В последнее время Агате ненавистно напряжение. Ей осточертело ощущать, как неприятное ей чувство плавно растекается по ее телу, особенно мозгу, каким-то образом попадая даже в самые потаенные места ее сознания. Она чувствует сотни взглядов в свою спину и хочет попросту исчезнуть, случайно испариться за каким-нибудь поворотом или самолично запереть дверь с внешним миром, от которой у нее бы точно не было ключей.
Это чувство липкое, неприятное и омерзительное. Сколько ни три тело мочалкой, оно просто так не сойдет с кожи, преодолевая слои волокон и проникая в поток бегущей по переплетениям вен кровь. Слова судьи и представителей сторон мимолетно проплывают мимо слуха девушки, когда единственное, на чем она старается сосредоточиться, – это собственное дыхание и жжение в груди от каждого вдоха.
Присутствие Александра рядом успокаивало лишь отчасти. Агате хотелось спрятаться за его широкими плечами, вцепившись подрагивающими от волнения пальцами в теплую мужскую ладонь, которая бы обязательно подарила ей хоть и мимолетные, но такие нужные в эти тяжелые моменты судьбы отголоски спокойствия и чувство защищенности. Кусая внутреннюю часть щеки, она напряженно поглядывала на его беспристрастный профиль, который с интересом внимал речи судьи.
Агата была готова прямо сейчас схватить Нильсена за руку и утащить прочь из зала заседания. Куда угодно, где она бы смогла хотя бы на считанные мгновения забыться в его объятиях, утопая в запахе терпкого одеколона, по аромату которого, как она сейчас поняла, безумно соскучилась. Но громогласный голос судьи, который пригласил девушку пройти за трибуну для дачи показаний, моментально вывел ее из сладостных представлений, возвращая ее неспокойный разум с небес на землю.
С опаской и страхом поглядывая на Александра, Агата встала со своего места и на ватных ногах в абсолютной тишине проследовала за трибуну. Сейчас она была на ладони у каждого присутствующего: у родственников, присяжных, пришедших зевак и чертовых журналистов. Щелчки затворов фотокамер посыпались с дальних рядов, раздражая слух. Харрис, в целом, никогда не относила себя к рангу людей, которые любили раздувать скандалы и взрывались эмоциями от одного неаккуратного действия. Но сейчас, опускаясь на сидение холодного стула, единственным ее желанием было разбить вдребезги о пол каждую камеру, которая только находилась в этом зале.
Воинственный взгляд прокурора ничуть не пугал, а наоборот, веселил. Она с излишней деловитостью мерила шагами открытое пространство перед трибуной, отстукивая тонкими каблуками о гладкую поверхность темного паркета.
— Мисс Харрис, когда вы последний раз приезжали в поместье Бишоп-Мэнсон перед своим нынешним визитом? — Эмилия сцепляет свои руки на уровне груди, буравя взглядом подсудимую.
— В Рождество, — спокойно отвечает Агата, нарочно с таким же неодобрением смотря на распинающуюся прокурора.
Хилл пыталась завалить ее вопросами различного характера, на что заполненное раскатистой тирадой пространство зала заседания иногда разрезало резкое «Протестую!» из уст Александра. Удивительно, как Хилл еще не спросила о том, какого цвета белье Агата выбрала для сегодняшнего дня. Это ведь так влияет на ее слова и характер поведения!
Пренебрежительный взгляд Нильсена, которым он будто бы старался пробить дыру в назойливой фигуре прокурора, одновременно заставлял судорожно вздохнуть и гасить на зародыше рвущуюся на лицо улыбку. Его брови были напряженно сведены к переносице, когда он нервозно крутил меж пальцев свою блестящую ручку. Это было так очаровательно. Чаще всего спокойный адвокат сейчас с трудом сидел на месте, время от времени каким-то образом меняя свою позу: то ногу на ногу закинет, то сложит руки на столе в замок перед собой, то попросту начнет бесшумно отбивать пальцами о стопку необходимых бумаг какой-то хаотичный ритм, известный только ему самому.
Со временем то волнение, с которым Агата опустилась в кресло, постепенно отошло в тень. Она расслабленно облокотилась на спинку мягкого сидения, со спокойствием отвечая на каждый выпад прокурора в виде очередного вопроса. Понятное дело, что та пыталась поймать ее хоть на малейшем намеке лжи, во что почти сразу же всенепременно ткнула бы подсудимую носом.
Видя, что Харрис с неподдельным выдержкой и сдержанностью отвечала на вопросы, Эмилия начинала раздражаться. Должна же она оступиться хотя бы на чем-нибудь! Прокурор досконально вслушивалась в каждое произносимое слово, надеясь уловить тень недосказанности или придумки. Агата Харрис ведь не запрограммированный робот, который по прописанным командам, едва задумываясь, отвечал на вопросы. Должна же она хоть в чем-нибудь проколоться!
Назойливость и упрямство Хилл начинало раздражать даже присяжных, не говоря уже о достопочтенном судье. Они с тяжелыми вздохами и пустотой в глазах переводили взгляды с мельтешащей фигуры прокурора на спокойную подсудимую, явно разделяя вместе с последней свое внутреннее негодование.
Кажется, они уже все решили для себя.
Твердый голос судьи и громкий стук молотка о деревянную подставку выводят Агату из подобия транса.
Перерыв? Старающаяся удерживать эмоции при себе Эмилия возвращается к своему столу и, оперевшись ладонями о края, несколько секунд напряженно смотрит на какие-то документы. Мысленно ухмыльнувшись в сторону прокурора, Агата встает со стула и подходит к бурно обсуждающим что-то Александру и Рейчел.
— Хочешь кофе? — как ни в чем не бывало спрашивает Нильсен, весело поглядывая на свою девушку.
Первые несколько секунд Харрис с долей подозрения смотрит на мужчину, стараясь уловить хоть что-то, намекающее на шалость в его интонации. Привычный взгляду огонек вновь поселился в голубых радужках его глаз, заставляя сердце Агаты буквально трепетать только лишь от одного присутствия Александра рядом с собой.
— Было бы неплохо, — отвечает она, ощущая в желудке звенящую пустоту.
Пренебречь завтраком, наверное, было опрометчивым решением, но что поделать, если еда попросту в горло не лезет, блокируя внутренние рычаги к восприятию пищи перед волнительным моментом? Сейчас, когда девушка порядком расслабилась и сбросила с плеч увесистую мантию напряжения, физические потребности начинали вылезать наружу, привлекая к себе внимание хозяйки.
— Подождешь в переговорной, где мы были в прошлый раз?
Агата безмолвно кивает на слова Александра и под его одобрительный кивок тихонько следует за ним и изъясняющейся на шведском Рейчел, отчего-то чувствуя себя лишней в этой компании. Их пути расходятся ровно тогда, когда они все выходят из зала заседания, расходясь в разные стороны.
Стараясь игнорировать взгляды находящихся в коридоре людей, Агата довольно быстро находит нужную комнату, в какой-то момент едва ли не переходя на бег, когда замечает знакомую дверь. Хорошо еще, что в здание суда не запускают репортеров. Такими темпами она с неимоверным количеством приложенных сил смогла бы, максимум, доползти до комнаты, прячась от огромных объективов и подставленных к лицу микрофонов.
Не поздно ли еще нанять вооруженную охрану?
Агата вешает на спинку стула свой пиджак и проводит ладонью по волосам. Звенящая тишина в небольшой комнатке расслабляла, а прохлада воздуха отрезвляла разум. Сколько продлится еще этот парад позерства? Это всего лишь второе заседание за все время, но вся эта ситуация словно высасывала имеющуюся энергию и изводила на эмоции, оставляя после себя лишь пелену пустоты в груди. Присев на краешек стола, девушка проводит рукой по задней части своей шеи, прогоняя скопившуюся усталость в этой области.
Некоторые зрители в зале суда не верили словам юной наследницы. Это можно было легко понять по презрительным взглядам людей, что с нескрываемым неприятием окидывали взглядом подсудимую. В какой-то момент Агата подумала, что, может, она вовсе раздета? Ну нельзя с такой ненавистью и неприятием смотреть на неизвестного тебе человека. Они все не были в доме в момент убийства, не видели тех теплых эпизодов взаимоотношений между тетей и племянницей, которые последняя теперь любовно и трепетно хранит в своем сердце. Им достаточно выдуманной статьи в местной прессе, писатель которой как никто другой знает все лучше других.
Из череды напряженных мыслей Агату вытаскивает звук открывающейся двери. В проеме появляется статная фигура адвоката, на предплечье которого повис, уверена она, увесистый портфель с его вещами. В ладони той же руки он удерживал подставку с двумя прикрытыми стаканчиками, когда во второй ладони он держал между пальцами бумажный пакет. Девушка поджимает губы, наблюдая за тем, как Александр ногой захлопывает за собой дверь и, наконец, поднимает на нее взгляд.
— Смешно тебе? — с усмешкой в голосе спрашивает он, ставя содержимое своих рук на холодную поверхность стола.
— Ты едва не опоздал.
Агата нарочно игнорирует его слова, стараясь саму себя сдержать от желания накинуться с поцелуями на шею мужчины в следующую же секунду. Его чуть приглушенный баритон приятно ласкал слух, заставляя ее сердце буквально порхать по комнате.
— И тебя только это сейчас интересует? — Александр небрежно бросает на свободный стул свой портфель, впечатываясь взглядом в девушку, что с интересом, выжидающе, наблюдала за ним.
Он так соскучился по ней. Настолько сильно, что желал прямо сейчас усадить ее в салон своего автомобиля, увезти в Бишоп-Мэнсон и не покидать пределы комнаты вместе с ней в течение следующих нескольких дней. Он порывался накрыть ее миниатюрную ладонь своей там, в зале суда, когда только опустился на соседний рядом с ней стул, надеясь показать ей таким трогательным жестом свою поддержку и понимание. Страх в излюбленных зеленых глазах неприятно колол каждый раз, когда он всматривался в широко распахнутые глаза Агаты, а желание прибить назойливую прокуроршу рос в геометрической прогрессии. Прибить так же резко, как бесящую мошкару, что приятным летним днем залетела в дом.
Расстегнув пуговицы пиджака, Александр стремительно обходит стол и, остановившись между ног девушки, накрывает ее губы своими, увлекая в долгожданный и желанный обоими поцелуй. Он обхватывает ладонями линию ее челюсти, наконец ощущая мягкость и вкус ее сладких губ на своих.
Агата выпрямляется в позвоночнике и невольно прижимается к напряженному телу, в желании быть еще ближе к мужчине, сокращая имеющееся между ними нещадно мелкое расстояние. Ее ладони опускаются на его талию, чуть сжимая ткань дорогого пиджака в своих пальцах. Такой нежный и чувственный, но в то же время напористый и страстный поцелуй, в котором они оба растворялись.
Смакуя мягкие пухлые губы девушки, Александр постепенно опускает ладонь на ее тонкую шею, зарываясь ею в распущенные каштановые локоны. С уст Агаты срывается тихий стон, который буквально сносит ему голову, отпуская все выстроенные в голове тормоза: плевать, что они в здании чертового суда; плевать, что в любую секунду в комнату может ворваться Рейчел или еще черт знает кто. Хватка девушки на его талии становится более ощутимой, словно она боится, что он в любой момент может исчезнуть из ее рук и больше не вернуться.
До этого повисшая в комнате прохлада как-то резко сменяется на опаляющий разум и кожу жар, а воздуха становится катастрофически мало. Отрываясь от губ друг друга на считанные доли секунд, они жадно хватают ртом воздух, мысленно надеясь, что время всего мира по их общему велению остановилось. Ведь заканчивать этот наполненный страстью момент было бы настоящим кощунством по отношению друг к другу.
— Котенок, — хрипит Александр, не отрываясь от губ Агаты. Она бессовестно сводила его с ума одним своим видом, взглядом, а необходимость оторваться от тела желанной девушки в данный момент была сравнима с пыткой или настоящим издевательством. Он оставляет любовные поцелуи на уголках ее губ, стараясь взять ранее отпущенное на самотек самообладание в свое владение. — Если мы не остановимся сейчас, то боюсь, что на заседание нам придется опоздать.
Образовавшееся напряжение в паху уже увесисто давало о себе знать, и Нильсен прекрасно понимал, что если они продолжат идти в заданном направлении, то по возвращении в зал суда у некоторых собравшихся точно возникнут вопросы к раскрасневшейся прибывшей паре. А такого исхода всех событий и последующих возможных заголовках в бульварном чтиве Александр не желал себе и уж тем более — Агате.
Тяжело дыша, они отрываются от губ друг друга. Ощущение невообразимого счастья с головой накрывает сознание Харрис, когда она поднимает затуманенный похотью и желанием взгляд на глаза Александра. Его потемневшие радужки, похожие на оттенок ночного океана в ярком свете луны, едва ли заставляют ее сердце пропустить несколько ударов.
Возбужден. Такой цвет она уже видела тогда, в их последнюю ночь вместе перед тем, как мужчине пришлось уехать по делам в Швецию. В ту ночь она едва сдержала саму себя от потребности сорвать ненужное нижнее белье и, непривычно для себя, отдаться мужчине после трепетного первого свидания.
— Я загладил вину? — тихо, едва не шепча, спрашивает Александр, большим пальцем поглаживая нежную кожу щеки девушки.
Агата прыскает со смеху и на несколько мгновений опускает взгляд на тонкий черный галстук, затянутый прочным узлом на его шее. Ее щеки привычно горят, только вот не от преследующего ее по пятам смущения, а от накрывшего разум возбуждения. Легкая пульсация, что сконцентрировалась всем своим естеством между ее ног, отдавалась приятными нейронными потоками по всему телу, заставляя желать большего.
— Так ты всего лишь вину заглаживал? — Она в насмешливой манере выгибает бровь, на что Александр неоднозначно качает головой, так и оставляя повисший между ними вопрос без ответа. — Нахал!
Игриво пихнув ладонями мужчину в грудные мышцы, Агата соскакивает со стола, присаживаясь на ближайший стул. Она исподлобья наблюдает за тем, как Нильсен, облокотившись лопатками о темные стены комнаты, кончиками пальцев стирает с губ остатки матовой помады своей девушки, без зазрения совести останавливая свой взгляд на приоткрывшемся вырезе ее светлой блузки.
Агата аккуратно вытаскивает из картонной подставки один из стаканчиков, на котором небрежно и спешно было выведено слово «латте». Поднеся его к своему небольшому носику, она с наслаждением вдыхает чарующий тянущийся из небольшого отверстия запах напитка, блаженно прикрывая глаза. Проведя языком по губам, Александр хмыкает себе под нос и, оттолкнувшись от стены, пододвигает свободный стул ближе к девушке, устало плюхаясь на него.
Он запускает пятерню в педантично уложенные волосы, немного взъерошивая, после чего измученно облокачивается на спинку стула, прикрывая глаза. Агата с тревогой наблюдает за ним, боясь задать не к месту выпаленный вопрос. Поджав губы, она осторожно опускает ладонь на бедро мужчины, ласково поглаживая расслабленные мышцы.
— Все в порядке,
lilla katten, — Александр несколько секунд разминает затекшую шею. Он накрывает руку Харрис своей, переплетая пальцы их рук, и, наконец, обращает взгляд голубых глаз на ее лицо.
Она выглядит встревоженной и напряженной, что не может ускользнуть от пристального внимания адвоката. Вид на замученный переживаниями силуэт девушки ничуть не расслаблял его, наоборот, порождал еще большее желание спрятать ее от всех невзгод и проблем, не давая даже призрачной возможности добраться неприятным высказываниям до ее ушей. Александр прекрасно видел, как Агата сжималась под взглядами репортеров и незнакомых людей. Видел, как в ее глазах появлялась неприязнь в любой момент, когда певучий голос прокурора изливал очередной каверзный вопрос в сторону подсудимой.
Но, пожалуй, единственное, что сейчас мог сделать Нильсен – это втихомолку наблюдать за словесной экзекуцией, направленной в сторону его клиентки. Ведь любой необдуманный выпад мог спровоцировать мысли Эмилии Хилл двинуться в неправильном направлении, на ходу придумывая все более и более сумасшедшие суждения. А этого Александр меньше всего хотел для своей маленькой мисс Харрис в данной ситуации.
— Там еще сэндвичи. — Он расслабленно кивает в сторону бумажного пакета, ощущая в желудке звенящую пустоту.
Не успев даже позавтракать утром, мужчина спозаранку прыгнул в автомобиль, на высокой скорости, и иногда нарушая правила дорожного движения, мчался вдоль английских дорог, постоянно напряженно поглядывая на светящиеся цифры на приборной панели.
Не опоздал же ведь, верно?
— Ты должен будешь мне все рассказать, — пережевывая поздний завтрак и запивая его кофе, говорит Агата, многозначительно кивая на адвоката.
— Не здесь.
Ведь ему есть что ей рассказать. Но меньше всего он хочет делать это в темной комнате в здании местного суда, ощущая, как оставшееся небольшое время, что было отведено на обеденный перерыв, неумолимо быстро приближает его к моменту возвращения в просторный зал, напичканным до ужаса подозрительными личностями.
Перед тем, как они покидают пространство темной комнатки, Александр, зачарованно поглядывая в заинтересованные зеленые глаза, деловито застегивает оставшиеся расстегнутыми ранее пуговицы на блузке своей девушки, пряча ее округлую грудь под легкой тканью. Агата насмешливо закатывает глаза и качает головой, после чего получает легкий щелчок по своему носу.
— Глаза мне не тут будешь закатывать.
И ей остается только молить собственное сознание не подкидывать воображению пикантные картинки недалекого будущего, что так и просились обосноваться в мыслях молодой девушки, раззадоривая ее чуть утихшее ранее возбуждение. Она старательно останавливает воспроизводимые мозгом сценки, пытаясь думать о чем угодно, только не о напряженном обнаженном теле Александра, расположенном между ее ног.
***
Когда пара пересекает порог зала судебного заседания, Агата невольно замедляет шаг, вновь ощущая на себе сотни заинтересованных глаз. Кажется, что она никогда не сможет к этому привыкнуть, хоть и стоило бы, если учесть то, что рано или поздно ей все же придется в гордом одиночестве занять кресло генерального директора компании: и каждый день она должна будет встречаться с не одним десятком людей.
Заметив стушевавшуюся девушку, Александр в привычном жесте опускает ладонь на ее поясницу, подталкивая проследовать дальше вдоль просторного прохода меж рядами. С опаской взглянув на него, она делает глубокий вдох и, вцепившись пальцами в свою небольшую сумочку, начинает перебирать ногами вперед, думая о том, что чертов стул находится слишком далеко.
Ей хочется вцепиться пальцами в крепкую ладонь мужчины, безмолвно следующим рядом с ней.
Еще немного, Агата. Половину времени этого издевательства над человеком ты уже на сегодняшний день точно отсидела. Александр галантно открывает перед ней калитку, пропуская девушку вперед, и его взгляд падает на крепко задумавшуюся фигуру прокурора, что уже заняла свое место.
Она напряженно водит глазами по выложенным перед ней документам, словно старается впопыхах отыскать нужную затерявшуюся фразу в тексте. Кончики ее пальцев слегка подрагивают, а неестественно красные ушные раковины, что были открыты вследствие высокой прически, нагоняли сомнения в размеренные размышления адвоката.
Он уже было порывается поинтересоваться у девушки, все ли с ней в порядке, когда мысленно приходит к решению ненавязчиво наблюдать за ней. Ведь ранее она всегда встречала взглядом подошедших представителей стороны защиты, окидывая их фигуры вниманием. Сейчас же она и носом не повела в их сторону, что было довольно странно для ее раскрепощенного нрава.
Окончательно удостоверяется Александр в своих суждениях, когда Эмилия первые несколько секунд не реагирует никаким образом на разрывающийся вибрацией телефон, что тихонько до этого лежал недалеко от ее руки. Подперев кулаком подбородок, Нильсен с интересом смотрит на то, как после затяжной паузы девушка едва ли не подпрыгивает на месте от разносящихся вибрационных импульсов по деревянной поверхности стола. Она неуклюже хватает телефон в руки, после чего с ее уст начинают слетать негромкие фразы, отдающие волнующими нотками в голосе.
— Что-то не так, — заключает Александр, отворачиваясь от фигуры прокурора.
Он задумчиво потирает подушечками пальцев подбородок, словно проецируя мозговую активность в черепной коробке. Отголоски невнятных слуху фраз доносятся до его ушей, и он не то чтоб подслушивает, а больше пытается понять, что именно стало причиной такой резкой смены настроения на вечно уверенной и ухмыляющейся мордашке Эмилии. За их недолгое знакомство он точно понял, что самоуверенности в этой хрупкой блондинке, наверное, больше, чем в нем самом. Потому что Александр умел признавать поражение и с гордостью принимал эти ситуации, делая для себя определенные выводы. Что, по видимости, нельзя было сказать о трясущемся прокуроре, ступня закинутой ноги на ногу которой продолжала слишком активно потряхиваться в воздухе.
Агата бросает свой телефон в сумочку и, застегивая молнию, поворачивает голову в сторону насупившегося Нильсена. Его взгляд устремлен куда-то вперед, и создается ощущение, словно мыслями он находился далеко за пределами здания суда. Она не решается вклиниться в атмосферу захвативших его размышлений, поэтому и переводит нахмуренный взгляд за свое плечо, вопросительно смотря на помощницу адвоката. Рейчел несколько секунд напряженно всматривается в затылок своего друга, после чего переводит напряженный взгляд на Агату и осторожно пожимает плечами.
Когда в передней части зала раздается звук открывающейся тяжелой двери, по пространству высокого помещения разносится мягкий женский голос, который оповещает собравшихся о возращении судьи. Александр трясет головой, отгоняя в сторону мысли о столь скорой смене эмоционального состояния прокурора, после чего резво вскакивает с деревянного стула, в приветственной манере наблюдая за тем, как судья занимает свое рабочее место. Вскоре на свои места возвращаются присяжные заседатели, и по залу проносится шелест одежды собравшихся, когда они безмолвно вновь опускаются на свои сидения.
— Уважаемый суд, могу я?.. — Эмилия вновь привстает со своего места, немного неуверенно обращаясь к судье. Он, отвлекаясь от написания каких-то строк, вопросительно глядит на нее из-за оправы своих очков, после чего утвердительно кивает. — Прошу отложить судебное заседание по причине неявки на слушание одного из ключевых свидетелей.
Александр бросает взгляд на Хилл, хмуря брови.
— Кого? — Судья снимает свои очки, в конце концов, откладывая ручку в сторону.
— Чарльза Харриса. — Сбоку видно, как прокурор волнительно сглатывает вязкую слюну, позволяя себе обреченно поджать губы. Ее грудь слишком часто вздымается под тяжелыми вздохами, что нагоняет еще больше сомнений в голову адвоката.
Судья задумчиво скользит глазами по фигурам представителей обеих сторон, останавливаясь на испуганном силуэте подсудимой. Ее глаза широко раскрыты, и со стороны видно, что она и ее правозащитник явно не ожидали такого поворота событий. Прочистив горло, он берет в ладонь деревянный молоток и, прежде чем громко стукнуть им по деревянной подставке, говорит:
— Заседание переносится ровно на неделю. Мистер Харрис обязан в принудительном порядке явиться на следующее слушание.
***
Честное слово, Агата чувствовала себя полной дурочкой в ситуации, где главной центральной фигурой выступала именно она. Не смея вклиниваться в оживленный диалог между Александром и Рейчел, которые пытались понять природу такого поведения прокурора, она решила отправиться домой в компании Фредерика, негромко, вымотанным голосом, оповестив об этом адвоката и его помощницу. Под встревоженный взгляд своего молодого человека, она села на переднее сидение автомобиля родственника, устало опустив голову вниз. Меньше всего она хотела сейчас дискутировать о деле и его деталях, а Фредерик, видя столь отрешенное состояние племянницы, по своей прекрасной привычке не станет ее донимать лишними расспросами.
Агате хотелось запереться в комнате со звуковой изоляцией, где бы она смогла вдоволь выплеснуть все отрицательные давно накопившиеся и только пополняющиеся эмоции. Она хотела выть от безысходности своего положения, где над ней все еще висела табличка с клеймом «убийца», данное ей местными газетными изданиями; хотела плакать от ужаса, что нагонял на нее каждый взгляд постороннего ей человека, что смотрел сегодня на нее, явно мысленно усмехаясь с того, как она искусно врет суду под присягой; хотела поскорее отмыться от каждой неприятной фразы, даже мысленной, что не в единичном количестве, наверняка, сегодня была брошена ей вслед.
Быть обвиняемой, будучи невиновной в том, в чем тебя обвиняют, – ужасно. Агата уже представляла, как завтра на первой полосе некоторых местных газетенок будет красоваться завлекающий заголовок, что-то мол: «Убийце Аннет Ларсен-Харрис вновь удалось уйти от правосудия». Девушка давно строго-настрого запретила Эстебану привозить каждое утро из города свежую корреспонденцию с новостями, чтоб лишний раз не натыкаться взглядом на свое новое фото с жирным пестрящим заголовком поверх.
Не спасали и слова близких родственников, что в унисон твердили девушке о том, что если она лишний раз позволит себе посетить Патели-Бридж, то ее точно не закидают помидорами. Местные жители, конечно, были наслышаны о деле и о том, что произошло, ведь Аннет была далеко не самой последней фигурой в жизни небольшого городка. Но верить в то, что любящая юная племянница смогла так хладнокровно лишить жизни свою самую близкую родственницу, большинство отказывалось.
— Все равно есть те, кто в это верит, — постоянно твердила Агата, обреченным взглядом смотря в глаза своему собеседнику.
Витая в размышлениях, она даже не заметила, когда автомобиль Ларсена пересек витиеватый забор и остановился на парковке возле особняка. Мягкое прикосновение мужчины к ее ладони заставило чуть вздрогнуть от неожиданности, и, скрасив ситуацию вымученной улыбкой и тихими словами о том, что все в порядке, Харрис вылезает из автомобиля, вдыхая свежий воздух полной грудью. В ее висках собралось неприятное тягучее напряжение, порождая в ней желание как можно скорее скрыться в стенах своей комнаты, наслаждаясь долгожданным одиночеством.
— Она не сказала и слова во время дороги, — негромко говорит Фредерик, когда Александр, вдогонку с Рейчел, подошел к своему крестному отцу на парковке.
Голубые глаза Нильсена встревоженно глядели вслед удаляющейся фигуре девушки, отчасти понимая ее чувства. После напряженных процессов ему и самому временами хотелось уединиться в каком-нибудь уголочке своего обиталища, будь то широкая квартира или светлый кабинет, где бы он мог вдоволь окунуться в приятную атмосферу уединения, пряча напряженные мысли в дальний ящик, к которому в будущем совершенно не хотелось притрагиваться.
Сжав пальцами ремешки спортивной сумки, что ранее была вытащена из багажника, Александр забрасывает ее на плечо, расправляя узел душащего горло галстука. Серые тучи всех существующих оттенков хоть и заслоняли небо Туманного Альбиона, но неприятная духота все равно оседала коркой пота на коже.
***
Art of Silence – Dramatic
Из дремоты Агату вытаскивают назойливые ритмичные постукивания по деревянной поверхности двери в ее комнату. Она с трудом раскрывает глаза и проводит ладонью по лицу, стараясь согнать сонную пелену. Только лишь спустя несколько секунд, когда ее сознание полностью возвращается из сонного царства в реальный мир, она понимает, что все это время где-то на фоне до ее слуха доносился звук сирены полицейской машины. И не одной.
Что происходит?..
Собрав остатки самообладания, Агата скидывает с себя легкий плед и, наспех надев какие-то кроссовки, подлетает к двери. Ладонь Рейчел так и остается висеть в воздухе, а ее испуганные бледно-зеленые глаза нагоняют на Харрис тревогу и страх, пуская по коже холодок. По стенам просторного коридора гуляют красно-синие огни, заставляя сердце девушки биться в ускоренном ритме.
— Что случилось? — ее голос звучит сипло и напугано.
Те несколько секунд, которые Рейчел отдает на размышление над заданным вопросом, кажутся Агате вечностью.
— Ты сама должна это увидеть.
Харрис срывается с места, громко захлопывая за собой дверь. Ее дыхание скоро сбивается из-за нахлынувшего волнения и мандража, а на смену холоду приходит сжигающий все ее существо жар. Скорые шаги девушек разносятся тихим шарканьем по коридору, когда по мере приближения к главной лестнице они смешиваются со звуками, что доносились с первого этажа: разговоры на повышенных тонах, преимущественно мужских голосов, вой сирены неумолимо становился громче, а коридор показался нескончаемым и бесконечным.
Сорваться с места и перейти на бег Агату заставил пронзительный крик Элизы. В ушах отбивался пульс, а головная боль, что совсем недавно перестала давить на виски, вновь проявляет себя, только теперь – сильнее. Словно кто-то нарочно вставлял в мягкие ткани тоненькие иглы, постоянно прокручивая каждую из них под кожей.
Ступени лестницы расплываются перед глазами, но Агате совершенно все равно на представленную возможность кубарем покатиться вниз. Живее она от этого не станет и уж точно не умрет. Оглядываясь по сторонам, она видит только суету. Повертев головой по сторонам в попытке найти хотя бы еще одно знакомое лицо, которое смогло бы ей все объяснить, ее накрывает паника, когда сквозь пелену паники она слышит громогласный плач Элизы, доносящийся со стороны гостиной.
Адреналин накрывает Агату с головой, учащая сердцебиение, и она не чувствует пола под своими ногами, словно летит, переполненная съедающим изнутри страхом. Все, что она видит, – это Элиза, обернутая в крепкие руки Винсента. Ее раскрасневшееся лицо, по нежной коже которого неумолимым градом стекают слезы, заставляет Агату судорожно втянуть воздух сквозь едва приоткрытые губы.
Винсент замечает появление племянницы в комнате и поднимает на нее обреченный взгляд, в котором читаются лишь несколько вещей – сострадание и боль. Ему приходится прикладывать немало сил для того, чтоб удерживать бьющееся в истерике тело хрупкой девушки, когда самому мужчине хочется осесть на пол и надломлено опустить голову, забывшись в своих мыслях.
— Где Александр?
Вопрос Агаты словно растворяется в созданной суматохе и ситуации, пропитанной паникой. Неизвестность пугает ее до покалывания в кончиках пальцев, и только сейчас она замечает пугливо зажавшихся в углу Эстебана и Гвиннит, что с сожалением смотрели на хозяйку поместья.
— Рейчел?
Но и ее рядом нет.
Она же только что была рядом со мной…
Развернувшись вокруг своей оси, Агата мутным взглядом скользит по комнате с высокими потолками, стараясь выхватить среди снующих в разные стороны офицеров полиции знакомые фигуры. Свет кажется ослепляющим, а шум – неразличимым и слишком громким, словно кто-то специально выкрутил восприятие органов чувств девушки на максимальный показатель.
Со стороны улицы в дом поспешно забегают… медицинские работники?.. В руках одного из них болтается громоздкий оранжевый чемоданчик, расчерченный красными продолговатыми линиями поперек толстого пластика. Сердце Агаты пропускает несколько ударов, и она, ощущая слабость в конечностях и отголоски накрывающей ее истерии, делает несколько шагов вперед. Один из полицейских пробегает мимо нее, едва не сбивая с ног, но вовремя успевает поймать девушку за плечи и поставить ее в исходное состояние.
— Детектив!
Харрис собирает все оставшиеся силы для оклика мужчины, что со скоростью ветра влетел в открытые входные двери. Гудман спешно оборачивается по сторонам, смахивая капли воды со своей шляпы, и, наткнувшись взглядом на сжавшуюся фигуру Агаты, которая всем своим видом вопила о помощи, напряженно бросает секундный взгляд в сторону столовой и кухни. Агата по инерции смотрит в то же направление, видя, как в проходе прыгают тени от отбрасываемого света.
— Мисс, — детектив на мгновение останавливает проходящего мимо офицера, давая ему какое-то наставление, смысл которого девушка не может услышать из-за шума, после чего он стремительно сокращает расстояние, с толикой ласки и доброжелательности вглядываясь в испуганные малахитовые глаза, — мы нашли убийцу.
Три слова бьют по черепной коробке и заставляют вздрогнуть, как от внезапно прокатившего сильного грома среди ясного неба в солнечный день. Дрожь пробегает табуном по всем конечностям, заставляя нервно передернуть плечами. Рация, что напряженно была зажата в чуть сморщенных пальцах детектива, неприятно шипит, и среди дымки непонятных слов она успевает разобрать только: «Выводим объект».
Скрип тяжелой обуви и стук небольших каблуков на подошве ботинок становится с каждой секундой все ближе и ближе. Агата, не отдавая отчета в своих действиях, делает несколько маленьких неуверенных шагов вперед, желая сорваться с места и, преодолевая препятствия, ворваться в пучину событий, пусть это и порвет ее израненное сердце на сотни кусочков плоти. Ей нужно знать, чье клеймо она все это время незаслуженно носила на себе, из-за кого терпела неприятные сознанию колкие фразы, что постоянно прилетали в спину, нужно посмотреть в глаза тому, кто отнял у нее самого дорогого ей человека на этой прогнившей ложью и самолюбованием земле.
Но Агата останавливается. Ее ноги отказываются нести тело вперед, будто кто-то или что-то нарочно не дают ей возможности сдвинуться с места. Словно сама судьба не хочет, чтоб она знала имя настоящего хладнокровного убийцы, предчувствуя, что это больно ударит ее под дых и вклинится в душу раскаленным клинком.
Светлая футболка слишком ярко выделялась на фоне темной формы офицеров полиции, сразу же привлекая к себе внимание. Агата крепко зажмуривает глаза, молясь, чтоб это оказалось кошмаром, что создало ее воображение в недавнем сне.
Бога ради, скажите, что я сплю и разбудите меня! Но когда она открывает их, то до боли знакомый силуэт становится лишь ближе. Она не дышит, не моргает и не двигается. Все, на чем она сосредоточена, – это мужская фигура, подкачанные руки которой сковывают руки за спиной жесткие наручники.
Он гордо смотрит вперед, словно отказывается принимать очевидное поражение за действительность. Но перед тем, как выйти на темную улицу под летящие в спину крупные капли дождя, ясные голубые глаза человека, которому Агата всегда бездумно доверяла, скользят по ее застывшему силуэту, выбивая из легких весь оставшийся воздух.
Нет...
Нет!
Только не ты!
Только не...
Данте… 
