***
Тот же кабинет биологии. Тот же разговор. — Почему она Лена? — вложив всю мощь и твёрдость в голос, наконец-то говорю ему. Я даже не думала, что Яну может быть не все равно на меня, почему-то хорошие воспоминания потерялись в недрах сознания. — Наверное, тебя больше интересует, почему ты Еленушка, — разглядывает тетрадки на столе. Он даже не заинтересован в разговоре. А я то в тайне мечтала о принце... И от этого тоже больно. Я разве не заслуживаю на нормальный разговор? Смотри мне в глаза! Хочу выкрикнуть я, но лишь молчу, кивая головой. — Подумай сама, — бросает мне мужчина, чертя что-то красной ручкой. Ну да, где я, а где буковки проверять... Гадко. Я что пыль под ногами? Я человек! Подхожу ближе к Яну, приубавив свой запал. Мне хочется взглянуть мужчине в глаза, однако он будто нарочно глядит только в каракули ученика. — Почему ты сам не можешь мне сказать? Ян, разве это так сложно? — в голове фраза звучала твёрдо и грозно даже. А наяву, наяву я опять сказала практически неслышным и таким же неуверенным голосом, что всегда был со мной при этом мужчине. Где же мой внутренний стержень и непреклонность? Что заставляет меня быть трусливой и прогибаться? Я не знаю ответ, это происходит само. И как бы я не старалась сломать свою неуверенность, Ян дальше прогибает меня под себя, сам того не ведая. — Нет, меня совсем это не тяготит. Интересно, что скажешь мне ты, я же свою точку зрения и так знаю. — А я нет. — Ну так подумай, Еленушка. Ты же умеешь, я знаю, — почему-то последняя фраза звучала, как оскорбление. Тем более, когда это сказано с лицом, будто я битый час спрашиваю одно и тоже. Неужели Яну так нравится издеваться надо мной, по-другому это не назовёшь... — Потому что я для тебя особенная? — говорю с минутной запинкой. Я даже не думала, в голове было пусто, как и в душе. Люди всегда рассуждают, просто говорят, как бы им хотелось. Я всем сердцем хочу хоть на самый маленький процент быть нужной Яну, даже не любимой, а важной, это же не много. — Можешь и так считать, — вроде бы то, что хотела услышать, вроде бы то, что так норовила узнать. Но от чего-то горечь подступила к горлу. Разве сложно было просто сказать «Да, ты важна мне», «Да, ты особенная, Еленушка». Но нет, он даже и это не удосужился сделать, а ответ, что был вроде как положительным, все равно заставил чувствовать себя ненужной вещицей. Ян опять не смотрит в мою сторону, разговор его утомляет, а я, как назойливая муха, которая нервирует, но и прибить меня не может почему-то. Все чувства смешались. Боль, злость, желания крушить и ломать. Не знаю, переизбыток эмоций, либо меня просто все достало, но я как сумасшедшая подбегаю к учительскому столу, впираясь руками настолько сильно, что костяшки вместе с фалангами пальцев побелели. — Да скажи ты хоть раз по-человечески! Тебе нравится издеваться надо мной!? — Ты сама это так воспринимаешь, Елена, как издевательство. А как оно на самом деле... — лениво отвечает Ян, проверяя очередную работу. Хочется долбится головой об стенку, вопить и рвать волосы на голове. От безразличия в голосе, от надменности тона. Взрываюсь, будто бомба, не фильтруя ни слова, ни действия. Что-то вроде обратного отсчёта, начала конца, да как угодно! — Хоть раз избавь меня от своей дурацкой философии! — кричу, так сильно, как могу. В этой фразе смешалось все: обида, горечь, даже то, что я сама не понимаю. И это совсем не мой голос, он другой — истеричный, замученный, подавленный. А Ян хмыкает. Так и не удосужился поднять на меня свой взгляд. — Та посмотри же ты на меня наконец-то! Ян! — тщетно. Он только на долю секунды переводит взгляд на меня, оглядывая с ног до головы, и обратно возвращается к тетрадям. Не выдерживаю безразличия, замечая стопку тетрадок на столе Яна. Что он мне за это сделает? Плевать! — Ты достал! Достал! Достал! — рычу, но голос больше похож на истеричный. Скидываю со стола ровную стопку тетрадей, которые разлетаются, делая такой же хаос в классе, как и в моей жизни. Понравилось. Молниеносно скидываю вторую с дьявольским видом на лице. — Твою мать, угомонись! — со всей мощью Ян бьет по столе, а я замираю на месте будто вкопанная. Он, как само зло, поднимется с места, тяжело дыша. Глаза пылают гневом, ноздри широко раздуваются. Он и так громадный по сравнению со мной. А тут я и вовсе чувствую себя микроскопической. — Ты что себе позволяешь, девочка?— тихим, но устрашающим голосом проговорил мужчина, и от этого я ещё больше съёжилась. Я все чувствовала к нему, но страх — никогда. А сейчас, все слова вылетели из горла, а глотать больно из-за сухости. Сама не замечаю, как пячусь назад, не забывая дрожать. Взгляд Яна направлен прямо на меня, но это не производит должного удовлетворения, а наоборот — страх. Его взгляд буравит душу, мешая дышать. Мужчина надвигался плавной, однако твёрдой ходой, я чуть было не навернулась с выступа, но Ян подхватил меня за локоть. Близость. Теперь она лишь пугает. — Я не семнадцатилетний мальчик, Елена. Истерики мне не по душе, — держа в своих руках по слогам проговаривает мужчина, а зелень глаз темнеет, чернеет. Воздуха не хватает критически. — Я просто х-хотела... — Что ты хотела? — выпустив из своих рук, но так же ядовито говорит Ян, начиная собирать тетрадки, а я не могу даже с места сойти. — Кто мы друг другу, Ян? — сглатывая ком в горле озвучиваю то, что крутится в голове с момента первого поцелуя, — мы встречаемся, ты мой парень? Или как мне тебя называть? — молящим голосом спрашиваю я, сама не понимаю, почему он звучит так жалко. Ян же смеётся. Просто так в кулак, не сдерживаясь. Мое лицо чернее тучи. Его — издевательское, даже чём-то садистское. Однако от этого не менее больно. — Прости, Еленушка. Не удержался. — Не удержался?... Скажи, тебе вообще плевать на меня? Я развлечения в перерывах между скучными уроками и орущими детьми? Кто я, Ян!? — взрываюсь опять. Щеки пылают огнём, но плевать, уже плевать. — Тебя что-то не устраивает? — спокойствие. Он само умиротворение. Конечно, мы не выясняем отношения, мы обсуждаем цены на пончики, которые не устраивают! — Всё! Я девочка, Ян! Я тоже хочу даже эти грёбаные цветы! Но мы лишь целуемся в перерывах между обозначением митоза и мейоза! — вижу, как маска спокойствия спадает с лица Яна. И, кажется, ничем хорошем это не закончится. — Цветы? Прекрасно! Так и представляю, как я прохожу с огроменным таким букетом красных роз, под взгляды вахтёрш и учителей. А потом торжественно, при всех, вручаю их тебе и завлекаю в страстный поцелуй при твоих одноклассниках. Только потом я сижу в тюрьме восемь лет, а ты вяжешь мне носки и передаёшь сухари! Прекрасный сценарий, завтра так и сделаю! — теперь уже мужчина переходит на повышенные тона. Я никогда не видела его таким. Прекрасно, только что я вывела человека «само спокойствие» с равновесия. Ладно, хорошо, с цветами это глупо, но все остальное... Мне тоже хочется, как и всем девочкам моего возраста то, что хоть чуть-чуть приближённое к нормальным отношениям. Я хочу улыбаться ему и краснеть не от стыда, а от умиления. Я тоже хочу слышать милые фразы, которые так часто говорят возлюбленным. Но вот главная загвоздка — я вряд ли могу назвать себя таким словом. — Тут да, Ян. Но остальное, я же... — но мне не дают договорить грубо оборвав на полуслове. — Ты должна понять, дорогая Еленушка, что я уже давно не сопливый мальчик, и не поведу тебя на каток, а ты не будешь притворяться, что не умеешь кататься, чтобы я взял тебя за руку. Не буду стоять и робко целовать тебя у подъезда под луной, как в слащавых фильмах. Или ты этого и хотела?! Да? — Да! Я этого и хочу, не в прошедшем времени, — Ян говорил про все это с таким отвращением, что хотелось завопить. Ему чужды человеческие чувства, или что? Или проявлять их — не для настоящих «нормальных мужчин»? — Тогда прошу любить и жаловать Егора, который каждый день пожирает тебя взглядом, — он подходит под все твои идеалы. А если ты хочешь быть со мной, то будь добра, Елена, играй по моим правилам, — что? Он так просто может отпустить меня, практически говорит, что могу уйти? По его правилам? Да я постоянно то и делаю, что смиренно выполняю, что хочет Ян. Но ему лишь бы потешить своё эго. Ходи и пресмыкайся. А я устала, устала быть тряпичной куклой в его руках. Или это так плохо, хоть раз сделать что-то приятное, милое? Все в голове. Некоторые и в сорок дарят подарки и не перестают говорить «любимая» и «солнце», это делает их мужчинами, а не сухарями, о которых говорил Ян. Так что да, я не хочу играть по его правилам. — А если я скажу «нет», Ян? Если я тоже хочу иметь право голоса, а не только делать всё по твоей воле, что тогда? — время застыло, я не слышала ход часов, не слышала собственного дыхания и стучащее сердце. Все будто остановилось когда Ян смотрел мне в глаза. Когда его лицо стало безразличным и надменным, когда в зелени глаз пропал огонёк. Когда он тупо и безмолвно показал на дверь... Тогда сердце разбилось вдребезги, хоть оно и не хрустальное, тогда ребра словно проткнули легкие, и сил осталось только для тихого всхлипа и бега, быстрого и такого же отчаянного... Я глубоко вздыхаю от чего закашливаюсь. Слёзы, холод — все смешалось, от чего паршиво. На улице уже совсем темнеет, а погода, кажется, вообще решила добить меня. Ветер дует прямо в лицо, снег падает на волосы, кожу. Штаны уже промокли от снежинок. — Деточка, почему ты плачешь? — милый голос раздаётся возле меня. Я и не заметила бабушку, которая сидела на другом конце лавки. Она сморщила и без того покрытый морщинками лоб. Я лишь пожала плечами. — Влюбилась, я такая глупая, глупая...— горько улыбаясь, отвечаю. Бабушка дарит мне самую тёплую улыбку из всех, что я видела. И хоть на улице жуткий холод, в душе отдаётся легким тёплом. — В любви нет ничего плохого, деточка. Я со своим мужем уже пятьдесят лет живу. Я уж знаю. — А я все разрушила. Я ушла от него сама... Понимаете, я дурочка! — закрываю лицо руками, а в душе опять холод, как и снаружи. — Именно поэтому решаю я, Елена, — открываю глаза, не веря им. Передо мной возвышается никто иной, как Ян. Сердце трепещет внутри. Только вот мужчина моей радости не разделяет. Взгляд отрешенный, злой и грубый. Хмурюсь от его вида. — Не хлопай глазками, вставай, — мужчина протягивает руку мне, что никогда не делал, но я будто зачарованная, смотрю на Яна, не сдвигаясь с места. И только когда я содрогаюсь, кашляя, он тихо выругавшись срывается с места. Не успеваю моргнуть, как он рывком тянет меня к себе, прижимает к куртке. Но ноги не слушаются, подкашиваются, и я уже готова упасть второй раз за день. Но в этот раз Ян ловит меня, а потом и вовсе поднимает на руки. Широко распахиваю глаза, практически визжу. — Что ты делаешь?! Ян! — уже не кричу «пусти», но мёртвой хваткой сцепляю руки у Яна вокруг шеи, боясь упасть. Но он держит меня так крепко, что мои попытки держатся, это как лёжа по полу держатся за него, чтобы не скатится. — Тише, Еленушка. Мне холодно держать тебя. Ты хотела там примёрзнуть к лавочке? — Нет… — А что ты тогда делала? — Плакала… — мужчина хмыкает, нет, он таки смеётся, и я сама немного улыбаюсь. Я ведь пять минут до того рыдала, ещё перед тем старалась ненавидеть Яна, а сейчас... Сейчас он вернулся, и сердце трепещет внутри. Я кидаю взгляд через плечо мужчины, наблюдая, как бабушка мило мне улыбается, и я дарю ей такую же улыбку в ответ. Когда Ян сажает меня в машину, немного теряюсь и начинаю заламывать пальцы. Он же не отвезёт меня домой? Я не хочу к родителям. Так стоп, я же могу спросить. Точно. — Ян?.. а куда мы едем? — сердце уже не бьется так сильно, но теперь я ощущаю поистине жуткий холод. Меня всю трясёт, и это не скрывается от Яна, который настраивает печку сильней. — Помнишь, как первый раз ты ехала тут? — игнорирует мой вопрос мужчина, кидая мимолетный взгляд, и, улыбнувшись, дальше смотрит на дорогу. Я мнусь немного, но все же вспоминаю. — Мне тогда ещё плохо было, — сейчас я ощущаю такую же неловкость, как тогда. А плохо мне от него же и было. От непонимания своих ощущений. Да… Кажется, что это было так давно. Словно не в этой жизни. Тогда чувства только зарождались, но Ян уже проникал в мои мысли. — А о чем мы говорили, вспомнила? — с небольшой заминкой я восстанавливаю хронологию тех событий. Боже мой! Только не… едем к Яну?! Начинаю ёрзать на сидении, переживая. Быть у него в гостях. Это… это так странно. Может я вообще не о том подумала. Да, наверное, да. — Вспомнила, вижу. Да, Еленушка, мы едем ко мне, — но только голос уже был где-то далеко. Почему-то волна нервов решила накрыть именно сейчас. Вздрагиваю, когда Ян прикасается к моей коленке. — Это что такое, Елена?! — Ян с шутливого снова стал злым. Да что ж за день такой? Не понимаю ничего, но съёживаюсь под его взглядом. — Что? — У тебя все джинсы мокрющие аж до лодыжек, — умалчиваю, что кофта тоже. Потому что кто-то шёл несколько метров на распашку. — Это все снег…***
Слушая пятнадцатиминутную лекцию о здоровье и разных заболеваниях, я не заметила, как Ян остановил машину. Это был такой же двор, как и другие в нашем городе. Только добавилось пару новостроек, которые мы обошли и пошли к пятиэтажному дому. Я улыбалась сама себе, от того, что Ян держал меня за руку, отдавая своё тепло. Мужчина же был жутко недоволен и нахмуривал брови каждый раз, когда я дрожала от холода, который не покидал меня. Когда мы вошли в подъезд, в нос ударил запах свежей выпечки. Я благодарна животу, что тот не стал громоподобно издавать звуки голода, а лишь дал ощутить пустоту в желудке. — П-пахнет булочками, — стуча зубами говорю я, чтобы разбавить тишину. — Я бы из тебя булочку сделал. Страдалица, черт возьми. Как в тебе уживаются искрометный ум и девичья тупость? А, скажи мне, Елена! — со своей девичьей тупостю я хотела выдернуть руку из его ладони, но он только сильнее сжал. Это было из-за тебя, между прочим! Ян останавливается возле темной двери, и впускает меня в квартиру, что вся пропахла его парфюмом. Но все же отвечаю на обидную фразу: — Перестань на меня кричать. Тебе то какое дело! — Никакого, конечно. Снимай куртку, не стой, — спустя пять минут я не могу справится с бегунком, потому что руки, посиневшие от холода, не слушаются. Почему-то в тёплой квартире дрожь только усиливается. Смотрю на Яна, неловко переминаясь с ноги на ногу. Мужчина садится на корточки передо мной, и как ребёнку помогает справится с курткой. — Спасибо… — шепчу я, засматриваясь на черты его лица. Мне так сильно, прям до дрожи хочется обнять Яна, но что-то сдерживает. То ли ссора, то ли смущение. Я не могу сказать. Я давно уже перестала себя понимать. Правда, и Ян не спешит вставать, а смотрит на меня, практически незаметно улыбаясь, в то время как я прячу взгляд. — Ян... — Ммм? — как заворожённые. Он с дымкой перед глазами, а я забываю обо всем в этот момент. И о холоде, и о тупой ссоре и даже наши имена. — Я могу тебя обнять? — незаметная преграда выстраивается между нами. Мне кажется запретным обнимать его без разрешения. Словно невидимый заслон выстроился у меня. Но Ян, как и много раз до этого, заставляет все растворится перед ним. Мужчина заключает меня в объятья, шумно вдыхая запах волос, и я со всей силой жмусь к Яну. Потому что не верю, что он опять со мной. Что я снова с ним. Эмоции слишком переполняют меня, когда мужчина улыбается, обвивая меня руками ещё нежнее, если так возможно. Своим телом он согревает промокшую кофту, а руки скользят по спине. Вдыхаю аромат мужчины, прикрывая глаза. Спокойствие… — Боже мой, Елена, ты что валялась в снегу от горя? — Только не кричи на меня… пожалуйста. — Не буду. Идём, нужно согреться, — кивает мужчина, и я иду вглубь квартиры за ним. Ян заходит в комнату, а я стою в проходе, не решаясь зайти. Только вижу кремовые стены и огромную прикрытую пледом кровать. — Держи, — Ян протягивает мне стопку каких-то вещей, которые я неуверенно беру, — там толстовка и штаны. Я буду на кухне. — У меня есть спортивные с физры. Твои будут слишком велики, — тихо говорю я. Ян кивает и безмолвно уходит. Спустя пять минут я выхожу в серой тёплой толстовке и своих чёрных спортивных. Но от сухой одежды теплее не становится. Я все так же дрожу, но стараюсь скрыть это от Яна. Методом тыка нахожу кухню, и несмело захожу. — Еленушка, расслабься и садись. На столе чай с мёдом, пей пока горячий. — Спасибо. — Ты уже согрелась? — Ян кидает на меня быстрый взгляд, делая что-то возле плиты. Я только верчу головой, немного покашливая. Ян ничего не говорит, только выходит из кухни. — Иди сюда, страдалица, — мужчина обматывает меня в плед, так что я становлюсь похожа на кокон, и легонько целует в нос. Наверное, выгляжу до жути странно, но Ян только мило улыбается, смотря на меня, а потом и вовсе обнимает, — Так то лучше. — Ян… а что мы будем делать? — допивая уже свой чай говорю я. — Посмотрим фильм какой-то. Но сначала я накормлю тебя и себя. — Тебе помочь? — Просто пей чай. И рассказывай мне что-то, — я не знаю как, но поток слов сам льётся из меня. Вот здесь на кухне, когда я похожа на кокон с посиневшими губами, мы с Яном говорим обо всем на свете. Ян рассказывает истории из жизни, мы смеёмся, и так хорошо. Хорошо пить сладкий чай, смотреть на мужчину горящими глазами и не понимать, как ещё час назад я рыдала на остановке. Спустя полчаса я, сытая и счастливая, лежала в объятьях Яна на кровати, укрывшись пледом. Ян монотонно водил рукой пояснице, вызывая тысячи мурашек по коже. Фильм не зацепил нас ни разу, мерцал на фоне, и мы изредка поглядывали на картинки. Я чувствовала спокойствие и умиротворение, которых давно уже не было. Украдкой кидала взгляд на Яна, который расслаблено лежал, слегка улыбаясь. Поддавшись странному порыву я прикоснулась пальцами к его щеке. Легкая щетина покалывала руки, но это было даже приятно. Ян вздрогнул от этих касаний, покосившись на меня. В полумраке его глаза были темнеее, но не менее прекрасными. Я водила пальцами по скулах, щеках, сама не зная почему. — Что ты делаешь, Еленушка? — хрипло проговорил мужчина, от чего разлилось тепло в душе. Его лицо было предельно близко к моему, горячее дыхание обжигало кожу, а сердце от чего-то стучало как сумасшедшее. — Я все ещё не думаю, что это реальность… Ты… мы… — мужчина улыбнулся краешками губ, покачав головой. Ян провел носом по щечке, невесомо целуя в щеки, лоб. Я прикрыла глаза от эйфории, что дарил мне мужчина. А потом его губы накрыли мои в нежном, медленном поцелуе, что растворял лёд в сердце. Ян оттягивал губу, проникая глубже. Мозг отключился, были только Ян и действия его губ. Я не поняла, как мужчина уже был надо мной, спустившись горячими поцелуями на шею, а со мной творилось что-то такое, что не передать. Это было ново, неизвестно, но в тоже время до умопомрачения прекрасно. Его руки были везде, и, кажется, я сгорала словно уголёк от томного взгляда, от самого Яна. Стало душно, а одежда стала преградой, чтобы чувствовать Яна… Становилось все жарче и... страшно. Почему-то сердце уже не стучало от удовольствия, а от волны боязни, которая пленила все. Я же не дурочка, знаю к чему это идёт. Но, размышляя об этом, я не думала... мне казалось, что это неправильно. А сейчас?.. Моя странная реакция не укрылась от мужчины. Ян нахмурился и отступил, когда я сильно зажмурила глаза, а все тело было, как струна, натянуто. — Еленушка, мы... — но я не даю ему договорить. — Я... Я хочу, просто, просто поцелуй меня, — что он незамедлительно и делает. После этого уже ничего не будет прежде. Это шаг, который всегда для меня обозначал нечто большее. Будет ли это ошибкой? Не знаю. Ведь тот, кто первый, он всегда иной, чем все последующие. Но я хочу, чтобы им стал Ян, ведь никогда ещё я не чувствовала ни к кому такое, не влюблялась столь сильно и красочно, как это с Яном... Тем более, может, от станет ценить меня чуточку больше, раз я ради Яна готова на столь взрослый шаг? И стану важнее для него, а я этого так хочу... И сделаю этот шаг. Маленький для кого-то, но такой большой для меня... Кажется, мое сердце стучало с бешеной скоростью и его было слышно за километр. Я ощущала жар, что исходил от Яна, а близость тел вызывала неописуемые чувства. Такое впервые и так красочно... А потом всё это прекратилось. Дыхание сбивчивое, а в глазах полное непонимание. — Почему ты остановился? — я не знаю, как прозвучала эта фраза: с обидой или горечью, а, может, в ней и вовсе не было этого. Я была ещё в том моменте, когда Ян вырисовывал губами узоры на моем теле... А сейчас он молчал, смотрел проникновенным взглядом, кажется, в саму душу, блуждал по лицу, и еле-еле улыбался, всё ещё часто дыша. — Маленькая ты ещё, — Ян заправил за ухо прядку, от чего я вздрогнула. Маленькая... Или неопытная? Не такая, какая нужна Яну? Но он же так чувственно целовал меня, будто я единственное, что нужно в этом мире... Или это я так ощущала... — Но ты же... Я думала, что ты тоже хочешь, — мне вдруг стало так обидно. Значит, я ему совсем не нравлюсь, не привлекаю. — Сегодня — нет. — Ян сел на кровати, смотря куда-то вдаль. Я сделала тоже самое, даже в такую же позу. Мне казалось, что это сможет повысить мою значимость для него, а Яну этого и не нужно... Или я не нужна? А забрал он меня с той остановки по доброте душевной: все же Ян мой учитель, вроде как отвечает за меня. И захотелось взвыть, я же готова была сейчас же отдаться, а Яну нет до этого и дела. — Тебе на меня все равно? Ян, я тебя вообще не привлекаю? — он вдруг резко повернулся, посмотрев таким взглядом, что мне захотелось попятится назад. А потом вдруг рассмеялся. Кажется, я что-то не понимаю в этой жизни. Разве есть что-то комичное в данной ситуации? Я хмурилась, заламывала пальцы, пока Ян как-то истерически смеялся, а потом так же резко перестал, становясь серьёзным, даже пугающим в какой-то мере. — Если бы мне было плевать, ты не была бы сейчас одета, — Ян сказал это со строгостью, но одновременно с раздражённостью. Будто бы я сказала самую нелепую вещь в мире. Однако по телу пробежали мурашки... От твердости голоса или это от того, что, кажется, я ему небезразлична... Не знаю, но в тот момент, единственное, что мне хотелось — это обнять мужчину изо всех сил, прижаться спиной и чувствовать его руки на теле. И, кажется, это было взаимно. Взгляд Яна стал необычайно тёплым и даже домашним. Мужчина легонько склонил голову, смотря с несвойственной ему нежностью. — Иди ко мне, Еленушка. Давай полежим ещё немного, а потом отвезу тебя, — и я незамедлительно прильнула к Яну. Мужчина шумно выдохнул, но даже затылком я чувствовала, что Ян улыбается, крепко-крепко прижимая к груди, невесомо целуя макушку, от чего тепло разливались где-то внутри. Я навсегда запомню этот момент, как один из лучших в моей жизни...