***
– Монтгомери! Русоволосый парень – он же Монтгомери, усмехнулся ее реакции. Спустя столько времени он ни капельки не изменился – все те же противные черты лица и глаза с мерзким прищуром. Почему все неприятели Рэй разделяют общие элементы внешности и один набор эмоций? Как проклятие какое-то. – И тебе привет, Рэйч, – легко и непринужденно говорит парень. – Не надо так официально, можно просто Леон. Кстати – передничек клевый. И почему ты здесь работаешь? Девушка гневно расправляет темный фартук свободной от подноса рукой и полностью игнорирует вопрос парня. Леон Монтгомери. Когда-то он, Рэй и Марк вместе вторглись в мир подпольных гонок. Вместе начали как нерушимая команда, но закончили неважно. Если Марк и Рэй еще поддерживали связь и все так же были в составе неофициальной банды, если так язык ее поворачивается назвать, то Леон пропал со всех радаров еще очень давно. И вот, он объявился. Фостер предпочла, чтобы вернулся ее по-настоящему верный и ценный друг, а не это ничтожество. – Я пойму, если ты не расцелуешь меня или не обнимешь. Долго не общались же, –произносит парень. – Я думала, что ты сдох в какой-нибудь канаве, - рычит Рэй, однако стараясь сохранять самообладание, - нахера приехал? Леон наиграно дуется, словно слова девушки оскорбили его до глубины души: – Зачем же так грубо? Я тут три года не был, объездил всё западное побережье. Соскучился по родному городу, решил вернуться. Рэй закатывает глаза, - такие подробности жизни нелюбимого ей человека были совсем ни к месту. Ей скорее хотелось, чтобы Монтгомери поскорее убрался восвояси и не трепал никому нервы, и так день начался неважно – вспомнить хотя бы разговор между Гилом и Томом и ту ненавязчивую и случайную давку на девушку. – Всё ещё гоняешь? – как бы невзначай спрашивает Монтгомери. Фостер встрепенулась и даже несколько растерялась от этих неожиданных слов. Говорить так в открытую о нелегальных гонках, да и еще средь бела дня! Леон нарушил главное правило стритрейсеров, за которую ему, по хорошему, нужно голову отсечь прямо на месте. Стиснув от досады зубы, Фостер попыталась удержать себя от желания треснуть Леона по его незадачливой и пустой голове. – Совсем из ума выжил, раз о таком болтаешь?! – тихо, но агрессивно возмущается Фостер. – Да ладно! – махнул рукой тот. – Кому какое дело, о чем мы говорим? Зато мне крайне любопытно узнать, как у тебя идут дела. – На твое счастье, здесь нет копов, а они нынче совсем озверели, – сощурилась девушка. – Дела у меня идут хорошо, ведь ушел такой балласт как ты. Девушка мысленно ликовала, когда противная улыбка сползла с лица Леона, оставив на нем выражение полного недоумения. Рэй никогда бы не посмела общаться с другом в таком тоне, но вот одна проблема – Леона она за друга не считает. Не считает с того момента, как тот наговорил ей кучу гадостей, открыл свою истинную личину и гордо удалился в закат. Рэй надеялась, что такой «друг» как Монтгомери никогда не вернется в ее жизнь. Как бы не так. Сам же парень теперь смотрел на Рэй как-то виновато, прямо взглядом подбитой собаки. – Насчет этого… - задумчиво протянул он, - Рэйч, я извиниться хочу. Я повел себя как идиот и серьезно тебя обидел, что ты до сих пор обиду держишь. И…извини? Если Халфдрифт своими извинениями вызывал в Рэйчел стыд и пробуждение совести, то от почти таких же слов Монтгомери она испытывала отвращение. Рэйчел не забыла, что он наговорил ей накануне их расставания как друзей, и прощать такое она не намерена. – Что, я в твоих глазах больше не шалава, что дает только Марку? – с давлением произнесла девушка, и так, чтобы ее не услышали люди за соседними столиками. – Я не забыла, что ты мне сказал перед тем, как свалить из города, и я могу напомнить. – Ну да, я же не Марк, чтобы ты ко мне хорошо относ-… - осекся Монтгомери. – Тц, рефлекс. Ты бы знала, как мне стыдно за те слова, каким же тупым я был тогда, – вздыхает парень, откидываясь на спинку диванчика. – Я же сюда вернулся не только посмотреть, что да как, но и ради того, чтобы загладить вину перед тобой. Именно это и является причиной, почему их пути разошлись, без пары дополнительных деталей. Фостер только скептично подняла бровь и окинула Монтгомери не менее скептичным и недовольным взглядом. Нет, все-таки за эти четыре года, что парень отсутствовал, он изменился. Возмужал, можно сказать. Стал обладателем грубых, стереотипно мужских, черт лица, густых бровей и небольшой светлой щетины, что контрастировала со слабо загорелой кожей лица. Только глаза остались такими же – узкими и цвета холодной стали. Что же, цвет глаз полностью соответствует тому, что вырывается из рта их владельца – такие же холодные и бесчувственные, несмотря на живой и заводной характер Леона. Сейчас он выглядел скорее несчастным, но от этого у Фостер не появилось желание быть с ним мягче: парень должен отвечать за свои поступки и понимать, что за свою неспособность держать свои мысли в пределах своей головы следует наказание, и куда серьезнее, чем банальное насилие. – Да что мне твои извинения? – чеканит девушка. – Ты все такой же. Говори свой заказ или уходи, не трать мое и свое время. Монтгомери кивает. – Как там Марк? Я его еще не видел. – И слава Богу. Всё с ним хорошо. Парень снова кивает, затем заказывает кофе. Рэйчел, уже мысленно ликуя, стремится исполнить заказ, но каково же было ее удивление (и недовольство), когда Леон попросил не уходить. Он держал горячую чашку в руках и пытался собраться с мыслями, в то время как Рэй удерживала себя от порыва придушить его на месте. – Тогда, может быть, устроим заезд? – внезапно предлагает Монтгомери. Он кивает в сторону окна, и Рэйчел невольно переводит взгляд за стекло. И не зря же Монтгомери сел поближе к виду на парковку: на ней он припарковал свою тачку. И не Субару, которая была у него в самом начале «карьеры» уличного гонщика, а самый настоящий Ford Mustang GT. Девушка удивленно вскинула брови, на какое время ее обида по отношению к давнему и бывшему другу пропала. Мустанг – редкий зверь в их среде, даже слишком. Все предпочитали японские марки, европейские были редки среди машин, а уж истинно-американских и вовсе по пальцам можно пересчитать. На всяких Фордах, Доджах и Шевроле гоняли в основном драгстеры – фанаты олд-скула и маслкаров. Девушка не могла припомнить за Леоном угар по дрэгу, поэтому его выбор машины был очень интересен с точки зрения логики. Этот Мустанг был роскошным. Агрессивные, грубые черты, кастомные обвесы, расширители колесных арок и полностью отсутствующий как данность капот. Металлический блеск цвета индиго, а на нем на контрасте – сиренево-пурпурные полосы; на фоне пурпура – винилы в виде серебристых цепей, идущие вдоль всех боков. В завершение – огромное двусоставное антикрыло, закрепленное непосредственно на бампере. Отсутствие капота объяснялось массивной конструкцией, на первый взгляд непонятного предназначения, что возвышалась над содержимым подкапотного (или, скорее «безкапотного»?) пространства. Рэй хватило пары секунд, чтоб определить деталь и ее функцию. – Значит, с японского полного привода и турбо ты пересел на американский задний…да еще и нагнетатель, – хмыкает Фостер. – Я думала, тебе не удастся упасть еще ниже в моих глазах, но тебе это удалось. – Приятно знать, что у тебя сохранялось хоть какое-то мнение обо мне, - острит Леон – ну так что? Рэй продолжает буравить взглядом тюнингованный Форд, замечает парочку людей, что устроили фотоссесию рядом с этой звериной. «Халфдрифт, наверное, тоже стал жертвой фотокамер», - думает девушка, немного смутившись собственных мыслей, - они были не к месту. – А что с Субарем? – спрашивает Фостер. – Субарь не едет, знаешь же. Девушка морщится, когда парень упоминает злополучное «Субару не едет», а тот и продолжил говорить, не обращая на ее реакцию никакого внимания: – Я ж сначала в Сан-Диего рванул, там и обменял его с доплатой на Ниссан, а как поехал в сторону Портленда, так поменял уже Ниссан на Мустанг. Ни о чем не жалею. Он звучно отпивает из чашки: – И тебе ли меня осуждать. Ты сама пересела с Хонды на Ниссан… - он мнется под стальным взглядом Фостер, но тут же поправляет себя: - мне Тодд рассказал. Теперь ты почетный скаевод? – Что-то типа того, – неохотно отвечает девушка. Рэйчел настигло самое жуткое из всех проклятий владельцев Скаев: отныне про нее знают все, и отныне любой разговор будет сводить к тому, какая машина таится в ее гараже. Пожалуй, теперь она понимает тех редких скаеводов, что оказывались в их тусовке, - те поголовно страдали от повышенной агрессии и не спешили делиться информацией про подкапотное содержание своих тачек. Сначала это внимание вызывает трепет в душе и гордость за саму себя, но с каждым днем от бывалых ощущений, круживших голову, остается одно раздражение и ужасное чувство собственничества. Никто и никогда не посягнет на ее Ниссан Скайлайн, каждому такому наглецу она лично отрубит руки. Можно любоваться им, восхищаться, но без рукоприкладства. – Узнаю этот взгляд, - хмыкает Монтгомери, - но мне твоя новая бричка не нужна, даже если это Скай. Просто посоревнуемся, да узнаем, что же лучше. Так ты..? – Только при одном условии. Монтгомери замирает с притянутой к губам чашке и одаривает Фостер полным сомнения взглядом. – Мне перестает нравиться направление нашей беседы, – тянет он задумчиво. – Отступать поздно – какое условие? Фостер поджимает губы и ставит поднос ребром о стол, а сама опирается на него как на рукоять меча. Девушка подалась немного вперед и понизила голос настолько, что ее с трудом мог расслышать сам Леон, судя по его реакции: – Если я выиграю, а я это сделаю точно, то ты уезжаешь из города и больше никогда не появляешься. Понял? Это был приговор, даже хуже, чем потеря машины. Машина пусть и была серьезной утратой, но не невосполнимая – новую можно было приобрести без проблем, или же отыграться, как сейчас пытается Рэйчел. Нет, вынужденный уход из города (или хотя бы невозможность более участвовать в гонках) бьет по стритрейсерам больнее: придется искать в других городах такие же сообщества, и не факт, что они будут лучше и что они примут изгнанника с распростертыми объятиями, и репутацию придется зарабатывать заново. На памяти Рэй только один человек был «удостоен» такой чести – это был безумный лихач, по вине которого произошла крупная авария и пострадала куча народу, Рэй и сама стала его жертвой, лишившись своего Цивика. С виновником Джек, тогда только-только ставший главным организатором, разобрался жестко – прилюдно отобрал машину и унизил запретом более участвовать в стритрейсинге. Лихач потом пропал со всех радаров, но иногда в разговорах его поминают не самым добрым словом, ставят в пример «как не надо» новичкам. И сейчас Рэй хочет проделать то же самое. – Мне не нравится это условие, но я его принимаю, - в тон девушки отвечает Леон, - и даже не выставлю ничего со своей стороны. – Дата, место, время? – начинает перебирать Фостер. – Надо уточнить у Тодда. Я позвоню тебе, ты же номер не меняла? – завидев отрицательный кивок Рэйчел, Монтгомери продолжает: - Никуда не уходи, я хочу кое-что еще заказать, дай меню…***
Монтгомери уехал уже давно. Рев его Мустанга было слышно за версту, а шины нещадно визжали. Рэйчел вновь погрузилась в рутину и не вылезала из нее до окончания рабочего дня. Сара не удержалась от своих комментариев по поводу Монтгомери, подчеркнув красоту того и то, что он слишком долго разговаривал с Рэй и, что вероятно, не по делу; Рэй отмахнулась, дескать не было ничего особенного в этом разговоре, и что она не помнит уже всех деталей. Зато Гил, если он появлялся в поле зрения, удостаивался особенного внимания. У него есть машина, которую можно раскачать, и он хочет влиться в ряды стритрейсеров – за ним нужно следить. Про себя девушка отметила, что было бы неплохо поднапрячь знакомых-хондоводов, чтобы они тоже были в курсе всех дел. И вот, рабочий день закончился, на улице уже темные сумерки, а траффик все не хотел рассасываться. Выйдя на прохладный, к удивлению, воздух, Рэйчел размяла плечи, достала мобильник и начала искать в контактах тот нечитаемый номер, по которому, все же, можно было позвонить. Нажав на кнопку вызова, она поднесла телефон к уху и стала дожидаться ответа, попутно отсчитывая гудки; через два таких на другом конце провода послышался знакомый голос, который заставил Рэй слабой улыбнуться. – Халфдрифт, можешь подкатить? Да. Спасибо. А пока она присаживается на низкий декоративный заборчик и ищет номер Марка, чтобы «обрадовать» того одной чудесной новостью. Марк отвечает далеко не сразу, с сильной задержкой: – Что такое, Рэй? – сонно и невнятно спрашивает он. – Ох, извини, я тебя разбудила? – тараторит Фостер. – Если что, то я могу завра поз… – Нет, расслабься. Сложный денек просто выдался. Так что случилось? Пока Халфдрифт мчится с одного района в другой, и наверняка застревает в пробках, почему бы и не поболтать с лучшим другом? Фостер надеялась, что она действительно его не разбудила, и что он просто вымотался за день. – Как у тебя дела? Давно не виделись, – начала издалека девушка. – Да вроде пару дней назад виделись, не так уж и давно, - смеется Лоусон, - а дела у меня как обычно: начальник клюет, счета надо платить, вторая машина сдохла, потому хожу на своих двоих и езжу в автобусах, это кошмар. – А че ж не на Эклипсе своей? Так бы вспомнил старые-добрые времена, - с шутливой издевкой произнесла Рэй. Когда-то Марк использовал свою любимую Эклипс и как машину для повседневной езды. Это было крайне глупое решение, которое привело в дальнейшем к полной замене двигателя, да и вид с каждой гонкой у тачки становился все навороченнее, все сильнее виделись в ней черты машины для нелегальных гонок, потому Марк с этим делом завязал и приобрел себе какую-то развалюху для каждодневных нужд. – Нашла, что вспомнить! – прыснул парень в трубку. – Как выходные выпадут – разберусь, что там не так. И если ты насчет гонок – я не знаю, когда будут следующие. Честно. Даже не знаю, кто их организовывать будет. Тодд не хочет этим заниматься, совсем выгорел. – А что другие? Где те два мицубисера? Я их не видела очень давно. – Один все, отъездился. Если и появится, то только ради того, чтобы Эвик свой продать. Другой непонятно где, никто точно не знает. Остались вот Тодд, Пол и…Трой вроде. Новенький, короче. Ты его знаешь. – Значит, у нас в организаторах остались тряпка, истеричка и хер-знает-кто? Блеск. С Тоддом все было очевидно просто: он не хочет ничего делать. Пол – вспыльчивый парень на красной Супре, не внушал доверия, как и его собрат по предпочитаемой марке – Трой, только последний был еще совсем зеленым и мог наломать дров. Рэйчел поджала от досады губы. – Ладно, я не по этому тебе звоню. Кое-кто решил вернуться в гонки, – сменяет тему Рэйчел. – Этот кто-то, случаем, не приехал наводить порядки? – скептично хмыкает Лоусон. – Мне тоже хотелось бы этого, но нет. Вернулся Леон. Повисло оглушительное молчание, во время которого девушка начала буквально считать секунды до прибытия Халфдрифта. Видимо, не для нее одной этот факт оказался шокирующим. – Леон здесь? Ты его видела…и он, очевидно, бросил тебе вызов? – не особо довольно перебирает Лоусон. – Сечешь. Теперь я должна ему гонку. И буду надеяться, что он последует моему совету и свалит из города, если я выиграю. А я точно выиграю, – на губах Фостер заиграл хищный оскал. Она слышит завывание двигателя и уже машинально начинает озираться по сторонам. В городе скорость весьма ограничена, и машины на дорогах присутствуют, так что если это Халфдрифт, то он банально не может так шуметь, если не будет гнать…или же он намерено привлекает внимание к себе. Фостер неоднозначно хмыкает; в любом случае, звук бежит впереди самого трансформера, ибо его так называемый «альтмод» она увидела спустя несколько секунд. – Ох. Переубеждать тебя бесполезно, уже понятно. Но тогда звякни мне, как соберешься с ним бодаться – я на всякий случай приеду, – бурчит Марк. – Мало ли, что взбредет в голову этому придурку…лады? – Разумеется. Я буду не против, если ты начистишь ему морду, но это между нами, по секрету, хорошо? – заливается смехом Рэй. – А теперь закругляемся? Завтра поболтаем. Девушка поднимается с заборчика и подходит к бордюру, как раз к тому моменту, как подъезжает синий Скайлайн. Стараясь игнорировать разбойничий свист, которым Халфдрифта одаривали прохожие, она подходит к двери со стороны пассажира, открывает ту и, запихнув рюкзак назад, сама плюхается в кресло. – Да, пора, - зевает Марк в трубку, - пока. Рэйчел отняла телефон от уха, захлопнула дверь, и Ниссан тут же сорвался с места с небольшой пробуксовкой. Рэй проигнорировала это и с выражением вечного блаженства на лице развалилась в кресле, прикрыв глаза от удовольствия. Ниссан ехал тихо, осторожно, и в целом аккуратно, словно он не хотел тревожить покой своего пассажира. Но недолго радовалась Рэй – вскоре она вспомнила кое-кого, кто так же зрелищно покинул кафе; ее лицо мгновенно погрузилось в тень негодования и злости, а губы презрительно скривились. – Монтгомери… - прошипела она, казалось, в мыслях. – Что? – рассеянно отозвался Халфдрифт. Фостер вздрогнула от неожиданности, прижала руки к груди и еще долго смотрела перед собой, невидяще хлопая ресницами. Она что, сказала это вслух? – Что? – как попугай повторила она. Скайлайн остановился на красный свет, и Рэйчел решила, что будет неплохо открыть окно. Стоило ей немного припустить наглухо затонированное черным стекло, как на месте водителя уже материализовалась фигура человека, это сработало у десептикона словно рефлекс, что даже Рэйчел невольно удивилась. Она скептично осмотрела машину сбоку, предварительно столкнувшись с ее водителем взглядами. Мазнула взглядом по многоэтажным зданиям. Десептикон выбрал нестандартный маршрут, ибо эта улица девушке знакома не была – они что, поедут прямо через центр? – Ты упомянула какого-то Монтгомери, – поправил себя Халфдрифт. – Кто это? Рэйчел не хотелось посвящать меха во все детали, если быть честным. Она просто не видела в этом смысла. Зачем напрягать его своими проблемами и конфликтами, он и так по уши в них погряз, незачем усугублять. Можно было обойтись банальным «это плохой человек, нам нужно надрать ему зад и точка», но с другой стороны – почему бы не излить душу тому, кто, кажется, не против этого? Она выжидающе смотрит на человеческую голограмму; та смотрит в ответ. На ум Фостер пришло то липовое извинение Леона. Она верила, что оно было липовым, и этого было достаточно, чтобы не принять всех извинений некогда лучшего друга. И это было странным, как заметила сейчас Фостер: Халфдрифт и Леон оказались в одинаковых ситуациях – они чем-то ей насолили. Халфдрифт помотал ей своим скотским поведением, Леон унизил оскорблениями, но девушка приняли извинения первого, а последнего готова гнать взашей из города. Единственная разумная мысль, посетившая ее голову – Леон был ее другом, и его поступок был для нее как предательство, а предательств Рэй не прощает никогда. С этим строптивым мехом она сама вела себя не лучшим образом, да и знакомы они были не так хорошо но тот момент, поэтому простить было легче. Кивнув самой себе в знак согласия, Фостер наконец подала голос: – Один человек, с которым нам предстоит гоняться, не более того. Я не хочу это обсуждать, честно. Трогай. Скайлайн послушно едет вперед. Рэйчел отворачивается к окну, ясно давая понять, что она не настроена на разговор. Нет, она обязательно поделится с Халфдрифтом информацией о Монтгомери, но не сейчас, когда единственная ее цель – поскорее добраться домой и завалиться на кровать. Скорее, она расскажет обо всем перед самой гонкой. Решено, так тому и быть. Она смотрит на потоки машин, на людей и, разумеется, на здания. И все-таки, жизнь в Сан-Франциско затихает только очень поздно ночью, особенно если иметь в виду его центр. Рэй любила свой город, пусть он бывал жарким и душным, пусть тут много людей и можно натолкнуться на массу проблем…нравился ей он, и все тут. В основном за гонки – без них ей бы вряд ли нашлось занятие по душе. Рэй узнала кучу нового, познакомилась с интересными людьми, она чувствует себя банально живой, когда сидит в машине, сжимает до скрежета кожи руль и давит газ в пол. Постепенно она узнала улицы – неоновые вывески загорались тут и там, включалась подсветка зданий, пробуждая воспоминания о гонках и простых поездках в ночи. И все равно, выбор маршрута был очень странным. – Почему ты едешь именно так? – удивляется Фостер. – Я надеюсь, ты не через центр собрался? – У меня было много времени, чтобы изучить карты города, поэтому я составил наиболее короткий и благоприятный маршрут с минимумом пробок, – поясняет Халфдрифт. – И сейчас в центре их быть не должно. Рэй показалось, что десептикон общался с ней очень уж снисходительно, от чего она надула губы и с выражением лица а-ля «ой дурак» вновь повернулась к окну. Недостаточно хорошо он изучал город, раз уверенно заявляет, что в центре пробок не бывает. Где-то там вдалеке высились небоскребы, что резко контрастировали с небольшими старыми зданиями и узкими улочками, и они как бы выбивались из общего вида. Выбивались примерно так же, как и Скайлайн выделялся среди всего потока машин. Фостер немного поколдовала над автомагнитолой и настроила ту на нужную волну, а затем довольно устроилась в кресле, устремив свой взгляд в приоткрытое боковое окно. В салоне, за исключением игравшей музыки вперемешку с болтовней радиоведущих, было тихо. Ни Фостер, ни Халфдрифт не решались заводить разговор. Но недолго девушка так расслаблялась под музыку – вскоре Ниссан резко вдарил по тормозам, так что Рэйчел пришлось упереться в торпедо руками, чтобы не впечататься в лобовое стекло лбом. Естественно, ее это жуть как возмутило. – Халфдрифт, твою мать! – прикрикнула она. – Че за херня? Но вопросы все отпали, стоило девушке выглянуть в окно: впереди произошла авария – трамвай подмял под себя легковушку, и объехать это было невозможно. Вокруг покореженной техники уже столпился народ во главе с полицией. Они тут надолго застряли, это точно. – И это здесь пробок не бывает, а, Халфдрифт? – принялась острить Рэйчел, сбавляя радио. – Сверься со своими данными, мне кажется, что ты где-то ошибся. Теперь ждать, пока разберутся, эх. Десептикон ответил ей молчанием, которое насквозь было пропитано обидой. Рэйчел внезапно ощутила укол совести. – Не дуйся, - попыталась загладить она вину, при этом нервно почесывая в затылке, - просто в следующий раз учитывай и мое мнение, лады? Я в городе дольше тебя живу, все-таки. – Принято, – отозвался мех. – Раз уж мы тут застряли – расскажешь про того белкового, что бросил вызов? Губы Рэйчел моментально скривились, стоило десептикону поднять тему о Леоне. Впрочем, они тут пробудут еще кучу времени, так что она вполне может рассказать про Монтгомери все, что Халфдрифт только пожелает. По этому случаю девушка вытащила сигарету и закурила, стараясь разбавить время ничегонеделанья. – Его зовут Монтгомери, Леон, – начала девушка. – Он был моим другом…когда-то. Я, Марк и он вместе стали гонщиками, сделали свою типа банду, тусили постоянно рядом, в общем, были не разлей вода. Только потом Леон показал, какая он на самом деле дрянь, кинул всех и сбежал. Сейчас вернулся, пытается загладить вину перед мной, и решил сделать это через гонку один на один, идиот. Когда-то они были очень дружной компанией, шли бок о бок даже в гонках. Когда-то вернее друзей, чем Марк и Леон, у Фостер не было. Ключевое слово – когда-то. Всего парой неосторожных слов Леон просто перечеркнул годы крепкой дружбы, и сейчас его попытки вымолить прощение выглядят так наиграно и фальшиво, что Фостер блевать тянет. Рычагом она переводит спинку пассажирского кресла почти в горизонтальное положение и устраивается еще поудобнее, параллельно с этим пуская колечки сизого дыма. Она прямо на сеансе у психолога, ха. – Что он сделал такого, что ты не хочешь…ну, ты поняла? – интересуется мех. – Любопытство сгубило кошку, Халфдрифт, – невесело отвечает девушка. – Иногда твое желание знать все выходит за рамки разумного. Не знаю, расскажу ли я тебе о причинах нашего расставания… – Тогда расскажи о том, как ты стала гонщиком, потому что это звучит как что-то крайне интересное. Рэй кривится. О таком ее мало кто спрашивал. – Это не то, о чем бы я хотела рассказывать, – тянет она. – В смысле, там все скучно, тебе оно реально надо? Рэй косится на голограмму, что все это время, не отрываясь, смотрела на девушку. Мысленно удившись такому вниманию, девушка обреченно вздыхает, когда голограмма утвердительно кивает на ее вопрос. Девушка вытаскивает руку из окна и стряхивает с сигареты пепел, после чего делает долгую затяжку. – Так уж и быть, расскажу. Слушай внимательно…***
Июнь, 2001 год.
Это должен был быть обычный выходной день. Впрочем, таковым он и является. Леон позвал в кафешку, пообещал угостить мороженым, аргументируя это тем, что неплохо бы продолжать поддерживать связь между школьными друзьями. Рэйчел немного побоку на это – у нее целая трагедия глубоко личного характера, но на предложение друга она согласилась, однако поставила условие, что Марка тоже позвать стоит. Марк вообще в последнее время был сам не свой – с горящими азартным огнем глазами, неусидчивостью и несвойственным ему витанием в облаках он походил на совершенно другого человека, который почему-то решил притвориться знакомым всем Лоусоном, известным своим флегматичным темпераментом. На том они и порешили. – Хой! – звонко поприветствовал их Марк. – А что это вы такие…никакие? Он удивленно смотрел на Рэйчел, что лежала щекой на столешнице, свесив руки, как тряпки. Вид у нее был крайне депрессивный и подавленный: бледная кожа, провалы под глазами, растрепанные, тогда еще окрашенные в черный, длинные волосы. Рядом с Рэйчел сидел Леон и уплетал уже вторую порцию мороженого, предварительно одолженную у девушки; встретившись с Марком взглядами, Леон только пожал плечами, но потом все же исправился и объяснил ситуацию: – Бросил парень ее. О бойфренде Фостер друзья, конечно же, знали. Знали о всех их ссорах и скандалах, о вытрепанных нервах девушки. Лоусон тут же нахмурился и сжал кулаки. – Этот придурок? Рэйчел, ты только скажи, мы ему сразу морду набьем! Рэйчел тут же оживилась и вытаращила круглые от испуга глаза на Лоусона. – Нет, не надо! Еще проблемы себе заработаете! – Лучше скажи, чего это ты ходишь, как в зад ужаленный, - поддакнул Монтгомери, засовывая в рот ложку с мороженым. Марк, сменив гнев на милость, довольно плюхнулся на стул и пододвинул его поближе к друзьям. Атмосфера за столом мигом стала какой-то заговорщицкой, словно трио собиралось сделать что-то незаконное или хотя бы граничащее с моралью. И если Рэй и Леон уж точно не собирались ничего такого делать, то у Марка были далеко идущие планы. – Ко-ро-че! – по слогам произнес он, с трудом держа себя в руках. – Мне предки деньжат отсыпали на квартиру, ну тип чтобы купил и больше глаза им не мозолил, так вот… – Ближе к делу, – в унисон потребовали Монтгомери и Фостер. – Я нашел им применение получше, – не унимался Лоусон, стиснув кулаки уже от нетерпения; его буквально трясло. – Я услышал, что тут стритрейсеры собираются – бабки можно легко поднять… – Марк! – теряют терпение его друзья. Парень выдерживает максимально драматическую паузу, а затем, разбавляя речь активной жестикуляцией выдает: – Я купил себе машину и подаюсь в гонщики! – объявил он чуть ли не на все кафе. Он наблюдает, как брови Рэй и Леона медленно ползут вверх, как у них вытягивается лицо и как они обмениваются недоумевающими взглядами. А сам виновник торжества улыбается во все тридцать два зуба и гордо складывает руки на груди. – А что за машина? – нарушает тишину Монтгомери. – Леон! – шипит Рэй. – Нам же нужно его отговаривать, какого хера ты этим интересуешься? – Всегда успею этим заняться, но машина же важнее! – насупился в ответ тот. Выругавшись на «типичных мальчишек», Рэйчел откидывается на спинку стула и буравит Марка осуждающим взглядом, Леон же наоборот, его прямо распирает от интереса. Лоусон, словно добивавшийся такой реакции, прикрывает глаза и указывает на окно, за которым простиралась парковка. Все бы ничего, но на этой парковке, прямо на самом видном месте, расположился серебристый спорткар. Самый обычный, ничем от своих «сородичей» пока не выделяющийся – лишь спустя годы он обзаведется заказными обвесами, массивным карбоновым антикрылом и около шести сотнями лошадей под капотом, а также уникальной раскраской и такими же винилами. Монтгомери восхищенно охает. – Эклипса?! – удивляет он. – Ну ты красава, урвал целую Эклипсу! Теперь девушка осуждающе смотрит на Монтгомери, а тот на нее и вовсе внимания не обращает. Она была зла на Марка, мягко говоря. Тот вместо того, чтобы купить себе наконец жилье, решил потратиться на какую-то машину. Да, она выглядела спортивной и быстрой, насколько девушка могла судить – а в технике она разбиралась плохо, но ей казалось, что это были необдуманные и спонтанные траты, которые потом выйдут Марку боком. – Марк, – обращается она ко второму парню, что сейчас довольно лохматил свои тогда еще короткие каштановые волосы. – Ты совсем с ума сошел?! – едва ли не взорвалась Фостер. – Мало того, что ты потратил кучу денег на какой-то драндулет, так ты еще и собираешься свою жизнь под угрозу ставить! Полностью забыв про своего уже бывшего парня, Фостер собиралась чуть ли не придушить лучшего друга прямо на месте, но ее вовремя осадил Леон. – Ты вообще не помогаешь, - шикнула она на Леона. – Воу, Рэйчел, полегче! – присвистнул Лоусон, выставив руки в примирительном жесте. – Я не говорил, что буду гонять один! Рэй и Леон между собой активно начали переругиваться, и каждый из них представлял разные точки зрения. Леон, как парень и любитель машин, чуть более чем полностью был на сторону Марка, и потому не видел ничего зазорного в том, что тот будет гонять по улицам на высокой скорости. Рэй категорически не хотела принимать этот факт, и потому сейчас пыталась убедить в своей правоте Монтгомери, чтобы затем они вдвоем могли засесть на уши общему другу и все-таки переубедить его участвовать в опасных заездах. Получалось у обоих откровенно так себе. Лоусон смотрел на их перепалку с нескрываемым любопытством, поставив руку на стол и подперев ею щеку. – Так вот, - прервал их спор Лоусон, - я не один буду гонять. – Ты затесался в какую-то банду? – хмыкнул Монтгомери. Лоусон коварно улыбнулся: – Нет, всё гораздо круче! Я предлагаю вам обоим попробовать гонять со мной! Рэйчел непонимающе уставилась перед собой, обрабатывая информацию, а Леон мгновенно растерял свой настрой и скептически выгнул бровь. Девушка не понимала и не одобряла всего движения нелегальных гонщиков, ибо на ее взгляд, эта деятельность была слишком опасной и дорогостоящей. И естественно, ей хотелось уберечь лучших и единственных друзей от этого безобразия. Участвовать в этом ей не хотелось, даже если Марк будет умолять, и даже если это сделает его счастливым. Хотя, глядя на это излучающего свет парня трудно понять, насколько еще счастливее его можно сделать в принципе. – Подождите так смотреть! – попытался прояснить ситуацию Марк. – Ты, - он указал на Леона, - у тебя есть Импреза, поэтому ты со мной точно, мы там всех порвем. – Но у меня не ВРХ… - неуверенно протянул тот. – И полный сток, смысл? – Пф, нашел, чем удивить! Там тачки и похуже бывают, поверь мне. И всегда можно улучшить. Фостер наблюдала за колебаниями Монтгомери, но в этот же момент Лоусон решил обратить внимание и на нее: – А у тебя есть права, - внезапно напомнил Лоусон девушке, отчего та вздрогнула, - и машину тебе подобрать будет просто. У нее есть водительские права, это правда, и водить она умеет более-менее сносно. Но училась она этому не ради гонок, а для банальных целей: ездить из колледжа и домой на машине папаши, потом уже заиметь свою, опять же только для передвижения. Никаких гонок она не планировала, как и подвергать опасности свою жизнь и жизни собственных товарищей. Фостер косится сначала на Марка, а потом на Леона, что перестал смотреть в никуда и сейчас доедал вторую порцию мороженого. Мороженого, которое он заказал ей же, Рэй! – Ну так что? По-моему, всё шик, - хмыкает Лоусон, откидываясь на спинку стула. – Звучит интересно, –утвердительно кивнул тому Монтгомери. – Я в деле! – Э-эй, Леон, что за подстава! – принимается возмущаться девушка. – Я тут одна, что ли, не сошла еще с ума? Она произнесла это достаточно громко, чтобы на перебранку обратили внимание люди за соседними столиками и парочка официантов; Рэйчел поежилась под многочисленными взглядами и, сложив руки на стол, обреченно уткнулась в них лбом. – Эй, ты чего? – удивляется Марк. – Не накручивай себя. Всё будет ништяк, а если что – друг друга прикроем, лады? – Не надо ее убеждать, – внезапно встает на защиту девушки Леон. – Она же девушка, не поймет…без обид, Рэйч, - сбился парень под гневным взглядом Фостер, - нас с тобой вполне хватит, чтобы навести суету на улицах. Фостер сверлит Монтгомери взглядом, тот сверлит в ответ. Внутри девушки сейчас разыгрывалась нешуточная схватка: согласиться на предложение и погонять вместе с друзьями, или все-таки остаться на «безопасной стороне» и не ввязываться во все это. С одной стороны – гонки могли стать каким-никаким, а хобби – не одной же работой и учебой заниматься, в конце концов, но с другой…говорят, что все стритрейсеры устраивают гонки будучи пьяными или под дурью, и что у них есть связи в полиции, именно поэтому с ними и не разбираются, и еще куча других, не самых приятных фактов. Да и как они отреагируют на появление в своих рядах девушки? Вдруг сочтут за легкодоступную, и что делать? Пополам с переживаниями за друзей, на Фостер действовало и банальное любопытство. Она же всегда может свернуть назад? – Я всегда могу забросить это занятие, ведь так? – неуверенно спрашивает девушка словно прощупывая почву. Парни переглянулись между собой, но после обратили свои взгляды на подругу. Марк, впрочем, потом начал разглядывать потолок, обдумывая вопрос, а Леон продолжил засматриваться на Фостер. В его глазах плескалось что-то, что Фостер не могла описать или хотя бы назвать – это было какое-то волнение или предостережение, мол, «пожалуйста, откажись от этой затеи». – Как бы да, это же не навсегда. Что-то не понравится – всегда можешь завязать с этим, я не буду тебя держать, – пожал плечами Лоусон. – Просто попробуй, хорошо? Втроем веселее. Рэйчел вновь начала колебаться, но под настойчивыми и не очень взглядами все-таки решение приняла. – Ох, ладно! – сдалась девушка. – Я с вами, но только ради того, чтобы за вами, придурками, приглядывать! Леон выглядел максимально потерянным и даже расстроенным, он хлопнул себя по лицу ладонями и провел ими вниз. Марк напротив, был очень рад и доволен, да так, что едва на стуле мог усидеть от такого обилия эмоций и энергии. – Ну, и еще мне скучно…и надо же на что-то отвлечься, раз…вы поняли, - нехотя добавила Рэй, отмахнувшись. На душе вновь стало паршиво. Роб..а она ведь доверилась ему, пустоголовая идиотка! Поверила, что их отношения – это сказка, прощала любые обиды и всегда извинялась первая, и что в итоге? А в итоге ей сказали, что их отношения слишком скучные и давно не развиваются, и что пора расстаться, пока не стало только хуже. Рэй чувствовала себя использованной, и потому довольно легко согласилась на предложение Леона посидеть в кафе (тем более, платил он). И сейчас одна из причин, почему она решилась участвовать в этой авантюре – так можно отвлечься от испорченной личной жизни. – Опять ты Роба вспомнила? – нахмурился Марк. – Рэйчел, ты только попроси – и я этого придурка из-под земли достану и «поговорю с ним». Он к тебе на коленях приползет, чтобы прощение вымолить! – Не только ты, – осадил его Леон. – Я тоже не прочь начистить ему морду. Будет знать, как тебя обижать. Рэйчел задержала взгляд на Леоне, а затем перевела его на Марка. Безусловно, ей было приятно, что друзья, едва ли не названные братья, так о ней заботятся. Но бывший таких усилий не стоил, поэтому девушка активно закачала головой и показала руками крест, дескать, не надо обращать на это внимание. – Тогда не убивайся по нему, он недостоин таких переживаний, – отмахнулся Лоусон. – Там на гонках будет куча других парней, я уверен, ты их штабелями будешь укладывать! А неадекватов уже мы отсеем. Рэйчел не понравилось заявление про «укладывание других парней штабелями», но она только передернула плечами и приняла это как должное. – Одно «но», - заговорила наконец девушка, - у меня не так много денег на покупку машины…я надеюсь, вы в этом подсобите? Я верну вам сумму, честно. – Тю, нашла, что спрашивать. Конечно, в этом мы поможем… - запнулся Марк, глядя на недовольного Леона. – Ну, я точно деньгами помогу. И со всем остальным тоже помогу разобраться – настрою тебе тачку более-менее, я в чем-то да разбираюсь, – продолжил он. – Не уверен, что мы сразу купим тебе Супру, допустим, но на какую-нибудь Хонду бабок должно хватить. – Что такое «Супра»? – недоумевала девушка. Марк растерялся, явно сбившись с хода мыслей. Пока он сидел, глядя перед собой и, очевидно, не понимая, как можно так плохо разбираться в машинах, оживился Леон. Он, дружески пихнув Марка в плечо, звонко рассмеялся и наконец избавился от выражения лица а-ля «вечный пофигист, познавший нирвану» и повернулся к Фостер. – У нас много работы, да, братан? – посмеивается он.***
Сентябрь, 2005 год.
Несмотря на все, Рэйчел приятно вспоминать события минувших лет, особенно те, что так или иначе связаны с ее друзьями или гонками. Она сразу погружалась в глубокую ностальгию и небольшую печаль от того, что те события были только однажды и вряд ли повторятся вновь. Из менее приятного – она ощущает себя старой, в какой-то мере; со страхом ждет, когда поясницу и колени начнет ломить, а зрение ухудшаться. Вдоволь нашутившись в свой голове про возраст, Рэйчел устремила взгляд в потолок. Уже четыре года прошло с того, как она стала гонщиком, неужели? Она до сих пор вспоминает тот запал Марка, что буквально жил и дышал идеей гонок; потом его отпустило, конечно, и он вновь стал спокойным и всем знакомым парнем. Даже Леон, будь он неладен – с ним тоже куча приятных воспоминаний: он был таким скептичным только с новыми вещами, в остальном он отличался своим оптимизмом и стремлением вечно разбрасываться шуточками. Девушка вспоминала, как они неуверенно терлись на тусовках гонщиков, когда еще и организаторов толком не было, как они пропадали друг у друга в гараже и настраивали свои машины. Прекрасные были времена. Девушка рассказывала в мельчайших подробностях про тот случай четырехгодичной давности, когда Лоусон подначил их маленькую и дружную компашку на гонки. Халфдрифт слушал чрезвычайно внимательно, не сводил взгляда голограммы с Рэй и, казалось, улавливал каждое ее движение, а жестикулировала Рэй часто, пока раскрывала начало своей карьеры как стритрейсера. Не упомянула она разве что совсем незначительные детали, навроде того же расставания с парнем. Это раньше казалось такой трагедией, что девушка просто не знала, как ей дальше жить; сейчас же она относится к этому не так щепетильно и во главу угла не ставит. Про себя Рэй удивилась, как же сильно время и увлечения меняют людей. – У меня еще волосы тогда еще длинные были, - отмечает Фостер, легко проводя по своей прическе, - и черные. Может, перекраситься еще раз? – спрашивает она у самой себя. – Нет, - внезапно отвечает Халфдрифт. Фостер вздрогнула одновременно с тем моментом, когда Скайлайн дёрнулся вперед и медленно поехал. Быстро вернув сидение в нормальное положение, девушка уселась поудобнее, закинув ногу на ногу и облокотившись на дверь. Она мельком глянула на дорогу: последствия аварии успели разгрести, но на асфальте так и продолжили лежать передний бампер машины и еще некоторые куски от нее же, а на трамвае теперь красовалась больших размеров вмятина. – Что «нет»? – не поняла Рэйчел. – Не это важно, - пытается перевести разговор в другое русло мех, - ты, получается была совсем новичком в гонках? Рэйчел тихо хихикнула: – Веерно. Я была таким новичком, что не знала, чем Хонда принципиально отличалась от других марок, а передачи удавалось менять не с первого раза. Регулярно лажала, набивала шишки, но благодаря этому я сейчас стала экспертом в этой области; равных мне практически нет. – Сильное заявление. Не боишься оступиться с такой высоты? Падать будет больно. – Ты не первый, кто мне говорит это, – загадочно произнесла Рэйчел, сощурившись. – Нет, я не боюсь оступиться и упасть, и все мои ошибки – результат непредвиденных обстоятельств, не более того. Она говорит тщеславно и самоуверенно, словно никогда ошибок не допускала. И Рэйчел действительно была уверена в том, что все ее косяки появились не по ее вине: Интегру она потеряла из-за того, что Курт проложил маршрут через оживленные улицы, старый Цивик разбила из-за другого придурка, а Скайлайн…Рэйчел теперь и это за ошибку не считает. Это скорее неслыханное везение – приобрести машину с собственным разумом; иногда между девушкой и десептиконом вспыхивают споры и возникают разногласия, но разве такое не происходит и между обычными людьми? И как бы слащаво не звучало – девушка рада, что ей удалось отхватить именно такой Ниссан. Без болтовни Халфдрифта, его извечных вопросов, шуток и издевок было бы не так весело. Скорее, пусто. – Ну-ну, – не менее загадочно ответил десептикон. – Если верить твоим словам, то ты и тот белковый были дружны. Могу я спросить, из-за чего вы разругались? Началось. Мысленно прокляв меха за чрезмерное любопытство, которое он проявляет в сторону жизни девушки, та сцепила руки в замок и обратила свой взгляд на голограмму, что сосредоточено имитировала занятой вид. Рэй не очень хотелось говорить на эту тему банально из-за переживаний, что Халфдрифт может не все понять, а нагружать ему мозг…процессор, неважно, что у него там, не было нужды. – А тебе зачем это? – настороженно интересуется Рэй. – Боишься наступить на те же грабли, что и он? – острит она. – Не особо понимаю, что значит это выражение, но допустим, – протянул Халфдрифт. Скайлайн размеренно едет по дороге, буквально плетется за минивэном и правил не нарушает. А Рэй в это время пытается собраться с мыслями, надо же изложить инопланетному роботу ситуацию так, чтобы он понял. Надежду придавало то, что когда-то Рэй удалось объяснить меху, как же на свет появляются новые люди, так что она решилась отталкиваться от этого. – Я просто не уверена, что ты поймешь, в этом-то и проблема, – протянула она. – Но я попробую. Дело в том, что я считала Монтгомери только другом, при чем близким и хорошим, а он хотел быть ко мне ближе. Намного ближе, чем я могла позволить… – О, я тебя понял, – перебил ее десептикон. – Он, видимо, испытывал к тебе чувства, да? Рэйчел бледнеет от такого открытия, лицо ее в удивлении вытягивается, а брови уползают вверх, под светлую челку. Она шокировано смотрит на голограмму, что так и продолжала имитировать вождение; внутри девушки все как будто перевернулось. То есть, прямо сейчас существо с другой планеты и по совместительству робот, у которых в приоритете должен быть холодный расчет и практичность, внезапно знает про такие чувства как любовь и привязанность? Десептикон открывался девушке с новой стороны, и это распаляло ее интерес. – То есть у вас есть такое понятие как «любовь»? – запинаясь, спрашивает Фостер. – Конечно, есть! – резво отвечает Халфдрифт, одновременно ускоряясь и совершая обгон. – В оптике органиков мы, вероятно, выглядим как бесчувственные железяки…не отнекивайся, что это не так, хах. На самом деле мы испытываем приблизительно один спектр эмоций и чувств: у нас есть и дружба и вражда, и любовь, разумеется, тоже. На вашем языке это будет звучать как Коньюкс Эндура, если не ошибаюсь. В общем, тот белковый хотел быть твоим Коньюкс Эндурой, я прав? Девушка рассеянно хлопала глазами, пытаясь переварить услышанное. Подумать только – любовь между роботами! В ее сознание это не укладывалось совсем. Но вопрос меха немного привел ее в чувство, буквально спустил с небес на землю. Теперь, когда Халфдрифт раскрыл такую важную деталь быта своей расы, девушка чувствовала себя, на удивление, немного спокойнее. Что это значит? Это значит, что у нее появился еще один человек (точнее, нечеловек), с которым можно перемывать косточки всем бывшим! – Короче, да. Он хотел со мной встречаться, а я видела в нем только друга и все намеки игнорировала, - принялась уверенно тараторить Рэйчел, - а в какой-то момент он признался мне прямо в лоб. Я Монтгомери, разумеется, отказала, а тот обиделся и начал оскорблять меня. Дескать, я на самом деле сплю со всеми подряд, или сплю только с Марком, а с ним, таким красивым, нет, я так и не поняла. Итог один – я оказалась предана, а этот идиот свинтил из города, – выдохнула она, немного устав от такой длинной и пылкой речи. – Сегодня он приехал, мы столкнулись в кафе и он пытался извиниться, а потом предложил мне гонку, всё! Она радостно хлопнула себя по бедрам и в расслаблении откинулась на спинку сидения. У нее как камень с души упал, так легко стало. – Какая драма, какая драма, - смеется десептикон, впрочем, у него явно не стояло в целях задеть девушки, - но какие планы? Сокрушишь его? – А как иначе? – небрежно обронила Фостер. – В случае моей победы, а по-другому быть не может, Монтгомери исчезает из города, как мы договорились. Не хочу заострять на нем внимание, когда меня от Курта отделяет еще два его прихвостня. Работы еще много, – она пренебрежительно махнула рукой. Рэйчел действительно не принимала Леона за серьезную угрозу для самой себя. Он не собирался отбирать у нее машину или изгонять из города, не ставил никаких своих условий, поэтому девушка решила, что на него можно смело махнуть рукой. Его новая тачка, конечно, посерьезнее Субару, но это сыграло бы свою роль, будь у Рэйчел что-то слабее Скайлайна. Было только немного обидно, что все так обернулось, и что некогда бывшие друзья теперь чуть ли не по разные стороны баррикад; но во всем вина Леона, это его косяк и только его. Ниссан остановился перед очередным светофором, а Рэйчел тем временем прикидывала, что еще обсудить с десептиконом. И она коварно улыбнулась, таки найдя эту прекрасную тему. – Халфдрифт, - буквально пропела девушка, но ее интонация была скорее настораживающей, а на лице заиграла ухмылка, - раз уж ты мне кое-что рассказал, то…у тебя кто-нибудь есть? Был? В это время загорелся зеленый свет, и Ниссан рвано дернулся при старте, а на повороте едва на ушел в занос. Рэй подобралась поближе к голограмме водителя, та наоборот, вытянула шею по направлению от девушки, да и вообще постаралась отодвинуться в сторону. – Это, то есть, кхм, такие вопросы задавать неприлично, – сконфуженно пробормотал мех. – Да брось! Тебе что, сложно ответить на такой простой вопрос? – назло ему Фостер еще ближе подобралась к голограмме. – О Праймус, Фостер, у тебя совсем нет чувства такта! – принялся возмущаться мех. Рука голограммы, холодная и вполне ощутимая, отпихнула девушку назад, на ее сидение. Фостер это не понравилось. Она достала с этими вещами Марка – самого спокойного человека на ее памяти, так что, ей трудно будет расколоть такую зеленую и незрелую личность, как Халфдрифт? Слишком наивно. – Черт возьми, Халфдрифт! Что ты как монашка какая-то? Ааааа, дай угадаю, ты прямо как Марк, что тоже мнется перед своей Мишель. Дать пару советов, как расположить твою возлюбленную к тебе? – Возлюбленную? – не понял десептикон. Понадобилось секунды две, чтобы девушка осознала вопрос меха. Но это ничуть не умаляло ее энтузиазма. – А, у вас, получается, мир из одних мужиков, ничего так. Но это сути не меняет, - продолжила гнуть свою линию Рэй. – Зачем я тебе всё это рассказал? Праймус, пощади! – взмолился мех, теряя терпение. – Нет у меня никого! Во-первых, на войне не до этого, а во-вторых, такое спрашивать у нас максимально невежливо! Рэй нравилась реакция десептикона. Как он злится и как теряет терпение, переходя на недовольные вопли и крик. Наверное, за всё время их общения так вывести Халфдрифта у нее получилось впервые. И продолжения банкета девушке очень хотелось, поэтому она нашла еще кое-что, за что можно зацепиться. – Ты какой-то слишком нервный и впечатлительный, затираешь про какое-то воспитание, обидчивый, словно ребенок, - размышляет Рэйчел. – И как же ты оказался на стороне отморозков, если я верно поняла твои истории? – К чему этот вопрос? – злобно вопрошает Халфдрифт. – Я не стану на него отвечать. Рэйчел наслышана от Халфдрифта тех немногочисленных историй, которыми он соизволил поделиться. В основном он рассказывал про войну или про свою фракцию в целом, но про себя – никогда, поэтому этот задиристый мех для девушки всё еще оставался загадочной темной лошадкой. Впрочем, даже такой скудной информации хватило для того, чтобы составить какое-никакое, а мнение о десептиконах в целом: они были жестоки, как само собой разумеющееся, и у них имели место быть различные отклонения в психике…и при всем при этом они ценили дисциплину и верность знаку. Девушка не понимала многих других аспектов, но она списала это на разность культур. И даже обладая таким минимум познаний, Рэйчел казалось, что в образ жестокого воина ее подопечный не вписывается от слова «совсем». – Ну в самом деле, Халфдрифт, - не унималась девушка. – на маньяка, по вторникам жрущего детей, а в пятницу насилующего женщин, ты не похож. И на какого-то гениального злого ученого тоже. Буду честна – ты выглядишь как противный пацан, и звучишь так же… – Ты не знаешь, что я делал на самом деле, - жестко прерывает девушку мех. – Так расскажи мне. Снова молчание. Фостер сложила руки на груди и нахмурилась, выжидая, когда десептикон наконец заговорил. Она понадеялась, что он расскажет о себе хоть что-то, а так она не знает ни его истории, ни его жизни до войны в принципе. Может, его даже зовут не Халфдрифт, и десептикон просто все время водил Фостер за нос. – Я не хочу, - решается заговорить мех. – Неужели тебе так интересно слушать про меня? Половина моего актива неинтересна, а другая тебя точно испугает. – Тебе же интересно слушать про меня, - парирует Фостер, - и я тебе много чего про себя рассказала. Может, окажешь честь? Иначе такая таинственность и загадочность, - подчеркнула эти два слова девушка, закатив глаза, - наводит на некоторые мысли. – И что же ты думаешь обо мне? Рэйчел показалось, что это было произнесено с какой-то надеждой, что ли, или с намеком на «расскажи про мои самые лучшие качества». Это заставило девушку вновь нахмурится: не собиралась она расхваливать Халфдрифта, ибо ясно, что ему собственные достоинства известны. А вот что насчет недостатков? – У меня сложилось впечатление, мой милый Халфдрифт, - начала Рэйчел, - что ты просто хотел казаться круче, поэтому и примкнул к отморозкам. Скайлайн лихо затормозил у тротуара, да так, что Рэйчел пришлось упереться в торпедо, чтобы не вылететь вперед. Мысленно посетовав на что-то в духе «ну вот, началось», девушка вжалась в сидение и принялась выжидать приход очередной волны гнева десептикона. А тот оказался не на шутку разозлен. – В смысле «казаться круче»? – пылал гневом десептикон, от досады и злости убравший голограмму из салона. – Ооо, ты действительно хочешь услышать, что я творил? Кому я отделял шлемы от корпусов, а кого пытал? Уверен, тебе придутся по искре мои поступки! Может, так ты убедишься, что я стал десептиконом, потому что разделял их стремления и методы! От слов меха исходил жар ярости и гнева, что бурлили в нем и переполняли. На секунду Рэй по-настоящему испугалась, как тогда, когда она оказалась заперта внутри Ниссана. Но потом ее резко отпустило, когда до сознания дошло, что всё это происходит не в первый раз. Рэй терпеливо выслушала Халфдрифта, давая тем самым тому выговориться и выпустить пар. Она быстро осмотрелась: Скайлайн уже въехал в пригород, и судя по всему, еще немного и они окажутся дома. – Это всё, конечно, замечательно, - осторожно начала Рэй, тщательно подбирая слова, - но соответствуй ты своим словам, я бы здесь не сидела. Что же мешало прихлопнуть меня еще при нашей первой, так скажем, встрече? Девушка осознавала, что сейчас она балансирует на краю пропасти, стоя на краю лезвия и одновременно играя с огнем словно заправский факир. Но с другой стороны – она очевидно подловила Халфдрифта на его же хитрости, ибо его дальнейшее угрюмое молчание ничем объяснить было нельзя. Простояв в полном безмолвии с несколько секунд, Скайлайн тронулся и заколесил по ровной дороге. Но он был все еще в дурном расположении духа. – Держи свою глоссу за дентами, ясно? – рычит он наперебой с двигателем. – Не хочу тебя слушать. «Как скажешь, позер», - подумала девушка, но решила все же помолчать, уставившись в окно.***
Девушка вышла из машины и недовольно глянула на открытые ворота. Халфдрифт давно понял, как открывать ворота в гараж, но закрывать за собой до сих пор не научился. Она хмурится и подходит к раскрытому настежь въезду в гараж: подходи и бери что хочешь, твори что хочешь. Бросает недовольный взгляд на Скайлайн, а затем опирается спиной о стену и кивком предлагает Халфдрифту заезжать внутрь. Тот совсем не торопится – продолжает стоять на месте и даже звука не издаёт. Фостер закатила глаза и цокнула языком, уже предвкушая очередную нудную беседу и настраивание Халфдрифта на нужный лад. – Что на этот раз? – нетерпеливо спрашивает она. Фостер не станет скрывать, что иногда поведение десептикона вводит ее в ступор и сбивает с толку. Он то капризен как дитя, то невероятно послушен; иногда он готов спорить до тошноты, в другие же моменты он словно мнения своего не имеет вовсе. Такие проявления двух совершенно разных крайностей Фостер первое время принимала как данность, считала, что так проявляются личности у инопланетных роботов – кто она такая, чтобы их осуждать? Но с каждым днем вера в это разрушалась, рассеивалась, оставляя после себя кучу вопросов. Конечно же, ключевой из них – «что с ним не так?». Почему десептикон мечется из одной стороны в другую? Между его метаниями из одной стороны в другую они неплохо общаются, но стоит Фостер сказать что-то не то – ее подопечного тут же переклинивает. Он бунтует словно подросток, и от таких сравнений девушка немного поморщилась: грустно, но правда. Она вздыхает, отлипает от стены и медленно подходит к переднему бамперу Скайлайна, а затем присаживается перед ним на колено. Казалось, мех сейчас просто развернется и умчится восвояси, а в самом худшем варианте – решит наконец избавиться от надоедливой девушки, что портит ему планы и лезет с нравоучениями. Но нет. Скайлайн как стоял на месте, так и продолжил стоять, поблескивая в сумраке передними фарами и сохраняя гробовое молчание. – Я вновь сказала что-то не так? – предполагает Рэйчел, просто тыкая пальцем в небо. Рэйчел заметила, что она слишком часто извиняется перед Халфдрифтом, особенно за брошенные невпопад слова. Это начинало просто раздражать. Рэйчел редко извиняется просто так, и это не должно становиться чертой ее характера, ни в коем случае. – Надеюсь, ты не будешь отрицать, что ты впечатлительный и ранимый, - вновь говорит она. – Я не впечатлительный, - наконец отвечает ей десептикон. – И не ранимый. Рэйчел устало засмеялась: – А что за шоу ты устраиваешь сейчас? Растерев лицо руками, Рэй поднимается и несильно хлопает Ниссан по капоту, а затем приглашающе кивает в сторону гаража. И вот, спустя пару мгновений, Скайлайн, пусть и с явной неохотой, подаётся вперед и заезжает вовнутрь гаража. – Проблемный ты, Халфдрифт, - произносит Рэй, - даже бедовый. Неужели мои слова так тебя задели? Впрочем, правда всегда такая неприятная. Тяжелые ворота опускаются, и девушка уже бежит включать свет. Старая лампочка угрожающе замигала, но после выровняла свет и озарила им всю комнату. – Я просто обдумывал твои слова, только и всего, - подает голос десептикон. – Будет лучше, если каждый останется при своем мнении. Может, в твоей оптике я действительно выгляжу не очень, но как-то все равно, если говорить правду. – Хм, звучит неплохо. Мир? - кивает девушка, и, услышав утверждение, продолжила: – Окей, раз уж мы все обговорили, то самое время на боковую, - протянула Фостер. – Постой, - окликнул ее Халфдрифт. – Зря ты ворота закрыла. Я бы хотел сам поискать точку для связи, так что?.. В это время улицу оглашает протяжны вой полицейской сирены. Фостер мгновенно напряглась и вцепилась в дверь, отделяющую гараж от остального дома, и в страхе замерла. Уже прикидывая в голове самые ужасные последствия для себя и Халфдрифта, и конечно сетуя, кто же мог ее сдать, девушка дожидалась приближения этого самого воя, которого все стритрейсеры боятся, как огня. Но на ее удачу полицейские машины пронеслись мимо, грозно рыча своими двигателями. Фостер пару раз моргнула, а затем, осознав все, мгновенно успокоилась и расслабилась: в этот раз цели у легавых были другими, так что пронесло. – Я думаю, что ты сам понял, почему тебе стоит остаться здесь, - пожала плечами девушка, - чтобы не попасть под горячую руку, так сказать. Спокойной ночи. Негромко хлопнув дверью, Рэйчел поднялась к себе в спальню и сразу же плюхнулась на кровать, перед этим отбросив сумку куда-то в угол. Этот день выдался сложным и насыщенным на неприятные моменты, главным из которых, безусловно, являлась скорая гонка с Леоном. Прокручивая негативные для себя моменты, Рэйчел не заметила, как уснула.***
Леон связался с ней буквально на следующий день и кратко изложил, где будет происходить гонка и когда. И гонять им предстояло завтра, в южных районах, что отличались криминальными настроениями. Сама идея находиться рядом с преступниками Рэйчел не пугала – она в какой-то мере и сама преступник. Труднее всего было дожидаться злополучного дня, но Рэйчел сразу начала настраивать себя на нужный лад. Всего одна гонка, одна победа, и Монтгомери здесь никогда не появится. Конечно, она была бы рада, если бы Монтгомери вообще не объявлял о себе и не выпрашивал у нее прощение, но что поделать. Заранее девушка оповестила Марка о гонке – тот сам просил, во-первых, а во-вторых, ему явно понравится наблюдать за поражением предателя. Но не все так гладко, как хотелось бы. Фостер умудрилась заболеть. Слишком долго находилась под кондиционером в жаркую погоду и вот, пожалуйста, результат налицо. Повышенная температура, лихорадка, першение в горле и заложенность носа – отличный спектр для того, чтобы чувствовать себя как медуза, и идеальный для того, чтобы сбавить обороты и «немного» поубавить мотивацию. Фостер, гневно проклиная кондиционер и технический прогресс в целом, а заодно и горстями поедая таблетки, твердила всем и всему, что она поедет на гонку в любом случае, а Леона обгонит даже в таком состоянии. Однако, ей пришлось отправиться с работы пораньше, и пообещать, что она потом отработает все в двойном размере, чтобы оказаться дома не в десять, как это обычно бывало. Быстро расплатившись с таксистом, девушка забежала домой, а уже из него перешла в гараж, чтобы обрадовать Халфдрифта новостью о сегодняшней гонке: в суматохе дел она совершенно забыла сказать ему об этом. – Перейду сразу к делу, - сказала девушка, вторгаясь в гараж и громко шмыгая носом. – Сегодня в три ночи мы будем гонять против Леона. Он мне уже сказал, где это дело будет происходить, с моей подсказкой доберемся без проблем… - она прерывается и стискивает пальцами гудящие виски. – Но только когда я отдохну. – Что случилось? – удивленно спросил Халфдрифт. – И где вы встречаетесь? Голова у Рэй была словно отлита из чугуна – настолько тяжелой она казалась, а внутри нее будто один сплошной туман. Рэй, борясь с диким желанием уснуть прямо на диване, осела на кофейный столик, не отнимая пальцев от висков. – Собираемся у корейского гастронома, что на бульваре Джуниперо Серра, - немного заторможено ответила она. – А, стой, ты же не знаешь. Я тебе покажу, короче. – А с тобой что? – не унимался мех. – Небольшое недоразумение, не бери в голову, - отмахнулась девушка. – Мое состояние не помешает мне, уверяю. Я только немного вздремну…о, позвони мне, когда будет два. Я и будильники поставлю, конечно, но перестраховка не помешает. Девушка растерла лицо руками, а потом прочистила горло, тут же морщась от неприятных ощущений в нем. – Может, повременишь с этим? Тот белковый никуда не денется, если посоревноваться вы сможете немного позже, – предложил мех. – Неет, я должна надрать ему зад и выкинуть из города! – отрицательно замотала головой Рэйчел. Она поднялась на ноги и направилась к двери. Рэйчел хотела выяснить отношения с бывшим другом прямо здесь и сейчас, чтобы он больше не мозолил ей глаза, ей и так надо с Куртом и его бандой разбираться, и без всяких Леонов забот вагон и маленькая тележка. Рэйчел уже нажала на ручку двери и немного приоткрыла ту, когда Халфдрифт окликнул ее: – Может, я пока по своим делам пройдусь? – Нет. – Клянусь, что вернусь к нужному времени и позову тебя… – Нет, Халфдрифт, нет! – грозно рявкнула Рэйчел. В болезни она становилась в несколько раз раздражительнее и злее, даже злопамятнее. Фостер и в здравом состоянии не любила, когда я ее упрашивают и буквально выклянчивают желаемое, а уж будучи больной так и вовсе приходит в бешенство от этого. Именно поэтому она так повела себя со своим подопечным – гигантским роботом, что много лет воевал, на заметку. Банально не чувствовала страха. – В два я буду здесь, а к трем мы уже должны быть у гастронома. Остальное – потом. И с этими словами она покинула гараж, нарочито громко хлопнув дверью.***
К положенным двум часам ночи, когда нормальные люди давно спали, а на улицах бродил всякий сброд, Рэйчел не проснулась, находясь в состоянии тревожного и сбивчивого сна. Этим и воспользовался Халфдрифт, что по отработанной уже много раз схеме умудрился отворить ворота в гараж и, тут же трансформировавшись в начищенный синий Ниссан Скайлайн тридцать четвертой модели, выехал на улицу, специально ведя себя как можно тише и неприметнее. Никакого визга шин, никакого рева двигателя, за исключением тихого клокота оного; ничто не выдавало десептикона, что решился на такой отчаянный шаг. Он не предупредил Рэйчел, хотя та просила его обо этом. Более того – он собирался провернуть все так, что она ничего и не узнает, даже если захочет. Халфдрифт был преисполнен мрачной решимостью закончить начатое – то есть свой пока идеальный побег. Словно крадучись, он выехал на асфальт дороги и, настроив приборы навигации, тихо умчался к заданному месту, не потревожив при этом никого. Разве что она по привычке оставил гараж открытым, надеясь, что за все время, пока он отсутствует, никто не решит позарится вещами оттуда…и надеясь, что Фостер не проснется…