Hope is back in London

2018 год. Бейкер-стрит. Несколько дней Шерлок неосознанно избегал погружения в глубину чертогов. Жизнь на Бейкер-стрит шла своим чередом. Череда посетителей: необоснованное подозрение в слежке, исчезновение тридцатилетнего сына, сбежавшего от гиперопекающей мамаши, так далее, далее, далее. Ничего, что действительно нужно было бы расследовать. — Так эта женщина... вы были друзьями? — Ватсон с шумом поставил чашку чая на стол. — Ты слишком много внимания уделяешь ее полу, в наше время это как никогда неприлично, — он даже не поднял взгляда. — Я не имел в виду ничего такого, — Ватсон подбирал слова, — просто я иногда пытался представить себе женщину, которая могла бы... быть рядом с таким как ты, в широком смысле. — Не лучшее упражнение для мозга, — съерничал Шерлок. — Я думал, что мы давно покончили с этим вопросом. — Надо признать, что на самом деле вы похожи, — Ватсон давно привык к скрытности друга, все равно он знал его очень хорошо. — Она похожа на тебя больше, чем все твои родственники. Все домочадцы уже спали, а Холмс все сидел, откинувшись в кресле, листая входящие сообщения на телефоне. Даже зашёл в твиттер. Устав от бесполезной суеты, детектив с раздражением откинул телефон и вынул из кухонного шкафа пачку Мальборо. — Что? — Шерлок огрызнулся на череп, уставившийся на него с камина, и вышел на улицу. — Почему ты не нашёл меня первым? Это было бы просто, правда? Почему ты не выпустил меня? — голос отдавался эхом в пустом зале дворца разума. Сырость — одно слово, которым можно было описать нынешнее состояние чертог. — Ты здесь, — он констатировал факт. Холмс открыл глаза, сделал ещё затяжку, потёр виски, но вечно бежать от этого было невозможно. — Я всегда была здесь. Запрятана все дальше, и дальше, и дальше. Голос, прогонявший Майкрофта каждый раз, когда ты был под кайфом, когда ты был напуган, — издалека послышался лай огромной гончей. — На кого ты тогда кричал? — друзья? у меня нет друзей! — Невидимая фигура, призрак в стене. Почему ты меня не выпустил? — Потому что это не имело смысла, — он шёл по коридору, медленно приближаясь к источнику звука. — Потому что мне было здесь не место, потому что маленький мальчик не терпит быть брошенным, только он может поступать так, — голос все не унимался. — Привет, — из двери слева выглянула Хупер. За ее спиной можно было разглядеть морг. — Привет, Молли. Прости, я была на бесшумном режиме, когда он вёл себя как идиот, — голос ёрничал. — Я всегда говорила, что у тебя есть сердце, что тебе нужно его использовать. Я всегда была права. — Она была права, — Молли не вышла в коридор, так и оставшись за порогом. — Прости, дорогая, не люблю морги, — дверь захлопнулась. Холмс двинулся дальше по коридору. За поворотом, прислонившись к стене, стояла миссис Ватсон. — Последняя закрытая дверь в чертогах, последняя незаконченная история прошлого, — Мэри улыбнулась, — оно всегда возвращается. Она посмотрела в глаза друга, хлопнула его по плечу и ушла, растворившись где-то за спиной детектива. Мэри Ватсон спасла его сердце от пули. Дальше и дальше в чертоги — люди, которых Шерлок Холмс не заслужил. Фантомный звук плетки вдалеке разрезал воздух. — Сидели в одной комнате какое-то время, — голос усмехнулся, — разделение по гендерному принципу, серьезно? Я тут долго заведовала подвалом. Мы бы друг другу... — Не понравились, — Шерлок впервые за долгое время ответил. Коридор кончился, последняя дверь перед ним сама подалась вперёд. На полу, уставившись в потолок, лежала Хоуп. — Здесь многое изменилось. И я даже в этом не виновата. Новый потолок, старый не пережил потоп, — она указала рукой вверх. — Шерлок Холмс молчит. Многое изменилось. Многое изменилось — это уже не о разуме. Сюда проник эмоциональный контекст: Ватсоны, Хупер, Рыжая борода, сестра. Это было сложно отрицать, но из уст Хоуп перемены впервые облекались в факт. Он просто лёг на пол, смотреть вместе с ней на новый потолок, как много лет назад. — Здесь нет точной цитаты. Ты не удосужился сохранить, — она часто цитировала любимые книги. — Но можно вспомнить суть: «в юности, я требовал от людей больше, чем они могли предложить в дружбе. Теперь я научился просить меньше, чем они могут: быть рядом и молчать». Они молчали. *** 1997 год. 20 лет — Мне правда очень жаль, — Хоуп всегда было тяжело смотреть на трупы. — Простите моего напарника, ему бывает сложно в таких ситуациях. Почти не соврала. — Ничего, вы помогли нам, — мистер Коллинз, стоя у холодного тела своей сестры, едва сдерживался, чтобы окончательно не разрыдаться. — Спасибо. Хоуп обняла его, похлопав по спине, и поспешила вслед за Холмсом. — Давай, продедуктируй, почему я здесь? Я ненавижу морги и бесполезна с трупами, — она раздраженно закурила вслед за Шерлоком. — Составляешь мне компанию? — он театрально улыбнулся в ответ на недовольное лицо девушки. — Слежу, чтобы ты не довёл кого-нибудь до суицида, — она передразнила улыбку Шерлока. — Этот парень потерял близкого человека. — А я нашёл ее тело. Что изменит вежливость? — Вежливость? Сдалась мне твоя вежливость. Однажды ты спровоцируешь чей-то суицид или психоз. Людей на грани очень легко с неё столкнуть. — Мистер Коллинз не способен убить себя или кого-либо еще. Он слабак, даже если сильно огорчён, — Холмс выбросил окурок и завязал шарф, готовясь к дороге. — Я оставил его наедине с его слабостью, разве не так делают люди? « — Что с ней? Странный вопрос. Она мертва». — Ты не сближаешься с людьми, потому что не смог бы перенести потерю, вы даже с братом держите безопасную дистанцию. Вот это — слабость, Шерлок, — Хоуп поймала такси, хлопнула дверью и уехала одна. *** 1997г. Два дня спустя. Холмс и Тёрнер впервые за неделю оба явились на учебу — значит, сегодня день экзамена. Юниверсити колледж — старейший университет Лондона, наполненный сотнями мальчишек и девчонок, считающих себя «привилегированными интеллектом». А вокруг все равно одни идиоты. Шерлок имел привычку в столовой за завтраком рассказывать, кто с кем спал прошлой ночью — это забавляло Хоуп. Если эти двое приходили на университетское мероприятие или вечеринку, окружающие смотрели настороженно и недовольно перешептывались — Хоуп-Холмс вышли поиграть в исследователей жизни насекомых, меряясь наблюдательностью. — Какие слова по твоему мнению могут быть полезны? — он не мог не заметить выражение лица Тёрнер за завтраком, настолько оно было однозначным. Пару раз она злилась так, что всаживала вилку в деревянный стол, но сегодня настрой был привычно спокойным. — Просто представь, что ты потерял родственника или друга. Поставь себя на место другого, так работает эмпатия. — Эмпатия? Я высокоактивный социопат, — парировал Шерлок. — Можешь слушать меня и повторять, — она ухмыльнулась тому, как настойчиво он использовал несуществующий диагноз. — И не называть глупых людей глупыми, если им итак тяжело. — Это то, что ты сейчас сделала? — он анализирующе посмотрел на снисходительное выражение лица напротив. — Поставила себя на мое место. — Кем ты хотел стать в детстве? — Пиратом, — Хоуп оценила честность, как выражение доверия. Это говорило ей больше, чем сам ответ. — Я хотела синюю полицейскую будку и улететь куда подальше. — Это предложение не имеет смысла. Хоуп засмеялась. Конечно, Шерлок ничегошеньки не знает о популярных телесериалах или чем-либо вообще с приставкой теле-. — И как тебе на моем месте? — Холмс неспешно пил свой кофе. — На твоём месте все так запутанно, что в какой-то степени привычно. Хоуп потянулась за тренчем — они уже опаздывали.