***
Агата лишь однажды была на похоронах. Да и, в целом, она мало что помнила с того дня. Тогда для нее вся процессия прошла словно в тумане, ведь земле придавали тела ее собственных родителей. И если бы не Аннет, которая крепко-накрепко держала девочку в своих руках, она бы точно, бросившись к темным гробам, принялась тормошить тела родных с просьбой, наконец, закончить эту неудачную шутку и проснуться. Папа ведь так любил розыгрыши. Просторный белый зал, в котором стоял тихий гул от перешептываний, постепенно заполнялся прибывшими гостями. Агата стояла в дверях церкви, нервозно теребя рукава своего платья, не решаясь переступить порог. Проходящие мимо люди бросали на нее сочувствующие взгляды, скорее всего, не решаясь что-либо сказать, видя столь отрешенный внешний вид наследницы. Цветы. Очень много цветов, смешение ароматов которых девушка могла почувствовать даже в самом конце зала. Затянутое тучами небо создавало в помещении некий мрак, от которого становилось еще более жутко, зарождая в груди шатенки лишь одно желание — не оглядываясь, сбежать как можно дальше. Из размышлений Агату вытаскивает теплая ладонь, опустившаяся на ее спину. Она поворачивает голову, видя рядом с собой облаченного в черный смокинг Фредерика. Его взгляд мрачен, а лицо не выражает каких-либо эмоций. — Я столько дней готовил себя к этому моменту и, видимо, напрасно. Голос мужчины звучит так глухо, сломлено, что по рукам под тканью платья Харрис неосознанно начинают бегать мурашки. Она понимает причины, но ей все равно крайне непривычно и больно слышать такой голос своего родственника: подавленный, печальный, убитый горем утраты. Агата помнила взгляд Фредерика, которым он смотрел на будущую миссис Ларсен-Харрис у алтаря несколькими годами ранее: тотальное счастье и радость, которые сочилась из каждой клеточки кожи мужчины. Тогда они поклялись в любви друг к другу до конца своих дней, пока смерть не разлучит их. А сейчас… в его глазах были лишь скорбь и сожаление, ведь смерть разлучила их так скоро. — Знаю. Агата сжимает губы в тонкую полосу, вкладывая свою ладонь в подставленный локоть Ларсена. Они кивают друг другу, прежде чем, наконец, сделать первый шаг, переступая порог церкви. И, идя вдоль прохода между деревянными лавками, шатенка старается зацепиться за все, что угодно: за негромкие разговоры гостей, которые доносятся до ее ушей со всех сторон, за стук собственных каблуков по черно-белой кафельной плитке, что сейчас отдается протяжной болью в сердце, за взволнованный взгляд Александра, который поочередно бегает от фигуры подзащитной к крестному отцу. За все, лишь бы не смотреть на обставленный вычурными букетами гроб из темного дерева, величественно выставленный в самом центре постамента. Речи собравшихся проплывают мимо одним сплошным шумом в ушах девушки, когда ее слух заполняет лишь один звук — звонкий смех любимой тетушки, который она уже никогда не услышит. Да, конечно, есть видеозаписи с фотографиями, но это… другое. Агата ненавидела моменты, когда Аннет начинала разговоры о замужестве, прикрывая это рвение заботой и любовью к племяннице. Сейчас она была готова заплатить любую цену Люциферу за возможность провести с тетей спасительных несколько минут. Теперь бы она согласилась с ее словами, точно предвкушая довольную счастливую улыбку на устах женщины. Тяжелое понимание реальности медленно опускается на хрупкие плечи Агаты Харрис, когда до нее доходит мысль о самой истине, которую она не хотела признавать с момента, как переступила порог кабинета тети в ту роковую ночь: как раньше уже не будет. Она больше не ощутит теплых, таких родных и всегда желанных, объятий тетушки по приезде в поместье, не увидит ее взгляда карих глаз, наполненных безграничной любовью и гордостью за девушку, даже когда Агате нужно будет просто услышать голос Аннет в трубке после очередного тяжелого дня в офисе — никто не ответит на ее звонок, потому что абонент вне зоны действия сети. Теперь уже навсегда. Грудь сдавливает ноющая протяжная боль, когда в зеленых глазах девушки все начинает плыть. Вокруг происходило столько событий, значимых и совершенно нелепых, что она забыла о главном — о скорби. Говорят, что лучшее лекарство от печали — это смех, тогда почему Агата не может остановить непрерывный поток душащих горло слез, что множеством дорожек нещадно стекали по ее горячим щекам? Потому что боль хочет, чтобы ее чувствовали.***
Сильнее похорон зеленоглазая шатенка ненавидела лишь поминки. Эти нелепые сборища со снующими в разные стороны гостями утомляли, вычурные, слишком громкие, речи во время тостов в честь усопшей звучали так неправдоподобно, что в голове Агаты постоянно всплывал лишь один вопрос: а вы сами-то, правда, так думаете? Тем не менее, ей из раза в раз приходилось, именно приходилось, выдавливать из себя вежливую улыбку, когда она замечала медленно направляющихся к ее фигуре пару неизвестных ей до сих пор людей, которые считали жизненно важным высказать ей слова поддержки и сожаления. Она прекрасно знала, что гости проявляли тактичность к ней, к прямой наследнице бизнес-империи, но спустя пять таких диалогов Агата могла лишь судорожно сжимать свой бокал белого вина, мысленно надеясь на то, что алкоголь сможет притупить ее раздражение. В гостиной, которая всегда англичанке казалось уютной, сейчас было тошно находиться. Она стояла в самом углу комнаты, глядя на портрет любимой тетушки, который одиноко стоял на небольшом столе в противоположном углу помещения. Фредерик, что сидел в кресле немного дальше, лениво потягивал какой-то по счету стакан виски, также вглядываясь в изображение любимой жены, что было обрамлено в черную матовую рамку. Агата так хотела скорее расспросить Ларсена о всех событиях, в которые она теперь была посвящена. Хоть и они оба сейчас были не в самом лучшем эмоциональном состоянии для подобного разговора, но временить с этим тоже было не самой гуманной идеей. Именно так ей и сказал Сэм, который сейчас вместе с Гудманом занимался наблюдением за гостями, и Агата как никогда была с ним согласна. О, Боже, Харрис знает эти взгляды едва вошедших гостей. Знает, что, увидев ее в углу комнаты, составляющую увлекательную компанию высокому фикусу Бенджамина, они с нерешительной медлительностью в походке направятся к ней, думая о том, что именно от их слов девушке станет легче пережить боль утраты близкого человека. Черта с два! Агата отталкивается от стены и, насухо осушив бокал с вином, безразлично ставит его на первое попавшееся на глаза подобие стола. Ей все равно, что о ней подумают те самые гости, все равно на то, что сейчас она повела себя крайне невежливо, совершенно не так, как на подобных сборищах ведут себя члены аристократической семьи, ведь именно этим и должна заниматься семья покойной — принимать слова утешения. Есть ловец снов, а Агата Харрис сегодня — ловец взглядов. Ее слишком торопящаяся покинуть стены поместья фигура не привлекает внимания только лишь картин. И то, ей кажется, что и те за ней наблюдают, недоуменно прыская вслед. Стены родного дома сейчас кажутся чуждыми, совершенно незнакомыми, не теми, в которых она провела одни из самых счастливых моментов своей жизни. Оттого и спешит к магнитившей ее силуэт двери, которая вскоре выпускает новую хозяйку широких владений на улицу. Прохлада воздуха оседает приятной пеленой в груди, пуская по легким приятный холодок. Как же, оказывается, в доме было душно. Или всему виной алкоголь, который девушка неторопливо потягивала, наблюдая за театральным шоу со стороны, что так искусно отыгрывалось прямо на ее глазах. Наверное, именно поэтому душа Агаты никогда не лежала к делам бизнеса, любовь к которым тетушка Аннет с подросткового возраста пыталась привить своей любимой племяннице. И дело даже не в вечной занятости или деловом образе жизни, которому она должна была бы следовать. Дело в людях. И, наблюдая сегодняшним днем за изысканными сливками бизнес-индустрии Британии, Агата точно понимала, что вся эта вереница стесненных обязательствами и желанием побольше заработать денег людей не для нее. Не такую жизнь она себе представляла. Приглушенный гул разговоров в доме гасится спокойными звуками природы, в которых девушка растворяется. Свежесть воздуха в смешении с такими дивными ароматами растений в саду дурманит сознание, вселяя в душу нотки спокойствия, которые за последние двое суток стали дня нее чужды. Сложив руки на груди, Агата медленно шагает вдоль гравийных дорожек, размышляя буквально обо всем: об Аннет и ее тайном прошлом, о родителях, что так рано ее покинули, о Фредерике, на которого было больно смотреть, о родственниках, которые все еще исподлобья смотрели на молодую Харрис, будто ожидали от нее смертельного выпада в их сторону, об Александре, в чувствах к которому не могла разобраться под гнетом текущих проблем. Когда для нее все стало так трудно? В тот день, когда решила приехать на День Рождения тетушки. Из череды нескончаемых размышлений девушку вытаскивает приглушенная речь на неизвестном ей языке голосом, к которому она уже успела так привыкнуть. Шатенка замедляет шаг и теперь словно крадется, аккуратно выглядывая на парковочную площадку из-за куста. Ну, конечно же. Александр мерил неторопливыми шагами дорожку, прижимая смартфон к уху. С его губ срывались непонятные Агате фразы на шведском, и она буквально чувствовала исходящее от него напряжение даже на таком расстоянии. Неужели ему нужно так скоро уезжать? Девушку передернуло от этой мысли. Да, они цапались, переговаривались, и иногда адвокат так бесил ее своим поведение, что желание проехаться ладонью по его идеально выбритой скуле цеплялось за тонкую грань между мысленным призывом и физическим действием. Но в то же время, было в этом шведе что-то такое, что не давало покоя англичанке. Что-то, что заставляло любоваться его профилем вскользь, пока он не видит ее внимания на себе. Но сейчас, ощущая остроту разговора, который так задумчиво поддерживает Нильсен, Агата не хочет встревать в его нервную атмосферу, что своеобразным облаком нависало над ним. Или просто хочу, чтоб он окликнул меня первым. Натянув на лицо маску равнодушия, Харрис осторожно выныривает из кустов, отряхивая опавшие на черную ткань маленькие белые лепесточки. Она возобновляет шаг, усердно всматриваясь в дорожное покрытие аллеи, словно старается всем своим видом показать некую отрешенность от мира, не реагируя ровным счетом ни на что. И она мысленно ликует, когда краем уха слышит в мгновение потеплевшие нотки голоса Александра. Давай же, мой адвокат. — Эй, Харрис! Довольная улыбка всего лишь секунду украшает лицо девушки, после чего она безразлично, даже удивленно, разворачивается вполоборота, недоуменно глядя на стремительно приближающуюся к ней стройную фигуру мужчины, что был одет в такой изящный черный костюм. — Ты чего гуляешь в ночи одна? — Александр подходит к Агате, пряча ранее используемый смартфон в карман обтягивающих брюк. — Захотела приключений найти на свою пятую точку? Взгляд голубых глаз, что в желтом свете фонаря неподалеку казался вовсе синим, неторопливо скользнул по силуэту шатенки. — Вышла подышать, — честно отвечает девушка, складывая руки на груди. — А ты что тут делаешь? Не видела тебя в доме… — А может, я поджидал тебя здесь, чтоб увести на самую романтическую прогулку под звездами в твоей жизни? — Александр обаятельно ухмыляется, обнажая белоснежные зубы в улыбке. — Видишь? Даже погода играет мне на руку. Агата прыскает со смеху, качая головой. Беззаботно развернувшись, она возобновляет свой выдуманный маршрут, ненароком поднимая глаза вверх: весь день небо застилали серые тучи, когда теперь темная гладь волшебно светилась маленькими мигающими звездочками. Будто действительно играет на руку. — Как ты? — осторожно спрашивает Нильсен, догоняя девушку. Огорчена, печальна, рассержена, вымотана. — Держусь, — Агата решает быстро перевести тему в другое русло, совершенно не желая обсуждать все происходящее, отчего выпаливает первое, что приходит на ум: — Проблемы с девушкой? — С девушкой? — мужчина хмурится, украдкой поглядывая на шатенку. — Ну, ты разговаривал по телефону. Я не прислушивалась, но, кажется, разговор был не из приятных. Агата мнется, боясь посмотреть на Нильсена, вровень следующего рядом с ней. Поздравляю, подруга, ты только что сдала себя с потрохами. — У меня нет девушки, каттен. Если бы где-нибудь выдавали награду за самую равнодушную эмоцию, которую только может воспроизвести человек на своем лице во время разговора, который приятно щекотал нервы, то Агата Харрис была бы триумфатором номинации. Потому что так искусно скрыть банальный девичий восторг нужно было еще ох как постараться. И почему ей сейчас так спокойно с ним? Наследница чувствовала настоящее умиротворение, вслушиваясь в спокойную речь шведа, когда он рассказывал ей какие-то забавные случаи, которые происходили с ним или его коллегами в зале суда. Например, как одна женщина получила штраф за неоднократное повторение фразы «Вы не понимаете!» в сторону верховного судьи во время рассмотрения дела. Или как секретарь, которая должна была вести протокол заседания, прямо под носом у судьи заинтересованно занималась складыванием оригами, после чего получила хороший нагоняй от своего непосредственного начальника прямо в зале заседания. Поток промозглого ветра пробирается под тонкую ткань черного платья с белым воротничком, заставляя Агату неприятно вздрогнуть, что не остается незамеченным со стороны Нильсена. Не прерывая свой рассказ о том, как он бегал от преподавателя по философии по коридорам университета, Александр снимает с себя пиджак и галантно накидывает его на плечи девушки. Харрис немного чертыхается, неуверенно смотря на мужчину, что остался перед ней в рубашке. — Ты не замерзнешь? — Агата тянет края пиджака, кутаясь в него. — Поверь, мин шала, в Стокгольме сейчас немного холоднее. А тебя может и снести порывом ветра, так что… — Александр невинно пожимает плечами, пряча ладони в карманах брюк. Девушку приятно забавляла его беззаботность. То, как в один момент он мог вести себя словно несносный ребенок, а в другой принять на себя облик делового человека, несомненно восхищало. Ткань пиджака все еще хранила на себе тепло обладателя, ударяя Агате в нос ароматом столь приятного для ее обоняния мужского парфюма. Точно такой же запах, что она вдыхала прошлым вечером, в истерике цепляясь за крепкую спину шведа и пряча заплаканное лицо где-то в области его шеи. В тот момент она не понимала, но позже, оставшись в стенах своей комнаты в полном одиночестве, Агате неосознанно захотелось вернуться в те теплые объятия мужских рук, в которых она чувствовала себя в полной безопасности. Словно тогда он стал для нее непробиваемой стеной, щитом, за которым она могла спрятаться и не бояться того, что кто-то потревожит ее покой. — Не знал, что здесь есть речка. Александр крутит головой, осматривая местность. — Странно, ведь Аннет говорила, что ты прошерстил здесь всю ближайшую местность. — Девушка осторожно ступает по протоптанной вдоль берега тропинке, молясь всем существующим богам о том, чтобы не спотыкнуться о какое-нибудь невидимое препятствие и феерично свалиться в воду. — Мы часто проводили здесь с тетушкой время. Ну, знаешь, эти женские разговоры… — О том, какие мужчины козлы? — перебивает Нильсен, с лисьим оскалом смотря на шатенку. — И еще о том, что я не умею выбирать мужчин. — Ну, меня ты козлом еще не называла. Только, как там было? — мужчина наигранно задумывается. — А, ехидным скунсом! Агата угрюмо усмехается, на мгновение опускаясь в воспоминания. Картинки прошлого слайдами прокручиваются в голове, даря ощущения приятной тоски. Адвокат видит эту задумчивость в расслабленном профиле, видит, как ненавязчивая улыбка на пухлых губах девушки медленно перетекает в более грустную. — Тебе не в чем себя винить. Голос Александра неожиданно звучит прямо около уха Агаты, заставляя ее невольно чуть вздрогнуть. Даже не услышала, как он подошел… — Я не виню себя, просто… Горячие ладони Нильсена ненавязчиво, будто в будничном жесте, опускаются на талию Харрис, и девушка ощущает, как накаченная грудь шведа прижимается к ней со спины. И даже сквозь ткань пиджака она чувствовала тепло его рук, не позволяла себе сдвинуться с места, старательно сохраняя в памяти каждое мгновение момента, что так плавно протекал между ними. — Ты не знаешь что было бы, навести ты ее чуть раньше. Жар дыхания Александра мимолетом проходит по коже шеи, порождая непрошеные мурашки, что табуном бегали вдоль позвоночника девушки. Ей были так приятны его прикосновения. Агата помнила, с каким трепетом мужчина сжимал ее, по сравнению с его, миниатюрную ладошку там, в кабинете Гарри Чека. Как он в ободряющем жесте водил своим большим пальцем по тыльной стороне кисти, даря такие нужные в тот момент песчинки спокойствия. Как он не позволял сорваться последним тормозам в душе девушки, удерживая в ладонях ее руку, когда черный кэб ехал по темному шоссе Йорка. Агата поворачивает голову вбок, в упор сталкиваясь с устремленным на нее взглядом дымчато-голубых глаз. Что-то в этом взоре постоянно менялось: то довольная усмешка с прыгающими в зрачках чертятами после очередной колкой шутки, то сочувствие, с которым она встретилась вчера вечером перед тем, как Александр захватил ее в свои крепкие руки, то надменная серьезность, с которой он возвращался в Бишоп-Мэнсон после очередного изнурительного дня в здании местного суда. Но сейчас в этом взгляде было что-то другое: что-то теплое и нежное, что заставляло сердце юной наследницы таять под этими двумя ледяными осколками. И сейчас, в свете неполной луны, его глаза казались еще ярче. — Ты ведь защитишь меня. Утверждение, сорвавшееся с губ шатенки, заставляет Нильсена расплыться в удовлетворенной улыбке и с нарочитой медлительностью провести языком по нижней губе. — Командуешь мной, каттен? Кончики пальцев Александра нарочно ненавязчиво проходятся по участку кожи на шее Агаты, и он откидывает коричневые локоны своей подзащитной за ее плечо. — Только слегка. Англичанка будто умирает в его руках. Ее взгляд медленно опускается на его губы, а в голове царственно восседают мысли о том, как сильно она хочет почувствовать мягкость манящих ее сознание губ на своих. Нильсен прижимается лбом к виску Агаты, немного усиливая хватку ладоней на ее точеной талии. Лучшего момента не найти, не так ли? Александр осторожно приближается к приоткрытым губам девушки, и вот он, казалось бы, тот самый святой Грааль, к которому его тянуло все это время, прямо перед ним. Но такая ненужная в этот момент дребезжащая трель телефона в брюках вырывает сознание шведа из приятной неги, заставляя его нехотя, абсолютно расстроено, чуть отпрянуть от прижимающего к нему женского тела. — Да, Сэм? Агата смущенно опускает голову, чувствуя, насколько сильно пылают ее щеки. Мы ведь почти поцеловались… Она все еще ощущает приятное прикосновение Нильсена на своей талии, мысленно проклиная минуту, когда тетушке вздумалось поставить недалеко от поместья телефонную вышку.***
— Ты объяснишь мне что-нибудь? Харрис врезается в спину неожиданно остановившегося Александра, как только он переступает порог холла. Какого черта?.. Аккуратно выглянув из-за плеча шведа, Агата натыкается на обреченный взгляд Сэма, что устало вздыхает, отводя карие глаза куда-то в сторону. — Всем оставаться на своих местах до момента, пока мы во всем не разберемся. Серьезный голос детектива Гудмана разрезает стоящий столб перешептываний в широком коридоре, порождая в голове шатенки еще с десяток новых вопросов. Мало того, что Нильсен ничего не объяснил ей, спешно потягивая ее за руку в сторону поместья, так и в самом доме происходит черти что. Детектив видит застывшие в арке между комнатами фигуры Александра и Агаты, и его взгляд бессильно скользит куда-то в сторону лестницы, за перила. Харрис осторожно обходит фигуру адвоката, медленно следуя к месту, к которому, кажется, было приковано внимание всех ныне собравшихся в поместье. И молодая наследница начинает медленно пятиться назад, хватаясь за края пиджака, когда ее взор падает на распластавшееся на гладком кафельном полу обмякшее тело Марты.