***
Александр обеспокоенно смотрит вслед удаляющемуся силуэту Агаты, за ручки хватая с заднего сиденья свой портфель. Сыплющиеся слова из аккуратненьких губ Рейчел никак не строились в его голове в единую смысловую цепочку, заставляя густые брови хмуриться. — Рэй, — встревает в грузную тираду Нильсен, приподнимая на уровне груди ладонь, — пожалуйста, давай кратко и по существу. Я слишком зае… — Поняла-поняла, — кивает Линд, несколько секунд переводя дыхание. — В общем и целом, комиссар не доволен тем, как идет процесс. — То есть? — Александр блокирует двери автомобиля, начиная медленно перебирать ногами в сторону входа в дом. — Не говори, что по поведению и взглядам присяжных ты не заметил того, что они больше склонны к оправданию Агаты. Адвокат задумчиво кивает. И то верно. Обладая минимальными знаниями в психологии, можно было точно утверждать, что присяжные заседатели однозначно больше прониклись к личности Харрис, нежели к ее порицанию. Их беспристрастные взгляды сменялись на более теплые, когда допрашиваемые родственники рассказывали об особенных и трепетных взаимоотношениях Агаты и Аннет, за которыми им повезло наблюдать. После, они переводили сочувствующие взгляды на фигуру подсудимой, несомненно, скорее всего, думая о том, что она не должна находиться здесь. — Комиссар, кажется, имеет более тесную связь с Хилл, чем мы думали, потому что их разговор был… мягко говоря, слишком напряженным для тех, кто знаком, от силы, две недели, — осторожно сказала Рейчел, поджимая губы. — Он говорил еще что-то о том, что Харрис обязательно должна оказаться за решеткой, что Эмилия должна давить на… — О-о-о, нет-нет-нет, — Александр усмехнулся и расплылся в нервной улыбке. — Не дождется. Этот упырь взорвется от ярости, а я буду улыбаться ему ослепительной улыбкой, пока судья будет зачитывать оправдательный приговор, — сквозь зубы процедил мужчина, чувствуя нарастающий в груди поток злости. Губы Линд дрогнули в слабой улыбке. Она молча наблюдала за поднимающимся по ступеням лестницы силуэтом друга, понимая его состояние. Они были столько лет знакомы, с самого детства, что она прекрасно чувствовала моменты, когда Александра стоило оставить наедине с собой, давая ему возможность переварить и обдумать события и собственные мысли. Его взрывной характер иногда играл с ним злую шутку, а подбрасывать поленья в полыхающий огнем костер Рейчел не собиралась. — Как он? — за спиной девушки звучит вымотанный голос Фредерика. Она оборачивается в сторону норвежца, поднимая на него сочувствующий взгляд. Вопросы, что чертова мисс выскочка Хилл задавала ему, были слишком тяжелыми для его восприятия. Рейчел была готова поклясться, что, даже сидя поодаль от него, она смогла заметить едва выступившие на его глазах слезы в тот момент, когда он крайне чувственно рассказывал о своей покойной жене. Ее сердце неприятно сжалось тогда, и она хотела наплевать на все правила и этикет поведения в зале судебного заседания, заключив своего друга в утешающие объятия. Они бы, конечно, ничем толковым не помогли Ларсену, но, черт, он должен был знать, что проходит весь этот мрак не в одиночестве. А как ты? — Переживает. — Линд напряженно складывает руки на груди, украдкой поглядывая на пустующую лестницу. — Слишком волнуется, я бы даже сказала. Фредерик тянет уголки губ в забавной ухмылке, осторожно поглядывая в сторону массивных дверей, в которые постепенно начинают заходить обитатели дома. Окружающие слишком молчаливы, погружены в свои мысли и это понятно. — Кофе? — неожиданно спрашивает Ларсен, ловя на себе удивленный взгляд шведки. — Только если с ликером, — ровно отвечает Рейчел, спиной чувствуя чей-то взгляд со стороны. — Обижаешь, — невозмутимо говорит норвежец, украдкой подмигивая девушке. Она медленно начинает следовать за старающимся держать лицо Фредериком, все же, наконец, оборачиваясь за свое плечо в поисках взгляда, что едва не прожигал в ней дыру. На одном из витиеватых балконов на втором этаже, рядом с отодвинутой плотной шторой, стояли Данте с Элизой. Младшая Харрис что-то говорила своему брату, который, в свою очередь, с беспристрастной эмоцией молча наблюдал за фигурой Линд, держа ладони в карманах своих брюк. Он иногда утвердительно кивал на сказанные сестрой слова, отчего создавалась чувство, что это было больше машинальное действие, нежели осознанное. От этого взгляда Рейчел в мгновение стало как-то неуютно. Словно она бессовестно стояла абсолютно голая посреди холла, ожидая… чего-то?.. кого-то? Стараясь унять бегающие по рукам мурашки, она поворачивает голову вперед, ощущая в ногах слабость и боль от столь долгого ношения каблуков. Точно не от нервозного мандража. Точно ведь?..***
Наощупь находя на полке оставленный смартфон, Агата щурит глаза от столь яркого света экрана. 5:40 утра. Она хмурит брови, наконец вспоминая события прошлого дня, что теперь, благо, остались позади. Все происходящее казалось для нее слишком реалистичным сном. Более того, создавалось ощущение, будто бы она со стороны наблюдала за происходящими событиями, не имея возможности каким-либо образом обратить ситуацию в свою сторону. Сейчас ее слово в суде не значило, видимо, ровным счетом ничего. Возглас, который бы с большой долей вероятности попросту растворился в воздухе, так и не обратив на себя должного внимания. Ее жизнь сейчас в буквальном смысле находилась в руках дюжины людей, которых она увидела вчера первый раз в жизни. Людей, на чье мнение может влиять абсолютно каждое сказанное в стенах зала заседания слово. И Агата не знает, искренне не понимает, хорошо ли то, что процесс вновь возобновится через некоторое время. С одной стороны, это можно, наверное, было назвать небольшой отсрочкой с подходящими моментами для того, чтоб перевести дыхание и попробовать поискать еще улики, а с другой… Как же ей хотелось поскорее оставить все позади. Начать снова жить без страха за будущее и настоящее, боясь за то, что комиссар с противными усами и нелепой зализанной прической вновь ворвется в ее дом и арестует ни в чем не повинного человека. Переворачиваясь на другой бок и укутываясь как можно сильнее в одеяло, Харрис надеется как можно скорее уснуть. Либо она убежит от мыслей в оковы сна, либо они ее сожрут, даже не оставив потрохов. И все бы ничего, но жалобно скулящий желудок, после взывания которого внутри ощущается исключительная пустота, совершенно не согласен с таким раскладом дел. Желание подремать нелишних несколько часов не заслоняется потребностью в пище, отчего, пересилив себя, Агата с трудом покидает свою личную безопасную зону, лениво перебирая ногами в сторону ванной комнаты. И лучше бы она не смотрела на свое отражение, потому что ту девушку, которая смотрела на нее с другой стороны, точно зовут не Агата Харрис, а какое-нибудь Чудовище Морское или что-то в таком духе: от нюдовых теней не осталось и следа (кажется, теплый оттенок бледно-коричневого цвета теперь перекочевал на наволочку подушки), в уголках губ поселились небольшие скомканные остатки телесной матовой помады, а под глазами теперь виднелась темная дымка, словно то была не осевшая тушь, а такие привычные для студенческого времени синяки от вечного недосыпа. Неспешно приняв душ, Агата очищает свое лицо от залежей косметики. Она проводит расческой по немного спутанным волосам, бегая взглядом по облаченной в махровое полотенце фигуре, которая теперь была более-менее похожа на человека. Прохлада комнаты порождает ворох мурашек, что поселяются на влажной коже вдоль рук, отчего она старается как можно быстрее стереть остатки воды на своем теле, после стремительно натягивая на разгоряченную кожу просторную футболку и хлопковые короткие шорты. С опаской оглядывая темный коридор, Агата тихонько выныривает из-за двери своей комнаты, думая о том, что гетры, мягкая ткань которых была натянута ей до середины бедра, должны глушить звуки ее передвижений по блестящему темному паркету. Меньше всего она хотела сейчас нарваться на какого-нибудь своего родственника, что спросонья решил выпить немного водички. Озираясь по сторонам, девушка, придерживаясь за перила, аккуратно перебирает ногами по ступеням и… стоп. Агата хмурится, слыша со стороны кухни какую-то возню. Там определенно кто-то был, потому что не мог кран подачи воды в раковине открыться и закрыться самостоятельно. Ее движения становятся намного медлительнее и аккуратнее, когда она бесшумно ступает на пол первого этажа, на мысках подкрадываясь к размашистой деревянной арке, что отделяла просторный коридор от территории кухни. Держась за прохладное обрамление стены, Харрис осторожно заглядывает за угол, и, твою мать, волнение, что до этого бессовестно поселилось под ложечкой, в мгновение улетучивается, сменяясь на искреннее удивление. Ее бровь изумленно тянется наверх, а на губы ложится мягкая улыбка, когда она все еще исподтишка продолжает втихомолку наблюдать за жизнью, что разворачивалась перед ее глазами. Теплый оранжевый свет от лампы над столешницей освещал собой пространство просторной кухне, в которой так забавно, в черной футболке с неброским принтом и синих хлопковых спортивных штанах, орудовал Александр. Беспорядок на его голове свидетельствовал о том, что, видимо, он встал совсем недавно и, думая о том, что не нарвется на внимание жителей поместья, отправился на ранний завтрак, совершенно не позаботившись о своем внешнем виде. Но… так было даже лучше. Агата видела его и в изысканных костюмах, и в обычных джинсах с футболкой, и в, столь присущих стилю Нильсена, брюках различных классических цветов с подчеркивающими его фигуру рубашками, что время от времени сменялись на футболки-поло или уютные джемперы. Но если выбирать что-то одного из всего многообразия вариантов одежды ее адвоката, то выбор ее, не задумываясь, пал бы на такие обыденные домашние вещи, в которых швед выглядел чересчур очаровательно. Тихое обращение, что уже едва не слетело с языка Агаты, так и остается несказанным, когда в ее голову приходит, как самой ей кажется, забавная идея. Благодаря в голове обстоятельства того, что Александр стоит спиной к выходу, она неслышно подкрадывается близ островной тумбы. Ее ладонь рассекает воздух, после чего с звонким хлопком ударяется о прохладную поверхность столешницы, разнося звук по стенам, что сейчас казался громче обычного. Скорее всего, из-за того, что в доме было слишком тихо. Натренированные плечи шведа напрягаются, а его сердце определенно пропускает не один удар. Яйцо, что он собирался разбить в подготовленную миску, обреченно падает в стеклянную емкость, разбиваясь. — Вы имеете право хранить молчание, мистер Нильсен. Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Мелодичный, такой знакомый и приятный, женский голос настигает Александра в затылок. Он осторожно разворачивается в корпусе, наблюдая перед собой чертовку Агату Харрис, что с довольной улыбкой стояла по другую сторону столешницы, опираясь локтями на тумбу и подпирая подбородок кулаком. Мужчина шумно выдыхает через нос, стараясь унять внутри себя бешено стучащее сердце, что несколькими секундами ранее неприятно сжалось от страха. От чертового страха, которого он не признает перед девушкой. — Доброе утро, золотко, — говорит Александр, стараясь вложить в свой голос максимум безмятежности. — Вижу, что ты в хорошем настроении. И если ему самому кажется, что его уловка прокатила, то Агата с этим в корне не согласна. Она ясно слышит в излюбленном баритоне нотки напряженности и постепенно отступающей нервозности, что, несомненно, не может не забавить ее. — Око за око, — насмешливо отвечает она, легко поиграв бровями в сторону обескураженного адвоката. С его уст слетает ухмылка, когда он повержено опускает взгляд в пол, качая головой. Ну, конечно, эта озорная девочка не смогла упустить момент для сладкой мести. Ведь в самую первую ночь, когда Нильсен только высвободил из-за решетки свою подзащитную, они также пересеклись глубокой ночью на кухне. Тогда мужчина подумал, что было очень забавно ее припугнуть своим присутствием, потому что, видимо, она действительно не заметила его в тени высокой шторы. Это все также забавно. — Ты лишила нас одного яйца, — с растягивающейся на губах ухмылкой говорит швед, исподлобья поглядывая на гостью своего прервавшегося одиночества. — Не думаю, что курица, которая его снесла, расстроится, — безмятежно протягивает Агата, расплываясь в невинной улыбке. — Ты обесцениваешь старания курицы?! — голос Александра звучит возмутимо, но в нем ясно слышится игривость. Харрис прыскает со смеху, прикрывая глаза. Толика радости и легкости приятным шлейфом разливается в ее груди, даря забытые за сутки ощущения спокойствия и веселья. Она поднимает взгляд на так и не сдвинувшегося с места мужчины, что шаловливым оскалом голубых глаз смотрел на нее, чуть склонив голову в бок. От этого пристального, направленного на нее, взора, она чувствует подступающее к щекам смущение. — Ты умеешь готовить? — Агата надеется перевести тему в другую стезю, осторожно поглядывая за спину Александра. Он, положив ладонь на свое бедро, переводит взгляд на миску, в которой одиноко плавало разбитое яйцо вперемешку со скорлупой, после снова возвращая все свое внимание на девушку. — Мне двадцать пять, и я одинок, Харрис. Конечно, я умею готовить, — самодовольно отвечает Нильсен, насмешливо приподнимая бровь. Агата закатывает глаза, цокая языком. Она под пристальным взглядом шведа плавными шажками обходит столешницу, после чего останавливается около тумбы, посматривая сверху вниз на запачканную миску. — Не знала, что в Швеции едят яйца со скорлупой, — с притворной задумчивостью говорит она, бросая мимолетный взгляд на мужчину. — Это какой-то особый деликатес у вас? Что-то вроде сюрстремминга? Тихий смех слетает с губ Александра. Он, с задором в глазах, ровняется своим положением с зеленоглазой девушкой, опуская ладонь рядом со стеклянной тарой. — Нет, просто кто-то решил бессовестно нарушить мое единение и испугать меня. — Шатен в нежном жесте провел пальцем по аккуратному носу Агаты, чуть нависая над ней. — То есть, мне уйти? — Брови Харрис приподнимаются. Она порывается отойти и делает неторопливый шаг назад, игриво кивая в сторону выхода, но крепкие руки адвоката аккуратно вцепляются в ее запястье, в секунду притягивая податливое женское тело к себе. — Только если ты сама этого хочешь, katten. Голос Александра становится немного тише, приобретая приятную для ушей Агаты хрипотцу. Он ловит подбородком ее горячее дыхание на своей коже, ощущая внутри себя неподдельное желание прикоснуться своими губами к ее щекам, губам... Чувствует, как ее грудь тяжело вздымается под глубокими вздохами, а пульс в запястьях, что все еще находились в его хватке, участился. — Я могу помочь, — тихонько говорит Агата. Ее голос почти что срывается на шепот, а щеки все же накрывает багровая пелена смущения. Но она не спешит неловко опускать голову, пряча рвущееся наружу волнение. Она так и продолжает неустанно всматриваться в голубые радужки глаз мужчины так, словно они ведут какую-то озорную борьбу в «гляделки». — Если тебе несложно. Александр отпускает одно запястье Агаты, плавно перемещая свою ладонь на ее чуть вогнутую поясницу. Уголки его губ трогает игривая улыбка, когда она уверенно кивает несколько раз, только лишь прижимаясь к его мускулистому телу еще ближе, теснее. Соблазн все же затянуть манящие внимание губы преобладает в мыслях, но удрученное урчание, что жалостливыми позывам отдавалось из тела Агаты, дает ему ментальный подзатыльник, возвращая витающий разум с небес на землю. Он, борясь с собственным сознанием, осторожно выпускает из своей хватки запястье девушки, чуть поворачиваясь в корпусе тела в сторону столешницы. — И… что мы сегодня готовим? — спрашивает Харрис, прочистив горло. — Блинчики. — Взгляд Александра вновь падает на понапрасну разбитое яйцо. — О, это я умею, — в женском голосе ясно преобладают нотки энтузиазма, когда она делает небольшой шажок вперед, помещая свои ладони на прохладную поверхность тумбы. — Нет-нет, — качает головой швед, тем самым привлекая внимание заинтересованных зеленых глаз к себе. — Это не такие блинчики, которые вы, англичане, готовите. Брови Агаты сводятся к переносице. Что значит не такие блинчики? — В Швеции мы называем их Pannkakor. Девушка чуть раздраженно закатывает глаза, чем вызывает смешок со стороны Нильсена. Она старается заострить все свое внимание на его самодовольной речи, но все, о чем она может думать, — это горячая мужская ладонь, что так и осталась покоиться на ее пояснице, пропуская свой жар даже сквозь плотную ткань безразмерной футболки. — И чем же они отличаются от наших блинов? — Агата отчего-то нервозно отбивает ногтями размеренный ритм на поверхности столешницы, вновь поднимая взгляд на лицо адвоката. — Мы их запекаем в духовке. Вздохнув, Александр отправляет в мусорное ведро разбитое в миске яйцо, с насмешливым укором кидая взгляды на фигуру Агаты, что, склонив голову, молча наблюдала за его действиями, придерживая ладонью порывающиеся укатиться прочь оставшиеся два яйца. Он достает из холодильника недостающее для нужного количества яйцо и возвращается на ранее занимаемое место, поочередно разбивая каждое из них. — Где у вас мука? — Нильсен лазает по верхним подвесным шкафчикам, исследуя содержимое. Агата выбрасывает скорлупу и открывает одну из нижних ближайших полок, доставая из нее прозрачный продолговатый контейнер с мукой. Она ставит предмет на столешницу, обращая деловитый взгляд в сторону шведа. — Сможешь насыпать две-три столовые ложки и при этом не пораниться? — одаривая издевательским оскалом девушку, говорит Александр. Его взгляд неторопливо скользит по утонченной девичьей фигуре, обращая особое внимание на черные гетры, что своей тканью огибали каждый изгиб стройных ног и спрятанную под футболкой грудь, которая, очевидно, не поддерживалась сейчас ношением бюстгальтера. Уж слишком явно она так соблазнительно подпрыгивала при каждом движении Агаты. Спасибо, что не надела обтягивающий верх. Заприметив на себе бегающие голубые глаза адвоката, Харрис смущенно заправляет прядь волос за ухо. Стараясь не обращать должного внимания на столь явный интерес со стороны мужчины, она достает столовую ложку из выдвижного шкафчика и раскрывает верхнюю крышку контейнера. — С горкой или без? — Агата зачерпывает муку, выжидающе смотря на Александра. Он подходит к ней сбоку и чуть склоняется над столешницей, чтоб иметь лучшей обзор. — Поменьше, — тоном, похожим на приказной, говорит Нильсен, наблюдая за тем, как его поваренок стряхивает немного муки с ложки. — Еще. Харрис отзывается в действии еще несколько раз на это приказное «Еще», понуро кивая головой. Щепоткой муки больше, щепоткой муки меньше, а итог все равно будет одинаковый. По крайней мере, она так упрямо считала, стряхивая каждый раз немного крупиц муки с ложки. Может, именно поэтому у нее никогда особо не строились взаимоотношения с выпечкой? — Fan, Агата! Дай я! — не выдерживает Александр и вскидывает руки, намереваясь выхватить из тоненьких пальцев девушки ложку с перемолотыми зернами. Агата мгновенно реагирует, разворачиваясь к мужчине спиной и вытягивает руки вперед перед собой, все еще удерживая в ладони наполненный мукой столовый прибор. Крепкие мужские руки обвивают ее тело и плавным движением проходят вдоль линии рук, намереваясь достигнуть свою цель в виде злосчастной ложки. — Ты ведешь себя как ребенок, — с оттенком раздражения шипит Нильсен на ухо девушке. Он прижимается грудью и торсом к ее согнутой спине, повторяя неудобную позу. — Кто бы говорил! — чертыхается Агата, стараясь держать ложку ровно, чтоб ее содержимое не оказалось на полу. В ее голову приходит, как она сама считает, довольно занятная идея обескуражить своего противника резким движением руки в сторону миски, в которую безмятежно будет отправлена порция муки. Сделав глубокий вдох, Агата резко двигает предплечьем в сторону, оставляя висеть в воздухе едва тянущуюся вдоль ее тела ладонь Александра. Она чуть вытягивается в шее, проглядывая через напряженные мужские мышцы на тумбу, что закрывали ей полный обзор. И вот, ее небольшая ладошка уже почти совершает торопливое движение в сторону с надеждой отправить перемолотые зерна в стеклянную емкость, как пальцы Нильсена вцепляются в ее запястье, находя в действиях сопротивление. Некогда наполненная мукой ложка, теперь пустая, так и остается висеть в воздухе, будучи зажатой меж пальцев Агаты. Она с опаской медленно опускает взгляд на пол, обнаруживая на темной кафельной поверхности белоснежную россыпь. — Посмотри, что ты наделал! — возмущенно говорит девушка. Раздраженно закатив глаза, она вырывается из цепких рук мужчины, попутно осматривая свой внешний вид на наличие муки на своей одежде. — Что я наделал?! Смотри, к чему привела твоя вечная неугомонность, мисс Харрис! — чуть вскипает Александр, оттягивая края своей футболки, бок которой был нещадно засыпан белым слоем. — Почему ты такая непослушная? — он понижает голос, стараясь полностью отряхнуть запачканную ткань. Понимая, что вещь безнадежно испачкана небольшими бледными росчерками, что Нильсен уж никак не может убрать, он стягивает футболку через голову. — Я непослушная? Да это ты ведешь себя как маленький… — речь Агаты прерывается на середине фразы, когда она, наконец, поднимает раздосадованный взгляд на Александра. Грудь в секунду заполняет обжигающая волна, а в горле будто вырастает ком. Чертов Нильсен перед ней без футболки, обнаженный по пояс. Его карамельная кожа под свечением лампы накаливания принимала медный оттенок, добавляя точеным изгибам еще большей эстетичности. — Нет, котенок, маленькая здесь только ты, — с ухмылкой молвит швед, обхватывая широкой ладонью скомканную футболку. — Маленькая и непослушная. А знаешь, что делают с непослушными девочками? — Он в несколько неторопливых шагов сокращает расстояние, в упор вглядываясь в завороженные зеленые глаза Агаты. Александр ласковым движением проводит подушечкой пальца по линии ее подбородка и заправляет выбившуюся прядь волос за ушко, всем своим сознанием желая оставить на ее коже более трепетные прикосновения. — Их наказывают, Агата. Его голос звучит ниже привычного, отчего вдоль позвоночника Харрис пробегает табун мурашек. Ее губы приоткрываются в немом возражении, но чертовы слова не хотят выходить из нее, упрямо застрянув где-то между горлом и гортанью. Лицо Нильсена, с ехидной ухмылкой на устах, склоняется над Агатой, и она молится всему вездесущему, стараясь усмирить внутреннее желание не наброситься на его плечи, сливаясь в жарком поцелуе. — И я мог бы отшлепать тебя прямо сейчас, — взгляд голубого оскала позволяет себе на несколько секунд зависнуть на пухлых губах девушки, — но сегодня ты получишь другое наказание. Тысяча и одна мысль в считанные мгновения успевают проскочить и зацепиться в сознании Агаты, генерируя множество вариантов дальнейшего развития событий: от простой подачи кофе по первому зову до отработки своего поведения перед ним… на коленях. По правде говоря, суровое большинство тех мыслей были больше сосредоточены на сексуальном подтексте. Особенно, когда он перед ней стоит с обнаженным торсом, раззадоривая размышления еще сильнее. Агата — не дурочка и ясно видит отличие невинного, ни к чему не обязывающего, флирта от прямых намеков, что она была готова охотно поддерживать. Потому что тот поцелуй в комнате переговоров не был случайностью, не был секундным порывом чувств, в желании выплеснуть накопившиеся эмоции. Это была самая настоящая страсть и рвение, которые она поначалу старательно пыталась отогнать от себя подальше, потому что, нет, он ее адвокат, а она его подзащитная. Возможно, это было неправильно со стороны каждого, но… кого это должно волновать? Только Агату и Александра, что постепенно приоткрывали занавес своих чувств друг к другу. — Ты должна… — Губы шведа оказываются совсем близко к уху девушки. Его горячее дыхание касается ее кожи, отчего она блаженно, всего на пару секунд, прикрывает глаза, надеясь, что он не заметил этот жест. — Постирать эту футболку. Нильсен чуть отодвигается от замерившей фигуры Агаты, самодовольно всматриваясь в откровенное замешательство на девичьем лице. Какого черта? Постирать? Пусть пойдет и скажет это электронной стиральной машине, а не ей! Поселившееся внизу живота возбуждение, о котором Агата, само собой, ни за что не упомянет, разносится волнами по телу, смешиваясь с застилающим разум раздражением. Она злобно сминает ткань в пальцах, с неким презрением не отрывая взгляда от голубых радужек, что опять решили поиграть в «гляделки». — Какой послушный храбрый котенок. Довольный Александр обнажает перед ней белоснежный ряд зубов, после чего, совершенно неожиданно, оставляет легкий поцелуй на уголке ее губ. Агата чувствует, как смущение накрывает ее с головой, но она не опускает лицо вниз, желая неотрывно наблюдать за сменой удовлетворенных собой эмоций на лице шведа. Не хочет пропустить ни одну. Схватив с полки полотенце, Нильсен слегка промачивает его под струей воды, после чего несколькими лаконичными движениями очищает поверхность пола от многострадальной муки. Он бросает влажную ткань куда-то в раковину, наблюдая за немного обескураженной Агатой, что неловко переминалась с ноги на ногу, сжимая в ладонях футболку. — Ты будешь помогать или так и останешься мяться? — Поиграв бровями, Александр достает из холодильника молоко и сливочное масло. Молча Агата наспех складывает мужскую футболку, помещая ее на самый край тумбы. Она неловко становится сбоку от адвоката, наблюдая за тем, как он забрасывает ложки муки в миску. Наблюдать за готовящим мужчиной — бесподобно. Агата с упованием наблюдала за тем, как натренированные мышцы Нильсена напрягались в отточенных движениях, смешивая подаваемые ею продукты в единую однородную массу. Разрыхлитель, соль, сахар… С огнем заинтересованности она следила за постепенно расплывающимся по пергаментной бумаге тесту, которую поначалу неловко придерживала пальцами, чтоб оно не скатилось в одну трубочку.***
— Это так вкусно! — восторгается Агата, обмакивая последний кусочек запеченного блина в яблочном джеме. Она блаженно прикрывает глаза, наслаждаясь контрастом сладкой выпечки и кисло-сладкого ягодного соуса, что оставляли на языке непередаваемые оттенки вкусов. Александр радостно усмехается, наблюдая за поразительной непосредственностью Агаты, чьи глаза сейчас светились яркими звездочками в округлых радужках. — Какие планы на день? — легко спрашивает он, задвигая стулья под стол. Харрис выключает водосточный кран и вытирает руки о сухое полотенце, замечая на себе игривый взгляд мужчины. Она старается держать свой взор ровно на его лице, прекрасно осознавая факт того, что еще немного, и она к черту утечет от этого божественного вида на натренированное тело. Уж слишком сильно не хотела так яростно подтверждать адвокату понимание того, что она совершенно беззастенчиво желала наблюдать за его силуэтом, порываясь дотронуться до крепких мышц. — Сейчас, наверное, попробую еще вздремнуть немного, а в остальном пока никаких. — Агата пожимает плечами, складывая руки на груди. — А что? Идиотка! Спросила бы о том, какие планы у него… Ох! В ее голосе слышен неприкрытый интерес, что не может не подстегивать самого Александра и его желание проводить большинство своего свободного времени с этой непослушной леди. Все время, что они провели в готовке и неторопливом уничтожении завтрака, они вели до одурения легкую беседу, где мужчина не раз ловил себя на мысли о том, что он бессовестно засматривается на поистине нежную фигурку девушки. А когда она смеялась, то и вовсе невероятно очаровательно морщила носик, прикрывая ладонью широкую улыбку. — Да так, — задумчиво тянет Нильсен. — Просто вдруг я захочу приготовить обед, а без твоего участия эта процедура теперь смутно представляется. — Он видит, как силуэт Агаты медленно следует к выходу из кухни, отчего он спешит добавить: — Lilla katten, ты забыла футболку. Харрис вымученно закатывает глаза и, возвращаясь вглубь кухни, демонстративно хватает вещь со столешницы, смеряя адвоката взглядом полным презрения. Он одаривает ее насмешливым оскалом и спешит покинуть комнату вслед за ней, надеясь на то, что это славное утро не будет прервано внезапным появлением какого-нибудь Сэма или Данте. — Зануда, — бурчит Агата, проходя мимо насмехающегося шведа. Он легко проводит ладонью по своим волосам, чуть взъерошивая их, а его губы растягиваются в сладкой ухмылке. — А у тебя какие планы? — переведя дыхание, спрашивает Агата, неторопливо поднимаясь по широкой лестнице. Она ступает на второй этаж поместья и кидает взгляд через плечо, видя, как Александр следует ровно за ней, отставая лишь на пару степеней. — Нужно сделать несколько звонков, — понуро отвечает Нильсен, чуть нахмурив брови. Он прикидывает в голове местное время в Стокгольме, отмечая то, что коллеги его компании в скором времени уже будут за своими рабочими местами. Конечно, он мог бы бесцеремонно потревожить их покой во внерабочее время, но, зная то, как юристы самозабвенно отдаются своей профессии, предпочел оставить решение волнующих вопросов на потом. Уж слишком он ценил то свободное время, что получалось выкраивать в законные, между прочим, выходные. — Но потом, возможно, ближе к вечеру, я планирую взыскать с тебя долг, — деловито продолжает Александр, становясь на перепутье коридоров. Приподняв подбородок и расправив плечи, он поворачивается корпусом к фигуре Агаты, оглядывая ее веселым взглядом. Она следует примеру адвоката и, прищурив глаза, останавливается напротив него, оставляя между их телами небольшое расстояние. — Долг? Ее непонимание искренне веселит Нильсена. Ему невероятно забавно наблюдать за растерянными чертами ее лица, которые в сознании стараются найти нужное воспоминание. Долг? Какой еще к черту долг? Она же ничего ему не задолжала. Или?.. — Кофе, маленькая мисс Харрис, кофе, — Александр беззлобно ухмыляется, проводя влажным языком по своей нижней губе. — Если у тебя, конечно, нет более важных дел в виде помощника детектива… — Он невинно отводит взгляд чуть в сторону (на самом деле, просто еще раз любуется внешним видом девушки). Агата кротко смеется, качая головой. — Все-таки ревнуешь. Очаровательная улыбка ложится на ее уста, а грудь заполняет трепетное тепло, смешанное с эйфорией. Она догадывалась о том, что Нильсен ревнует, но услышать это воочию собственными ушами — лучше любого его собственнического порыва. В его аквамариновых глазах беснуют чертята, словно он задумывает какую-то забавную шалость. — Даже если и так, — приглушенно говорит Александр, чуть подаваясь вперед. Он кладет свою ладонь на шею Агаты, склоняя голову над ее оторопевшим лицом. — Тем не менее, у нас сегодня свидание, min kära. И если ты согласна, то буду ждать тебя в восемь во дворе. Голос с едва различимым шведским акцентом звучит твердо и одновременно нежно. Тонкая девичья шея начинает приятно гореть под крепкой, чуть шершавой, ладонью, ощущая, как этот самый жар постепенно насыщает бордовым оттенком усыпанные мелкими веснушками щечки девушки. Хочется сглотнуть ком в горле, но не может. Агата собирает в кучку остатки своего здравомыслия и целостности сознания, готовясь столкнуться взглядом с рушащим ее обыденность шведом, но не успевает. Губы Александра мягко касаются ее лба, задерживаясь в движении на несколько секунд. Словно он хочет подарить ей и себе этот момент как сладостное воспоминание, которое каждый из них позже будет воспроизводить в своих мыслях, расплываясь в счастливой улыбке. — Хорошего дня, Агата, — говорит Александр, нехотя отстраняясь и делая несколько шагов назад от, казалось бы, не дышащей Харрис. Он позволяет себе еще раз скользнуть глазами по ее такому домашнему и уютному внешнему виду, порываясь с желанием прильнуть обратно к теплому телу, которое так хотел сжимать в своих крепких объятиях. Задорно подмигнув, Александр помещает ладони в карманы спортивных штанов, разворачивается и расслабленно следует вдоль коридора. На его губах расплывается счастливая улыбка, а пульс, который он чувствовал под своей кистью на шее девушки, будто бы все еще отбивался на его коже. Агата так и стоит на месте, наблюдая за постепенно удаляющейся фигурой Нильсена в след. Ее сердце отбивает бешеный ритм, а хватка ладони, что сжимала собой ткань мягкой мужской футболки, стала немного сильнее.***
— Боюсь, что по-другому мы не сможем это оформить, Алекс, — серьезный тембр голоса мужчины на шведском языке, что доносился из небольшого динамика смартфона, заставляет адвоката раздосадовано отбросить ручку на бумаги. — К тому же, нужно согласие твоих клиентов с подписями на соответствующих документах. — То есть дистанционно это никак не решить? — не унимается Александр, нервозно отбивая пальцами по деревянному подлокотнику стула. — К сожалению. Тяжелый вздох слетает с губ шведа, и, закончив разговор, он удрученно потирает переносицу. Быть такого не может, что в век современных технологий компания не может оформить несколько десятков бумаг без непосредственного участия работника. Не просто так ведь существует сканер и чертов факс, которыми уже мало кто пользуется. К тому же, в конце концов, у него отпуск! Александр какое-то время тупит взгляд в правый угол экрана своего ноутбука на выставленную дату со временем. Довольно самонадеянно было думать о том, что подобная процедура сможет обойтись без его присутствия. Слишком это все… трудно, а бюрократия, что обязательно должна была быть соблюдена, сводила с ума. Он хватает в ладонь ранее отложенный смартфон и заходит в поисковик, в считанные минуты бронируя билет на самолет в одну сторону.