Доверие Харрис

      С ехидной улыбкой на устах Александр протягивает Агате белоснежный фартук, ожидая с ее стороны дальнейших действий. Но она просто стоит и молча буравит его взглядом, в глубине себя надеясь на то, что в один момент, вот в следующий, например, он скажет ей, что это чертова шутка и на самом деле они попросту будут наблюдать за мастер-классом по выпечке. Не готовить, а смотреть! Нет, Агата любила готовить, но ненавидела выпечку. Ее максимумом была основа для пиццы из ближайшего супермаркета, которую она закидывала тщательно нарезанными кусочками ингредиентов, что находила в холодильнике.       По закону жанра, испепеляющий, пропитанный недовольством женский взгляд никаким образом не страшит и не напрягает уверенного в себе голубоглазого шведа. Он с упованием и некой гордостью за свои задумки наблюдает за тем, как уголки пухлых губ его спутницы напряженно подрагивают, словно она вот-вот готова выпалить ему в лицо все ругательства мира, но не может решить, с какого именно начать. Это так умиляло и очаровывало его, что в душе с каждым мгновением все зрело и зрело желание положить широкую сухую ладонь на разгоряченную нежную щеку.       — Я не знаю, что хочу сделать больше: поцеловать тебя или убить? — недовольно бурчит себе под нос Агата, резким движением перехватывая в свою руку протянутый фартук.       Александр показательно ухмыляется, проводя языком по нижней губе. Слишком мило.       — Ты уж определись, min katten. Мне не особо нравится идея разделять пространство автомобиля с той, кто хочет меня замочить, — подмигивая, отвечает он, завязывая концы фартука на пояснице в небрежный узел. Опустив голову, Агата усмехается. И как у него это получается? Одной фразой он одновременно выводит ее из себя и зажигает в ней огонек, который с течением секунд может разгореться в огромное пламя, которое она будет не в силах потушить самостоятельно. Особенно тогда, когда он смотрит на нее так: с очевидным озорством в глазах и животной страстью, которую старается прятать за напускной учтивостью.       — Слишком слабый, — невозмутимо говорит Александр, украдкой бросая взгляд на завязанный небольшой бантик на нижней части спины девушки. Он ловит на себе вопросительный, чуть нахмуренный, взгляд зеленых глаз, после чего продолжает: — Узел слишком слабый. Он развяжется спустя пару минут, либо, по иронии судьбы, помешает тебе в самый ответственный момент.       — А ты у нас специалист по узлам? — с толикой раздражения спрашивает Агата, наблюдая за тем, как Нильсен заходит за ее спину.       Он развязывает хилый бант на ее пояснице, ухмыляясь ее словам.       — Не специалист, но и не дилетант.       Александр наклоняется к уху девушки, опаляя ее кожу своим дыханием. Не глядя, он завязывает более тугой узел, не теряя из виду то, как по ее открытым плечам пробегает секундная дрожь. Такая реакция на сказанные им слова заставляет его на мгновение прикрыть глаза, стараясь игнорировать те несдержанные картинки, что самопроизвольно возникали в его голове: как Агата, стесненная в движениях из-за затянутой на ее аккуратных запястьях веревки, плавно извивается на его кровати, смотря на него взглядом, полным желания и мольбы о скорейших прикосновениях.       Харрис едва сдерживает возбужденный стон от тембра баритонного голоса, что звучит так тихо и утонченно рядом с ней. Не зная о том, что за стенкой заканчивает последние приготовления шеф-повар ресторана, она бы, отбросив в сторону скромность, точно бы прижалась к нему, вжимаясь ягодицами в его пах.       Не здесь. Не то время, не то место.       — Откуда ты знаешь повара?       Перевести тему в иную стезю сейчас кажется для Агаты лучшим решением. Они ведь на первом свидании, где вся атмосфера должна быть пропитана романтикой и трепетом, а не… желанием поскорее разделить общее постельное ложе. Но ведь никто не запрещает грезить об этом?..       — Он был шефом на свадьбе Фредерика и Аннет. Мы как раз вместе ездили договариваться, — спокойно отвечает Александр, опираясь ладонями о начищенную кухонную поверхность.       Наблюдая за тем, как Агата откидывает волосы назад, открывая ему вид на покатые ровные плечи, кожа которых в мягком свете лампы переливались теплыми оттенками, он сжимает ладони в кулаки, стараясь подавить собственное желание притронуться к ним. Какого черта она надела такое платье? Нет, она выглядит прекрасно, бесспорно. Но мысли мужчины не могли найти покоя с тех пор, как она аккуратно повесила его пиджак на небольшой крючок в углу кухни, позволяя ему в полной мере насладиться выбранным нарядом. Агата прекрасно видела то удовлетворение, с которым Нильсен смотрел на нее. Его, казалось, холодный взгляд неторопливо пробегался по ее фигуре, будто бы сканируя каждый сантиметр тела.       Понимающе кивнув, она неловко поджимает губы, после чего их уютное единение нарушается влетающим в помещение мужчиной средних лет. Его блондинистые волосы скрыты под колпаком, а на груди белоснежного кителя черными нитями вышито имя повара: Джеффри Кларк. Он радостным взглядом карих глаз пробегается взглядом по ожидающей его паре, уверенно кивая, когда замечает на них затянутые фартуки.       — Одна из самых простых вещей в выпечке — кексы. Кто-нибудь из вас готовил когда-нибудь их? — воодушевленно спрашивает он.       Александр уверенно приподнимает руку, краем глаза поглядывая на Агату. Она упорно смотрит за плечо повара, вспоминая о том, как в пятнадцать лет хотела порадовать тетушку на день рождения испеченными кексами. Сами кексы она испекла, только первую порцию своих стараний передержала, а вторую — недодержала. После чего энтузиазм в ее душе поутих, и она отправилась в ближайшую пекарню за идеальными и красивыми кексами, которые так пришлись по душе Аннет.       — Мой опыт был… не самым лучшим, — смущенно говорит девушка, чувствуя, как ладони ее начинают от неуверенности потеть.       Повар понимающе хмыкает.       — Ничего страшного, мисс. Никогда не поздно ведь учиться, — его голос должен вселить уверенность, но Агате все равно не нравится эта затея. Пускай под надзором профессионального повара и Нильсена, но как ей объяснить свои нескладывающиеся отношения с духовкой и тестом? — Ваш молодой человек настоял на выпечке в вашем исполнении, и я не мог отказать ему в просьбе.       Ваш молодой человек. Из всей сказанной фразы Агата почему-то цепляется за эти ненавязчивые слова. Легкая нежная улыбка так и норовила украсить собой ее уста, отчего она на пару секунд опускает голову к стальной поверхности столешницы, пряча в волосах небольшое смущение и трепет.       Вскоре на смену радости приходит осознание чертовой действительности: гребаная выпечка. Агата, поджав губы, поднимает голову и переводит взгляд, теперь полный злости, на Александра, что с растянутой на губах улыбкой довольно кивал в ответ на сказанные поваром слова. Он чуть склоняет голову в сторону, смотрит на ее недовольную физиономию, заметно подмигнув.       — Самая прелесть в том, что кексы запекаются не очень продолжительное время, и вы сможете испробовать то, что сами приготовили, — с энтузиазмом замечает повар. — Итак, для начала нам нужно… растопить шоколад и масло на водяной бане. Александр, подай, пожалуйста, вот те плитки шоколада.       Джеффри кивает куда-то за спину Нильсена, после чего тот, развернувшись в сторону противоположной столешницы, берет в руки две упаковки шоколада, обернутые в пергаментную бумагу. Агата неловко мнется, наблюдая за тем, как повар отрезает кусок сливочного масла.       Поначалу, она выглядит довольно стесненно в своих действиях. Смотрит на происходящее со стороны недоверчиво, отстраненно, словно она здесь находится как простой наблюдатель, за которым не должно быть замечено каких-либо действий. Запоминает каждое произведенное мужчинами действие, ведь вдруг у них выйдет все не так плохо и фатально, как до этого получалось у нее самой? Александр и Джеффри забавно перебрасываются репликами в разговоре о делах, пока сама Харрис неуверенно посматривает на рядом с ней стоящую небольшую емкость с разрыхлителем.       — Давай, Агата, будешь смешивать тесто, — голос Нильсена, что так неожиданно раздается над ухом, заставляет ее встрепенуться.       Покачав головой и мельком глянув за свое плечо, она осторожно берет в ладонь венчик.       — А ты добавляй разрыхлитель.       Не тушуясь, швед берет в руку маленький железный судок. Он кладет свободную ладонь на бедро Агаты, чуть подталкивая ее ближе к железной столешнице. Она старается игнорировать этот приятный ее душе жест, ведь сейчас ей нужно сосредоточиться на выпечке, в которую ее затянул Нильсен. Не на том тепле, что поселилось на ее коже в районе бедер, а на чертовом тесте, которое нужно замесить. Неторопливо перемешивая ингредиенты, Агата наблюдает за тем, как все содержимое миски постепенно смешивается в однородную темную массу. Повар, наблюдающий за действиями подопечных с другой стороны столешницы, удовлетворенно кивает, когда видит в миске замешанную нужную текстуру шоколадной массы.       — Очень хорошо, Агата, — замечает он, улыбаясь девушке улыбкой, полной доброжелательности.       Харрис смущенно кивает, пряча в тени чуть опущенной головы нарастающее смущение. Неплохо… Она ведь всего лишь перемешала тесто, в этом нет ничего грандиозного. Пальцы Александра, что все еще ненавязчиво покоились на ее бедре, начинают медленно поглаживать ее кожу. Его прикосновения такие безмятежные и приятные, словно она и до этого с чрезмерным постоянством испытывала их на себе. Агата постепенно расслабляется, отбрасывая теперь уже в сторону оставшиеся хлипкие стены, что до этого момента были все еще выстроены между ними. В желании хоть куда-нибудь деть свои неспокойные сейчас руки, она сцепляет пальцы в замок перед собой и прижимается спиной к груди Александра. Она чувствует лопатками выделяющиеся натренированные мышцы на теле мужчины и его размеренное дыхание позади себя.       — У меня для вас предложение, — неожиданно начинает Джеффри, вызывая на лицах молодой пары эмоцию непонимания. — Мы сейчас разделим массу на две равные части. — Повар ставит на середину стола вторую пустую миску и вскоре наполняет ее половиной шоколадного теста из первой емкости. — И вы друг для друга по отдельности добавите любые топпинги.       Воодушевленный взгляд шефа ресторана раззадоривает сознание Агаты, заставляя ее мысли скакать от одной к другой.       — Она ведь не должна знать, что именно я туда добавлю? — До этого хранящий молчание Александр чуть кивает в сторону мисок.       Он опирается второй ладонью о блестящую поверхность кухонной тумбы, не выпуская тело миловидной девушки из своих цепких объятий. Получив на свой ответ утвердительный кивок, Нильсена растягивает губы в шаловливой улыбке.       — Удиви меня, маленькая мисс Харрис.       Шепот Александра и мимолетом пробежавшее теплое дыхание по открытой коже плеч заставляют Агату немного вздрогнуть. Она поворачивает голову в сторону, после чего ощущает легкий, такой невесомый и мягкий, поцелуй, что был оставлен на ее волосах. Трепет, давно поселившийся в ее груди, разрастается в невообразимых масштабах. Она хочет утонуть в обвивающих ее тело руках мужчины, ощущая сейчас себя такой счастливой и спокойной. Словно позади нее не может быть выстроен противный хвост из репортеров с гадкими вопросами ей в спину, словно не существует молодой блондинки-прокурора, что желала увидеть обреченное лицо подсудимой за решеткой. Это все остается сейчас где-то далеко и не имеет никакого значения в сравнении с тем, какая связь с каждой секундой крепла в стенах просторной кухни между ней и симпатичным для нее молодым мужчиной, что сейчас уверенно удерживал ее в своих руках.       Взглядом поймав подмигивание голубых глаз, Агата с интересом наблюдает за тем, как Александр неторопливо отходит от нее, утягивая за собой одну из мисок с тестом. Он ставит ее на дальнюю столешницу, подальше от взора чуткой и любознательной девушки, перебирая в голове с десяток вариантов интересной начинки, которая бы сочеталась со вкусом шоколада.       Агата ощущает чувство некой потерянности после того, как Нильсен оставляет ее в одиночестве напротив ожидающей ее действий емкости с массой. Пробежавшись взглядом по стройной мужской фигуре, она хмурит брови. Погруженная в мысли об интересном топпинге, она отбрасывает в стороны одну за одной идеи: клубника — слишком очевидно и обыденно; какой-нибудь сироп — это ведь даже топпингом толком и назвать нельзя; апельсины — а вдруг у Алекса аллергия?       Склонившись над столешницей, Харрис опирается локтями о прохладную поверхность, буравя кафельную стену взглядом. Разглядывая вывешенные кухонные лопатки и половники, она нервозно водит ладонью по оголенному плечу, каждый раз проводя пальцами по не до конца зажившей царапине. Она опускает взгляд на рубцовый кожный слой, упуская из внимания момент, когда ее разум мысленно возвращается в вечер, когда эта небольшая царапина совершенно глупым образом появилась на ее ровной коже.       В голове вихрем проносятся события того вечера: чеки, найденные в обрамлении одной из картин, спрятанные в стенах поместья катакомбы, сквозь щель которых она заметила любовно обнимающихся кузенов и обеспокоенный взгляд Александра, склонившегося над неожиданно выпавшим из дверного прохода телом Агаты. Такой же обеспокоенный взгляд она видела в его глазах лишь однажды — в полицейском участке, когда после проведенной за решеткой ночью он, походивший тогда на какого-то супергероя, вызволил ее из оков железной клетки. А потом (Агата намеренно опускает воспоминания о своих прикованных запястьях к изголовью широкой постели и полуобнаженной фигуре, что беззаботно восседала на ее бедрах, пока по свинцовой коже неторопливо стекали капельки невысохшей воды) он обработал эту самую царапину обеззараживающим средством и заклеил пластырем. Это было так мило.       И медный таз осознания в секунду накрывает ее разум.       Александр заканчивает с обрабатыванием раны, вытаскивая из аптечки несколько пластырей с забавным принтом. Это ананасы? На губах девушки начинает вырисовываться забавная улыбка, вызывая тем самым хмурый взгляд со стороны Нильсена на нее, когда он, наконец, приклеивает оба пластыря на поврежденный участок кожи.       — Что?       — Пластыри с ананасами? — не без кроткого смешка спрашивает Харрис.       — Люблю их. Не смейся.       Ну, конечно же! Ананасы! Как она могла забыть? Ведь именно после появления Алекса в Бишоп-Мэнсон упаковка ананасового сока стала довольно частым гостем в недрах холодильной камеры на кухне. А спрашивать о том, как можно почти каждое утро трапезничать порцией ананасового пюре Агата не рисковала. Лишь не отказывала себе в удовольствии мимолетно смотреть на покрасневшие от соков экзотического фрукта губы мужчины.       — Джеффри! — негромко говорит она, стараясь привлечь внимание местного шефа. Тот с интересом обращает на нее взор, замечая, как она несколькими движениями кисти подзывает его ближе к себе. — У вас есть… ананасы? — Агата наклоняется чуть ближе к уху мужчины, в надежде на то, что чуткие уши Нильсена не услышат и не узнают раньше времени детали ее затеи.       — Сколько тебе нужно кусочков? — подобно приглушенному голосу подопечной спрашивает Джеффри.       — Ну, — Харрис несколько секунд смотрит на миску с тестом, примерно прикидывая необходимое для ее десерта количество фрукта. Можно было бы использовать немного ананаса в качестве декора, но она не хочет раскрывать все карты сразу. Хочет увидеть меняющиеся эмоции на лице шведа, когда он сможет прочувствовать все оттенки сладкого вкуса с тенью приятной кислоты на языке. — Столько, чтобы это не испортило вкус.       — Дай мне пару минут, — кивая, после непродолжительной паузы отвечает Джеффри.       Агата, потирая ладони друг о друга, наблюдает за тем, как торопливо силуэт повара скрывается за стеной. Она полностью опускается в размышлениях о том, как ей задекорировать верхнюю корочку капкейков. Ведь классика, конечно же, всегда была в цене, но она хочет, чтоб это было не только вкусно, но еще и красиво. Не зря же среди людей ходит поговорка, что люди при первом взгляде любят глазами.       — Что ты задумала, katten?       Задорный голос Александра выдергивает сознание Агаты из потока размышлений, где она в красках старалась представить конечный внешний вид своего десерта. Опираясь бедром о столешницу, она складывает руки на груди и смотрит на мужчину: он посматривал в ее сторону через плечо и едва развернутый корпус тела, игривым взглядом, всем своим существом ощущая ту легкость в общении, что так резко поселилась в их взаимоотношениях друг с другом.       — А тебе все расскажи, — ее голос звучит весело, что не может не радовать Александра.       Он боялся ее негативной реакции на свою идею для первого свидания, но он не хотел просто вести ее в какое-нибудь, пусть и миленькое, кафе, где они бы провели за разговором весь вечер. Нет, в этом никогда не было ничего плохого. Но Агата выглядела и казалась необычной девушкой (для Нильсена уж точно), а для необычных девушек — необычные свидания. По крайней мере, он уверен, что такой опыт свиданий для них обоих впервой.       Александр уже хотел ненавязчиво напомнить ей о том, что он, если она забыла, ее адвокат, но нет. Сегодня и сейчас они просто парень и девушка на первом свидании, которое, по правде говоря, затянулось со своим исполнением. Он ведь хотел пригласить Агату куда-нибудь еще три года назад, незадолго до свадьбы своего крестного отца и его прекрасной невесты. Но, то ли струсил, то ли еще что-то, не пригласил, а отпустил какую-то глупую шутку и вскоре исчез за одной из портьер прямо возле лестницы, стыдливо для самого себя переводя дыхание. Оставил краснеющую юную девчушку переваривать произошедшее, а сам потом боялся в течение следующей пары дней даже в глаза ей посмотреть. Само собой, внешне он старался оставаться беспристрастным юношей, что с задором обожал донимать окружающих докучными вопросами, но при виде невинных зеленых глаз и копны коричневых блестящих локонов в нем поселялось непривычное для него самого волнение.       — Я просто очень любознательный. — Привычная ухмылка расцветает на губах Нильсена.       Агата смеется и прикрывает глаза, чуть закидывая голову назад. Ощущение спокойствия и безмятежности так приятны и сладки для нее сейчас. Последний раз она выбиралась лишь с Сэмом на пробу нахваленных им же рогаликов и то, тогда ей не было так легко, как сейчас.       — А я и не заметила, — воодушевленно пропела Харрис, склоняя голову вбок. Она видит, как Александр наиграно, словно в раздражении, закатывает глаза, едва заметно посмеиваясь в ответ на услышанные слова.       Джеффри стремительно, также, как и исчез, появляется на территории кухни, неся перед собой в руках небольшой прикрытый крышкой сверху металлический контейнер.       — Ты собираешься добавить еще что-то? — тихо спрашивает он, украдкой поглядывая на Нильсена, что заинтересованно посматривал в сторону принесенного предмета.       — Я подумываю сверху украсить все это взбитыми сливками, если таковые имеются.       Повар молчит несколько секунд, размышляя над задумкой девушки.       — Думаю, получится довольно интересный контраст сладкого и кислого, — задумчиво отвечает Джеффри. — Если понадобится помощь, зови. Ты молодец.       Агата радостно улыбается, закусывая верхними зубами свою нижнюю губу. Она тянет ладони к крышке контейнера и находит под ней два сочных кусочка свежего ананаса. Небольшой слой выделяющегося от фрукта сока застилал собой дно судка, когда нос девушки учуял странный запах… жженого сахара?..       — Алекс, — она привлекает внимание шведа к себе и делает несколько резких вдохов, сверяясь с ощущениями. — Кажется, у тебя что-то горит.       Нильсен, до этого увлеченный беседой с шеф-поваром ресторана, резко поворачивает голову в сторону работающей плиты, в секунду срываясь с места. Схватившись за прихватку, он начинает резво размешивать содержимое небольшой кастрюли, попутно недовольно бурча себе что-то под нос на шведском.       — Едва не спалил, — заключает Джеффри, поглядывая на содержимое емкости.       Усмехнувшись, Агата тянет за собой необходимые атрибуты для своих дальнейших действий и отходит на другой край просторной кухни в надежде на то, что запах жженого сахара затмит собой запах ананасов. Ну, или она уповает на то, что Александр не почувствует терпкие нотки любимого фрукта за завесой неприятного аромата. Она мелко нарезает ломтики фрукта на разделочной доске и закидывает их в емкость с шоколадным тестом, пряча в темной текстуре массы яркие желтые кусочки.

***

      Когда заполненные тестом формы отправляются в духовку, Агата просит Александра поставить таймер на его телефоне на двадцать минут. Не для повара Джеффри или хозяина гаджета, а скорее, для себя самой. Вдруг что-то сносное выйдет у нее сегодня, и ей не придется краснеть перед профессиональным шефом и Нильсеном, который в случае ее неудачи обязательно отпустит какую-нибудь реплику. Правильно, ведь таскаться со своей сумочкой ты не хочешь.       В ожидании своих творений, девушка решает неторопливо прогуляться по уголкам ресторана. Она разглядывает буквально каждый метр помещения, отмечая в голове, что ей всегда импонировал стиль лофта в дизайнерских решениях. Было в этом что-то интересное и зазывающее. Классический стиль, несомненно, был красив и всегда утонченно вписывался в любого рода помещение, но этого так много. Встретить что-то в современном стиле, да и так, чтоб это выглядело хорошо — не редкость, но для Патели Бридж — это глоток свежего воздуха, в котором молодое поколение жителей этого городка нуждалось как никогда.       — Чем занимаешься? — тишину помещения разрезает баритонный голос Александра.       Агата поворачивается в сторону входа на кухню, где в дверном проеме стояла стройная фигура шведа.       — В четырнадцать я хотела поступить на дизайнера, — после недолго молчания тихо говорит она, вновь скользя взглядом по темным деревянным панелям.       Поджав губы, Нильсен задумчиво осматривает силуэт девушки, что стояла посреди зала, горящими глазами бегая по интерьеру зала. Спрашивать о том, что именно послужило смене выбора будущей профессии, казалось ему глупым и где-то даже абсурдным, ведь ответ и так был очевиден. Возможно, Аннет не позволила бы своей будущей наследнице опуститься с головой в сферу, которая никаким образом не соприкасалась с теорией ведения успешного бизнеса.       — Но потом я познакомилась с криптографией, и мысли о дизайнерских курсах как-то со временем сошли на нет, — пожимая плечами, говорит Агата. — Не представляешь, насколько сильно тетушка была этому рада.       После упоминания самой близкой родственницы на ее губах поселяется грустная улыбка. Как бы она не крепилась и не старалась запирать эмоции и переживания, но эта щемящая боль все равно прорывались сквозь щелки самосознания, давя своим напором на самые чувствительные точки ее души. Не думай о Чарльзе. Не думай о Чарльзе. Не думай, Харрис, о Чар-льзе.       — Пойдем, katten, — голос Александра вытаскивает Агату из череды печальных мыслей, привлекая к себе внимание зеленых глаз. — Я заприметил тут один столик. Тебе должно понравиться.       Он сокращает имеющееся между ними расстояние в несколько шагов и, вытянув руку вперед, с искренней заботой выжидающе наблюдает за девушкой. Она переводит взгляд с лица Нильсена на его протянутую ладонь и, стараясь оставить все переживания в стороне, уверенно сплетает свои пальцы с его, не оставляя без внимания то, как мужские плечи заметно расслабляются.       Доверчиво следуя за фигурой Александра, Агата мысленно искренне удивляется тому, как один момент может кардинально изменить взаимоотношения двух людей. Еще в начале недели, когда они незаметно для всех сбежали к озеру во время поминок тетушки Аннет, она ведь стеснялась к нему даже притронуться, хотя самовольно тонула в кольце его рук вокруг себя. А сейчас только и хотела чувствовать тепло его кожи на своей, ни в коем случае не желая того, чтоб это прекращалось.       Приятный ветерок бежит по ее плечам, когда Александр легким движением открывает широкую стеклянную дверь, выпуская их фигуры из тусклого ресторанного помещения на свежий воздух. И Агату накрывает приятное изумление, когда ее взгляд неторопливо блуждает по созданной на небольшой террасе обстановке: всего лишь один столик с двумя стульями, стоящими ровно посередине пространства; удивительная смесь плюща, Клематиса и Имопеи, обрамляла собой внешние стены ресторана, кидая свои ростки на незаполненную декором стену террасы; две напольные греющие лампы, в которых искусным пламенем извивался огонь, стояли недалеко от столика, смешиваясь светом оранжевого оттенка с теплым желтоватым свечением настенных светильников.       Легкая улыбка ложится на губы Александра, когда он смотрит на замеревшую Агату, глаза которой с интересом блуждали по пространству, словно она старалась досконально запомнить каждый сантиметр этого небольшого балкончика. Он мягко подталкивает податливое женское тело вперед и, отодвинув перед ней стул, молча наблюдает за тем, как она тихо садится на него.       — Как тебе? — невозмутимо спрашивает он, понимая, как его вопрос может прозвучать глупо со стороны. Будто бы по ее горящему взгляду ничего не понятно.       — Это… волшебно, — с восторгом в голосе тихо отвечает Агата. — Ты был прав.       Ее довольная улыбка и светящиеся глаза — лучшее тому подтверждение. В сердце Нильсена приятно свербит от мысли о том, что он, черт возьми, попал в самую точку с выбором того, чем и где они будут заниматься на своем первом официальном свидании, которое точно не будет прервано звонком какого-нибудь Макото или Гудмана. По крайней мере, большинство предыдущих моментов единения с Агатой обязательно чем-нибудь таки да прерывались.       Проведя ладонями по гладким подлокотникам стула, Агата медленно переводит взгляд за перила террасы. Все-таки владелец ресторана точно разбирается в видах, потому что тот пейзаж, который открывался с этой возвышенной точки холма, был невероятен: яркие диодные вывески виднелись то тут, то там, машины медленно следовали по узким дорожкам, вдоль которых неторопливо прогуливались люди. Весь небольшой Патели Бридж был словно на ладони.       — Здесь так красиво, — расслаблено тянет Харрис, поражаясь ночной красоте своего родного городка. Звуки природы и приглушенный шум медленного трафика так гармонично сливались в единую симфонию здесь.       — Ты красивее, — не думая, выпаливает Александр, не замечая за собой того, как он неотрывно вот уже с минуту любуется завлеченным профилем своей спутницы.       Агата пытается контролировать уголки своих губ, которые так и норовили растянуться в широкой улыбке после осознания слов, сказанных шведом. Она чувствует, как ее щеки начинают привычно гореть, только теперь, сидя неподалеку от греющей лампы, казалось, что они и вовсе пылают самым жарким огнем. Смущенно опустив голову, она ощущает острую потребность сделать несколько глотков прохладной, нет, ледяной воды, в надежде восстановить градус температуры своего тела на нормальный.       Она уже хочет ответить что-то вроде «Не красивее тебя» (и ей все равно, как это глупо может звучать из уст девушки к мужчине), но звук срабатывающего таймера неожиданно вклинивается в размеренное звучание природы, заставляя Агату немного вздрогнуть.       — Кажется, самое интересное впереди, — подмигнув, Александр встает со своего места и открывает стеклянную дверь, в приглашающем жесте протягивая руку завороженной девушке.

***

      Когда кексы немного остыли, Агата круговыми движениями покрывает запеченный десерт слоями белоснежных сливок, после любуясь своим творением. Для новичка это вполне неплохо, так ведь? Джеффри удовлетворенно кивает, когда она с вопросом в глазах смотрит на повара, в надежде услышать от него оценку за свои старания. Агата помнит, что ставила в духовку восемь кексов, и от того, что один из них теперь отсутствует, она делает вывод, что шеф ресторана все же взял на пробу ее стряпню. Если он жив и бодр, то, значит, все не так ужасно, как я могла предположить.       И теперь, сидя напротив Александра за столом на террасе, она с прищуренным взглядом наблюдала за ним и его действиями. Он, руководствуясь наигранным скептицизмом, настороженно рассматривал приготовленные Агатой кексы, поочередно переводя глаза с выпечки на автора, что сотворил этот десерт, и обратно. Тем не менее, закончив свое показательное выступление, он, опустив бумажный слой формочки, осторожно надкусывает теплый кекс, настороженно и медленно пережевывая его.       Агата старается угадать эмоции на лице Александра, но он так и сохраняет свое привычное невозмутимое спокойствие, с явным энтузиазмом продолжая уничтожать испеченную сладость. Только лишь тогда, когда он откладывает пустую бумажную формочку на свободное место на тарелке и запивает все это глотком горячего черного кофе, он поднимает игривый взгляд на девушку.       — Ананас, я прав?       — Слишком очевидно? — Харрис чуть кривит лицо, что заставляет Нильсена неоднозначно усмехнуться. Чересчур просто для него.       — Слишком вкусно. — Он проводит языком по нижней губе, собирая оставшийся на них вкус кофе и сливок. — Ты молодец, min kära.       А как же сказать что-то саркастичное и язвительное? Это точно Александр? Губы Агаты расплываются в радостной улыбке. Кавабанга, она не убила человека своей выпечкой, и она ему даже понравилась! Снег пойдет, не иначе.       — Это точно в разы лучше того гамбургера, который мне дали бомжи, — говорит швед, качая головой в стороны.       — Что? — На лице Харрис царит удивление в смеси с отчаянным непониманием.       — Я не рассказывал? — тихий смешок слетает с уст Александра, когда Агата, с нахмуренными бровями, отрицательно качает головой в стороны. — Когда мне было шесть лет, я решил, что я вполне созрел для грандиозных приключений и отправился в одиночестве в пеший поход на другой конец Стокгольма. И там около моста я познакомился с шайкой каких-то бомжей, которые угостили меня гамбургером.       Он наблюдает за тем, как Агата старается противостоять накрывающему ее приступу смеха, прикрывая ладонью губы, и сам, под стать ей, начинает широко улыбаться, ненароком на секунды опускаясь сознанием в тот богатый на события день.       — А, забыл. — Девушка прекращает смеяться, вновь обращая все свое внимание на Александра. — В тот день мне еще посчастливилось покататься на сенбернаре.       — Боже. — Агата прикрывает лицо ладонями, чувствуя, как от столь большого количество смеха ее щеки начинают немного побаливать. — Почему я не удивлена?       Нильсен невинно пожимает плечами, чем вызывает со стороны спутницы еще одну порцию смеха. Он наблюдает за тем, как она осторожно проводит подушечками пальцев под линией разреза глаз, собирая с них выступившие капельки слез.       — Как ты вернулся домой? — спрашивает Агата, делая глоток кофе. — Не поверю, что те бомжи оказались столь галантны и проводили тебя до дома.       — Кажется, им было плевать, — отвечает Александр, бесцеремонно наблюдая за тем, как девушка проводит языком по своим влажным губам. — Но наша компания заинтересовала полицейских, и так меня вернули домой.       — Твои родители, наверное, тебя чуть не убили, — усмехается Харрис, заправляя мешающийся локон волос за ухо.       — Наверное. Можешь сама у нее как-нибудь позже спросить об этом.       Радостная улыбка, которая до этого украшала светлое молодое лицо Агаты, сейчас больше походила на нервную. Она же все правильно услышала? Это не похоже на помутнение сознания или разыгравшееся воображение влюбленной девочки. Да нет, он просто шутит.       — И пока ты не начала икать, — Александр делает особый акцент на последнем слове, словно нарочно старается лишний подразнить ее. — Предлагаю тебе испробовать лучшие кексы, которые тебе только доводилось есть.       Агата игриво показывает ему кончик языка и опускает взгляд на накрытое крышкой в виде полусферы блюдо. Можно было еще больше официальности? Она смеряет мужчину наигранным раздраженным взглядом и одним резким движением приподнимает крышку, отставляя ее на свободное пространство стола. Ладно, выглядит это все довольно мило.       Перед ней шоколадные кексы, политые сверху бледно-желтым кремом, что уже успел, вероятнее всего, застыть с течением времени. Агата берет в руки один из кексов и, отодвинув вниз бумажную обертку, поднимает настороженный взгляд на Александра. В его голубых глазах плясали чертята и бесновали ангелы. Он с интересом наблюдал за каждым ее движением, стараясь поймать нить ее размышлений.       Она не боится испортить макияж или запачкаться, но все равно осторожно надкусывает часть кекса, остерегаясь поставить себя перед испытывающим взглядом Нильсена в неловкое положение. Вкус, который Агата чувствует на языке, заставляет ее немного нахмуриться, когда она старается разобрать смесь ингредиентов, что были смешаны в изначальную массу. Ее рецепторы точно чувствуют шоколад (неужели?) и… что-то кислое, но при этом и… сладкое. Какой-то фрукт, снаружи мягкий, но внутри более плотный.       В голове зреет мысль, но для того, чтоб убедиться в своих суждениях, она делает еще один более уверенный укус, попутно наблюдая за тем, как Александр чуть склоняет голову вбок, а его ровные губы растягиваются в знакомую ухмылку.       — Яблоко? — Агата старается вложить в свой голос больше уверенности, надеясь, что ее фраза прозвучит как утверждение, а не вопрос. Нужно ли упоминать то, что она провалила эту миссию? — Только не спрашивай какие.       Александр обнажает ровный ряд белых зубов в улыбке, скользя взглядом на поставленную перед девушкой тарелку.       — Все веселье портишь, Харрис.       Их смех сливается в единый звук, после чего Агата, забавно сморщив носик, добивает остаток первого кекса. Она чуть прикрывает глаза, откровенно наслаждаясь смешением вкусов у себя на языке. А есть вообще хоть что-то, чего он не умеет?       — У тебя здесь. — Александр неуклюже указывает пальцем на нижнюю часть своего лица, вызывая на лице девушки смесь непонимания. — Вот тут. — Его язык очерчивает линию нижней губы, заставляя бровь Агаты чуть приподняться.       Но прежде чем она успевает сообразить и задать ему вопрос, Нильсен чуть привстает со своего стула и, протянув руку через стол, опускает широкую ладонь на ее шею. Агата не двигается, наблюдая за его осторожными действиями, вероятно, боясь спугнуть созданный момент. Она хочет наклонить свою голову в сторону приложенной ладони, желая утонуть в том тепле, что охватывало собой оголенный участок ее кожи.       Александру она кажется хрупкой фарфоровой куклой, с которой нужно быть предельно аккуратным, поэтому он с опаской прикасается подушечкой большого пальца к уголку ее пухлых губ, стирая с них остаток бледного ванильного крема. Он бы больше предпочел убрать его посредством своих губ и поцелуя, но боится перегнуть палку и, в какой-то степени, напугать ее, не приведи что, оттолкнуть.       Но во взгляде Агаты нет и намека на подобие страха и нежелания принимать его прикосновения. Она лишь неловко улыбается, смотря на то, как Александр с будничным выражением лица слизывает с подушечки пальца остаток крема, после забавно причмокнув губами. Такое, казалось бы, обычное действие зажигает в ее груди огонь, а желание ощутить под своими пальцами его горячую кожу походит на острую потребность в чистом воздухе в ситуации, если бы она была заперта в затхлом провонявшем помещении.       — Так какие яблоки?       Бархатный голос возвращает сознание Харрис с небес на землю.       — В смысле? — Она прочищает горло и делает глоток подстывшего кофе из чашки, надеясь, что охвативший ее тело жар вскоре отступит. — Только не говори, что ты про…       — Нет, я не про сорт, katten. — Низкий смех, от которого Агата ощущает небольшую вибрацию на поверхности стола, кружит ей голову.       Та озадаченность, с которой она сидела напротив, определенно забавила Александра. Он видит, как ее изумрудные глаза бегают от одного кекса к другому, словно они способны тихонько прошептать ей на ушко подсказку на заданный вопрос, и это всенепременно останется незамеченным.       Агата начинает пошагово вспоминать все те действия, что предпринимал Нильсен, крутясь на кухне недалеко от нее. Не зря же она каждые тридцать секунд лихорадочно кидала взгляды в его сторону, словно школьник, который возжелал списать правильный ответ в контрольной у отличника. И как я не учуяла запах яблок?       Но отгадка прилетает в ее мысли так же стремительно, как и снежок в затылок, что в детстве она получила от Данте во время игр на заснеженной улице. Не почувствовала запах яблок, потому что он едва не спалил карамель! Исходя из того, что карамели она не видит в качестве декора кексов, да и в принципе не наблюдает ее на тарелке, она приходит лишь к одному выводу.       — Ты их карамелизировал.       Александр поджимает улыбающиеся губы и неторопливо несколько раз кивает, мысленно отдавая все почести даме.       — И откуда ты такая разносторонняя на меня свалилась?       Чувствуя внутреннее удовлетворение, Агата деловито приподнимает подбородок, мысленно радуясь тому, что у нее получилось впечатлить симпатичного ей мужчину хоть какими-то своими познаниями. Получилось же?..       — Во-первых, я выпала из-за стены. — Она старается сохранить невозмутимое выражение лица, чем еще сильнее веселит Александра и укрепляет его понимание своего мальчишеского восторга касаемо этой невероятной девушки. — А во-вторых, я просто смотрела Адскую Кухню.       С его губ слетает задорный смех, когда он, в порыве радости, откидывается на спинку стула, прикрывая ладонью широкую улыбку. Видя это, Агата теряет собственный самоконтроль, чувствуя, как ее губы, подобно Нильсену, растягиваются в улыбке. Она невинно пожимает плечами и прикрывает глаза, ощущая в груди лишь радость и нежность, которой хотела делиться только с одним-единственным человеком.

***

      Кажется, что звонкий смех Агаты был слышен в каждом, даже самом укромном, уголке обширной территории родового поместья семьи Харрис. Она, кутаясь в теплую ткань мягкого мужского пиджака, наблюдает за тем, как Александр лаконичным движением закрывает дверцу автомобиля и нажимает на небольшом пульте кнопку блокировки дверей. Его губы украшает радостная ухмылка от осознания того, что Агате, черт возьми, нравятся его, пусть временами и похабные, шутки. Что она не воротит свой аккуратненький носик от каких-то неоднозначных подробностей, а продолжает завороженно вслушиваться в его голос, впитывая в себя получаемую информацию, словно губка.       Он подходит к ожидающей его около багажника девушке и бесстеснительно, даже как-то по-собственнически, берет ее чуть холодную ладонь в свою, переплетая свои немного грубоватые пальцы с ее мягкими. Александр уже хочет начать неторопливо следовать к массивной арке главных дверей особняка, но у Агаты другие планы. Она слегка тянет его руку на себя, подталкивая его расслабленное тело в сторону темного сада.       — Ты все-таки задумала меня убить? — Правая бровь мужчины в насмешливой манере приподнимается, когда он оглядывает озорным взглядом идущую по левую руку от него девушку.       Она старается спрятать улыбку меж поджатых губ, но их дрожащие уголки выдают радость Агаты без возможности оправдания. Она смущенно опускает голову и какое-то время задумчиво наблюдает за тем, как они синхронно передвигают ногами по рассыпчатому гравию, шурша камешками под жесткой подошвой.       — Если бы я хотела этого, то сделала бы это более... искусным образом, — сладость ее голоса — лучшая награда для Александра.       Он тихонько посмеивается себе под нос, сжимая хрупкую женскую ладошку в своей, и наслаждается, откровенно упивается теми моментами, что ему повезло разделить с этим несносным храбрым котенком, который каждый чертов день не переставал удивлять его. И почему он все же струсил пригласить ее на свидание несколькими годами ранее? Не сдрейфь он тогда, кто знает, какие бы отношения их сейчас связывали.       — Да что ты? — забавная манера речи Нильсена крайне веселит Агату. Она старается удерживать более-менее серьезное выражение лица, сосредотачиваясь едва ли не на каждой подкожной мышце. Но чем сильнее она пытается удерживать невозмутимость в образе, тем еще сильнее хочет громко расхохотаться. — И кто же тогда будет тебя защищать, юная леди? — Александр склоняет голову вбок, наблюдая за тем, как Агата закусывает нижнюю губу в попытке подавить рвущуюся улыбку. — Кто защитит тебя от коррумпированных склизких лапок назойливого комиссара?       — Он плохой, а у отрицательных персонажей не может быть лапок!       Мужчина опускает голову, ненароком останавливая свой взгляд на переплетенных в замке пальцах. Радость и легкость, что несколькими мгновениями назад окутывали его душу и сознание, сейчас начинают немного притупляться, когда в поток мыслей вклинивается назойливое напоминание о том, что на тумбочке в его комнате выжидающе лежит в одиночестве паспорт, который только и ждет, когда сотрудник аэропорта Хитроу поставит в нем новую печать.       Между ними наступает внезапная тишина. Агате комфортно с Александром даже в молчании, но, когда она переводит взгляд на его задумчивое лицо, в ее сердце, словно внезапным петардным выстрелом, вклинивается острая иголочка, напор от которой неприятно давит и гудит где-то внутри.       — Все в порядке? — ее голос звучит осторожно, словно она боится спросить о чем-то, что ей знать не положено. А вдруг ему не понравилась шутка про отрицательных персонажей и лапки?       Александр выныривает из водоворота своих мысленных рассуждений, ощущая какую-то гнетущую слабость. Слишком быстро он привязался к маленькой мисс Харрис, слишком быстро в нем окрепло желание наблюдать ее утонченный силуэт каждый чертов день. Да, Боги, он ощущает себя гребаным подростком, который впервые в жизни влюбился в девочку в старших классах, а теперь их впереди ждут летние каникулы в разлуке.       — Да-да, все прекрасно. — Нильсен не понимает, кого он больше сейчас пытается убедить в сказанном: себя или Агату? — Просто…       Он останавливается прямо посреди пустой едва освещаемой желтым свечением фонарей дорожки. Агата немного хмурится, наблюдая за тем, как Александр становится ровно напротив нее и берет ее вторую ладонь в свою. Он поглаживает подушечками больших пальцев ее кожу, в голове поражаясь тому, насколько же она нежная в сравнении с его. А это вообще законно?       — Мне придется уехать на какое-то время.       На улице стоит ясное ночное небо, но для Агаты где-то вдалеке гремит самый яростный гром. В смысле уехать? То есть, оставить ее здесь одну?.. Она подозревала, что рано или поздно момент основного местожительства каждого из них сыграет с ними злую шутку, но она и предположить не могла, что это случится так скоро! У нас же только все началось…       — Надолго? — она старается скрыть свой страх скорой разлуки, но на последней букве ее голос предательски срывается, выставляя наружу зародившееся переживание. Агата понимает, что это не последняя их встреча и, уж тем более, не последнее свидание, но осознание того, что какое-то время она проведет без ощущения присутствия Александра где-то рядом, неприятно бьет ей под дых.       — На неделю, может, полторы. — Ее зеленые глаза начинают лихорадочно бегать по ткани выглаженной рубашки, поэтому Нильсен, будто бы прочитав мысли девушки, спешит ответить на образовавшийся в ее голове, наверное, главный вопрос, который так волновал ее: — Я успею вернуться к слушанию, за это можешь не переживать.       Агата качает головой и опускает взгляд вниз, смотря в пустую точку меж их телами. Неделя. Это ведь не так много? Могло быть и хуже. Он мог сказать, что уезжает на месяц или больше. Нет, само собой, с имеющимся авиатранспортом эта задача не приобретала статус нерешаемой, но выглядит это все равно немного удручающе.       Заметив задумчивость Агаты, Александр опускает свою ладонь на линию ее подбородка и приподнимает опущенную ранее голову к себе. Их взгляды сталкиваются, когда дыхание обоих перехватывает от неожиданной, столь интимной, близости.       — Лучше скажи, что привезти тебе из Швеции, — Нильсен предпринимает попытку немного разрядить напряженную обстановку. Видя, как уголки губ Агаты приподнимаются в слабой улыбке, он облегченно выдыхает, словно с его груди сняли душащий его легкие груз.       — Себя, Алекс. — Она кладет свою руку поверх ладони Александра, несильно сжимая его теплую кожу в своих пальцах. — Себя.       Запахи мужского и женского парфюмов смешиваются в воздухе. И кто сказал, что это пахнет отвратительно? Наоборот, Харрис готова тонуть в этих намиксованных нотках различных фруктов и растений, наивно надеясь на то, что именно в этот момент кто-то радушный остановит текущее с неимоверной скоростью время, давая растянуть сладкие мгновения единения.       Рассматривая черты девичьего лица в отблеске темноты, Александр ощущает острую необходимость быть с ней еще ближе. Он мягко подается вперед, накрывая манящие его внимание весь чертов вечер, да и не только вечер, пухлые губы Агаты своими. Его движения мягки и обходительны, что совсем не похоже на него. Где-то на задворках души он сейчас прижимал ее к прохладной каменной стене, вжимаясь каждой клеточкой тела в нее, в намерении чувствовать жар желанного тела и отдаваясь в плен охватившей разум страсти.       Но сейчас Александру хочется быть нежным. Хочется подарить ей ласку, нежность и то приятное воспоминание, за которое они оба будут держаться на протяжении всего времени, что проведут в разлуке.