***
Прохладный ветер, что путался в распущенных шоколадных волосах Агаты, приятно холодил ее разгоряченный разум. Слабая пульсирующая боль все еще отдавалась неприятными волнами в ее затылке, заставляя иногда обессиленно прикрывать глаза и невольно засматриваться на уходящие в разные стороны концы дороги, в надежде найти аптечный пункт. Казалось, что этот день не закончится никогда. Удивительно, что еще утром Агата нервозно заламывала пальцы, боясь пересекать порог зала судебного заседания, а сейчас она стоит под крышей полицейского участка, добавляя последние метки в мысленно созданную доску расследования. Факты в голове склеивались, а догадки и теории, наконец, находили логичное объяснение. Сомнения порождают неверие, но не в этом случае: убийца признался в содеянном, а потерянная в мутной воде правда волей судьбы была выброшена на берег, который омывают кристально чистые воды. Агата старательно отгоняет от себя составленную воображением сцену того самого момента, после которого жизнь почти что каждого, кто в ту судьбоносную ночь находился в роскошных стенах Бишоп-Мэнсон, полетела в Тартарары. На ее губах нет того самого вкуса успокоения и счастья от того, что теперь весь ужас останется где-то позади, став хорошим уроком жизни. Нет, единственное, что испытывает наследница именитого рода, — грусть и опустошение. Сложив руки на груди, Агата пустым взглядом наблюдает за проезжающими мимо автомобилям, иногда отвлекаясь на мерцание вывески очередного английского паба. Казалось, что она вот только открыла глаза от настойчивых стуков Рейчел в свою дверь, а теперь, когда время пролетело перед ее глазами как по легкому щелчку пальцев, она в одиночестве стоит в углу под крышей полицейского участка, стараясь уложить свои мысли по свободным полкам. — Ты не замерзла, беглянка? — приятный чуть приглушенный звуком дождя баритон неожиданно вкрадывается в нескончаемый поток мыслей Агаты, заставляя ее немного вздрогнуть. Опасаясь сама не зная чего, она, на мгновение сжав в пальцах мягкую ткань кардигана, осторожно разворачивается, теперь с успокоением рассматривая перед собой фигуру мужчины, чьего возвращения девушка ожидала едва ли не с замиранием сердца. Сейчас он выглядел совершенно иначе, если ставить в сравнение тот внешний вид, с которым он уверенно ворвался в зал заседания утром этого же дня: немного потертые черные джинсы облегали, но не стесняли жесткой тканью натренированные мужские ноги, а рукава серо-голубой рубашки, что была накинута поверх идеально белой футболки, оказались непривычно опущены вниз. Сколько бы Агата ни наблюдала за молодым человеком, но одной из неизменных вещей в гардеробе — хотя, скорее, привычкой — Александра была манера засучивать рукава по локоть: будь то поход в казино, подготовка к свадьбе, совершенно обычный будничный день или перерыв во время заседания. Его руки всегда неизменно тянулись к выглаженным манжетам, что он торопился засучить. От этого ее малахитовый взгляд начинает медленно скользить по предплечьям мужчины, стараясь отыскать разгадку такой резкой смены предпочтений в ношении рубашек в его голове. — Нет, — Агата отвечает тихо, стараясь поймать каждую эмоцию на лице возлюбленного. — А ты? Прошло уже много времени с того момента, как они все пожаловали в участок. И уж если вы хорошо знаете Александра Нильсена, то кому, как не вам, знать о том, что этот парень не умеет долго терпеть, если его что-то раздражает. А незасученные рукава его явно всегда выводили из себя, порождая в голове желание избавить себя от назойливо болтающихся манжетов. Он неуверенно качает головой в стороны, подходя на несколько шагов ближе к своей девушке. Желание захватить ее в свои крепкие объятия пульсировало острой необходимостью к действиям в его голове, но… боялся. Боялся спугнуть или еще сильнее напугать. Ведь Александр мог лишь догадываться о том, что творилось сейчас в ее голове. Столько событий за последнее время выпало на участь Харрис, что он искренне удивлялся, как она еще не спряталась ото всех в стенах своей комнаты, запираясь от назойливых взглядов изнутри. Ее взгляд — вымотанный, а черты лица устало расслаблены. На чуть покрасневших то ли от ветра, то ли от пережитых эмоций щеках сохранились следы высохших слез, оставивших едва заметные дорожки на ровной коже. Пухлые губы выглядят покусанными, а под глазами начали проявляться мешки от чрезмерного количества слез. Это все так… ужасно. Ужасно и больно от осознания того, что единственное, что теперь Александр мог сделать для Агаты, — это быть рядом. Увы, он не может забрать себе даже мизерную частичку ее боли и переживаний, надеясь облегчить тяжкую ношу, с которой девушке теперь придется идти по жизни и мириться. Хоть он и понимал, что рано или поздно настоящий убийца будет найден, что, несомненно, так и так разбило бы хрупкое девичье сердце, но он не знал, что лучше: найденный преступник сейчас или потом, спустя какое-то время. Ведь смысл остается все равно одним и тем же — будет больно. Что сейчас, что позже. Александр осторожно проводит подушечкой большого пальца по следам засохших слез на щеках девушки, совершенно не обращая внимание на пробегающую мимо них компанию полицейских, что, прикрывая голову от назойливых капель дождя фуражками, спешили занять свои места в салоне служебной машины. Зато Агата заметила их, едва поведя взглядом в их сторону. — Для чего нужны были медики? — осторожно спрашивает она, когда на их слух обрушивается вой сирены и яркие красно-синие огни. — Кто-то пострадал? Ей страшно от самой мысли о том, что приходится об этом спрашивать. Агата выжидающе смотрит на Нильсена, замечая, как его челюсть слегка напрягается. Яркие голубые глаза начинают неторопливо скользить по чертам лица девушки так, словно они впервые оказались в такой непосредственной близости. Словно он до этого не прижимался к ней, выглядывая в темном свете одной из последних совместных ночей каждую небольшую неровность на ее нежной коже. — Тебе не о чем волноваться. — Уголки губ Александра подрагивают в легкой улыбке, когда он, превосходя девушку пусть и в небольшой разнице в росте, нависает над ее чуть сгорбленной от усталости фигурой, желая оказаться к ней как можно ближе. Агата мрачнеет, начиная активно перелопачивать непрошенные размышления. — Это не ответ. Ее голова чуть отклоняется назад, а брови напряженно сдвигаются к переносице. Не могли медицинские работники, в сопровождении сотрудника полиции, спешить из-за ситуации, о которой не стоит волноваться. Не могли — и все. — Агата, тебе правда не о чем бесп… — Алекс… В голосе девушки ясно проскальзывают нотки раздраженности и непонимания. Она пристально всматривается в что-то тщательно скрывающие от нее черты лица мужчины перед собой, сгорая от нетерпения и желания получить чертов ответ на поставленный вопрос. А Нильсен даже и не думает страшиться ее разгневанного вида. Не в силах больше сдерживать рвущиеся наружу эмоции, он растягивает губы в коварной ухмылке, что сопровождается ехидным смешком. — Ты такая милая, когда злишься. Недовольство, ранее расплывающееся по телу Агаты, резко смешивается с охватившем ее возмущением. — Алекс! Изящная ладошка Харрис рассекает воздух, несильно хлопая Александра по правому плечу, отчего он слегка вздрагивает, что не может улизнуть от сосредоточенного на нем взгляда девушки. Он испускает из себя низкий смешок, едва чертыхаясь в сторону прочь от желающих оставить на нем еще не одно похлопывание назойливых женских рук. — Если так… — Нильсен уверенно обороняется, перехватывая замахнувшуюся руку за тонкое запястье. Он улыбается так, словно замышляет что-то незаконное или то, что Агате определенно не понравится, после чего, резко выдохнув, продолжает, притянув девушку ближе к себе: — Еще раз так сделаешь, котенок, и мне придется тебя связать. Щеки Харрис приобретают более насыщенный оттенок красного под кожей. С прищуренным взглядом она мысленно смакует слова мужчины, будто пробуя их на вкус на самый кончик своего языка. — Или заковать, — слегка охрипшим голосом безмятежно тянет Александр, на мгновение опустив взгляд на приоткрывшиеся губы своей девушки. — Ремень или наручники, которые лежат в ящике возле кровати, — тебе выбирать. Он, стараясь показаться со стороны невинным простофилей, легко играет бровями, обнажая ряд белоснежных зубов. И улыбается, черт такой, во все тридцать два! — Я серьезно, Алекс. Агата пытается прогнать вмиг окутавшие ее возбуждение и наваждение, что были вызваны внезапно вспыхнувшими картинками прошлого в ее мыслях: как Александр, вальяжно восседающий на ее бедрах, не дает ей даже намека на освобождение, с упоением наблюдая за тщетными попытками своей, тогда еще, клиентки выбраться из прочных оков его ремня. У тебя выдался трудный день, Агата. Немудрено, что спустя столько нервных событий за сегодня твой мозг отказывается слушаться тебя. Спрятав ладонь в переднем кармане, Александр исподлобья смотрит на метающую молнии взглядом девушку. Ему даже на секунду показалось, что гром, который на пару мгновений тихим рыком прокатился по английской земле, был спровоцирован не погодными условиями в виде проливного дождя, а количеством того негодования, что Агата упорно держала в себе. Она ведь действительно выглядела так забавно и… очаровательно, чем вызывала на мужских устах непреодолимое желание выдать свою слабость в проявлении нежной улыбки. Пухлые губы, что на пару мгновений сложились обидчивым бантиком, заставили в его сердце что-то всколыхнуть, разнося трепетные ощущения по сплетениям сосудов в его теле. — Единственное, что я могу тебе сказать — это то, что Данте совершенно не умеет обращаться с ножами. Александр будто бы намеренно старается придать своему голосу больше зачарованности. И у него это, по-видимому, выходит крайне хорошо, потому что вид на то, как лицо возлюбленной девушки шокировано вытягивается, а глаза расширяются, едва ли не сотрясает его тело согнуться в три погибели от смеха. Ситуация, конечно, серьезная, но вы видели ее лицо? Очаровашка. Мысленно, он ударяет себя несколько раз по лбу за такие мысли в столь напряженный момент, но если есть вероятность разрядить обстановку смехом, то почему бы и нет? — То есть? — сердце Харрис начинает отбивать степ в грудной клетке, а мозг пытливо отгоняет от себя самые страшные сценки, что только может представить. Нильсен вскидывает левую ладонь вверху, безмятежно почесывая свой затылок. Агата внимательно наблюдает за его действиями, надеясь уловить хотя бы намек на подвох, но… Ее взгляд резко столбенеет на чуть приподнявшемся манжете серо-голубой рубашки, из-под которой на нее выглядывал… белый рукав? Нет, это не похоже на ткань: немного сетчатая, с выбившимися мелкими ниточками, что хаотично торчали в разные стороны. Такое точно не используют для пошива элементов гардероба, да и Александр никогда не был любителем обтягивающих кофт с длинными рукавами… Осознание, как снег среди жаркого летнего дня, падает на голову Агаты. — Господи, Алекс! — ошарашенная, она прикрывает рот ладонью, ощущая, как глаза привычно начинает щипать от подступающих слез. Щемящая боль в сердце, что на какой-то, пусть и совсем небольшой, промежуток времени отошла на второй план, теперь снова сокрушается ощущениями на нервные окончания, разнося протяжное давление по крови и оседая даже на кончиках пальцев. Мир начинает стремительно плыть перед глазами, когда вместо переливающихся расплывчатых огней перед Агатой возникает грудь Александра. Он захватывает едва державшееся на ногах тело девушки, крепко прижимая ее к себе. И только она позволяет себе уронить голову на его твердое плечо, как Нильсен чувствует проступившую сквозь ткань рубашки влагу, что оседает на его коже. — Эй, ну, что ты? — Он посматривает на старающуюся спрятать заплаканное лицо Агату, ласково поглаживая ее по волосам. — Этот толстолобик не удосужился даже руки вытереть перед тем, как схватиться за нож и начать свою жалкую попытку обороняться. — В смысле? — шмыгая носом, Харрис поднимает свою голову, пристально вглядываясь в голубые глаза напротив. — Со слов Сэма, он пришел объявить ему о задержании, а этот неумеха схватился за нож и решил поиграться в мастера ножевого боя. Встал в стойку оборонительную, а я как раз сзади подошел и хлестанул его по руке. — Затаив дыхание, Агата с предельной внимательностью вслушивается в слова Александра. — Он сильнее вцепился в нож и от неожиданности дернулся назад, а лезвие прошлось по моей все еще вытянутой руке. Рана не глубокая, и можно было обойтись без скорой, но… — Нильсен перевел взгляд на скрытый под тканью рубашки бинт. — Полицейские привезли их с собой в качестве подстраховки на непредвиденный случай. Закончив свой небольшой рассказ, Александр возвращает взор на до сих пор не оторвавшуюся от него Агату, протяжно выдыхая. Она дышит глубоко и слишком часто, очевидно волнуясь. — То есть, все могло?.. — осипший от нахлынувших слез голос девушки прерывается резким выпадом со стороны мужчины, до сих пор крепко ее обнимающим. — Все хорошо, поняла меня? — Он опускает ладонь на ее влажную щеку, большим пальцем растирая образовавшиеся влажные дорожки. — Это сущий пустяк, о котором не нужно волноваться. Агата настойчиво качает головой в стороны, явно не соглашаясь со словами Нильсена. Она все еще наивно надеется, что весь этот день — странно затянувшийся сон, из которого она хочет, но не может выбраться. Что-то вроде осознанных сновидений, но все выглядит слишком реалистично, лишний раз доказывая ей, что все происходящее — суровая реальность, которая ее преследует. Кутаясь в руках Александра и зарываясь своим носиком в изгиб его шеи, Агата чувствует себя в безопасности, ощущая небывалую поддержку и искренность в его действиях. Он в ободряющем жесте трепетно водит ладонью по спине девушки, мысленно радуясь, когда нахлынувшие волнение и страх постепенно начинают ее отпускать: плечи со временем перестают подрагивать, а руки, которые вскоре покинула дрожь, обвивают его тело лишь крепче. С успокоением приходит осознание: убийца найден. И не один. Справедливость обязательно еще восторжествует, все вернется на круги своя, но уже не будет таким, как было прежде. Теперь ее дом и его обитатели могут с успокоением и проплывающей где-то на фоне грустью спокойно засыпать в своих теплых постелях, в голове перебирая сокровенные воспоминания, интересные моменты прошедших суток и расписывая список дел на следующие. Именно здесь, под крышей полицейского участка города Патели-Бридж, эта ужасная и до дрожи в сердце печальная глава жизни Агаты подходит к своему долгожданному и желанному концу, где она поставит, наконец, жирную точку и облегченно выдохнет, нетерпеливо смотря в будущее.***
В череде нескончаемого количества дел дни Агаты пролетали так же быстро, как и несущиеся с огромной скоростью спорткары по трассе какой-нибудь Ниццы. Во-первых, она пыталась всеми возможными и невозможными способами уговорить Фредерика занять должность генерального директора фирмы на пару вместе с ней. Как бы она ни старалась максимально оперативно влиться в суть ведения дел и разобраться со всеми накопившимися делами, Агата трезво и рационально понимала, что не справится. Даже не потому, что где-то в глубине себя сомневалась в своих способностях, а скорее потому, что здраво старалась расценивать собственные силы. У некоторых на адаптацию в новой, ранее не изучаемой до сих пор сфере, уходит по несколько лет, а тут прошло только около месяца. Во-вторых, вследствие поимки настоящих убийц, непосредственно причастных к преступлению, судебный процесс в отношении Агаты Харрис был прекращен. Ее дело отправили пылиться в архив вместе с амбициями нерасторопного усатого комиссара, который, по всей видимости, был не особо доволен исходом истории. Зато суд свершился над Чарльзом и Данте, что получили по пять и семь лет в колонии строгого режима соответственно. Все члены семьи присутствовали на слушаниях дел обоих родственников, наблюдая за тем, как те пытливо опускают головы и стараются не нарваться глазами на разочарованные и усталые взгляды некогда близких людей. В-третьих, с момента задержания Данте и ареста Чарльза в доме наступило настоящее спокойствие. Не было больше той гнетущей атмосферы тайн и неизвестного, что преследовала каждого обитателя поместья на протяжении полутора месяцев. Страх того, что кто-то переступит порог твоей комнаты, воспользуется запрятанными меж стен катакомбами, сошел на нет. Помимо самой Агаты, Александра и, как позже выяснилось, Винсента, об этом секрете роскошного обиталища более никто и не знал. Сэм покинул стены Бишоп-Мэнсон на следующий же день после задержания Данте и Чарльза, уповая на то, что теперь ему не придется вновь тратиться на такси. В-четвертых, как бы Агата ни крепилась и не улыбалась, тяжесть переживаний по ушедшей тетушке все же давала о себе знать. Видимо, забывшись в потоке событий, связанных с раскрытием дела и отстаиванием своей чести в зале судебного заседания, она таким образом подавляла скорбящее чувство, не давая себе и секунды для расслабления и принятия действительности. Ведь реальность стала таковой, что рядом с ней больше не будет той сильной и волевой женщины, с которой Агата всегда стремилась брать пример. Да, Аннет, как выяснилось не так давно, была далека от статуса «святой», но в глазах своей племянницы она так и осталась любящей и заботливой женщиной, с чьим мнением всегда считалась. Но были яркие пятна во всей это истории. Не только теплая дружба с помощником детектива, которому светила премия за найденного преступника и закрытие этого запутанного дела на пару с детективом Гудманом. И даже не налаживание некогда похолодевших взаимоотношений с дядей Винсентом и милой кузиной Элизой, но и еще одно светило — огромнейшее пятно, что пожаловало на английские земли из скандинавских краев. Ну, как пятно? Заноза в заднице. — Зато в твоей, — улыбаясь во все тридцать два, отвечал Александр, не скрывая излишки самодовольства в своей саркастичной натуре. Их отношения были для Агаты спасательным кругом в океане переживаний и проблем. Конечно же, поддержка родственников имела место быть, но поддержка Нильсена была… другой. Она чувствовала успокоение, находясь в объятиях теплых сильных рук своего возлюбленного; чувствовала трепет и счастье, едва завидев его крепкий силуэт вдалеке; чувствовала, как один его взгляд мог успокоить разбушевавшуюся бурю, что царствовала к хрупкой девичьей душе. Они даже как-то упустили момент, когда начали проводить каждую ночь в одной постели: будь то постель в комнате Агаты или уютная кровать в апартаментах Александра. Это стало чем-то обыденным и правильным в головах каждого, словно так и должно быть. Девушка чувствовала особую потребность ощущать присутствие Нильсена рядом с собой, когда как сам адвокат попросту хотел оставаться рядом, охраняя сон своей возлюбленной. Каждое утро, просыпаясь в объятиях Александра, Агата оставляла легкий поцелуй на поросшей небольшой щетиной скуле мужчины, заставляя его улыбаться и только крепче прижимать к себе утонченное тело. Потом он начинал шутливо царапать ее своей щекой, с неким удовлетворением слыша озорной смех девушки, который мелодичными нотками разносился по углам комнаты и ложился приятной негой на уши мужчины. И больше ей ничего не нужно было. То, в чем нуждалась Агата, было рядом: любимый человек, что помогал ей выбраться из болота боли и разочарования, родственники, которым она всецело могла доверять, парочка друзей, готовые поддержать в трудную минуту, и она сама — теперь с несокрушимым стержнем внутри, что с каждым днем становился лишь крепче и надежнее.***
Агата молчаливо следует за Александром, задумчиво поглядывая на высотное здание, перед которым он припарковал свой автомобиль минутой ранее. Возвращение в Лондон было запланированным мероприятием. В конце концов, ей нужно было хотя бы посмотреть на то, как воочию выглядел бизнес тетушки Аннет, прежде чем она подпишет документы о назначении ее на должность генерального директора компании. И пусть она решила ограничить свое посещение британской столицы всего лишь одним днем, но оказавшийся поблизости Александр, у которого были какие-то дела, на которые он успел отлучиться, был несомненно кстати. Сжимая небольшую ладошку девушки в своей, Нильсен задорно поглядывает на теряющуюся в непонятных чувствах Агату, мысленно отмечая, что когда она думает, то ее личико выглядит очень миленько. Ему нравится сохранять интригу, вести ее к тайне и наблюдать за тем, как она теряется в догадках и размышлениях над мотивами его действий. Он получает какое-то странное наслаждение, взирая на бегающие по сторонам блестящего светлого холла зеленые глаза, что кропотливо стараются зацепиться хоть за что-то, что дало бы хоть малейший намек на разгадку. Александр вежливо кивает поглядывающему на них мужчине, что заставляет Агату напороться на мысль, что он похож на консьержа. — Мы идем к кому-то? — словно не доверяя собственным мыслям, спрашивает она, смотря на то, как стремительно сменяются цифры на небольшом табло, информирующем посетителей о движении лифта. — Не совсем, — легко отвечает Александр, пряча телефон в передний карман брюк. Чувствуя некую натянутость в общении, Агата решает не докучать ему ненужными вопросами. Она нетерпеливо осматривается по сторонам небольшой лифтовой кабины, улавливая на себе ненавязчивый взгляд Нильсена через отражение в зеркале. Ей отчего-то хочется показать ему язык за его недоговорки и молчание. Он выглядит слишком расслабленным, облокотившись на холодную металлическую стенку кабины и чуть запрокинув голову, из-под полуоткрытых глаз поглядывая на нее. Ведь было столько моментов, когда ему стоило бы прикрыть свой прекрасный рот и прикусить язык, но не сейчас, черт возьми. Интерес съедает девушку похлеще изголодавшейся собаки, а тяга к неизведанному манит как запретный плод. Кидая в сторону друг друга неоднозначные взгляды: Агата — презрительные, а Александр — ехидные, они выходят на двадцать шестом этаже и следуют вдоль выдержанного в бордовом цвете коридора. Звуки их шагов теряются в ковровом покрытии, и совсем тихое шуршание одежды разрезает лязг, очевидно, ключной связки. Они подходят к темной двери, на которой позолоченными символами значилась цифра «97». Посредством нескольких поворотов в замочной скважине, с видом победителя Александр отпирает дверь и движением руки, едва склонив голову в сторону, приглашает девушку войти. Внутри себя сгорая от любопытства, Агата, будто бы ей совершенно не интересно, проходит в помещение. Позади слышно, как Нильсен запирает дверь изнутри и, не трогая выключатели света, неторопливо следует за ней. А Харрис… ну… осматривается. — Это квартира, — заключает она, бегая взглядом по кухонному гарнитуру. Они были в очень просторной комнате, совмещающей в себе и кухню, и столовую, и гостиную. Придерживаясь минимализма, помещение заполняли оттенки темного дерева и серого. Здесь было достаточно мебели — не слишком много, но и не слишком мало: кухонное пространство, заполненное достаточным для комфортного существования гарнитуром и необходимой утварью, чуть левее, недалеко от панорамного окна, стоял вытянутый стеклянный стол, по бокам которого было задвинуто восемь стульев с высокими спинками из темного дерева, подходящего под цвет стен. С другой стороны — угловатый диван цвета кофе с молоком с небольшим деревянным журнальным столиком, напротив которого, на стене, был размещен плазменный телевизор. — Ты так наблюдательна, — не скрывая улыбки, отвечает Александр. Он остановился немного позади девушки, с трепетом наблюдая за блуждающим по высоким стенам взглядом возлюбленной. Словно услышав какой-то зов, Агата прошла на кухонное пространство, поочередно выдвигая каждый ящик и заглядывая в его содержимое. И, видимо, она оставалась довольно удовлетворенной увиденным, ведь время от времени позволяла себе, словно соглашаясь, кивать перед тем, как закрыть ранее открытый ящик и приступить к изучению следующего. — Что мы здесь делаем? — легким движением пройдясь подушечками пальцев по прохладной поверхности столешницы, спрашивает Агата. Она оглядывается на засунувшего в передние карманы брюк ладони Александра, что так и стоял, подпирая плечом стену. — Я тебе так и не рассказал, для чего ездил в Швецию. Агата хмурит брови. И как она могла забыть об этом? Сама же сгорала от нетерпения узнать хоть какие-либо подробности столь скорой поездки, а потом благородно забыла об этом. Ты в своем стиле, Харрис. Она обходит островную столешницу и, опустив на нее снятую ранее с плеча сумку, выжидающе смотрит на мужчину. — Как тебе здесь? Задавая этот вопрос, Александр чувствует, как опасно начинает колыхаться острие топора над его шеей. — Мило, — немного погодя отвечает Агата, вновь осматриваясь по сторонам. — Неброско и вполне симпатично. Нильсен утвердительно кивает и, закусив краешек губы, проходит вглубь комнаты, останавливаясь рядом со спинкой широкого дивана. Чуть задрав подбородок, он скользит взглядом по встроенным в потолок небольшим лампочкам, мысленно представляя, как сильно он будет нуждаться в стремянке, когда одна из них перегорит. А когда-нибудь это все-таки произойдет. — Хотела бы здесь жить? Видя, как Агата тушуется и замирает на месте, мужчина ощущает сомнения по поводу собственного поступка, что начинают зарождаться в его груди. Он прошел слишком трудный путь, сделал все, что должен был выполнить для достижения необходимой цели, приложил максимум усилий для решения некоторых трудных задач. И сделал он это не для того, чтобы сейчас дать заднюю. — Наверное, — завороженно тянет Харрис, с прищуром поглядывая на опустившегося на краешек широкой спинки дивана Александра. — А что? — Так живи. — Он проходится кончиками своих пальцев по подбородку. — С соседом. Агата прекрасно понимала, что первым пунктом в списке скорых дел стояло принятие должности генерального директора, когда вторым пунктом, как само собой разумеющееся, значилась задача с переездом в Лондон. Ведь если тетушка и позволяла себе спустя столько лет сидения в удобном кресле на верхушке стеклянного здания управлять компанией дистанционно, то Агата и представить себе не могла такой перспективы. По крайней мере, в ближайшие несколько лет. Она уже мысленно представляла, как первое время будет в конце дня обессиленно тащиться к машине и мечтать поскорее оказаться в сладостных оковах постельного белья. Вариант с номером в гостинице отпадал сразу, а вот идея со снятием апартаментов… Стоп, что? Переживая неоднозначные чувства, Александра одолевает подобие паники. Он видит, как Агата порывается что-то сказать, возразить, но слова, что она хотела произнести, словно встали ей поперек горла, отказываясь выходить. Вопрос в ее глазах и слишком очевидная смена эмоций на лице заставляют его волноваться. Он ведь… даже не спросил ее разрешения. Не поинтересовался, а хочет ли она этого и будет ли вообще «за». Как всегда, решил все за всех, совершенно не заботясь о чувствах других, а ведь стоило бы. Ведь чувства мисс Харрис его заботили больше всего, и услышать сейчас из ее уст отказ будет сравнимо лишь с собственноручно пущенной в висок пулей. Зато будет уроком на всю оставшуюся жизнь. Не зря же он ездил в родную Швецию. Не зря зашивался с поездками из одного конца города в другой, покрыв волной нецензурной брани с десяток толстосумов на стокгольмских дорогах, не просто так ведь он едва ли не вымаливал своих шведских коллег принять на свою душу нового клиента. Ведь сам Александр не сможет теперь качественно и оперативно, так, чтоб он был доволен своей работой, выполнять обязанности перед клиентом, находясь, чтоб его, в нескольких часах пути на самолете от назначенного места встречи. Вашу ж мать, не зря он прилетел за день до слушания Харрис в суд чертового Брэдфорда, чтоб встретиться с директором филиала компании в Лондоне, а утром следующего дня, нарушая всевозможные правила дорожного движения, летел на высокой скорости вдоль провинциальных дорожек Англии. А Агата все молчит, чем терзает и без того за последнее время расшатанную психику Нильсена. Весь этот переезд, переход из одного филиала в другой, дело… — С соседом? — с нотками неуверенности в голосе спрашивает девушка, выгибая одну бровь. Конечно, все же поторопился. Испугал, вогнал в сомнения, поставил в неловкое положение. Чертов идиот ты, Нильсен. Конечно же, одно дело жить под одной крышей, где помимо вас обитают еще порядка пяти и больше человек, а другое, когда ты делишь пространство на двоих. Может, не так она видела их ближайшее будущее? Конечно, идея съехаться дотошно обдумывалась лишь одним человек из их пары (не обдумывалась вовсе, а решение было принято за секунды, точнее, ее доли), но… — Да, — на вдохе отвечает Александр, ощущая, как ладони, самые настоящие предатели, начинают немного потеть. Агата бросает нерасторопный взгляд на ранее отставленную сумку, и ему только остается молиться, чтоб она стремительно отсюда не сбежала, схватив перед этом аксессуар. Наверняка уже подумала, что он какой-то маньяк или озабоченный, раз без разрешения притащил черт знает куда и теперь несет ей в уши откровенную чушь. Стоило для начала с ней поговорить, явно, черт возьми, стоило. — Ну… Не знаю, это… Провал. Пожав плечами, Агата ощущает острую необходимость в чистом воздухе. Лучше бы еще морозном, чтоб прогнать наваждение и желание закричать так громко, что потом наверняка сядет голос и будет болеть горло. Я сплю? Или это дурман? Потому что такая реальность слишком сладка для того, чтоб быть настоящей. Подкинутые судьбой подвохи явно не прошли пустым звучанием в ее голове и теперь заставляли сомневаться даже в подобном развитии событий ее жизни. — Ты про Рейчел? Харрис старается сохранять невозмутимый внешний вид, хоть и хочет взорваться криком и броситься на шею Нильсена. Боже, она ведь и подумать об этом не могла! Нет, конечно же, как влюбленная до мозга костей девушка, она представляла их дальнейшее совместное будущее: первый отпуск вместе где-нибудь на песчаных побережьях или поросшими зеленью горах; первые праздники в компании друг друга: Рождество или Хэллоуин, их первое совместное отдельное жилье, знакомство со семьей Нильсена, свадьба, дети… Да все, что угодно, только вот единственное, о чем Агата даже мечтать сейчас не могла, — что один из значимых пунктов придет в исполнение в столь скором времени. Ее отнюдь не пугала спешка в развитии их взаимоотношений, как могло бы показаться со стороны. Они ведь уже фактически живут в одном доме, как подростки, прячась по углам своих комнат от заинтересованных взглядов домочадцев. А тут отдельная территория, на которой им не придется притуплять свои желания оказаться ближе друг к другу, боясь быть застигнутыми врасплох. — Издеваешься? Напряжение, ранее застилавшее голубые глаза Александра, смешивается с дольками раздражения. Слегка вытянув губы в трубочку, Агата отрицательно качает головой в стороны. Ее широко распахнутые малахиты заставляют мужчину судорожно хватать воздух ртом. От нервов, определенно. Подобная картина заставляет ее выпустить из себя смешок, после которого она уже не может сдерживать в себе чувства. Прикрывая рот ладошкой, она видит, как Нильсен ухмыляется и, нервно улыбаясь, запускает пятерню в волосы. — Ты когда-нибудь доведешь меня, мисс Харрис. Он опускает глаза в пол, неловко почесывая затылок. — Если ты собрался со мной жить, то терпение тебе точно понадобится, — как бы невзначай, легко отвечает Агата, опираясь бедром о кухонный гарнитур. Александр возвращает внимание на девушку, вздергивая бровь. Точно издевается. Мысленно усмехнувшись, он скользит взглядом по чертам ее лица, задерживаясь на подушечках губ, с которых почти стерлась матовая телесная помада. — Это значит «да»? — Ну… — Она наигранно осматривается по сторонам, словно до этого не пробежалась взглядом с десяток раз по гармонично сочетающимся оттенкам стен и мебели, несомненно обращая внимания на коробку возле пока еще пустой книжной полки. — Если ты не про Рей… — Ты сейчас договоришься, и я… — Или, может, Сэм?.. Тихонько ругнувшись, Александр подрывается с места и, миновав расстояние в пять метров за пару секунд, становится напротив Агаты. Игнорируя какие-либо законы приличия, да кому они вообще сдались, он впивается в ее губы поцелуем, опуская одну ладонь на тоненькую талию девушки, а вторую кладет на ее шею. Она не успевает даже сообразить, ощущая лишь жар ладоней, что контрастировал с прохладой столешницы, поясницей к которой она теперь была прижата. Вожделение, в секунду окутавшее сознание, едва ли не сбивает с ног. Она водит ладонями по крепким предплечьям Александра и позволяет вырваться первому неконтролируемому стону со своих уст, ощущая, как он запускает пальцы в ее распущенные волосы. Его прикосновения одновременно нежные и грубые, а поцелуи — трепетные и требовательные. И сейчас Агата не хочет останавливаться на поцелуях и поглаживаниях гениталий сквозь тонкие слои одежды, коим пара занималась почти каждую ночь в темноте стен роскошного поместья. Она хочет чувствовать жар всего его тела на своей коже, пройтись подушечками пальцев по каждому изгибу подтянутой мужской фигуры, ненароком находя спрятанные от посторонних глаз эрогенные зоны. — Ведешь себя, как я, — хрипло шепчет Александр прямо в губы девушки. — Бесит. Агата хочет отпустить какую-нибудь саркастичную фразу в ответ, от которой обязательно бы веяло флиртом, но все, что она делает, едва приоткрыв веки, — это замирает. Почти не дышит, затуманенным взглядом всматриваясь в потемневшие зрачки мужчины. В отблеске настольных ламп в их комнатах этот оттенок был сравним с переливом синего и темно-бирюзового оттенков, которые можно было увидеть во время северного сияния. Но сейчас, когда дневной свет все еще просачивался сквозь окна, освещая широкие помещения, Агата только убедилась в том, что его взгляд схож с играющей под звездным небом водой, отдающей в лазурные оттенки. Ласково поглаживая ладонью ее бедро, Александр проводит кончиком своего носа по вспыхнувшей щечке девушки, вдыхая сладкий запах ее сегодняшних духов: цветочно-древесный аромат, сладкий, но не приторный, смешанный с нотками апельсина и жасмина. Он слышит ее тяжелое неровное дыхание над своим ухом и, мысленно довольствуясь такой реакцией, чувствует, как сам же начинает сгорать от нетерпения. — Мы побывали еще не во всех комнатах, katten. — Покажи мне спальню. Оставив легкий поцелуй на ее зардевшей щеке, Александр нехотя делает шаг назад и, вытянул ладонь вперед, выжидающе смотрит на Агату. Без тени сомнения она вкладывает руку в протянутую ладонь Нильсена, переплетая их пальцы. Она не обращает внимания на путь, которым они следуют, не видит стопку не распакованных коробок в одной из комнат. Все, на чем сосредоточена Агата сейчас — это тягучее желание, воющее о ласке где-то внизу живота. Проследовав практически до конца вытянутого коридора (Харрис еще удивится в будущем тому, насколько же широка была площадь квартиры), Александр нажимает на ручку темной двери и, выпустив ладонь девушки из своей, галантно наблюдает за тем, как она осторожно проходит в комнату. Осторожно потому, что ноги ватные — Агата чувствует, что еще немного, и она рухнет от накатившего на нее возбуждения прямо посреди комнаты. В целом, обстановка придерживалась тех же оттенков: серые вставки среди деревянного обрамления. Широкая кровать с витиеватой прорезью посреди деревянного изголовья, заправленная серым постельным бельем, по бокам от которой расположились небольшие полочки для личных вещей. Панорамные окна легко можно было закрыть плотной шторой, а ковер с высоким ворсом, коим была покрыта преимущественная часть пола, создавал желание поскорее снять каблуки с ног и утонуть в мягкости ворсинок. Александр тихонько подбирается к Агате со спины, опуская ладони на ее бедра. Едва вздрогнув — не от неожиданности, а скорее от предвкушения — она доверчиво прижимается лопатками к напряженной груди мужчины. — И как тебе? — перекинув непослушные немного взлохмаченные коричневые локоны через плечо девушки, Нильсен едва наклоняется вперед, опаляя горячим дыханием ее ушко. Мурашки торопливо бегут по ее коже, подогревая бегущую по венам кровь. — Я бы повесила там, — на выдохе Агата кивает в сторону пустой стены, около которой стоял небольшой диван, — какую-нибудь картину из Икеи. Александр прослеживает взглядом за движением руки девушки, мысленно соглашаясь с ней. От ощущения пальцев Нильсена на ее бедрах хочется выть. Она буквально тает под его ладонями, как растекающийся замороженный йогурт в жаркий летний день на солнце. Почувствовав легкое прикосновение губ за мочкой уха, Агата сильнее вжимается ягодицами в пах Александра. Он ведет неторопливую дорожку поцелуев вдоль ее шеи, едва сдерживая нетерпеливый стон, что так и рвался наружу. Накрыв руку мужчины, что покоилась на ее бедре, своей, Харрис заводит вторую ладонь назад, запуская пальцы в его волосы, словно говоря таким жестом, чтоб он не останавливался и был немного более напористее. Ей нравилась грубость Александра, сливающаяся с нежными поцелуями на губах; нравилось проявление его доминирующего естества, что просыпалось в нем, когда пара оставалась наедине; нравилось ощущать себя слабой рядом с ним и отдаваться в подчинение, точно зная, что он не причинит ей боли. Предчувствуя скорое опустошение сосуда с терпением, Александр скользит ладонью по ткани легкого джемпера, приподнимая его край и опуская ладонь на оголенный плоский живот девушки, задевая кончиками пальцев затянутый вокруг бедер Агаты ремень. Твою мать, его рука была так близко к центру ее напряжения. Настолько близко, что сдвинь он ладонь немного ниже, и с уст девушки слетел бы протяжный стон, умоляющий о продолжении ласки. Ругнувшись про себя, Агата решает взять поводья управления ситуацией хотя бы на пару секунд в свои руки: она разворачивается к Александру и, прижавшись к его губам пылким поцелуем, начинает стягивать с его широких плеч совершенно не нужный здесь и сейчас пиджак. Угадывая замысел возлюбленной, он помогает ей избавить себя от классического элемента гардероба, не глядя отбрасывая его куда-то в сторону. Нильсена восхищает порыв и нетерпение Агаты. Наблюдая за тем, как ее слегка подрагивающие пальчики стараются справиться с неподдающимися маленькими пуговицами, он проводит языком по губам. — Не торопись, котенок. Наклонившись к девушке и заправив за ухо мешающие локоны, Александр начинает оставлять легкие поцелуи на ее лице: на линии подбородка, на скулах, в уголке губ, на виске, на лбу. Ему хочется насытиться ею сполна, очертить руками каждую клеточку молодого тела, а от понимания того, что они находятся лишь в начале процесса, в районе паха начинает приятно покалывать. Когда последняя пуговица покинула оковы небольшой петли, Агата старается стянуть с широких плеч совершенно ненужную сейчас рубашку, наблюдая за тем, как Александр легко расстегивает пуговицы на манжетах. И если движения Харрис отчасти неловкие и волнительные, то действия Нильсена — уверенные и твердые. Легкая белая ткань стелется вокруг ног мужчины, после чего его руки тянутся избавить девушку от джемпера, который с глухим шорохом падает где-то сбоку от них. Вид на черный кружевной бюстгальтер, чашечки которого поддерживали пышную грудь девушки, заставляет Александра судорожно выдохнуть воздух сквозь плотно стиснутые зубы. Аккуратно опустив одну ладонь на грудь, а второй обвив талию и притянув Агату к себе, он сливается с ней в опьяняющем мозг поцелуе, истязая ее губы. Ощущая душащий трепет в груди, Нильсен подумал, что его реакция сейчас схожа с поведением подростка, который предвкушает своей первый сексуальный опыт, но нет. Все дело было в Агате и только. Ведь это уже был не миленький розовый пеньюар или элегантная шелковая короткая пижама, которые прятали откровенные места девушки каждую ночь. Это было гребаное тонкое черное кружево, которое просвечивало и очерчивало напрягшиеся соски, выдавая уровень ее возбуждения. Переместив ладонь с талии на округлую ягодицу, Александр сжимает ее, чувствуя, как от стона, который тонет в их страстном поцелуе, в его штанах напряженно дергается возбужденный член. Это было какое-то безумие, в котором они благородно тонули на пару. Казалось, что выпусти кто-нибудь искру из-под спички, то она мигом подожжется, заполняя все пространство пылающим огнем. Мягко опустив девушку на прохладную поверхность постельного белья, Нильсен становится на колени между ее разведенных в сторону ног, рассматривая образ: красные губы, которые стали ощутимо пухлее после их поцелуев, покрасневшая в районе шеи кожа и налитые щечки делали ее такой прекрасной и утонченной, а взлохмаченные от пылких прикосновений волосы и темные зеленые глаза, напоминающие оттенок тополиной листвы, делали ее такой сексуальной. В расширенных от желания зрачках плясали предвкушающие чертята, когда Агата, привстав, потянулась тоненькими пальчиками к пряжке ремня на брюках Александра. — Ты ужасно нетерпеливая, мисс Харрис, — томно усмехается он, легонько шлепая девушку по вытянутой ладошке. Агата, опираясь на одну руку за своей спиной, раздраженно закатывает глаза. Она прекрасно понимала, что Нильсену нравится роль доминанта в их взаимоотношениях, но ее выдержка уже заметно давала слабину, исчерпывая последние частички, что оставались плескаться на дне. Поэтому, игнорируя его фразу, она все равно припадает рукой к раздражающей ее внимание пряжке. На этот раз ловко справившись с вещью, она высвобождает металлическую пуговицу из петли, чуть приспускает брюки мужчины. Забыв про свое привычное стеснение и застенчивость, с которой она упрямо шла по жизни, Агата опускает ладонь на эрегированный член, сквозь ткань натянутых боксеров немного сжимая его, что заставляет Александра рвано выдохнуть воздух ртом и прикрыть глаза от удовольствия. — Fan… Сквозь пелену помутненного взгляд, он смотрит на довольно взирающую на него девушку, что не прекращала своих движений ладонью, продолжая подводить его к моменту, когда он окончательно сойдет с ума. Александр готов прямо сейчас разорвать по швам ее чертовы обтягивающие джинсы, в которых ее стройные бедра выглядели слишком соблазнительно. Пересиливая себя, он встает с постели и, скинув оксфорды вместе с темными брюками на пол, остается в одном нижнем белье, замечая, как глаза Агаты похотливо начинают скользить по его обнаженному силуэту. — Нравится? Самодовольства у этого мужчины не отобрать. Харрис хмыкает себе под нос, растягивая губы в улыбке. — Это я уже видела, — ее взгляд останавливается на выраженных кубиках пресса и отточенных линиях бедер. — Удиви меня, Нильсен. Уловив развратные нотки в голосе девушки, бровь Александра интуитивно дергается вверх, когда тяжелый вдох тонет в немом крике. В его голове это звучит как вызов, будто она берет его на слабо, проверяя грань, где он остановится и повержено сложит полномочия. Воистину дьявольская ухмылка всего на миг украшает уста мужчины, но Агата все равно успевает слегка стушеваться. Закусив нижнюю губу, Александр смотрит сверху на выжидающе наблюдающую за ним девушку. Остановив свой взгляд на затянутом вокруг ее талии ремне, он, придав голосу стальных ноток, хриплым голосом говорит: — Ляг. Приказывает, а не просит. И Агата подчиняется, боясь ослушаться, и, игнорируя мурашки, расслабляет руки, что служили опорой для ее корпуса, покорно опускаясь на мягкие одеяла. Дрожь поселяется в ее груди от властного голоса возлюбленного, а уверенность, с которой она сделала резкий выпад в его сторону, в мгновение улетучивается. Как будто он бы позволил ей сейчас занять доминирующую позицию. Слишком наивно и самонадеянно. Когда угодно, но не сегодня, когда он хочет преподнести ей максимальное удовольствие, растворяясь и распаляясь в ней целиком и полностью. Воздух стремительно начинает покидать легкие Харрис, когда она чувствует горячие ладони на своем теле, что вытягивали кончик ремешка из шлевки. Он издевается? Определенно. Потому что иначе она не может объяснить его до остервенения медленные движения. То, как он нарочито аккуратно вытягивает ремень из пряжки и тянет его вокруг талии девушки, освобождая каждую петлю, в которую он был продет, заслуживало отдельного театрального акта. — Это нам еще понадобится, — говорит Александр, небрежным движением откладывая аксессуар чуть в сторону на кровати. — Или нет. Посмотрим на твое поведение, хоть тебя уже и есть, за что наказать. Будь его воля и возможности, он бы заковал руки девушки в металлические наручники, продевая цепочку между витиеватых линий в изголовье, не давая ей даже призрачного шанса на самовольное движение. Но они, черт возьми, были упорно спрятаны в одной из недавно доставленных коробок, а отдавать драгоценное время на поиски совершенно не хотелось. В конце концов, как же он посмеет оставить возбужденную девушку в одиночестве, пока сам пойдет заниматься своими делами? Пусть это и принесло бы им обоим еще больше выброшенного адреналина в кровь, но как-то это было совсем не по-джентельменски. Александр снимает с ног Агаты черные лодочки, отставляя их в сторону, после чего ласковым движением слегка массирует уставшие от столь долгого ношения каблуков ступни, краем уха прислушиваясь к облегченного вздоху, что срывается с пухлых губ. Ему нравится наблюдать за ней такой: расслабленной, тонущей в приятных и комфортных ощущениях, но в то же время напряженной, одним лишь взглядом умоляющей о большем. — Приподнимись, min flicka¹, — говорит Нильсен, когда он, расстегнув блестящую пуговицу на талии, начинает осторожно стягивать с бедер Агаты тесную джинсовую ткань. Она послушно следует его просьбе, ощущая в его просчитанных действиях нетерпение. Оставшись перед ним в одном нижнем белье, которое заметно просвечивает некоторые откровенные места, Агата густо краснеет, видя вспыхнувший взгляд Александра. Он опускает теплую ладонь на ее лодыжку, начиная неторопливо вести ею вдоль всей ноги, чувствуя, как под его рукой на нежной коже начинают проявляться мурашки. — О чем думаешь? — низким голосом с присущей ему хрипотцой спрашивает он, проводя рукой по внутренней стороне бедра девушки. Агата хочет взреветь и зарычать от этого жеста. Он был так близко к центру ее удовольствия, что создавалось ощущение, словно он специально обходит стороной требующие внимания участки ее сгорающего от желания тела. Намеренно истязает ее, чтоб она просила больше, взирая на мужчину бешенными от вожделения глазами. — О тебе, — тихо отвечает Агата. Она чувствует, как рука Александра останавливается на ее бедре, как он поддевает пальцами легкую кружевную ткань, чуть оттягивая ее в сторону. — И что именно? — Мужчина наклоняется над телом девушки, оставляя легкий поцелуй на коже ее живота. Ведя дорожку влажных поцелуев к ложбинке меж грудей, он перемещает ладонь с бедра чуть ниже, запуская ее прямо под тонкий материал, который, если уж говорить честно, мало что прикрывал. По крайней мере, при близком рассматривании. Может, Агата специально надела это? Опустив руку на слегка пульсирующую от желания чувствительную плоть, Александр начинает неторопливо водить пальцем по сгустку нервных окончаний своей девушки, очерчивая контур и пачкая фалангу в естественной смазке, что заводило и подстегивало его только сильнее. — Что хочу… — Агата запрокидывает голову, чуть выгибаясь в позвоночнике от испытываемых ласк. Это совершенно не похоже на те ощущения, что она испытывала, лаская себя в темноте своей комнаты или ванной, желая почувствовать разрядку в момент отсутствия Нильсена в поместье. Ох, как же она злилась на того его друга, который прервал их видео-разговор в самый неподходящий момент. Ведь нервы Агаты тогда уже достаточно сдавали, а ощутимая тягость, образовавшаяся в районе бедер, не позволяла спокойно усидеть на месте и дать хотя бы призрачный шанс на рациональное мышление. Слегка грубая кожа пальцев Александра аккуратно скользит по мягким тканям, срывая тяжелые вздохи и стоны с уст девушки. — Хочу тебя. Она произносит это на одном выдохе так, словно эта фраза — единственное, что она способна сейчас из себя вымолвить. Прислушиваясь к ее рваному дыханию, Нильсен опускает вторую руку на подрагивающий от желания твердый член. Он немного сжимает его в своей мощной ладони и проводит ею по всей длине, надеясь таким образом хотя бы немного утихомирить засевшее в подкорке желание разорвать в клочья хрупкое нижнее белье и вторгнуться в зазывающее тело девушки одним резким движением. Но вместо этого убирает руку от мягких складок девушки, стягивая с ее ног легкую ткань и отбрасывая ее в сторону. Замечая, как она немного подрывается на месте, Александр, расставив колени по обе стороны от бедер Агаты, наклоняется к ней, опуская одну ладонь на тонкую шею, а второй сжимает пальцами ее пышную грудь. Он накрывает губы девушки в требовательном поцелуе, сплетая языки. У Агаты даже не хватает времени на смущение. Зная себя, она бы точно попробовала скрестить ноги, пытаясь скрыть свою наготу, почувствовав, как очередная порция крови мгновенно прильнула к ее щекам. Но все, о чем она думает — это Александр, покусывающий ее мягкие губы и ласкающий ее грудь, что уже успел вытащить из одной чашечки бюстгальтера. Она томно стонет ему в рот, когда он настойчиво сжимает ее возбужденный сосок, после чего слышит тихое рычание и чувствует, как его накаченные мышцы груди вибрируют под ее прикосновением. — Du är så sexig². Шведский Александра заставляет Агату буквально сходить с ума. Она не понимает, что он говорит, может только попробовать догадаться или найти созвучные с английским слова, но ее разуму сейчас далеко не до этого. Его ощутимый акцент вкупе с хриплым голосом заставляют ее, не отрываясь от страстного поцелуя, интуитивно выбросить руку вперед и, приспустив немного тонкую ткань синих боксеров, провести ладонью по обнаженному члену, несильно сжимая его. Александр тихо стонет, рефлекторно подаваясь бедрами немного вперед. — Балуешься, lilla katten, — говорит он, мазнув большим пальцем по губам девушки. Не сводя глаз с замеревшей Агаты, мужчина убирает ладонь с ее груди и, скользнув рукой за ее спину, ловким движением расстегивает застежку бюстгальтера. Видя, как до этого натянутые лямки теперь ослабляются и спадают с плеч девушки, он помогает ей избавиться от последнего элемента одежды на ее теле, отбрасывая его куда-то к изножью широкой постели. Прижавшись на пару мгновений своими губами к губам Агаты, Александр резко встает и, не сводя взгляда с нее, обходит корпус кровати, подходя к прикроватной тумбе, которую в следующую же секунду раскрывает. Проведя рукой по взлохмаченных волосам, Харрис видит, как он в расслабленном движении бросает на серые простыни презерватив в блестящей обертке и, быстро избавившись от боксеров, возвращается обратно к ней, усаживаясь между разведенных в стороны ног девушки. Мысленно предостерегая вопрос, который мог зародиться в мыслях возлюбленной, Нильсен говорит: — Я ночевал здесь, поэтому и оставил. — Смотрит на реакцию, чуть склонив голову вбок. Не увидев какой-либо скованности и неверия в зеленых глазах после своих слов, он впивается в ее рот страстным поцелуем, и Агата начинает стонать, ощущая, как Александр неторопливо трется возбужденным членом о ее истекающую естественной смазкой плоть. Не то, чтоб этого было достаточно, но она была готова уже прямо сейчас на пару секунд вылететь сознанием за пределы своего разума, растворяясь в приятных ощущениях. Переместившись к вытянутой шее девушки, Нильсен оставляет на ней властные поцелуи, иногда закусывая и вбирая в рот нежные участки кожи. Чувствуя, как он постепенно движется вниз — ключицы, ложбинка меж грудью и соски, подрагивающий от волнения животик — Агата опускает взгляд на затылок мужчины, зарываясь на мгновение и оттягивая давно взъерошенные короткие волосы. Александр опускает большой палец на ее клитор, начиная массировать чувствительную точку и, наблюдая за постанывающей и сжимающей в своей небольшой ладони округлую грудь девушку, тянется рукой к фольгированному пакетику, разрывая его за кончик зубами. — Ты прекрасна, котенок, — говорит он, оставив быстрый, но пылкий поцелуй на пухлых губах. Прикрыв глаза, Агата старается прислушаться к липким звукам раскатывающегося вдоль нежной кожи латекса. Она даже не пытается восстановить дыхание, прекрасно понимая, что это действие не несет в данную минуту никакого за собой смысла. Теплая, но в некоторых местах на пальцах влажная ладонь Александра опускается на ее талию, трепетно сжимая. И когда он дразняще водит головкой по ее влажным складкам, Агата резко опускает свою руку поверх его. — Алекс, прошу… Она предпринимает попытку самой надвинуться на скользящий поверх ее плоти член, после чего получает ощутимый шлепок по бедру, который вскоре начинает приятно саднить и покалывать. Немного погодя, Александр прекращает свое подобие пытки, прислоняя головку к входу во влагалище. Он начинает медленно и аккуратно, стараясь не причинить дискомфорт девушке, скользить вдоль узких стенок, постепенно погружаясь в нее полностью. Слышит, как с губ Агаты срывается удовлетворенный протяжный стон и, не выдерживая, накрывает ее раскрытое перед ним тело собой, сталкиваясь губами в чувственном поцелуе. Чувствуя себя заполненной, Харрис опускает ладони на шею и плечи Нильсена, ощущая жар его кожи. — Katten, — тихим хриплым голосом говорит он, после чего начинает в неторопливом темпе двигать бедрами. Агата хотела что-то ответить, но ее фраза так и остается висеть где-то между ними, теряясь в томных вздохах и тяжелом дыхании. Оставляя на лице Александра легкие поцелуи, она теряется в приятных ощущениях, чувствуя, как со временем он начинает слегка увеличивать частоту движений. Выставив руку для удобства чуть в стороне от головы девушки и оперевшись ею в матрац, он выпрямляется в корпусе, теперь нависая над стонущей под ним возлюбленной. Затуманенным взглядом Агата смотрит на возвышающегося над ней Нильсена, вспоминая момент, когда он царственно восседал на ее бедрах, сковав ее запястья ремнем. Она издает более громкий стон, когда мужчина сменяет угол проникновения, обрушивая ей на голову новую гамму ощущений. Обвив ногами его талию, Агата чувствует, как Александр, положив ладони на внутреннюю часть колен, слегка их приподнимает, смотря на девушку вожделенным взглядом. То, как ее пальчики путаются в собственных волосах, стараясь найти хоть какое-нибудь место преткновения на своем теле, оседает в груди мужчины приятной негой. Ее тяжелое дыхание и двигающаяся в такт толчкам грудь буквально манили прикоснуться к себе, зажимая между пальцев сосок. Отпустив одну ногу Агаты себе на бедро, Александр опускает свою ладонь к низу ее живота, начиная сосредоточенно, синхронно с его учащенным ритмом, ласкать ее клитор, довольно прикрывая глаза, когда она начинает более чувственно стонать от его действий. Потому что ее реакция — это музыка для его ушей. — Ner på knä, älskling³, — на шведском говорит Нильсен, теряясь в пространстве и собственных мыслях об одной девушке. — Что? — охрипшим от жажды и удовольствия голосом спрашивает Агата, непонимающе смотря на едва покинувшего ее тело Александра. — Встань на коленки, милая, — теперь уже на английском повторяет он, наблюдая за тем, как Харрис принимает нужную позицию на поверхности постели, прогнувшись в пояснице и сексуально выпятив ягодицы. С горящим взглядом он оставляет хлесткий шлепок на нежной коже, видя, как на месте удара расплывается красный след. Агата лишь тихонько вскрикнула, но больше от неожиданности, нежели от боли. — Если я буду слишком груб, то ты скажешь мне об этом, ладно? Она поворачивает голову и, помолчав пару секунд, словно осмыслив сказанное, согласно кивает, поглядывая на мужчину из-под едва приоткрытых век. Расслабленно выдохнув, Александр опускает руку на поясницу возлюбленной, ласково поглаживая слегка вспотевшую кожу и, взявшись за основание члена и приставив голову к лону, входит в нее одним резким движением, заполняя полностью. Громкие протяжные стоны пары, сливающиеся в один, заполняют просторную комнату, заставляя Агату судорожно вцепиться в одеяло. Дав ей всего секунду на осмысление происходящего, Александр, сжимая ее ягодицу, начинает глубоко проникать в нее, с первых мгновений задавая движениям своих бедер значительно ускоренный темп. Теперь их окутывали совершенно иные ощущения, ведь если поначалу их секс походил на чувственный и романтичный, то теперь он выглядел бешеным и животным. Александр будто прямо перед ней, наконец, снял маску, являя девушке свою истинную сущность, которая, если судить по ее громких охам, вперемешку со стонами, ей нравилась. Слыша в голове лишь отбивающийся в ушах пульс и пошлые шлепки тел, Агата начинает немного двигаться ягодицами навстречу Нильсену, ощущая, как его хватка на ее бедрах стала сильнее. — Как хорошо… Алекс… — между выдохами едва разборчиво цедит девушка, выпрямляя свои ранее согнутые в локтях руки. Она чувствует, как все ее тело предательски дрожит от испытываемого удовольствия. Ранее ощутимая боль в сжатых пальцах теперь вовсе не чувствуется, ведь тело и нервные окончания стараются полностью сосредоточиться на движениях мужчины, что, оставляя звонкие удары на покрасневшей коже ягодиц, неустанно и грубо проникал в нее, задевая необходимые точки. Сосредоточив внимание на том, как его член ритмично скользит меж узких горячих стенок, Александр, рыча сквозь плотно стиснутые зубы, перемещает свою ранее лежащую на пояснице девушки руку к ее голове, наматывая подпрыгивающие кудри на свой кулак. Запрокинув голову, Агата зажмуривается и начинает гортанно стонать, невольно приподнимаясь в корпусе, из-за чего угол проникновения немного сменяется, что заставляет ее вскрикнуть громче прежнего. Ей кажется, что она прямо сейчас взорвется от ощущений. Грубый Александр однозначно пришелся ей по душе и теперь все, чего хотела Агата, — познавать грани его предпочтений, попутно изучая собственное тело и запрятанные далеко в сознании желания. Ведь если раньше идея использования в сексе наручников или ремня казались ей чем-то чуждым, то теперь она с нетерпением желала почувствовать себя уязвимой в опытных и любовно относящихся к ней руках Александра. Не справляясь с желанием быть как можно ближе к девушке, Нильсен подается вперед, наклоняясь, и, оперевшись выставленной рукой о матрац рядом с ее ладонью, утыкается носом в ее отдающие запахом молока с медом волосы, оставляя поцелуи на тонкой шее. Довольно встретив выпад мужчины, Агата выпрямляет спину и прижимается лопатками к его подтянутой груди. — Черт, katten, — тяжело дыша, Александр перемещает ладонь с покрасневшего бедра девушки на ее клитор, начиная поглаживать набухнувший сгусток центра ее удовольствия. Плечи Агаты слабеют, а руки предательски отказываются держать, пока мужчина продолжает врываться в ее горячее лоно, попутно доводя до оргазма. Она с силой жмется к его груди, будто это поможет ей скорее достичь намеченной цели или, наоборот, оттянуть заветный момент. — Давай, sol⁴, — наговаривает ей Александр на ухо. — Сейчас самое время. Агата достигает пика первая, издавая громкие сладкие стоны вперемешку с именем Нильсена. Ее тело будто бы раскрошилось на сотни звездочек, пропустило по коже заряд электроэнергии, что беспрекословно прошелся от самой головы до пят, превознося ее к самой наивысшей точке удовольствия, которой ей только удавалось ощутить на себе. Тело дрожит от пробившей, но пока еще не отпустившей, разрядки, и Александр, совершив еще несколько резких и рваных толчков, падает на ее едва державшееся в коленно-локтевой позиции тело и, утыкаясь лбом в женское плечо, издает гортанные стоны в смеси с какими-то определенно грязными фразами на шведском. Тяжело дыша, они стараются прийти в себя, собирая остатки друг друга по кусочкам. Содрогания и мурашки постепенно отпускают, оставляя после себя приятный осадок, что покалывал в кончиках пальцев и согревал мысли. Агата чувствует, как саднит кожа на ее бедрах от столь ощутимых шлепков, что ранее были оставлены на ее теле, но эта боль отнюдь не неприятная, а наоборот — как послевкусие, оставшееся на языке после поедания любимого десерта. Оставив легкий поцелуй на плече девушки, Александр отстраняется от нее и поднимается с постели. Бесстыдно рассматривая его ягодицы, Агата видит, как он снимает презерватив и, завязав на нем узел, вскоре скрывается за темной дверью, не той, в которую они изначально вошли. Скорее всего, там ванная. Он возвращается в комнату, запуская пальцы во взлохмаченные волосы, словно наивно надеется вернуть этим небрежным жестом привычную своим волосам укладку. Видя его взгляд, который теперь вновь приобрел голубые оттенки, она отчего-то смущается, натягивая на свое обнаженное тело половинку чуть скомканного одеяла. Остановившись у изножья постели, оставаясь все еще полностью нагим перед девушкой, Александр выгибает бровь, с неподдельным удивлением смотря на нее: — Ты серьезно? Уголок его губ, по которым он проводит языком, насмешливо дрожит, но Агата ничего не отвечает, смущенно поглядывая на него из-за ткани прикрывающего ее одеяла, стараясь скрыть рвущуюся улыбку. Покачав головой, словно приняв свое временное положение, Александр залезает под одеяло, притягивая теплое тело девушки ближе к себе. Водя ладонью по ее талии, он с улыбкой вспоминает едва минувшие моменты их первой близости и, опустив взгляд вниз, оставляет легкий поцелуй на волосах Харрис. Какое-то время они молча лежат, наслаждаясь тишиной и компанией друг друга. Агата, прижавшись ухом к груди Нильсена, слышит его размеренный ритм сердца, обводя кончиком ногтя выделяющиеся на торсе кубики пресса. — А знаешь, — негромко начинает Александр, смотря в потолок, — я мечтал об этом моменте с тех пор, как увидел тебя три года назад в купальнике у бассейна в загородном клубе перед свадьбой с тем выскочкой Энди. Агата приподнимает голову и, чуть нахмурившись, переводит взгляд на беззаботно взирающего вверх мужчину. Почувствовав ее внимание, он немедленно обращает свой взор на нее, невозмутимо интересуясь: — Что? — Наглец. Александр бесстрастно ведет плечом, на мгновение отводя взгляд куда-то в сторону. — А потом он еще поинтересовался о том, есть ли у тебя любимый фрукт, и я ем... — Так это из-за тебя он притащил мне десять килограммов персиков, и теперь я их на дух не переношу?! — вспыхивает Агата, подрываясь на месте. Мы просили Марту даже в джем их закатывать! Что угодно, лишь бы не видеть и не слышать их запах в доме. Одеяло, что до этого прикрывало обнаженное женское тело, теперь открывает соблазнительный вид на округлую грудь, но Нильсен не успевает вдоволь насладиться созерцанием прелестных форм своей девушки, потому что чувствует легкий щипок за бок и порывание Агаты выбраться из пространства кровати. Смеясь, Александр вовремя реагирует и окольцовывает руками ее талию, не давая возможности выбраться из его цепких ладоней. — Куда это ты собралась, котенок? — прижимая девушку в своей груди со спины, он склоняется над ее ухом, нарочно томным голосом задавая вопрос. — Пойду куплю десять килограммов дыни и поставлю это все возле твоего носа! Усмехнувшись, мужчина радостно качает головой, все еще удерживая порывающееся к свободе тело возлюбленной в стальной хватке. Помнит же, что я ненавижу дыню. — Нет-нет, мисс Харрис. У вас есть обязательства перед этой квартирой, — тоном властного адвоката говорит он, деловито вздергивая подбородок. Замерев, Агата оборачивается через плечо, смиряя Нильсена непонимающим взглядом. — Это еще какие? — Видишь ту стену? — Голубые глаза мужчины скользят в сторону стены, посреди которой стоял темный двухместный диванчик. Агата хмурится и медленно кивает, стараясь уловить ход мыслей Александра. — Ты обязалась повесить на нее картину из Икеи, а я думал, что вы, мисс Харрис, выполняете свои обещания… Она не сдерживает улыбки, всматриваясь в серьезное выражение лица Нильсена, а потом и вовсе заливается смехом. Не имея сил более сохранять спокойствие, адвокат срывается на смешок вслед за своей девушкой, облегченно падая на подушки. — Сумасшедшая. — Дурак! Улыбаясь Александр не глядя прижимает к себе расслабленное тело Агаты, не убирая лучезарной, счастливой улыбки со своего лица. Девушка покорно занимает свое место на его груди, тихонько усмехаясь их небольшой перепалке, после чего хмурится, когда в ее голову приходит занятная просьба. — Так как мы едем в Икею… — загадочно начинает она, опираясь подбородком на накаченную мужскую грудь. — Скажи мне, названия товаров — это вообще существующие слова?! Интерес, что плескается в зеленых глазах Харрис, будоражит ее нутро. Она выжидающе смотрит на непривычно притихшего Нильсена, который даже и бровью не повел: все так же продолжал взирать на потолок, словно он вовсе не белый, а раскрашенный в различные цвета, где все идеально гармонировало между друг другом и притягивало внимание глаз. — Знаешь, что я тебе скажу? — не поворачивая к девушке головы, говорит он медленно, словно тема разговора его вообще не интересует. Настолько незаинтересованно, что азарт, ранее окутавший сознание Агаты, постепенно начинает утихать. И в момент, когда она уже совсем отчаялась получить ответ на заданный вопрос, Александр резко подрывается на постели и, отбросив одеяло в сторону, хватает Харрис на руки, крепко прижимая ее обнаженный силуэт к себе. Он стремительно следует в сторону двери, за которой скрывался не так давно, попутно наговаривая: — Мы идем в душ, а спросишь еще раз про Икею — и кто-то останется без секса на месяц! — Но Алекс!.. — Я сказал! Дверь за ними громко захлопывается, и спустя минуту шум воды смешивается с звонким хохотом Агаты и игривым хихиканьем Александра.