***
— Ленка, я как раз тебя и ищу. Привет, — Егор лучезарно улыбался мне, так что я не могла не сделать того же в ответ. — Привет, а зачем тебе моя скромная персона? — У меня даже мыслей не было в голове, зачем я Дрозду. — А Варя тебе не говорила? — Ну, мы много говорим. Или ты про что-то конкретное? — Ладно, юмор у меня где-то ещё в стадии зародыша. Никто не идеален. — Классная руководительница планирует поездку во Львов в конце сентября. Или на каникулах в октябре. Вот и решаем, когда удобнее. Всё же последний год, надо куда-то съездить. — Ничего себе. А почему я узнаю это последняя? — Ну, я просил вчера Варю всем сказать. Но раз ты не знаешь, думаю, другие тоже. Ещё староста называется, — мама Егора — организатор всех наших поездок. Но только зачем всё переносить на Варьку, сам-то чего не написал? — Егор, а сам почему не написал в наш чат? — Не мог. Знал, что не будет времени зайти в соцсети, — парень пожал плечами, как будто я поняла, какие у него там дела, — Репетиторы были до десяти вечера. Потом я просто вырубился, — Дрозд прочитал мои мысли? — А, ну тогда понятно. — Ну да… ладно, я тогда пойду к парням. А ты тут не скучай, Ленка. Парень уже хотел пойти, но было ещё одно дело, что мы не обсудили. — Егор… Подожди, — я смущённо улыбнулась, — мы об этом не говорили, но спасибо, что тогда заступился на биологии за меня. Я ещё не поблагодарила тебя… — Пустяки, Лен. Просто я не позволю тебя задевать… Даже учителю, — какие-либо слова застряли в горле. Что это значит? И как вообще реагировать на такие заявления? Ступор. Просто ничего в голове. Стояла, как дурочка улыбаясь, всё также смущённо, и краснела каждый раз, когда его карие глаза пересекались с моими голубыми. Старалась не смотреть в них. Только на скулы, ровный нос, брови… Однако, что в голове, что в сердце — пустота. Там нет бабочек, только какое-то непонимание случившегося. И вообще, он просто заступился за одноклассницу, не в любви же вечной он признался. В воздухе повисла неловкость. И что-то она затянулась более, чем на несколько секунд, как и наши глупые улыбки. — Спасибо, Егор. Я правда не ожидала. — Та что там, мы же друзья, — спасибо за эту фразу. Прям полегчало. Друзья — это хорошее слово. Очень хорошее. — Конечно. Но всё равно приятно. Я снова не знала, как продолжить диалог. Ну не умела я общаться с парнями наедине: в компании, среди кучи друзей и знакомых — легкотня. Но только не один на один. И только спасательный слон, что налетел на меня сзади в роли Вари, облегчил всю ситуацию, пострадали только мои плечи. — Приве-е-т. Что вы тут? — Ничего, Варь. Вот как раз обсуждаем поездку во Львов. Ту, про которую ты вчера всем написала, всё объяснила, — Егор не упускал момента поиздеваться над бедной Грин. — Егор… Прости, я вчера очень замоталась и забыла, — ты весь вечер залипала в сериалы, знаю я твоё «замоталась». Но, конечно, я этого не сказала. — Ничего, Варь. Времени ещё много. Я сегодня уже сам напишу. Вам когда удобнее? — Мне, наверное, на каникулах, — Варя ответила первая, и я с ней полностью согласна. — Я думаю, так всем больше подойдёт. Потому что на выходных у многих есть репетиторы и так далее, — у меня они, правда, свободные, но всё равно. Тем более погулять по узким улицам этого города на западе нашей страны будет более атмосферно. Октябрь — он вообще очень красивый месяц. Романтичный, что ли. — Может, и так. Егор уже не стал задерживаться и пошёл к другим парням нашего класса, а Варя красноречиво уставилась на меня. — Что? Чего ты так смотришь? — Всё же не стерпела этого я. — Ты красная, как помидор у моей бабушки на даче. Колись, что такого вы обсуждали? Не поверю, что только Львов… — И почему она меня так хорошо знает? Ничего не утаишь. — Ой, Варька. Ты щас упадёшь… Конечно, я ей всё рассказала, а потом мы ещё будем обсуждать это где-то месяцев пять, а она будет меня с ним сводить, но это уже детали…***
— И что, он даже на капельку не нравится? — География такой классный урок, чтобы всё обсудить. Но далеко не топографические карты… — Внешне да, он очень красивый. А так только как друг, — было даже обидно как-то, что он мне не нравился. — Ну, а кто тогда? — Если я скажу «никто», Варя всё равно не поверит. Но попытаться стоило. Это ведь правда. — Никто. Честно. Сейчас мне ни один парень не нравится. — Не будь собой же в седьмом классе. Ты тоже сперва говорила, что никто не нравится, а сама была по уши влюблена, — подруга сделала драматичную паузу, — в Егора же, — я как-то ностальгически улыбнулась, но всем видом давая понять, что это давно осталось в далеком седьмом классе. Я не знаю, что это было за наваждение, когда мне начал симпатизировать мой лучший друг. Но слава Богу, те чувства так же быстро прошли за каникулы, как и начались. И не было там «влюбленности по уши», а всего лишь детская симпатия. — Варь, в седьмом классе все это скрывали, стыдно было признаться в влюблённости. Но не сейчас. Ты была бы первой, кто бы узнал, что мне начал нравится какой-то мальчик. — Ну смотри мне, Ленка. — И вообще, сама-то мне не рассказываешь, кто предмет твоих душевных грёз. Может, это тот же Егорушка, а ты молчишь как партизан. Да, Варечка? — Шах и мат, дорогуша. — Ну-у… — Так, стоп! Я была уверена, что её сердечко не занято. Что это за протяжное «ну»?! — Вообще, мне как тебе… ну, в смысле никто. — Врать ты, дорогуша, совсем не умеешь. — Ну, я пока сделаю вид, что поверила. Когда будешь готова, скажи, — ибо смысл допрашивать, если человек всем видом даёт понять, что ни при каких обстоятельствах не выдаст тайну. Я утрирую, конечно, но всё равно. — Спасибо, Лен. Ты только не обижайся, я сама понять себя не могу. Только теперь я буду сгорать от интереса, кто же этот таинственный паренёк, что наконец-то сумел растопить сердце юной Варвары, которая так старательно избегала каких-либо влюблённостей? Как поэт говорю, ей богу. Но мне нравится.***
В таком ключе спокойно прошли все уроки. И после последнего — седьмого — я уже десять минут стояла около заветного кабинета биологии. И я вообще не понимала, почему не могла настроить себя и войти. Пока я разговаривала с мамой или просиживала штанишки на уроках, у меня не было выраженного страха, только нежелание идти на дополнительные с новым учителем. Но сейчас это всё сменилось каким-то непонятным страхом и неловкостью. Если последнее можно списать на тот случай в парке, после которого Ян бросил только простое «расслабься, я шучу» и «ты чего так покраснела, Макарченко?», то откуда взялся страх? Почему у меня каждый раз какие-то непонятные мурашки бегают по коже и мандраж, когда Ян смотрит на меня? Как это перебороть? Почему, если он не обращал внимания на меня, а предметом его шуток был кто-то другой, учитель начинал сильно меня раздражать? Но, когда он говорил со мной, я невольно чувствовала что-то похожее на страх. Это как смотреть мистические фильмы или читать книги. Меня отталкивал, но почему-то разорвать зрительный контакт я не могла. Как и не могла перестать препираться с Яном. Не могла остановиться и перестать дерзить. Почему это не прекращалось? И вообще, что это такое? Каким образом совершенно чужой человек может так волновать моё сознание? Яну около двадцати пяти, тем более он мой учитель. Это не паренёк, к которому у меня были чувства, (ведь это смешно), не человек, с которым мы тесно общались. Ян даже не друг Пети. Потому что со многими из них я нормально общаюсь. Тогда в чём причина? — Макарченко, ты гипнотизируешь дверь? Поверь, они открываются чуть-чуть иначе, — от насмешливого тона этого бархатного голоса я подпрыгнула на месте. — Я проверяла, не джедай ли я. — Если ты джедай, то какой-то посредственный. Десять минут не могла дверь открыть, — ну не-е-т! Он всё это время стоял и наблюдал? Это катастрофа! Провал! — Ян Владимирович, я… я просто… — мямлю я, вот что просто. — Заходи уже, джедай, — мужчина улыбнулся, покачав головой, что напоминало что-то из разряда «ох уж эти девочки-подростки», и открыл мне дверь. Он ещё и джентльмен? — Спасибо, — я пошла к первой парте, но садиться не решалась. — Присаживайся, Елена. Я тебе щас дам задания, и уже от них будем отталкиваться, что надо подтянуть. И вообще оценим твои знания, — он же уже их оценил, на первом уроке, по моей юбке. Сейчас на мне, правда, были простые зауженные чёрные джинсы и небесно-голубая рубашка, заправленная внутрь, — так что уже не то. — Хорошо. А сколько времени это займёт? — Я не собиралась здесь торчать до ночи. У меня куча домашки, и я отдохнуть хотела. — Около часа. Зависит от того, как быстро ты справишься, — учитель говорил где-то в недрах шкафа, и я могла видеть только его широкую спину в белой рубашке: даже через неё было видно его мышцы, — вот держи, Елена. И уже, по прошествии чуть более часа, всё было решено, а я, уставшая и голодная, ждала, пока Ян проверит. — В целом у тебя где-то сорок баллов из шестидесяти. Неплохо, правда есть механические ошибки, ты очень невнимательная, Еленушка, — я улыбнулась. Меня так ещё не называли. Но что там с ошибками? Я же всё тщательно проверяла. — Где? Там же всё хорошо, — учитель драматично вздохнул и подсел ко мне. Ян был так близок, что я чувствовала его одеколон с чем-то похожим на бергамот и ещё что-то терпкое. Головокружительная смесь. — С каких пор сто процентов минус семьдесят пять будет семьдесят пять? — Зелёные глаза с вызовом смотрели на меня, а я только зачарованно могла разглядывать их притягательность, при этом не забывая краснеть. — Ой… — Как можно было так облажаться? — Вот тебе и «ой». А с генетикой у тебя вообще полный завал. Ну, и ещё по мелочи. В общем, Елена, три раза в неделю будем встречаться здесь. Понедельник, среда и четверг. Это тебе и к экзаменам подготовка, — ну, три раза это ещё по-божески. Перетерплю. Но только если бы он и его запах с нотками бергамота не были так близко ко мне. Так, стоп, среда… — Да, только я не всегда могу на два часа приходить. В среду только один, иначе я не буду успевать к репетитору. — Без проблем. Ты можешь уже идти, Елена, — Ян отдал мне тетрадь так, что наши пальцы соприкоснулись, а импульс от кончиков пальцев полетел по нервным окончаниям аж до плеча. У меня точно нет температуры? Что это за дрожь? Я что, все ещё его боюсь? Но мне почему-то было этого всего мало, и я решила задать самый неуместный вопрос. — Ян Владимирович, можно кое-что спрошу? — Это по биологии? — Какой-то слишком безэмоциональный тон. — Не совсем. Но это касается вас, а вы биолог, косвенно это по биологии, — что я несла? Ян только ухмыльнулся, его моя фраза явно позабавила. Однако вот отвечать Ян не собирался, только взглядом блуждал по мне. Секунду… Две… Три… И с каждой секундой моё горло пересыхало всё больше, а сердце почему-то выскакивало из груди. Когда ж это закончится?