***
Цэрэн, медленно задыхаясь, в панике дёргала тонкие кожаные ремешки, удерживающие на её предплечье небольшой кинжал, с которым она никогда не расставалась. Наконец ей удалось сдёрнуть один из них и ухватить оружие прямо за обоюдоострое лезвие. Не чувствуя боли в мгновенно закровоточившей ладони, королева сдёрнула клинок с собственной руки и, перехватив за рукоять, изо всех сил вонзила его в тело душащего её врага. Тал Тал, ощутив, как бедро обожгла резкая боль, от неожиданности разжал сцепленные на девичьем горле пальцы и потянулся к ране, силясь понять, что только что произошло. Этого мгновения Цэрэн хватило, чтобы с наслаждением сделать глубокий вдох и заорать, немного сиплым, но всё же громким голосом: — Стража! Мгновенно появившиеся в шатре воины стащили генерала, недоумённо рассматривающего выдернутый из собственного тела кинжал, с кровати и силой заставили его опуститься на колени перед повелительницей, больно вывернув назад руки и приставив меч к горлу пленника для надёжности. Охранники не сводили глаз с девушки, ожидая неминуемого приказа о казни преступника, посмевшего поднять руку на государыню, но всё же не решались проявить самоуправство, ибо хорошо знали, что этот рыжий на особом счету у королевы. Пример Карахана их, определённо, многому научил. Цэрэн медленно села в постели, машинально поглаживая шею, на которой, она была в этом совершенно уверена, не замедлят вскоре проступить безобразные синяки от стальных пальцев, что чуть было не отправили её в следующую жизнь. В ней полыхали ненависть и ярость, девушка с трудом сдерживалась, чтобы не бросить краткое: «Повесить его!» Только чудовищным усилием воли она удерживала себя от этого приказа, постоянно напоминая себе, что этот мужчина нужен ей живым. Пока. «Зато потом я убью его. Медленно. Очень медленно, — пообещала себе королева и с трудом удержалась от улыбки, в которой были готовы расплыться её губы, что было сейчас абсолютно не к месту. — Я обвиню его в государственной измене и заставлю пройти через все самые жестокие и изощрённые пытки, он будет молить меня дать ему умереть. Пусть сначала ему переломают все кости в руках и ногах, затем — линчи на семьдесят два, нет, лучше на сто двадцать резаний, а потом его закопают в землю и запустят в уши ядовитых сороконожек, которые рано или поздно прогрызут слуховые проходы и будут заживо пожирать его мозг. А я буду наблюдать за всем этим и наслаждаться его страданиями. Но сейчас ещё не время». С трудом заставив себя вернуться из мира сладких фантазий в реальность, Цэрэн встряхнула головой и решительно поднялась на ноги. — Уведите его в подземелье и подготовьте к пытке каплей! — при этих словах девушка впилась глазами в лицо узника и с удовлетворением отметила, как на мгновение его черты исказились страхом, но тут же вновь застыли в пренебрежительном спокойствии, словно мужчина не понял, о чём идёт речь. Королева даже заколебалась, не почудилось ли ей, что в его взгляде мелькнул ужас, поэтому жёстко добавила: — Без меня не начинать! Она была намерена лично проследить, чтобы всё было сделано как полагается и планировала навещать пленника, дабы удостовериться, что её месть достигла цели. — Как прикажете, моя королева! — хором выкрикнули воины и выволокли совершенно не сопротивлявшегося Тал Тала из шатра. «Пытка каплей, — внутренне стратег содрогнулся всем телом, ему прекрасно было известно, что это, на первый взгляд абсолютно безобидное действие, имело весьма грозные последствия. Лишь единицам удавалось после такого сохранить рассудок, особенно если истязание продолжалось больше нескольких часов. — Нужно сосредоточиться и очистить сознание от чувств и эмоций». Сказать себе это было куда легче, чем сделать. Несмотря на то, что после острой вспышки лютой ненависти, с которой он так необдуманно набросился на королеву, всё его тело будто сковало невообразимой слабостью, и генерал сейчас с трудом пытался переставлять ноги не только из-за полученной раны, но и от физического истощения, в душе его бушевал ураган эмоций, прежде всего, конечно, злость на самого себя, причём даже сам Тал Тал не мог ответить, что его выбешивало больше — то, что он не убил королеву или что вообще на эту попытку так неосмотрительно решился. Конечно, этот порыв был, мягко говоря, спорным — было кристально ясно, что смерть Цэрэн его положение явно не улучшит, а скорее ухудшит, ибо невозможно представить, чтобы убийство королевы так просто сошло с рук обычному пленнику. Но контраст между его внутренним состоянием блаженного покоя, когда он всем сердцем чувствовал, что вновь обрёл любимую женщину, и ослепляющей яростью, которая мгновенно затмила его разум от презрительно брошенных уничижительных слов о ней, был настолько оглушающим и неожиданным, что привычный самоконтроль подвёл стратега. «Что сделано, то сделано, — размышлял генерал, пока охранники королевы тащили его в пыточную, честно признаться, их сила была сейчас совсем не лишней, поскольку мужчина был совсем не уверен в том, что смог бы проделать этот путь самостоятельно. — Мне остаётся одно — прикинуться безумным, чтобы сохранить рассудок». Он закрыл глаза и постарался целиком погрузиться в себя, чтобы отринуть не только гнев и ненависть, которые вызывала в нём Цэрэн, но и все тёплые чувства, что испытывал к жене. Вторая задача оказалась куда сложнее первой, к удивлению Тал Тала, образ принцессы в его сердце не померк, несмотря на длительную разлуку. Наоборот, с каждым днём он думал о девушке всё чаще, с особым трепетом вспоминая каждый миг, проведённый вместе с ней. И, как ни странно, в его душе властвовали совсем не страсть и жажда обладания, а бесконечная щемящая нежность, желание окружить её заботой и лаской, уберечь от невзгод, заслонить собой от жестокого мира. Стратег и сам не до конца понимал, откуда в нём вдруг появилась эта сентиментальность, которую он всегда презирал, считая фантазией авторов любовных романов, но факт оставался фактом, Тал Тал хотел прежде всего сделать счастливой жену, чем реализовать свои эгоистичные желания. При одной мысли о её довольной мягкой улыбке его согревало такое душевное тепло, какого он никогда не испытывал даже в огне страсти, когда был неравнодушен к Ки Нян. Сейчас для генерала было даже странным, что ту влюблённость в жену императора он тогда смел мысленно называть любовью, хотя, по сути, это было просто безрассудное влечение к красивой неординарной женщине. Его же настоящие чувства к принцессе были совсем иными, куда более глубокими и многогранными, чем просто вожделение и похоть. Он хотел давать, а не брать, уступать её желаниям, а не настаивать на своих, проявлять снисходительность и понимание, а не требовать их. Впрочем, как именно Тал Тал собирался реализовывать эти чувства, ему самому было неведомо. Единожды задумавшись об этом, он решил, что сердце подскажет ему верный путь, когда они встретятся, сейчас же своей главной задачей стратег считал выживание, поэтому усилием воли выкидывал из головы все лишние мысли, оставляя только спокойствие и холодную собранность воина, как перед долгой битвой. В том, что ему предстоял изматывающий бой, генерал не сомневался ни секунды. Полностью уйдя в свои мысли, мужчина почти не замечал, что его притащили в темницу, где быстро заковали шею и руки одной колодкой, а ноги — другой, голову заставили максимально запрокинуть и зафиксировали это положение, смолой прилепив концы длинных волос к стене, и, наконец, закрепили сами колодки цепями так, что пленник при всём желании не мог двинуться. Минуты текли медленно, и если сам приговорённый не выказывал ни малейшего нетерпения, спокойно замерев в неудобном положении, то солдаты достаточно быстро стали проявлять беспокойство, им было не по себе в этом жутком подземелье, куда не проникали ни солнечный свет, ни звуки внешнего мира, а стены украшали разнообразные приспособления для пыток. Воины отчаянно сжимали в руках ярко горящие факелы, стараясь поднять их как можно выше, и тихо переговаривались между собой, не стоит ли оставить здесь узника и подождать королеву снаружи, ведь, как ни крути, этот юанец никуда не сбежит, даже будь он трижды великим фокусником. Впрочем, этот ропот мгновенно затих, когда раздались уверенные шаги, эхо которых моментально прокатилось по углам пыточной, и шелест многослойных юбок, с которым Цэрэн появилась на пороге. Внимательно проверив, насколько тщательно зафиксирован пленник, королева осталась довольна и уже готова была отдать приказ начинать, как вдруг девушке в голову пришла неожиданная идея, вызвавшая мстительную усмешку на её губах. — Принесите лёд! — властно велела она. Солдаты недоумённо переглянулись, но при этом весьма резво бросились выполнять распоряжение своей госпожи. Благо, весна только начинала сменять зиму, и замёрзших глыб, сброшенных с крыш, было на улицах в изобилии. И вскоре в пыточной появилось пять достаточно больших кадушек, доверху наполненных льдом. — Добавьте это в воду, — последовал следующий приказ. Самый молодой из воинов, повинуясь взглядам старших, полез по шаткой лестнице к бочке, закреплённой прямо над узником, держа в руках первую кадушку. — Вы что застыли как каменные изваяния? — резкий окрик Цэрэн был обращён к остальным охранникам. — Я не собираюсь тут торчать весь день, быстрее помогите ему! Солдаты спешно бросились к товарищу и, передавая друг другу из рук в руки ёмкости, быстро опустошили их в бочку. — Готово, моя королева! — доложил младший, всё ещё стоя на самом верху лестницы. — Начинайте! — кивнула девушка, и воин, спустившись на несколько ступеней, дотянулся и с усилием выдернул тонкий штырь из днища бочки. Кап! Тал Тал почувствовал, как первая капля угодила прямо в центр лба. Кап! Вода была настолько жгуче холодной, что стратегу казалось, будто на него падают крохотные льдинки, разбиваясь о кожу. Кап! — Желаю приятно провести время, генерал, — раздался у него над ухом голос, полный ядовитой издёвки. — Я буду иногда навещать тебя, не скучай! Кап! Гулкие шаги стихли, подземелье окутал беспросветный мрак. Кап! «Пять», — стиснув зубы, сосчитал Тал Тал. Кап… Кап… Кап…***
Юн Ми сидела в кабинете канцлера, вокруг неё везде — на столе, на полках, прямо на полу — высились стопки книг, доставленные сюда по приказу регента прямиком из архива дома Ильханидов. Йон Би Су, получившая благодаря Байану договор на эксклюзивные поставки во дворец, не могла противиться его распоряжению доставить реестры сделок якобы для ревизии. Наверняка она бы безмерно удивилась, если бы узнала, что сама сестра правителя Поднебесной будет их проверяющим. Принцесса уже пару недель почти не выходила из кабинета, тщательно вчитываясь в каждую строчку, особенно внимательно она просматривала сделки, касавшиеся серы и селитры, выписывая на отдельные листы данные — дата поставки, имя продавца, место передачи товара, а также количество вещества и стоимость. Поначалу канцлер, чувствуя себя безумно неловко, что нагрузил девушку таким объёмом работы, пытался ей помогать, но, не обладая усидчивостью и способностью к монотонному труду, лишь отвлекал Юн Ми от дела, заводя разговоры, на которые она в силу воспитания не могла не реагировать и только злилась, что процесс, и так обещавший быть небыстрым, ещё больше затягивается. В итоге, собрав в кулак всю выдержку и женскую хитрость, принцесса заявила: — Дядя, у вас так много дел во дворце! Брат просто сам не свой без вашей поддержки и мудрых советов, в последний визит мне показалось, что он бледен и вот-вот расхворается. Пожалуйста, положитесь с архивом на меня, а сами вернитесь к своим обязанностям регента. Ведь вся Юань только на вас и держится! Сами знаете, стоило вам доверить ведение войны генералам, как наши дела пошли куда хуже, чем при вашем личном командовании! — Возможно, ты права, — протянул польщённый такой высокой оценкой его способностей регент. — Так может, мне вернуться и вновь возглавить армию? Юн Ми мысленно чертыхнулась, отпускать ещё одного дорогого ей мужчину на войну в её планы не входило, да и Оэлун вряд ли бы обрадовалась такому решению. — Даже ваш военный гений, дядя, будет бессилен против недостатка пороха, — мягко проговорила она и, подойдя к Байану, успокаивающе положила руку ему на плечо, как не раз делала на её глазах супруга канцлера, желая заставить мужа прислушаться к себе. — Не беспокойтесь, я обязательно вычислю, кто продаёт дому Ильханидов серу и селитру, вместо того чтобы даром поставлять их во дворец, как повелел Его Величество. — Ты уверена, что справишься? — с плохо скрытой радостью спросил регент, который, на самом деле, всей душой хотел оказаться подальше от этих пыльных книг — у него рябило в глазах от бесконечных иероглифов, а составление подробных выписок провоцировало головную боль. — Конечно, дядя, — кивнула девушка, уже понимая, что победила, и канцлер наконец-то оставит её одну и она сможет спокойно сосредоточиться. — Идите, вы нужны Юань и Его Величеству! — Спасибо, девочка, — пробормотал страшно довольный таким поворотом Байан и по-отечески чмокнул принцессу в лоб. Правда, он моментально смутился такому изъявлению своих чувств и с напускной строгостью произнёс: — Но имей в виду, если через семь дней результата не будет, я буду вынужден заняться этим сам! «Еще не хватало, — подумала принцесса, хорошо понимавшая, что способности регента не распространяются на кропотливую бумажную работу, а цена ошибки была сейчас велика, как никогда. — Пусть каждый делает своё дело». — Я поняла вас, дядя, — сказала она вслух, послушно склоняя голову перед старшим. — Всё будет готово в срок. Пять дней из отпущенных ей канцлером семи уже истекли, но у Юн Ми по-прежнему не было ответов. Она устало откинулась на спинку стула и машинально сунула в рот печенье, которое Мин Хи неизменно приносила своей госпоже к чаю, опасаясь, что девушка, уже традиционно пропускавшая не только обед, но зачастую и ужин, вконец обессилит. Даже Оэлун не решилась заставить принцессу оторваться от работы и нормально поесть, к тому же она подчинялась приказу мужа, который настоятельно велел к своей помощнице не приставать и от дела её не отвлекать. В кабинет дозволялось входить только Мин Хи и самому Байану, который появлялся лишь вечером, и только для того, чтобы задать очередной вопрос: «Пока ничего?» и получить в ответ лишь отрицательное покачивание головой. Но, если регент с каждым днём становился всё мрачнее, то в глазах Юн Ми всё ярче горел огонь азарта. Она была уверена, что разгадает этот ребус, девушка уже определила, что основных поставщиков каждого из интересовавших её веществ было всего четверо, хоть имена продавцов и были разными, но неизменной оставалась цена за единицу товара для каждого из них. А вот выявить закономерность смены дат и мест сделок ей пока не удавалось. «Время и пространство, — крутилось у принцессы в голове, — пространство и время. Ничего не понимаю! Мой господин, помогите мне, как бы вы решили эту загадку? — при мысли о муже у неё привычно защипало в глазах, но перед мысленным взором как живая всплыла картина, когда она, совсем ещё девочка, внимательно слушала наставника, желая произвести на него наилучшее впечатление. «Время и пространство бесконечны и пересекаются лишь тогда, когда это угодно Будде», — как наяву девушка услышала низкий мужской голос и чуть ли не подпрыгнула от озарившей её идеи: — А что, если попробовать объединить пространство и время?» — Чо Дан, зайди! — крикнула Юн Ми, не сомневаясь, что командир её личной охраны тотчас появится перед ней. И действительно, воин, будто только и ждавший этого приказа, возник на пороге, склонив голову в поклоне. — Помоги мне! — приказала девушка. — Мне нужны карты окрестностей Дайду и всей Юань. — Вот же карта, Ваше Высочество, — Чо Дан указал на стену за спиной принцессы, где были подробно изображены территории Юань и сопредельных государств. — Мне нужны бумажные карты, — отмахнулась Юн Ми, даже не обернувшись назад. — И ещё — принеси краски. Только огромный опыт прислуживания военному советнику, требования которого были иногда и куда более странными, чем эта просьба, позволил воину сохранить бесстрастный вид. Достав с самой верхней полки ворох свитков, он положил их на стол перед девушкой и тут же вышел, чтобы отправить одного из солдат в лавку за красками. Юн Ми разложила карты прямо на полу, и сама опустилась на колени, отыскивая места сделок из составленного ею списка. Окрестности Дайду принцесса знала плохо, так что дело шло медленно до тех пор, пока в кабинет не вернулся Чо Дан с небольшой коробкой. — Озеро Лунцинся, — бормотала девушка себе под нос, даже не заметив вошедшего, — где же оно? — Вот, Ваше Высочество, — воин, присевший рядом со своей госпожой, ткнул в нужное место на карте. — Отлично! — принцесса обрадовалась неожиданной помощи и тут же велела: — Доставай красную краску и отмечай места, которые я буду называть! Юн Ми диктовала свои записи, Чо Дан наносил цветные пометки на карту, и вскоре девушка поняла, что, если соединить точки, кроме последних двух сделок, то получится правильный семиугольник, в центре которого находился Дайду. — Интересно… — протянула она и задумалась. Затем, после продолжительной паузы вновь обратилась к воину: — Возьми синий, попробуем другого поставщика, у которого сделки чаще всех. В итоге вышел многоугольник с двенадцатью сторонами, за исключением последних четырёх поставок. А для двух оставшихся — фигуры с девятью и десятью гранями. — Смотри, что получается, — принцесса вновь уселась на пол рядом с Чо Даном и взяла в руки изрисованную разными цветами карту, — чем больше перерывы между сделками, тем меньше точек для встреч. Значит, если продолжить рисовать многоугольник по последним двум контактам, то, получается, что место встречи будет здесь. — Юн Ми отметила место на карте. — Если, конечно, за последнее время не было других поставок. — Место понятно, но дата? — воин взял в руки список и сверился с ним. — Смотрите, Ваше Высочество, между этими сделками прошло сорок дней, а тут — целых сорок шесть. — Сколько занимает дорога до Юннань? — задала девушка неожиданный вопрос. — Мы с господином военным советником доезжали дней за пятнадцать, — заметив, как при упоминании супруга дрогнуло лицо принцессы, Чо Дан спохватился и, извиняясь, спешно добавил: — Простите, госпожа. — Ничего, — Юн Ми постаралась улыбнуться, решив при случае как следует расспросить офицера о муже, она находила удовольствие в этих рассказах, которые обычно слушала из уст Байана, но сейчас заставила себя вернуться к делу. — Вы же наверняка просто скакали верхом, а если учесть вереницу повозок? — Тогда, вероятно, будет как раз дней сорок, — прикинув в уме, ответил воин. — Вот поэтому между этими поставками всего сорок дней, потому что эти точки ближе всего к Юннань, а в самых дальних интервал сорок шесть, — объяснила принцесса. — С другими провинциями то же самое, вот если взять Линбей… — Что здесь происходит? — Байан, стремительно вошедший в кабинет, с недоумением взирал на развернувшуюся перед ним картину: Юн Ми и Чо Дан сидели прямо на полу, почти касаясь друг друга плечами, их головы, склонившиеся над какой-то картой, были непозволительно близко, и в первый момент канцлеру показалось, что он стал свидетелем возмутительно бесстыдной сцены. Но девушка, проворно вскочив на ноги, посмотрела на него настолько искренними и сияющими глазами, что регент моментально устыдился этой мысли. — Дядя, я нашла ответы! — голос принцессы звенел радостью. — Мне нужен только список сделок за последние дни, и я укажу вам дату и место следующей поставки! — Чо Дан, немедленно отправляйся к Йон Би Су и забери книги, что нужны Её Высочеству! — приказал Байан, и воин, поклонившись, вышел, торопясь исполнить распоряжение. — Ты уверена? — недоверчиво переспросил канцлер, когда они остались одни. Он не особо верил, что из этой затеи вообще что-то выйдет. — Да, — Юн Ми энергично кивнула и протянула ему развёрнутую карту. — Смотрите, для каждого из четырёх продавцов серы и селитры места встреч располагаются по разной траектории и меняются в строгой последовательности. Если взять первого — получается гептагон, и по срокам поставок можно предположить, что товар идёт из Юннань, самой отдалённой провинции от Дайду… — Подожди-подожди, — регент не успевал за её быстрыми возбуждёнными объяснениями, — гепта… что? — Гептагон, или септагон на латыни, это семиугольник с равными сторонами, — медленно пояснила девушка, в душе поражаясь этому незнанию. — В общем, если вы хотите, я вам всё подробно разъясню. — Не надо, я верю тебе, — поспешно произнёс Байан, опасаясь, что мало что поймёт из этого рассказа и не желая выставить себя перед принцессой круглым дураком. — Значит, получив список недавних сделок, ты скажешь мне место и день следующей встречи? И мы сможем наконец поймать этих предателей трона? — Зачем их ловить? — Юн Ми не удержалась от изумления. — Дядя, нам нужно отправить туда шпионов, которые проследят, к кому вернутся деньги от продавцов, только так можно вычислить тех, кто за этим стоит! Канцлер сразу помрачнел, с одной стороны, в словах девушки определённо был смысл, с другой — его убивала невозможность действовать прямо сейчас. У него нестерпимо чесались руки возглавить облаву, швырнуть этих преступников на колени перед императором, выпытать у них любой ценой имена организаторов этого заговора, в результате которого пострадала его собственная гордость военачальника из-за недавно последовавших поражений в войне, главной причиной которых был, как раз-таки, недостаток пороха… — Проявите немного терпения, дядя, я вас очень прошу, — принцесса аккуратно коснулась плеча регента и слегка сжала его через ткань халата, — поверьте мне, так будет мудро. Байан тяжело вздохнул и накрыл тонкие пальчики девушки своей ладонью. — Ладно, — нехотя уступил он, — надеюсь, ты знаешь, что делаешь…***
Кап. Каждое падение капли на лоб отдавалось мучительным звоном во всём теле. Тал Талу казалось, что он сходит с ума, весь мир будто перестал существовать. В окутывающем его мраке и полной тишине единственным звуком был тихий плеск воды, который был для генерала настолько оглушающим, будто огромным молотом ему били прямо в мозг. Кап. Считать мужчина уже не мог, он сбился, дойдя до полутора с чем-то тысяч, и сейчас уже не помнил точной цифры. У него было ощущение, что прошло уже несколько суток, настолько ныли мышцы, которые периодически пронзала болезненная судорога, пробегая по шее и плечам раскалённым огнём боли. Кап. Каждая маленькая капля врезалась в кожу как огромная глыба намертво замёрзшего льда, царапая и вспарывая. Стратег готов был поклясться, что на лбу у него зияет глубокая кровавая рана, рваные края которой немилосердно пульсировали, прибавляя мучений и так истерзанному монотонностью действия сознанию. Кап. Несмотря на то, что всё его лицо было совершенно мокрым, в рот не попадало ни капли, и Тал Тал испытывал безумную жажду, его губы потрескались, язык был настолько сухим и шершавым, что, задевая нёбо и десна, оставлял на них мелкие, при этом очень болезненные ссадины. Но влага упрямо бежала тонкими дорожками только по щекам, скатывалась по шее и исчезала в распахнутом вороте рубахи, которая уже была мокрой насквозь и холодной тряпкой липла к телу, заставляя содрогаться от озноба. Кап. Генерал до крови прокусывал губы, из последних сил сдерживая стоны, рвущиеся из груди, ему хотелось выть в голос от собственного бессилия и неизбежности следующего удара капли, который раз за разом раскалывал сознание как кованный сапог крошит хрупкое стекло. И, едва ему удавалось хоть немного прийти в себя, на него обрушивался следующий удар. Кап. Единственным доступным ему движением была возможность сжать кулаки, и стратег нещадно впивался ногтями в ладони, добавляя себе страданий, но эта боль была самой желанной, поскольку только она была ему подвластна. Он почти с наслаждением ранил собственную плоть, упиваясь способностью регулировать силу нажатия от лёгкого давления до глубоких кровавых царапин. Кап. Лёгкий шелест ткани разрезал мёртвую тишину и на мгновение оглушил Тал Тала, все органы чувств которого были напряжены до предела, пытаясь уловить хоть какие-то признаки внешнего мира. Шаги приблизились к нему, и он уловил холодный еле слышный аромат мяты, моментально вызвавший тошноту от всколыхнувшегося в памяти образа королевы. Кап. — Тебе помочь? — от притворно ласковых интонаций к горлу подкатил мерзкий ком, который мужчина поспешил сглотнуть, не хватало ему ещё умереть позорной смертью, захлебнувшись собственной рвотой. Он почувствовал прикосновение тёплой руки, что накрыла его лоб и приняла на себя следующую каплю. У него невольно вырвался вздох облегчения, которого Тал Тал тут же устыдился и постарался принять самый безразличный вид. — Нужно только попросить, генерал, и я дарую тебе своё королевское прощение, — искушала она его, — зачем терпеть такие муки, когда ты можешь всё остановить? Одно твоё слово — и всё закончится… Соблазн был настолько велик, что стратег резко прикусил щёку изнутри и, лишь почувствовав солёный привкус своей крови, каким-то чудом удержался от мольбы и продолжал хранить молчание. — Какой ты гордый! — неодобрительно протянула она. — Ты хорошо подумал? Я сейчас уберу руку и всё начнётся заново… «Нет! Не надо!» — Тал Талу хотелось кричать, заклинать её всеми богами, упасть перед ней на колени, сказать, что угодно, пообещать всё на свете, лишь бы этот кошмар прекратился, лишь бы она не отводила свою руку, дарующую спасение. Но он не произнёс ни слова, лишь презрительно попытался дёрнуть головой, чтобы стряхнуть с себя её ладонь, почти не замечая, что этим движением вырвал у себя клок волос — смола надёжно удерживала их, и длинная рыжая прядь повисла вдоль стены. — Как скажешь, — хмыкнула она. — Только боюсь, когда я вернусь утром, ты навсегда уже потеряешь способность мыслить ясно. Генерала при этих словах прошиб холодный пот. Безумие — вот чего он боялся больше всего на свете, против воли он вспомнил грязных нищих, которых не раз видел на улицах Дайду, их ничего не выражающие глаза, бессвязное бормотание, хаотичные движения, они были даже неспособны просить милостыню, лишь иногда кто-нибудь из горожан, сжалившись над убогими, кидал им негодные остатки пищи, но некоторые даже не могли употребить эти жалкие крохи по назначению, только непонимающе смотрели на них. Эти картины всегда вызывали у Тал Тала не омерзение, а настоящий животный ужас. Он предпочёл бы погибнуть любой самой страшной и мучительной смертью, но не влачить столь жалкое бесполезное существование. Тем не менее, стратег продолжал молчать, повторяя про себя: «Я должен выдержать. Надо собраться, сосредоточиться и терпеть. Терпеть, чтобы выжить». — Спокойной ночи, упрямец, — в её тоне явно проступали нотки разочарования. Мужчина почувствовал, как мягкая ладонь соскользнула с его лба, прошлась по щеке, нежно поглаживая, и отстранилась, унося с собой подаренный ему так ненадолго покой. Кап! Сознание вновь помутилось, перед закрытыми глазами взрывались ослепительно яркие разноцветные круги. Кап! Тал Тал пытался выровнять дыхание и сконцентрироваться на мантре, укрепляющей силы разума. Чтобы заглушить давящую тишину хотя бы собственным голосом, он стал шептать давно вызубренный набор звуков вслух, стараясь всей душой проникнуться молитвой. Кап. Очередная проклятая капля сбила его, и генерал почувствовал поднимающуюся изнутри лавину гнева. Скрипнув зубами так, что едва не раскрошил их, он заставил себя успокоиться и начать сначала. Кап. Сначала! Кап. Ещё раз! Кап… Кап… Кап… …Кап… Стратег не знал, сколько времени прошло в этой бесплотной битве за собственный разум, и очень бы удивился, если бы кто-то ему сказал, что давно уже наступило утро. Тал Тал не ощутил, как силы оставили его, и он провалился в небытие.***
Пять часов спустя. Цэрэн торопилась. Она ужасно проспала и поднялась только когда близился полдень, хотя обычно вставала на рассвете. Наорав на служанок и охранников, хотя именно её приказом было не будить королеву, если не произошло ничего безотлагательного, она наспех собралась и отправилась в пыточную. «Успокойся! — уговаривала девушка саму себя по дороге. — Умереть он не мог, не должен был… Хотя… А что, если он откусил себе язык? С этого упёртого станется, он, похоже, и ценой своей жизни готов заплатить за то, чтобы сорвать мои планы». «Может пёс с ним, а? — внезапно в её голове раздался другой голос, куда более жалостливый, чем её привычный. — Дался тебе этот рыжий! Бери любого мужика, и от него и рожай!» «А что я скажу советникам? Вот ваш король-бастард? — огрызнулась Цэрэн. — Молчи уже, дура!» «Сама дура, — обиженно пискнул голосок. — Если он так тебе нужен — вышла бы за него замуж, а родила бы от любовника, всё проще, чем этого генерала уламывать! Влюбилась что ли?» — в мозгу кто-то противно захихикал. «Прекрати! — едва не заорала королева вслух, но, хвала Будде, вовремя сдержалась, она ненавидела, когда ей возражали, а этот мерзкий тонкий голос возникал в сознании всё чаще и неизменно критиковал её решения. — У меня всё получится, вот увидишь! Потом ещё каяться будешь, как ты была не права!» «Ну-ну, жду с нетерпением!» — недоверчиво протянули ей в ответ, но, к счастью, заткнулись. Отчаянно пытаясь не выказать терзавшего её беспокойства, девушка всё ускоряла шаг и почти бегом ворвалась в подземелье. Стража, следовавшая за ней, почтительно застыла у входа. — Посветите мне! — приказала Цэрэн, внутренне холодея от того, что в неровном свете факелов не могла заметить ни единого признака, что её пленник ещё жив. Солдаты осторожно приблизились, и сердце королевы на мгновение замерло — генерал был настолько бледен, что казалось, в его лице не осталось ни кровинки, рот был полуоткрыт, даже веки не дрожали. Она резко бросилась к мужчине и торопливо протиснула пальцы в шейное отверстие колодки, чтобы попробовать нащупать пульс. «Идиотка! — вновь пробудился в сознании гадкий голос. — И что ты наделала?» Ощутив под пальцами еле слышную пульсацию, девушка мысленно показала этой твари язык. Брезгливо отдёрнув руки, она отступила в сторону и презрительно бросила страже, стараясь, чтобы голос не дрожал и не выдал её волнения: — Он без сознания. Разбудите его! Двое охранников подтащили большую бадью и окатили пленника холодной водой. Тал Тал резко вздрогнул и открыл глаза, он осторожно огляделся, скользнув по королеве совершенно пустым, ничего не выражающим взглядом. Цэрэн, вновь оказавшись рядом с ним, тихо, но властно прошипела: — Проси! Слышишь? — она похлопала его по щеке, привлекая к себе внимание, потому что поняла, что мужчина смотрит в никуда. — Скажи одно слово: «Пожалуйста», — добавила девушка куда мягче, можно сказать, даже нежно. — Пожалуйста, — одними губами послушно повторил генерал. На лице королевы заиграла торжествующая улыбка, в глазах загорелся огонёк триумфа, даже на щеках выступил удовлетворённый румянец. — Освободите его, — велела она, нетерпеливо дёрнув головой в сторону узника. Охранники, исполняя приказ своей госпожи, достаточно быстро сняли со стратега колодки, волосы, недолго думая, обрезали кинжалом и, поддерживая за руки с двух сторон, подвели к Цэрэн. — Отпустите, — приказала та и, заметив, что один из стражей открыл рот, прикрикнула: — Я сказала — отпустите! Воины недоумённо переглянулись, им было абсолютно ясно, что самостоятельно стоять пленник не сможет, но послушно отошли в стороны. В следующий же момент Тал Тал рухнул под ноги королевы как подкошенный. Девушка, возвышаясь над поверженным врагом, чувствовала себя сейчас почти счастливой. Почти, потому что одна мысль не давала ей покоя, не утратил ли он вместе с рассудком и мужскую силу? «Впрочем, этой беде легко помочь, — благоразумно решила она. — Зато теперь ты понял, кто твоя госпожа!» Задумавшись, она не заметила, что произнесла последнюю фразу вслух.