Первое правило

— Мятежом на Северо-Востоке дело не ограничилось. Компания бунтовщиков, потеряв в дороге всего одного человека и один, собранный своими руками автомобиль, благополучно достигла Северный город, укрепила свои позиции еще десятком голов и продолжает путь. — Рапортовала Меркурий, внимательно вглядываясь в лицо президента. Мамору Джиба, сосредоточенно упершись глазами в обитую сукном столешницу, потирал свои виски. — Спасибо, Меркурий, ты можешь быть свободна. Передай команде сигнал готовности. Сопровождайте меня везде. Но будьте максимально незаметными. Пустые глаза Меркурия скользили от президента к министру, подпиравшему спиной дверной косяк. — Какие указания по поводу Урана? Мой протокол не позволяет передавать ей особо важные данные. — Я подтверждаю программу по защите данных от Урана. Все необходимые приказы и нужную конкретно ей информацию она будет узнавать непосредственно от меня и министра. Почтительно кивнув головой, Меркурий удалилась из кабинета, удостоив отдельным чуть менее активным кивком и министра, который почтительно уступил ей дверной проход. После того, как стук каблуков робота перестал доносить до ушей политиков, Коу запер дверь и стремительно подошел к столу правителя. — Мамору, это начало революции. — Истерично затараторил Сэйя. Президент же был как никогда спокоен. — Послушай, Сэйя. Ты хочешь сказать, что испугался слабых и голодных бедняков, облученных радиацией настолько, что они падают заживо? — Поэтому их и стоит бояться. Послушай, от населения планеты, итак, ничего не осталось! — Продолжал, словно скороговорку чеканить Коу. — Еще одну революцию переживут максимум 20 миллионов человек. Ты понимаешь, что все население планеты будет как население мегаполиса годах, этак двадцатых прошлого столетия? — Выживет Хрустальный Токио. — Назидательно посмотрел на собеседника правитель. — Зачем нам хранить тех, кто болен, кто произведет на свет слабых? — А кто работать будет? — Закатил глаза Сэйя. — Твой свет генетики приучен разве что лежать в ванне по вечерам и пить вино по пятницам. А сколько энергии мы экономим на тех, кто живет за Долиной? Кристаллы — это невосполняемый ресурс. Когда-то человечество уже осталось без нефти. Сколько нам осталось жить с системой очитки? Если Радиоактивный город умрет, их труд придется заменить на роботов. Дороговато. Уровень жизни людей в Столице упадет, соответственно, уже они могут созреть на революцию. И это уже будет катастрофа. Это люди с образованием, все-таки, а не тупая толпа. Мамору сменил уверенность на раздражение, вызванное реальным страхом потерять свои позиции, а, возможно, и жизнь. — У тебя есть предложения? — Приподнял бровь Джиба. — Народу нужна надежда. Ради нее они будут готовы терпеть дальше. Президент встал из-за стола и принялся степенно расхаживать по кабинету. — Ты прав. Нам нужен кто-то очень сердобольный, этакая Мать Тереза столетия. — Протяжно и задумчиво подытожил Джиба. Коу с энтузиазмом закивал головой. — Вот-вот! Помнишь, еще до Войны были всякие послы доброй воли, благотворители и прочие показушники, которые помогали людям в странах — помойках? Водой снабжали, еду привозили, лечили? Лицо Мамору сморщилось в отвращении. — Нельзя давать им благи просто так. Они должны их как-то заслуживать. Сэйя закатил глаза и рыкнул: — Мамору! Ну как ты не понимаешь! Они и так считают себя страдальцами! Достаточно дать понять, что кто-то из сильных мира сего увидел их мучения! Джиба подошел к креслу, в котором сидел министр, наклонился и, глядя напрямую в глаза, высказал свои опасения: — Ты понимаешь, что подсадной меценат может действительно проникнуться их положением и затеять переворот? Мы держим Радиоактивный город вдали, отправляем туда роботов не просто так. Жители Хрустального Токио должны быть уверены, что за Долиной живут оскотиневшие от радиации твари, недолюди. Сэйя ответил на недоверчивый взгляд с задорной хитринкой, характерной, разве что, для ребенка. — Так и меценатом будет тот же робот. У нас ведь есть Луна. Она и на их настроение с помощью своих волн может грамотно повлиять. Ты только подумай. Ее создавали, как психологическое оружие. Она, мало того, создаст видимость заботы, так еще и настроит психику людей на нужный лад. Вид у министра был нахально-уверенный. И он, определенно, показывал им, что ждет похвалы за свою очередную гениальную мысль. — Знаю, знаю. — Предчувствуя вопросы президента, продолжил он. — Ты боишься, что появление одинокой девушки будет выглядеть неправдоподобно. Отнюдь. Кто захочет тащиться в Радиоактивный город? Правильно. Никто из тех, кто живет под куполом. Поэтому молодая богачка нашла в своих банковских ячейках деньжат на роботов-сопроводителей. И отправилась помогать слабым. — Нужно подготовить людей к тому, что она едет с миром. Чтобы не накинулись, увидев отряд из роботов и столичную холеную женщину. Сэйя щелкнул пальцами. — Без проблем. Объявим в новостях. Луна выглядит очень наивно, я бы сказал, свято. Покрасим этот отряд роботов в белый цвет, снимем с них оружие. Защищать-то некого, Луна — такая же машина. В трансляции инсценируем, как ты лично даешь добро энтузиастке на помощь людям. Пустим байку, мол, тяжелые послевоенные времена прошли, мы восстанавливаем силы, среди нас появляются те, кто озадачен тем, как очистить небольшой населенный кусок планеты от радиации и дать людям вздохнуть. Мамору напрягся. — Дать людям вздохнуть? — Президент поднял бровь. Министр раздраженно вздохнул. — Да. Нам придется организовать появление Кристаллов в госпиталях. Сказать, что это невероятно тяжело — обеспечить полную очистку территории от радиации, но мы делаем то, что возможно сделать на данный момент. Надежда, Мамору. Надежда — это рычаг управления. Я знаю, о чем говорю, ведь я сам вырос в Радиоактивном городе. Президент озлобленно посмотрел на товарища. — Я помню об этом. Поэтому и не доверяю до конца твоему совету. Министр обреченно улыбнулся. — Ты действительно думаешь, что я захочу обратно? Я слишком циничен, чтобы стать предателем. И слишком сильно люблю настоящий виски. *** Тусклый свет в кабинете Тайки Коу рассекал холодный яркий луч лампы, направленный на лицо коротко стриженной блондинки. — Вы так долго исследуете мой код, Тайки. И ничего не можете в нем найти. — Учтиво и с какой-то преданной, не характерной для робота, нежностью говорила Уран. — Никакой ошибки нет, моя милая. — Так же, по-отечески ласково, отвечал ученый. — Ты стала моим экспериментом. Моим доказательством того, что современный искусственный интеллект опасен в целом. Твой код совершенен, как совершенен у Марс, Венеры или Сатурна. В вас одинаково заложены черты характера, боевые навыки, знания, информация. Вся фишка в том, что вы способы к вербальной коммуникации. То есть, по средствам бесед я дал тебе информацию о том, что ты можешь быть опасна, что ты можешь не подчиняться. Ты обработала эту информацию, и она откорректировала твое поведение. Если бы я не говорил тебе об этом, эта информация бы не проскочила в твой процессор, соответственно, не была бы обработана и никак бы не влияла на выполнение программ. Внимательно выслушав создателя, Уран поднялась со стула и, подойдя к окну, через плечо кинула ученому: — Я сделала очень плохую вещь. — Спокойно, но виновато проговаривала механическая девушка. — Помните, в прошлый раз вы оставили меня одну в кабинете? Я залезла в проект Мерикурий и открыла себе доступ. Я совершала эти действия от вашего имени, а потом чуть не раскрылась перед президентом. Он может заподозрить вас в том, что этот доступ открыли мне вы. А по учетной записи это подтвердится. Заблокируйте меня, Тайки. Ученый изумленно, восторженно взирал на свое величественное творение, которое в смешении источников света выглядело античной, совершенной статуей. Статуей, которая умела испытывать страх. — Милая моя, — через вздох отвечал Тайки, — я не верю в то, что скажу, но я, все-таки, смог родить человека… Единственного настоящего человека.