Неведение это, наверное, одно из худших чувств на земле. Когда ты в ожидании чего-то, возможно, грандиозно-шикарного или наоборот самого худшего в жизни, ты сам грызешь себя изнутри, потому-что придумываешь миллионы развязок.
Так и я сейчас. Конечно, в данный момент уровень нервов и переживания не может сравниться с некоторыми ситуациями, но тем не менее я не знаю, чего можно ожидать от Яна, ведь этот человек непредсказуем.
— Ян Владимирович, да-да-да, я помню. Пусть Лена только ответит, а потом может идти. Это пять минут, не более, — всем все понятно, а меня в известность ставить не нужно было. Ладно, я смирилась, что честь слишком велика мне говорить, но пусть хотя бы уйдёт, а я отвечу нормально, не краснея и не робея.
— Хорошо, я подожду… здесь, — либо он прочитал мои мысли и издевается, либо… я даже не знаю.
— Продолжай, Лена, — глубоко вдыхаю, чтоб наконец продолжить свой рассказ. Почему-то так неловко. Но чёрт возьми, это мое мнение, и почему я должна этого стыдиться? Прочистив горло, наконец-то отвечаю:
— И так, как я и сказала ранее, моё мнение может кому-то показаться очень наивным, но я считаю, что миром правит любовь, — я немного замялась, но собравшись духом продолжила: — Во всех её проявлениях. Это не только романтические отношения между мужчиной и женщиной, — в этот момент я посмотрела на Яна, но быстро отвела взгляд, — но и братская, дружеская любовь. Ведь люди очень часто идут на многое, часто даже совершают сумасшедшие поступки, чтобы сделать приятное или нужное для дорогих им людей. Когда я говорю о любви, я говорю и про её отсутствие, ибо люди, которые в детстве были обделены вниманием и заботой, становятся часто не очень то и хорошими, а все это идёт от недостатка того светлого чувства любви. Ну как-то так… — сначала мой рассказ был неуверенным, но с каждой фразой я всё больше приобретала чувство уверенности и убеждённости в своих словах.
А ещё я смотрела на Яна, практически всё время, и он неотрывно наблюдал за мной, прожигая взглядом, и, кажется, будто местами он даже кивал, подбадривая, а в глазах проскальзывала тень уважения. Да, именно его. Даже сейчас, в глубоком молчании класса, когда все взоры были направлены на меня, я не могу оторваться от зелени его глаз, не могу отвернуться, сделать вид, будто Ян только учитель для меня, ведь это не так…далеко не так…
— Ну что, класс, как вы считаете, — учительница сделала паузу, — Лена наговорила на пять? — я прервала наши гляделки с Яном.
— Да!
— Вот и я так думаю. Ян Владимирович можете забирать себе Лену, — она улыбнулась, а я опять почувствовала мурашки… Для меня слова Натальи Викторовны имели совсем иной подтекст, чем просто олимпиада…
— Интересное мнение, Елена, — когда мы были уже в коридоре, сказал Ян.
— Считаете его глупым?
— Нисколько. Это хорошо, что ты ставишь моральное выше материального. Я бы разочаровался в тебе, если бы ты сказала «деньги», например.
— Вы хотите обсудить со мной в чем смысл жизни? — по большей части, этого хочу я. Я просто хочу поговорить с Яном, не про биологию, не в качестве учителя и ученицы, а так, как было тогда в машине, где мы перешли границы, стёрли их на пару минут.
— А ты считаешь, что он есть? Смысл? — мужчина пропустил меня в класс и, усевшись за парту, сверлил взглядом.
— А Вы разве нет?
— Как по мне, смысла как такого нет.
— Но для кого-то он в семье, даже в тех самых деньгах и карьере. Как тогда его нет? — я действительно не понимала Яна: или он настолько разочаровался в жизни, что не видит выхода, или он просто не хочет его видеть. Я только так объяснить могу.
— В том то и дело, что для всех он разный. Это не что-то одно, что имеет свой размер в СІ. Как ток в Амперах. Это что-то сродни счастья, люди не могут назвать одну вещь, которая обозначает это «счастье». Так и со смыслом. Один человек будет считать какую-то вещь смыслом всей его жизни, а для другого это будет чушью.
— То есть Вы всё-таки говорите, что он есть?
— Смысл есть как во всем, в чём человек хочет его видеть, так его и нет в том, в чём другой не видит его совсем.
— Ян Владимирович, я не понимаю. Так он есть или нет?
— Зачем ты меня спрашиваешь? Ты должна сама решить, что есть, а что нет. Я только сказал свои мысли, — как с ним сложно. Ян как будто хочет меня переубедить, но в тоже время, когда я напрямую спрашиваю, он скидывает ответственность и отрекается от слов.
— Почему Вы всегда так делаете?! — буквально вскрикиваю я. У меня мозги сейчас вскипят от его «есть» «нет», «думай сама». Уже в печёнках сидит!
— Прости? — Ян же совершенно спокоен, даже как-то насмешливо спокоен.
— Вы сначала яростно доказываете свою точку зрения, а когда я прямо хочу уточнить, Вы увиливаете от ответа. Зачем? Издеваетесь?!
— Глупенькая ты, Еленушка, — он улыбнулся, но по-доброму, а не ухмыляясь, как всегда. Ничего не понимаю.
— Спасибо, — всё равно буркаю я.
— Пожалуйста, — я закатила глаза, — Так вот, я не договорил. Я не увиливаю, просто не хочу навязывать своё мнение тебе, а хочу чтобы ты сама дошла до какого-то заключения, с высоты своих убеждений, но и совсем другой стороны. Если я прямо скажу, что так оно и вот так, ты начнёшь думать так же.
— Не правда.
— Тебя очень легко переубедить, Елена. Ты сама этого не понимаешь, как начинаешь думать так же, как твой собеседник, что чуть-чуть больше владеет полемикой. А я не хочу чтоб ты попадала под чужое влияние, особенно плохой компании, — Ян как будто видит меня на сквозь. Все мои слабые и сильные стороны. Как? Как человеку, что практически ничего обо мне не знает, может быть ясно все мое нутро? Но есть и другой вопрос. Почему его волную я? Зачем ему учить меня, ведь это он и делает. Ян хочет, чтобы я сама доходила до «своей истинны».
Для чего?
Просто хороший учитель? Не думаю.
В чем тут скрытый подтекст? Я не знаю, не могу читать между строк. Но очень хочу, чтоб его побуждения хотя б на мизер совпадали с моими тайными желаниями…
— Вы так… заботитесь обо мне? — не своим голосом спрашиваю я.
— Да, именно это я и делаю, — на выдохе, от этого хриплого «да» в груди сердце перевернулось.
— Почему? — а время застыло. Я перестала слышать цоканье часов на стене, даже собственное дыхание. Секунды тянулись дольше, а сердце, кажется, вообще на минуту прекратило свой марш. Ян хмурился и не спешил отвечать, или просто не хотел открывать истину своих побуждений. Наши взгляды опять пересекаются. Мои голубые и его зелёные глаза. Мой нервный взор и его затягивающий, томительный, от которого сбивается дыхание и морозит. Он будоражит всё внутри.
— Елена… Иногда вся правда делает только хуже. Обоим, — гортанным голосом ответил мужчина. Я видела, как Ян напрягся, видела, как проявились желваки.
— Незнание убивает и вовсе, — мудрая фраза как-то сама слетела с языка. Но на мою реплику мужчина подорвался с места и размашистым шагом рванул ко мне. От чего сердце норовило выбить грудную клетку. Ян стал настолько близко, что я практически вдыхаю его воздух, что обжигает лёгкие, что будоражит внутренности.
Я в ловушке. Мое тело в ловушке его рук, что покоятся на парте, мои мысли в ловушке чувств к Яну. Мужчина тяжело дышал, а я, кажется, не помнила как это делать и вовсе. Мы даже не моргали, лишь обжигали друг друга дыханием, от чего шли мурашки по коже, и я чувствовала каждой клеточкой дрожь. От Яна, его взгляда, а ведь он даже не прикасается ко мне.
— Ты готова? Елена, ты действительно хочешь узнать всю правду? Мою правду? Дойдёшь ли ты после этого до конца? — было что-то пугающе в словах мужчины, в этом странном, почти слышим шепоте, в котором все равно слышалась хрипота.
В голове сотни мыслей.
Сотни реплик на его слова. Но в ответ только молчание, потому что, язык прилип к небу — я боюсь. Сама не понимаю чего. Но не решаюсь ответить, продолжить эти словесные баталии. Не решаюсь, спросить, что стоит за этой правдой. Не знаю, готова ли я дойти до конца, и что, вообще значит «конец»?
Но вот для Яна все было предельно ясно. Ведь моё молчание и служило ответом.
Я не готова Хотя я даже не понимаю к чему.
Спустя минуту Ян отошёл. Так же быстро и неожиданно, как и стал близь ко мне. Я слышала, как он вдыхал и выдыхал, так глубоко и как то рвано. А потом будто перемкнуло:
— Так, Макарченко. Ты здесь не для философских раздумий. Прогоняем все ещё раз, — учительский тон Яна как током ударил, ставя нас на место. Но вот только он не учёл, что я ещё долго не смогу забыть тот взгляд и те слова, а пульс будет учащаться от вспоминание сегодняшнего дня.
Но раз Ян Владимирович хочет чтобы я стала «просто Макарченко», то я подыграю ему. Однако нам обоим понятно, что эту черту мы прошли, и назад нет пути.
— Мы же должны были пройти ещё раз генетику, — да вот так, делаю вид, будто меня вообще не задело, не поколебало. Однако я всё ещё чувствую, что дрожу.
— Министерство перенесло олимпиаду. Она в эту субботу, — а Яна, кажется, вообще это не задело. Он даже не посмотрел на меня, будто не было той фразы и взгляда пять минут назад.
Больно.
— Ого... Интересно, почему. А Даша будет сегодня? — но я не покажу этого. А мне Левченко очень нужна. Долго держать себя в руках я не смогу. Начну кричать прям тут.
— Да, но позже. Я не смог её отпросить, у Дарьи была контрольная, — можно назвать ребячеством то, что Ян даже не смотрит в мою сторону? Конечно, бумаги, которые он не трогал всё это время, важнее. Ладно, хочешь указать мне на моё место — пожалуйста, и ничего, что это отдаётся жжением в груди.
***
Прозвенел звонок, за дверью уже слышались голоса учеников, выкрики и смех, но только в кабинете биологии было тихо, я не намеревалась прервать тишину, а Яну, кажется, это было и на руку, я украдкой бросала взгляды на учителя, и он это ощущал, я знаю.
— Здравствуйте, а вот и мы, — я аж подпрыгнула от писклявого голоса Даши. Но вместе с ней стоял ещё и паренёк: на голову ниже, в смешных очках, которые он постоянно поправлял, единственный из нас, олимпиадников, что напомнил самого настоящего ботаника. Точно, я вспомнила его, в прошлом году Вадик тоже шёл, но какое место занял, я не помню. Как я могла забыть волосы парня, которые всегда были в таком беспорядке, что даже мне они показались растрёпанными, хотя я и люблю, когда они не совсем уложены… ну, как у Яна.
— Вадим, Дарья, проходите, садитесь. Раз мы все вместе, то можем обсудить, как будем добираться и где встречаемся в субботу, — сама невозмутимость, Ян Владимирович, пять баллов.
—Я думаю, мы можем собраться возле школы, а там все пойдём. Но во сколько? — подал голос Вадим. Мне б его уверенность.
— Олимпиада в десять часов, тогда в девять пятнадцать всех жду, и без опозданий. Есть ещё вопросы?
— А вы нас подождёте? Или просто заведете, Ян Владимирович? — Боже мой, Дашка, перестань так глазками моргать, взлетишь же. Одно радует, что Ян даже не отреагировал на мимику Левченко. Местами девушка такая странная.
— А как Ваша Вера Игоревна делала? — Ян прошёлся взглядом по каждом из нас и немножко дольше остановился на мне, я же сразу отвела взор на тетрадь.
— Я первый год, потому и спрашиваю. — немножко обижено говорит Даша, учитель-то не обращает на неё должного внимания.
— Вера Игоревна только отводила, — опять отвечает Вадим. И нет, я не играю в молчанку, просто не хочу говорить. И нет, это не одно и тоже.
— Значит я тоже так сделаю. А ты, Елена, вопросов не имеешь? — ну вот это уже издевательский тон. А я мило улыбаюсь, и в этом тоже есть что-то язвительное, но понятно лишь нам вдвоём. И только бы не покраснеть, только бы не составить конкуренцию помидорам…
— Мне всё предельно ясно, Ян Владимирович.
— Вот и хорошо. Тогда решаете этот тест и можете быть свободны. Уже не буду вас загружать.
***
Всю оставшуюся часть недели я была как на иголках. Занятия Ян больше не проводил, говорил немножко отдохнуть от мозгового штурма, но я наоборот начала, как бешеная, всё ещё раз повторять и изматывать себя. В субботу я уже была на грани истерики. Ведь от этой олимпиады зависит очень многое: если пройду на область, то я буду на шаг ближе к дополнительным баллам к экзаменам.
— Леночка, может хватить, ты и так из учебников не вылезаешь. Через десять минут выходить, оставь это, — мама ласково попросила меня. Но я должна всё запомнить, вдруг я что-то упустила?
— Я ещё немножко. Просто пробегусь по строчкам.
— Лен, ты у меня умная девочка, и дай своим мозгам отдохнуть, наконец-то. Просто посиди, глубоко вдохни, — я отложила конспект, и практически дрожащими руками взяла чашку, чтобы допить чай. Я всё-таки решила прислушаться к маме.
— Может, ты и права. Ладно, я уже иду обуваться.
— Беги, дочка, ты всё сможешь, — родительница по-доброму улыбнулась, и я даже немножко приободрилась.
Когда я пришла к зданию школы, там уже был Ян и Вадик, я быстрым шагом направилась к ним, стараясь никак не выдавать волнение.
— Здравствуйте, Ян Владимирович. Привет, Вадим.
— Добрый день, Елена. Как настроение? Боевое? — а как же, как будто меня поставили под прицел «Катюши», это же можно считать боевым?
— Да, можно и так сказать, — криво улыбаюсь, переводя взгляд на Вадима, что спокойно залипает в игре на телефоне. Тьфу ты! Он вообще не переживает?
— Я успела, Господи, да! Здрасьте, Ян Владимирович. Привет, — Даша как фурия влетела в школьный двор, и мы все не сдержали смешки, даже Ян.
— Дарья, с самого утра бежишь кросс, похвально! Спорт — это хорошо, — не удержался от колкости мужчина. Я бы в иной раз начала бесится, но сейчас у меня в голове только повтор Митоза* и Мейоза*.
— Да, спорт — это жизнь, Ян Владимирович, — всё так же задыхавшись отвечает Даша.
Так, фазы митоза: профаза, анафаза, телофаза…
— Елена! Ты идёшь? — крикнул Ян. Я аж вздрогнула. Только сейчас заметила, что все уже за два метра от меня. Я так задумалась, что даже не заметила, как они ушли.
— Да, простите, — я подбежала к ним, глупо улыбаясь, на что Ян, кажется, закатил глаза.
Где-то спустя десять минут ходьбы мы зашли в темное здание школы, где уже было довольно много детей и учителей. Кто-то повторял, другие просто смеялись, вообще не переживая. Но атмосфера всё равно, какая то напряжённая, и стены будто задавливают. Мы с Вадиком и Дашей оформились и стали ждать, когда нас разведут по кабинетам.
— Елена, Дарья, Вадим, вы хорошо поработали. Просто делайте, то что вы умеете — думайте, и не дайте эмоциям завладеть вами, — старался приободрить нас Ян.
— Девятые и десятые классы, за мной! Одиннадцатые за Тамарой Ивановной— прокричала женщина, махнув на другую. Как будто, мы знаем кто такая эта Тамара Ивановна. А я лишь кивнула ребятам, безмолвно пожелав удачи, они уже пошли и я намеревалась, но только Ян задержал меня за плечо, и опять электрический заряд прошёлся по телу.
— Еленушка, расслабься, ты у меня молодец, и я верю в тебя... больше за всех, — меня опять кидает в дрожь от его бархатного голоса, от близости и от слов.
Ты у меня. И как бы смешно не было, но я приободрилась, и на смену переживаниям про олимпиаду, пришло волнение от Яна, но эти чувства куда приятнее.
— С-спасибо. Я не подведу, — только и смогла сказать. А мужчина улыбнулся, такой тёплой улыбкой, что бабочки опять заплясали внутри.
Да, это было только на секунду, да, после этого я пошла за всеми, а Ян скрылся в толпе, но мне было достаточно той улыбки, такой искренней, и опять же, совсем не учительской…
