Первое правило

В темной сырой землянке, которые были типичным жилищем людей в Радиоактивных городах, за грубо сколоченным деревянным столом сидели четверо молодых мужчин, чьи лица мягко освещались рассеянным сечением тусклого светодиода. — Мы можем предоставить для твоей миссии пару-тройку машин. Мы собирали их в последние несколько лет из того, что отправляют на переработку и переплавку нахлебники из Хрустального Токио. — Говорил самый старший заговорщик, пощипывая себя за густую рыжую бороду. — Как мы выкатим из гаража? — Вступил в разговор выпачканный в мазуте парнишка в холщовом комбинезоне и рубашке, испещренной заплатками. — Железные твари повсюду! Ятен, сидевший на углу стола, поднялся со своего места и, задумчиво расхаживая вдоль качающейся от движений сидящих товарищей скамейки, затягивался неким подобием сигареты. — Нам бы еще пару — тройку гусениц… — Протяжно, выдыхая дым, проговорил лидер. — Чего? — Взорвался молодой парень. — Ты меня слышишь? Мы в обход роботов и самоделки не выкатим, взорвут на месте! А ты еще о гусеницах думаешь! — Нам не добраться до Северного города на трех самопалках. — Утвердительно ответил Ятен. — Он прав. — Подтвердил хриплый голос, раздавшийся из угла землянки. — Нам нужен план, как сделать все незаметно. Честно? Я бы попробовал отвлечь роботов. Трое мужчин удивленно посмотрели на своего товарища. Это был молодой калека без ног, облаченный в серые брезентовые брюки, зашитые снизу, и глухую зеленого цвета брезентовую куртку с плотным прорезиненным капюшоном. Он восседал на криво собранной из деревянных досок платформе с колесами с таким достоинством, будто сидел не менее, чем на шелковой подушке. — Ребята, мы должны это сделать. Ятен и те, кто вызовутся покинуть поселение, должны выехать и должны это сделать. А мы что? Жизнь, которой живу я, не жалко потратить на что-то важное. А что ты, Хиас? — Он кивнул в сторону парнишки. — Ты сутками работаешь за Кольцом. Ты вместе с кровью скоро отхаркаешь последние органы. Думаешь, успеешь еще хотя бы что-то полезное совершить, кроме как закапывать в отходники радиоактивный мусор, пока не свалишься вслед за ним в яму? Удивляюсь, как до сих пор не свалился. Парень растер ладонями свое серое иссушенное лицо. — А ты? — Обратился к бородатому мужчине калека. — Вилли, ты ведь сам говорил, что не хочешь сдохнуть, как остальные, без имени, без вести, уйдя к границе и упав без сознания. Может быть, умереть героем для тебя более привлекательная перспектива? — Знаете, — ответил Вилли, — все, чем я занимался всю свою жизнь — копался в гнидовских выброшенных машинках и искал переписанные книжонки, чтобы отвлечься от ужасной жизни, на которую меня обрекли мои родители. Думаю, они бы хотели, чтобы моя жизнь была хотя бы немного полезной. И они надеялись на то, что война приведет нас к другому будущему. Тому, которое обещал Джиба и его приспешники, когда уничтожал последние территории на планете своими ракетами. Если к этому будущему не привела война, то пусть приведет революция. Я готов сделать все, чтобы моя жизнь обрела хотя бы какую-то ценность. Даже если ценной будет не сама жизнь, а смерть. Я в деле. После непродолжительной паузы Хиас так же уверенно заявил о своей готовности. — Ятен. — Обратился к лидеру безногий энтузиаст. — Сегодня полдня выходные, поэтому роботы находятся в повышенной готовности. Вообще не вариант. Это время для того, чтобы ты набрал, как минимум, пятерых добровольцев. Будь осторожен. После твоего выступления на фабрике они следят за тобой. Опрашивай только проверенных и только внутри помещений. Мы скажем, что вам нужно будет делать при захвате. Наша с мужиками задача — взять внимание всех роботов с технички на себя. Жаль, оружия у нас нет. Но думаю, вы выедете из поселения легко, если мой план удастся. Запаситесь респираторами, передвигаться между городами придется по Долине. Роботы туда не суются. Да и люди обычно тоже. — И накостыляй там братцу. — Подмигнул Ятену Вилли. — Что-то он быстро забыл, как пахнет свалка. *** — Я могу доверять только тебе. Ятен, опустив голову в ладони, сидел на нижнем уровне двухъярусных деревянных нар. Землянка, в которой он жил с подругой своего детства, Оливией, была ярко освещена десятком светодиодов. Девушка до смерти боялась темноты. — Я могу гарантировать троих. — И ты. — С мольбой посмотрел в сторону подруги Ятен. Оливия опустилась на засаленное покрывало рядом с мужчиной и положила руку на его плечо. — Я не покину поселение. — Тебя убьют за связь с дебоширом. — Сколько раз нас грозились посадить, Ятен? Но мы до сих пор сидим здесь, дома. — Ты называешь это место домом? — Удивленно взглянул на нее блондин. — Полузаваленный темный подкоп в земле? В то время, как ты травишься радиоактивной пылью, жрешь мутирующих тварей и гниешь под потолком из земли, твой любимый Сэйя убивает таких как ты, его новый друг Джиба морит нас трудом и голодом, а любовь всей твоей жизни лишь с чувством превосходства смотрит ежедневные сводки новостей и наслаждается нашей ничтожностью. На глазах Оливии выступили слезы. — Нет, Ятен. Он не может совершать там резких движений. Не может же он просто взять и начать помогать нам! Это политика! — У него было десять лет, дура! За десять лет Север наворовал у Запада оружия на отряд! — Кричал на девушку Коу, от чего та окончательно разревелась. Ятен смягчился, после чего сел на корточки напротив Оливии и, нежно взяв ее руки в свои, повернул их ладонями вверх. — Прости меня, звездочка. — Его голос стал заботливым и нежным. — Смотри, какие у тебя маленькие руки. Помнишь, в детстве, когда твоя мама была живая, у нее было мятное масло, которым она растирала пальцы после тяжелого труда? Я до сих пор помню этот запах. А еще помню ее руки, которыми она постоянно лечила мои раны от плетки. Я же с десяти лет хотел жить по-другому. Оливию душил беззвучный плач. — Там, в Хрустальном Токио, я уверен, остались огромные запасы мятного масла. Помнишь? Ты помнишь, как пахла твоя мама? Оливия не помнила. Но отдала бы все за то, чтобы вспомнить этот запах и прикосновения своей мамы, которая, как и все за Атомной Долиной, умерла очень рано, просто уйдя в один конец в сторону отходников. — Мама… — тихо и обессиленно просипела девушка. — Пойдем со мной. Зови тех троих и пойдем! — Подбадривающе воскликнул Ятен. — Я кликну Сапфира, и наша бравая команда будет собрана. От его смешливого тона Оливия сквозь слезы заулыбалась и расправила плечи. — Мама бы не хотела, чтобы будущее, за которое она воевала, было таким. — И мы, — все так же задорно говорил Ятен, потянув Оливию за руки, — сделаем все, чтобы оно было сказочным. Правда, звездочка? И звездочка, совершенно воспрянув духом, уверенно кивнула головой. *** — Фабрика вас поддержит. Сегодня каждый, кто остался в здравом рассудке, окажет посильную помощь. — Горделиво отчеканил Вилли, стоя на толстой трубе, торчавшей из мощного забора. — Многие захотят показать свое повиновение Хрустальному Токио. Все транслируется моментально. Кто-то захочет избежать казни. Пересевший на ступеньку мужчина без ног посмеялся: — Ты серьезно, Ятен? Ой, какая драгоценная наша жизнь. — Кто-то находит и такую жизнь драгоценной. — Возмутилась Оливия. — Например, я. Я предпочту выжить, пусть даже мне придется до конца дней копошиться на кухне при свалке. — Пфф. Великая ценная жизнь. Очнитесь, чуваки! — Поддержал калеку мужчина с красными волосами. — Час работы машинки-уборщика в Хрустальном Токио стоит дороже, чем двадцать пять лет нашего существования. — Рубин прав, Оливия. Сколько бы не прошло лет голода и гнета, вы, бабы, всегда будете все романтизировать. Петц, может, и ты готова высказаться? — Оскалился Ятен. Вальяжно откинув самокрутку, высокая тощая девушка с окрашенными, вероятно, местной мутировавшей травой косами зло посмотрела в сторону лидера: — А я и не собираюсь дохнуть. Я дойду до самого конца и своими собственными руками вырву твоему братцу с корнем все, чем он трахает столичных фей. А потом еще и станцую чего-нибудь ритмичное на мясе. — Фу, Петц. — Вяло прошипела посеревшая с ног до головы от работы на радиоактивных отходах Берт, на что зеленовласка, усмехнувшись, пожала плечами и перевела взгляд на брюнета, нежно поглаживающего спину агрессивной дамы. После затянувшейся паузы, во время которой пятеро беглецов и трое смертников многозначительно переглядывались, Ятен твердо заявил: — Ладно. Сейчас последняя возможность отказаться. Даю минуту. Если по ее истечении все остаются на своих местах, мы начинаем. На лицах тех, кто выбрал смерть, застыло выражение смирения и тревоги в ожидании своего героического конца. Рубин, Сапфир, продолжавший обнимать Петц и Берт смотрели в сторону Ятена с выжидающей готовностью и вдохновляющей уверенностью. Глаза Оливии же метались с одного лица на другое, мышцы лица то и дело подергивались, а пальцы переминали брезент почти новой курточки. Но она молчала. Ее панику заметил Ятен. — Оливия, это легкая машина, ты справишься. Ты управляла доставщиком, здесь еще проще. — Начал успокаивать девушку Вилли. — Я знаю. — Неуверенно пролепетала девушка, опустив глаза. Ятен подошел к подруге и крепко сжал ее в своих объятиях. — Не бойся. Помнишь? Ты прикрыла меня в детстве от моей первой плети. Я прикрою тебя сегодня и верну должок. Договорились, звездочка? Почувствовав на своем плече уверенный кивок, Ятен стремительно разомкнул объятия и дал команду: — За дело, ребята. А затем, достав затертое, замасленное и истрепанное изображение какого-то Бога или святого, когда-то бывшего частью какой-то религии, прошептал: — С Богом. И первым проследовал в сторону тяжелых ворот фабрики.