за что. Одевайся и дуй на кухню. Футболка висит на нём, как на вешалке, то и дело спадая с одного плеча, а короткие, казалось бы, шорты достают до колен. Выглядит Торфинн как полнейшая катастрофа. Но какая разница, если бесплатно? У него нет права жаловаться, в конце концов, откуда у Аскеладда может взяться лишний комплект одежды на тощего и низкого пацана? Больше вопросов было бы, окажись у него реально вещи нужного размера. На кухне уже накрыт стол. Пара тарелок с тушеным картофелем и горкой вареных овощей смотрятся аппетитно и приятно пахнут. Даже такому любителю фастфуда, как Торфинн, хочется поскорее съесть всю порцию подчистую. Возможно, сказываются несколько дней, проведённые без еды. — Надеюсь, ты любишь овощи. — Вообще нет. — Тогда полюбишь. — Ну да, на халяву и уксус сладкий. Аскеладд дёргает уголком губ. — Господи, всё время забываю, что ты тот ещё некультурный паршивец. Терпение схлопывается за одну секунду. — А ты тот ещё вредный плешивый старик, — Торфинн не успевает прикусить язык, но быстро спохватывается, выдавливая извинение, терять только-только найденный ночлег нет никакого желания. — Прости. — Не за чем извиняться. Лучше говори всё сразу, нам следует претереться и узнать друг друга получше, ты ведь здесь надолго, я так понимаю. — Я… не знаю. — Зато я знаю, — Аскеладд ловко орудует ножом и вилкой, тщательно прожёвывает каждый кусок и в паузах успевает вставлять ехидные замечания. Торфинн же назло ему насаживает все овощи на лезвие ножа и ест прямо с него, полностью игнорируя как вилку, так и жгучий недовольный взгляд. — У тебя нет прописки, опыта работы, законченного высшего образования и медицинской книжки. А ещё я готов поспорить, у тебя нет никакого желания работать неконфликтным продавцом в магазине. — Допустим, и что? Поработаю на стройке, накоплю деньги на билет до дома и свалю. — С твоей комплекцией тебе светит либо надорвать спину в первый же день, оставшись инвалидом на всю жизнь, либо пролететь ещё на этапе собеседования. Доводы весомые. Хотелось бы поспорить, но Торфинн всё-таки не идиот, а Аскеладд старше и жизнь видел дальше общажной каморки да дворовых гаражей. — И что ты предлагаешь? Отрабатывать телом? — Что? Как тебе такое могло прийти в голову, Торфинн? Я не падок на малолеток. По непонятной причине эти слова уязвляют. — Ну, а что тогда?! Может, ты уже выложишь мне свой гениальный план и подскажешь, как выбраться из этой задницы? Ты же, блять, самый умный! — Хорошо, слушай. Аскеладд говорит, что оплатит ему медкнижку, трудовую и устроит на заочное обучение по знакомству (я вообще-то не последний человек в городе, малыш), а пока может платить Торфинну за то, что тот будет убираться у него в квартире. На все претензии следует неумолимое «у тебя нет выхода». Торфинн соглашается остаться на время жить у Аскеладда, ещё не зная, что задержится у него чуть дольше запланированного, на целое навсегда.