***
Шумный и искрящийся миллиардами огоньком Сан-Франциско будто по щелчку пальцев сменился на мертвенно-тихий Саусалито, подсвеченный редкими болезненно-бледными фонарями. В этом ухоженном, но все же небольшом городке ничего не найдешь кроме роскошных вилл богатеев, что предпочитают спокойную жизнь на отшибе, а не погрязшую в бесконечных вечеринках и скандалах череду отрезков трезвого существования. Рэйчел чувствовала себя здесь некомфортно, в подкорку ей въелось желание поскорее отсюда убраться и никогда не возвращаться, все как в первый раз. Интуиция у нее притупленная и не натасканная на такие случаи, но даже она билась нервным зверьком и трубила, что, если не уехать – что-то да произойдет. Только ради Халфдрифта она успокоила себя и велела не торопиться. – Здесь есть что-нибудь интересное? – спросил Халфдрифт, съезжая с шоссе на обычную дорогу. Стоило им перебраться через пролив, как их тут же встретила изрезанная холмами и оврагами земля, между которыми запетлял многополосный хайвей со своими заковыристыми крутыми съездами и не менее непонятными подъемами. Скалайн вел себя еще более дерзко, чем в начале небольшого путешествия, теперь он обгонял другие машины, едва не касаясь их боков своими, и ловко маневрировал между неплотными рядами. Рэйчел тогда жестко шикнула на зарвавшегося меха и велела вести себя на дороге нормально, без демонстрации своих сил и возможностей, тогда Халфдрифт пыл немного поубавил. Но не успел он и толком разогнаться – если недопустимые сто семьдесят можно назвать «толком» и «небольшой скоростью» - как хайвей резко преобразуется в подсвеченный оранжевым тоннель, от толстых стен которого гул двигателей отскакивал как мячи. И даже здесь Скайлайн преуспел – ворвался он резко, оповещая всех своим напыщенным ревом о своем приближении. Так они, в общем-то, и оказались в Саусалито. Мех поступил умно, сбавил скорость и вклинился в неспешную – а после стольких гонок и девяносто километров в час покажутся ползком улитки – колонну. Не спросил, что нужно делать, а понаблюдал за остальными и повторил, все-таки он немного ассимилировался. Глядя на витиеватые улочки, совсем не как в Сан-Франциско, Рэй только неоднозначно пожала плечами: – Я не знаю, на что в этом городе можно посмотреть. Сделаем небольшой кружок и вернемся обратно, лады? Немного она все же приврала. Если найти правильный ракурс, то на Саусалито открывается прекрасный вид. Роскошные дома каскадом спускаются к лазурному побережью, дорога теряется меж холмами – очень живописно. Но делать это нужно не глубокой ночью, а на рассвете или закате, когда солнце одаряет городок сияющим золотым ореолом. Ниссан тихо катился по пустынному городу, хищником выискивая интересное и загадочное для себя. Рэй немного осоловевшим взглядом одаряла каждое здание, мимо которого они проезжали. Тут ей на глаза попалась пусть и погасшая, но вывеска, а под ней – рабочий автомат с газировкой. – Останови тут, у магазина, - попросила она. Халфдрифт послушно описал крюк и заехал на парковку перед магазином. Рэй принялась хлопать по многочисленным карманам и собирать из них попадающуюся мелочь, крупных денег она с собой не брала, явно не рассчитывая на такую затянутую поездку, но желание промочить горло возникло столь спонтанно и противиться ему было сложно. – Не против, если я задам вопрос? – Валяй, - отмахнулась Фостер. – Тебе не страшно участвовать в гонках? Это был хороший вопрос. Чертовски хороший. Фостер не сдержала мрачной ухмылки, что расползлась по ее лицу. Она бросила многозначительный взгляд на Ниссан и подкинула в руке мелочь, проводя тем временем в голове генеральную уборку и расставляя все на свои места. Удивительно, что Халф только сейчас рискнул задаться этим вопросом. – А тебе не страшно? – хмыкнула девушка, надеясь перевести тему. – Меня не так просто разрушить, - заговорил пространно мех, - никакой дезактив от столкновений мне не грозит, в отличие от вас, белковых. Вы мне кажетесь очень хрупкими. Поэтому я спрашиваю – не боишься гонять? Не пугает, что эта гонка может стать последней? Рэйчел понимающе кивнула. Это была провальная попытка заболтать Халфдрифта, обвести его вокруг пальца как неразумного ребенка. Ей оставалось только вслушиваться в его нагнетающие атмосферу вопросы и прятать руки в карманы от невозможности занять их чем-нибудь еще. Что значит бояться? Чувствовать, как сердце отбивает бешеный ритм где-то в горле, гулким эхом резонируя в висках? Вспыхивать спичкой потому что в жилах кровь стала подобно магме? Дышать глубоко, загоняя сознание на периферию разума до потемнения в глазах? Ощущать покалывание на кончиках пальцев, стремительно расходящимся адреналином по всему телу? Если это означает бояться, то конечно… – Нет, - отвечает Рэйчел, наспех нацепив на себя маску спокойствия. И да, она только что соврала. Это не было чем-то сверхъестественным – иногда для Рэйчел лгать – это все равно что есть или спать. Ей не впервой отмахиваться от расспросов о своем состоянии, не впервой привирать о событиях давних и новых лет. Она лгала родителям, учителям, одноклассникам, коллегам, знакомым и друзьям. Лгала даже самой себе, чего уж тут не быть честной. Но в случае с Халфдрифтом это было впервые, впервые осознано и намерено. Гордость тяжелой ношей ложится Рэй на плечи и придавливает к земле, сковывает прочными цепями. Никто в своих страхах так просто не признается, Рэй – тем более. Ей немного стыдно перед Халфдрифтом за обман, но своего мнения Рэйчел не изменила. – Совсем? – удивляется мех. – Это – чистое безумие. Кое-кто клялась, что она здравомыслящая, а на самом деле? – это было произнесено с хорошо ясным укором. Фостер цыкнула и закатила глаза. На деле все оказывается сложнее, чем Халф может себе представить. Когда ты не бессмертный ввиду своего происхождения инопланетянин, а уязвимый для всего человек, временами нарушающий привычный порядок вещей ночными гонками, волей-неволей начинаешь задумываться, что следующий заезд окажется роковым. Машина, благодаря которой ты всех обгоняешь, в решающий момент может тебя подставить и превратиться в цельнометаллический капкан. Или в гроб. Страх, обязывающий удерживать гонщиков от опасности, только вырабатывает адреналин, который как невидимый подстрекатель подталкивает к бездне экстрима. Боятся все гонщики до единого, но остаются те, кто готов к тому, что однажды они проиграют смерти в карты, и тут даже яростное переворачивание стола не спасет. Сильные принимают правила игры, слабые сдаются под натиском животных инстинктов и уходят, и как правило, не возвращаются. Страх подсадил всех гонщиков на адреналин, сделав их послушными марионетками собственных желаний поиграть с огнем; адреналин кроет не хуже самой дорогой дури, но и затягивает удавки зависимости он сильнее, как ревнивая девушка окучивает своего парня. – Любой стритрейсер готов к тому, что его найдут жмуриком в канаве, намотанным на столб или размазанным об асфальт, - передернула плечами Фостер, словно она говорила о таких повседневных вещах, как погода. – Те, кто не готовы, не гоняют. Наверное, ты прав – мы все немного безумны. Первые месяцы Рэйчел действительно думала о том, как бы завязать с гонками. Это же сумасшествие – носиться по улицам ради азарта или денег. Всерьез задумалась об уходе, когда попала в аварию на Цивике: тот страшный звон в ушах, дезориентацию и кровь она никогда не забудет. И даже после такого кошмара наяву что-то заставило ее сменить приоритеты. Клевые ощущения, которые не спугнула вероятность смерти? Желание отыграться? Или чувство, что «во второй раз этого точно не произойдет»? Кто знает. Рэйчел предпочитает не задумываться о вещах подобного рода, ей нравится гонять, и она не перестанет этого делать. – Вот уж не думал, что ты – фаталист, - выдает искреннее удивление Халфдрифт. – Хм, да? – выгибает бровь Рэй, в голосе у нее одно сплошное неверие. – А ты думал, кто я? Ниссан издает звук, сравнимый со свистом блоу-офф, но скорее это было похоже на то, как недовольно пыхтит человек, собирающийся излагать свою точку зрения глупцам. Рэй вообразила, как Халфдрифт закатывает глаза и тихо усмехается. – Мне казалось, что ты – наивная. Ты понимаешь, какая опасность тебе грозит, но все равно продолжаешь гонять с мыслью «меня это не коснется». И что все гонщики такие. Признание это показалось Рэйчел грубоватым, что она поджала губы, но выслушала меха тихо и без возмущений. Его неправильное мнение немного задело ее, как задевает любую девушку, когда понравившейся ей парень не замечает ее или относится снисходительно-предвзято. Он даже не извинился. «Не за что извиняться», - одернула себя Фостер в мыслях. – Ты расстроен, что ошибся? – саркастично спрашивает она. – Нет, - очень живо отвечает Халфдрифт. – Лучше иметь дело с фаталистом, чем с наивным идиотом. Фаталист точно знает, на что идет и на лучшее не надеется. – Это потому что наивные на войне долго не живут? Из-за этого так считаешь? – Да, в основном. Фостер кивнула, вкладывая в действо все уважение, которое она начала к Халфдрифту испытывать за время их тесного контакта. Она вновь подкинула в руке мелочь, та с приятным звоном вернулась на ладонь, и отвернулась к автомату. Блеклая подсветка оного очерчивала разнообразные банки с содовой. Это напомнило Рэй, что она вообще тут забыла. И стоило ей сделать один шаг, как на дороге засияли одинокие фары, следом за которыми из мрака возник горбатый силуэт спортивного автомобиля. За ним покорной тенью проследовал другой, покатый, низкий и вытянутый стрелой. Рэй цокнула, вспоминая, кому принадлежит этот город, и вернулась к автомату. Да вот только боковое зрение не дало ей отвлечься от проезжих авто: те внезапно остановились.***
Чуйка Рэйчел не подвела, сейчас у них действительно могут появиться проблемы. Светофоров на этой улице не было, как и работающих магазинов, кроме этого одинокого автомата, а значит у владельцев этих спортивных машин была ровно одна причина для остановки: у них есть претензии непосредственно к Рэйчел. И вряд ли они хотят спросить у нее дорогу. Вероятнее всего они ей «мягко» намекнут, что трассой она ошиблась, и что тут кто попало ездить не должен. Стараясь как можно незаметнее наблюдать за машинами – что было легко проделать, накинув на голову капюшон и находясь в тени – она заметила, как первый авто подает назад и объезжает второй, нагло нарушая все дорожные правила. Задом – Фостер увидела, что он похож на какую-то из моделей Порше – заезжает на тротуар и останавливается. Рэй нахмурилась, но все еще играла роль слепой и глухой, пущай мелочь и пришлось убрать в карман. – Что происходит? – немного волнуется Халфдрифт, внезапно включая свет. – Тише, - грозно шикнула Рэйчел. Из Порше вылезает человек, определенно мужчина, если судить по силуэту. Он подходит ближе, и Рэйчел начинает различать его черты лица и одежду; это оказался юноша на пару лет, навскидку, младше ее. Фостер приходиться смотреть на него из-за плеча, теперь откровенно и выжидающе. – Эй! – восклицает он, и по звуку это походит на испуганный вскрик-вдох, когда нога не находит опоры и проваливается в ямку. – Кто у нас такой богатый, что привез себе японскую гниль, а? – зло осклабился парень, сверкая ровным рядом белых зубов. – Еще и без номеров. С какой улицы? Фостер стискивает зубы, чтобы не наговорить лишнего, и нарочито отворачивается, делая вид, что рассматривает ассортимент автомата. – Повернись, когда с тобой говорят! – потребовал юноша, с каждым словом его интонация становилась более обидчивой, нетерпеливой. «Сукин сын», - выругалась Рэй в мыслях. Она послушно, но нехотя, поворачивается. Парень всматривается в ее лицо, не находит в нем ничего знакомого и удивленно вытаращивает глаза, зависнув с одной ногой в воздухе. Он звучно опускает ее на асфальт и опирается плечом о фонарный столб. Все эти действия совершенно не имеют смысла, только если ты не ставишь своей целью запугать оппонента и показать свою крутость. – Я тебя не знаю, - задорно произносит парень, оценивающе смотря на Рэй, - ты с Сан-Франциско? – Нет, я из Детройта, - язвит Фостер. – И давно в Детройте на япошках катаются, а? И так все понятно, что ты из кодлы стритрейсеров, кончай придуриваться. Его фамильярное отношение Рэйчел бесило. Такое простительно для ее знакомых, для других гонщиков, а не для избалованного желторотого юнца на переоцененной Порше. Парень перестал сверлить ее взглядом и теперь заинтересовано рассматривал Ниссан, и с его лица не сходила издевательская улыбка. – И во сколько обошлось притащить сюда Скайлайн, а? – Уж точно больше, чем на твое немецкое корыто, - вернула ему Рэй, припоминая «японскую гниль». Лицо парня свело как от судорог гримасой омерзения. Владельцу второй машины надоело стоять на дороге в одиночестве, поэтому он припарковал ее рядом с Порше, не нарочно (не нарочно ли?) загораживая Ниссану выезд. Вряд ли это можно назвать серьезной преградой для Халфдрифта, если тот захочет вырваться. Ему никакая машина и никакой человек не может навредить, чего уж там. Фостер опустила глаза и обеспокоено посмотрела на Скайлайн, боясь, что тот может выдать что-то эдакое. – Это сказал тебе тот, кому ты за машину отсасывала, а? – гоготнул юнец, его нервный тик выводил их себя лучше пробки в час-пик. – Тебя долго еще ждать, Эд? – выкрикнул владелец второй машины из распахнутого окна. Второй машиной оказался Aston Martin DB9 неприятного цвета болотной воды, тяжелые, не по размеру бронзовые диски делали экстерьер машины негармоничным и безвкусным. Впрочем, богатые люди редко имеют чувство вкуса, им предпочтительнее нагромождение всего дорогого и побольше. Так называемый Эд закатил недовольно глаза и повернулся к знакомому, Рэй же медленными шагами подошла к Скайлайну и вцепилась пальцами в ручку двери, готова в любой момент запрыгнуть в салон и дать деру. Она не из пугливых, но кто знает, что парням может в голову взбрести, стоит им увидеть одинокую девушку в ночи? – Только скажи и я с ними разберусь, - предупредил очень тихо, неразборчиво, Халфдрифт. – Нет, - одними губами запротестовала Фостер, не теряя из виду Эда и второго, - не вздумай раскрывать себя. Она могла прочувствовать, как закипает от навязанного бессилия и гордости Халфдрифт. Фостер не хотела, чтобы он хоть как-то помогал ей выбираться из ситуации. Да, ее потряхивает, и отнюдь не от холода, а мысли спутались как клубок ниток, но прежде Фостер хочет испробовать один рисковый способ, как отогнать зазнавшуюся золотую молодежь от себя. – И далеко ты собралась, а? – высокий голос Эда выводит Рэй из размышлений. – Видать, хорошо сосешь, раз на Скайлайне катаешься. Может, попробуешь и с нами, а? - он кивнул на выбирающегося из Астона такого же парня. Мысли о возможном обороте ситуации липли как мухи к Рэйчел, волосы на затылке у нее зашевелились в страхе. Только злость, превалирующая над всем, не позволяла Рэй поддаться панике и показать свой страх: – Адресом ошибся, я не из таких. – Тоже мне сказочница, - прыснул Эд. – Недотрогу из себя не строй, у вас там все бабы дают тем, у кого тачка круче Фокуса! – Если хочешь меня трахнуть – сначала обгони меня, - решительно заявила Рэй, хлопнув по крыше Ниссана. На какую-то секунду юнец был шокирован, ехидство его сменилось недоверием и задумчивостью, характеризующейся пустыми глазами и каменным лицом. Его знакомый только вздернул бровь и отвернулся, показывая свою мнимую незаинтересованность, но уходить не спешил. Эд, нервно расчесавший горло, вновь оскалился и стал вести себя как полный придурок: – Мой вариант лучше – зачем гоняться, когда можно просто тебя трахнуть, а? – Мы, бабы-стритрейсеры, и уебать за такое можем, - ненавязчиво, но серьезно пригрозила Фостер, - или гонка, или ваши тачки превратятся в металлолом, а вы – в лужи. Звучит это лишенным смысла, пустая угроза, выброшенная для острастки, но сколько же за ней потаенного смысла. Если ситуация выйдет из-под контроля – Рэйчел и так ходит по лезвию ножа – она даст Халфдрифту волю. Пусть все будет в рамках и без убийств, но даст волю. Пусть вид инопланетянина или действующая без водителя машина испугают их так, что они месяц без включенного света не смогут спать, или пусть клянчат у родителей новые машины, ведь старые могут стать кучей железа и искрящей электроники – разбитой и пустой тратой ресурсов в никуда. Фостер открыла дверь со стороны водителя и одной ногой ступила в салон; панель приборов успела загореться мягким светом, Халф был готов сорваться в любую секунду. Эд и второй тип только переглянулись. – Эй, злодей-британец! – зычно окликнула Фостер владельца Астона. – Если ты сейчас же не уберешь своего Мартина с дороги, я расхреначу его! – в подтверждение своих слов она скрывается в салоне. Дверь захлопывает громче, чем следовало, в обычной ситуации за такое не только отчитать можно – разрешается и по голове кое-кому врезать. Разгадавший хитрый план Халфдрифт резко дает задний ход, грозясь впечататься задним бампером в бок Астон Мартина, и только полный ужаса крик типа отваживает его от этого; Ниссан замирает в полуметре от Астона. Его владелец бежит к машине, а Рэйчел нервно посмеивается. – Халф, составь самый короткий маршрут от сюда до моста.***
Линия старта была выбрана наспех и в не самом удобном положении – дорога искривляется змеей и получается так, что Ниссан зажимает белую Porsche 911 GT3 к тротуару и будет намерено тормозить его первые две секунды своим широким кузовом. Но разве о справедливости речь идет? Для Фостер это хороший расклад. Она видит, как Эд раскрывает окно со своей стороны и что-то говорит ей, из-за стекла его слышно смазано, слова превращаются в бессвязный лепет, впрочем, мало чем отличающийся от обычной речи парня, которую Рэй «повезло» услышать. Она не спешила открывать окно у себя, вернее, не собиралась делать этого вовсе. Любитель британского автопрома, наконец унявший дрожь – его сильно трясло, как от лихорадки, когда он отогнал свою тачку на противоположный тротуар – решил давать старт в этой небольшой гонке. Халфдрифт отчитался, что маршрут готов, рассказал о нем и даже высветил на экране бортового компьютера. Последнее Рэй впечатлило особенно, ведь она считала, что компьютер может показать только состояние машины; наверное, это все Халф, его механических рук дело. Наконец, гонщики заняли позиции, а стартер выходит на середину стартовой линии, придирчиво осматривая, на одном ли уровне остановились Порше и Ниссан. – Ты правда хочешь гоняться с этими примитивами? – осуждающе бурчит Халфдрифт. – И когда я говорю примитивы, я имею в виду жалких даже по человеческим меркам индивидов. Рэйчел криво улыбается уголком губ и смотрит, как колеблется стрелка оборотов. – Нет. И давит на газ. Фальстарт со второй передачи, не полностью выжатое сцепление, полный наддув турбины. Двигатель сходит с ума и вместо раскатистой мелодии рыка выдает бешеный рев, резина свистит, уходя в короткое, в один удар сердца, скольжение. Ошарашенный владелец Астона, переживший случайное покушение на себя и собственные ноги, Эд в Порше – они остались позади размытыми пятнами в зеркале заднего вида. Кто сказал, что Фостер будет с сими юношами, потакающими своим низменным желаниям и не видящими границ дозволенного, гонять? Известно всем, что гордость для нее звук не пустой, но очень даже важный, вплетенный в основу ее жизни и философии. Они не свои, не дрифтеры и даже не драггеры, это просто золотая молодежь из Саусалито. Гедонистами они живут в клубах, барах и вечеринках, да слюнями истекают при виде европейских машин. Скучно с такими гоняться, унизительно о них мараться. Рэй не заметила, как начала смеяться. Поначалу то было тихое, осторожное пыхтение под нос, постепенно переросшее в жуткий хохот, разливающийся по салону. – Идиоты! – выкрикнула она и вновь начала смеяться. Обставить их даже проще, чем отнять конфету у ребенка. Наивные, тепличные альфы на деле оказались обделенными интеллектом инфантилами. Справедливо – когда у тебя Порше и Астон Мартин, мозг сморщивается в изюм от дурновкусия. Погрузившись с головой в адреналиновый океан, который возник от запредельной скорости и надрывного рева мотора, Рэй только со второго, а то и с третьего раза поняла, что странный блеск в зеркале заднего вида ни что иное как фары. И по скорости приближения этих фар нетрудно догадаться, кому они принадлежат. – Опомнились, - констатирует Рэй. – Халф, у нас гости. – Знаю. Какие у нас шансы? Сосредоточенная Рэйчел ответила не сразу. Она ощутимо стиснула пальцы на руле до белых костяшек и метала серьезный взгляд то на карту кратчайшего маршрута, то на дорогу. Тут она заламывает руль вбок и чередует сцепление с газом, заходя в рискованный поворот на третьей передаче с четвертой на выходе. Порше позади мчится локомотивом и сворачивает с обычным торможением, благодаря чему становится ясно, что гадкий Эд – дилетант. – Приличные. Не важно, каких размеров табун прячется под капотом машины, как быстро она разгоняется и сколько оборотов может выдержать двигатель. Если водитель не знает, как с ней управится – машина быстро из транспорта превратится в могилу. Порше в неумелых руках – игрушка дьявола: мощная и опасная для всего живого. Но то, с каким остервенением Эд продолжал преследование, не могло не рассмешить. Наивный думает, что его способностей хватит не то что одолеть – нагнать знающую свое дело Рэйчел. Она могла бы поиздеваться над ним – специально снизить скорость, поддразнить ложной слабостью или прижать к краю дороги, чтобы затем легко ускориться и оторваться. Или она может держать нынешний темп и приводить в ярость недоступностью. Сильнее желания развлечься было желание поскорее завершить все это и оказаться в Сан-Франциско. Не такой уж и плохой это город – там нет избалованных детей на дорогих тачках и желающих тебя изнасиловать. Впрочем, скорее в Сан-Франциско их не так много. Порше сияющим белым силуэтом вновь замельтешил в зеркалах, и долгая прямая позволила ему ускориться и нагнать Скайлайн, между ними был разрыв в корпуса два-три. Рэйчел скрипнула зубами и ушла в еще один резкий поворот на перекрестке. Порше чуть растянулся и замедлился, но с хвоста слезать не захотел. Зато после него послышался возмущенный сигнал другой машины. Очевидно, кто-то нарвался на припозднившихся гражданских. – Минус Астон? - вслух предположила Рэйчел и сразу же об этом забыла. Появление на трассах других машин добавляло остринки в и без того непростую ситуацию. У Фостер задрожали похолодевшие от пота пальцы, лоб у нее взмок, катившиеся по вискам капли, а за тем и по шее, неприятно щекотали оную. Сколько бы Рэй не участвовала в гонках, а чувство куража и адреналиновой легкости она ощущает, как в первый раз. Они приводят за собой воодушевление и такую мотивацию, с одной которой можно идти сворачивать горы. «Надеюсь, он не будет преследовать меня до самого поста», - понадеялась Фостер. Один плавный поворот, похожий на половину круга, и перед глазами предстает величественный мост. Рэйчел утопает педаль газа в полу и врезает последнюю передачу, с предвосхищением и страхом наблюдая, как все вокруг превращается в одно сплошное черное месиво. Если она за рулем так видит, то как это выглядит со стороны? Проносящийся мимо Скайлайн должен быть подобен маленькому синему урагану, оставляющий после себя свирепые потоки ветра, подрывающие с земли листья и отбрасывающие невнимательных людей назад. Маневрировать в потоке стало все тяжелее, из-за этого пришлось скорость сбавить. Неудовольствие от вынужденного промедления Рэй сменяется неожиданной радостью с щепоткой неверия. Она переводит взгляд на зеркало и с замиранием – Халфдрифту пришлось взять управление на себя – наблюдает, как Порше замедляется прямо перед началом самого моста и съезжает на обочину. Рэйчел могла и спутать Порше с любой другой белой машиной, но в подтверждение своих мыслей она не находит в потоке ничего, что походило бы на девятьсот одиннадцатую модель. В миг ощутив боль от напряжения всей спины, Рэйчел откидывается на сидение и выдыхает, смешивая этот вздох с нервным смехом. – Лохи, - говорит она в пустоту, - а разговоров-то было. Она похлопала по карманам и вытащила пачку сигарет и зажигалку. – Ты говорила, что шансы приличные… - заговорил Халфдрифт. – Сомневался во мне? – неожиданно строго спросила Рэй с зажатой в губах сигаретой. – Нет, просто шансы оказались больше «приличных». Они были стопроцентные, - исправился мех, будто извиняясь, - ты себя недооцениваешь. Иногда. Рэй только пожала плечами, полностью отвлекшись на плохо работающую зажигалку, которая никак не хотела выдавать огонек, сколько ее не щелкай; в прошлый раз работала она нормально. Наконец, искра появилась, и сигарета медленно затлела, и вокруг Рэйчел начало витать тонкое облачко дыма, похожее скорее на туман. – Но стоило ли соревноваться с этими примитивами? – забурчал мех, неожиданно затормозив из-за плетущегося впереди ржавого универсала. – Называй их придурками, - отмахнулась Фостер, с каждым движением ее губ с них срывался дым. – Гоняться с ними это мерзко – никому не говори, что я это делала, - но мне нужно было тебя проверить, - дополняла она слова жестикуляцией. – С околодрэговскими настройками ты хорошо чувствовал себя на дороге, даже в повороты нормально входил. Будь у Порше хозяин с прямыми руками не из задницы, он бы составил тебе конкуренцию. Рэйчел прикрыла глаза и обмякла на сидении. Запах ментола был нестерпим, и даже проветривание салона не спасало, мерзкий запах мяты впитался в обивку, одежду, кожу и волосы. Курение, обычно приносящее успокоение – а вдвойне с мятой эффект должен был стать убойнее – подарило только насупленное раздражение; Рэйчел выкинула наполовину истлевшую сигарету и поплотнее укуталась в толстовку, насколько в нее в принципе можно было укутаться. – Мне безусловно нравится, когда ты одариваешь меня комплиментами, - саркастично произнес Халфдрифт, - да только вся заслуга моих новых характеристик принадлежит тебе – очень парадоксальной фем, - он тихо рассмеялся. Это был такой искренний и беззаботный смех, каким можно наслаждаться как музыкой. Фостер направила мечтательный взгляд на погасший экран бортового компьютера, слушая чужой смех. Жаль только, продлился он недолго: – Бесстрашная и целеустремленная, умная и коварная, мчишься напролом ради исполнения задуманного. И при этом ты чередуешь гордыню со скромностью, и, по моему мнению, делаешь это скверно. Фостер не знала, как к этому относится: радоваться ли похвале, или гневаться на прямую, словно шпала, критику. – Но с тобой не скучно, каждый орн – новое открытие, - продолжил Халф, не давая Рэй и шанса вставить словечко. – Сколько еще интересного ты мне раскроешь? Рэйчел показалось, что последнее он произнес с особенной хитрецой, делая намек, что в этой фразе сокрыто еще что-то, кроме обычного сарказма, каким обыкновенно Халфдрифт разбрасывался. Усталость как рукой смахнуло, и Рэй стало руководить кокетство, с новой страстью пробудившееся. – А это, мой милый Халф, зависит от того, что ты хочешь узнать, - интригующе проворковала она. Играть роль соблазнительницы в мешковатых толстовке и джинсах была та еще задачка, а учитывая некоторые особенности объекта заигрываний – а именно его не биологическое, но технологическое естество и происхождение – переходило в разряд невыполнимого. – О, я бы хотел узнать… - загадочно и в какой-то мере соблазнительно заговорил Халфдрифт, - Почему ты не дала мне разобраться с теми примитивами? Никакой романтики, никакой искушающей таинственности или банальной похоти. Халфдрифт словно почуял настрой Рэй, подыграл ей, а затем вернул себе маску саркастичного зеленого юнца и вновь вернулся к нелюбимым баранам – Эду и его подпевале. Рэй обессилено хлопнула руками по ногам и задрала лицо к потолку, тихо пыхтя от негодования. – И как бы ты с ними разобрался? – с нажимом спрашивает Рэйчел. – Стал бы отыгрывать одержимую демоном машину? Раскрыл свою маскировку? – Незачем беспокоиться о маскировке, если ты собираешься уничтожить каких-то белковых, - просто, как рассуждая о делах насущных, ответил мех. – По одному выстрелу на каждого и эти низшие формы жизни забавно лопнут. Фостер ухватилась за «забавно лопнут», и ее тут же охватил ужас, накативший ледяной водой. Только в начале их общения она подумывала, что Халфу легко прихлопнуть любого человека, вставшего у него на пути к воссоединению с собратьями. После эта мысль крепко уснула на задворках сознания, хоть Рэйчел и продолжала держать в голове военное прошлое своего подопечного. А тут Халфдрифт сам подтверждает, что ему действительно не сложно разобраться с Эдом…да и с другими тоже. Рэйчел в нервах заломила пальцы. Мысль о том, чтобы стать хотя бы косвенной причиной смерти человека ей не нравилась и вызывала только желание смыть с себя любое напоминание об этом разговоре. – Никаких убийств людей, - строго отчеканила Фостер. – Ни этих придурков, ни Курта, никого не трогай, ясно? – Я давно это принял, к твоему сведению, - озлобился Халф, и настроение его проявилось в ускорении на чистой от машин полосе, - иначе бы давно предложил с некоторыми гонщиками разобраться по-другому. Так они и замолчали. Рэйчел отвернулась к окну, потому что чей-то настойчивый дальний свет отражался от зеркала прямо ей в лицо, и уставилась на спокойные темные воды пролива. Халфдрифт безмолвно гнал по мосту. Не разговаривали они минуту, две, пока Халфдрифт не сдался и не испустил полный безнадеги вздох, закрадывающий сомнения о некоторых словах, которые меху будет трудно выговорить ввиду своего характера: – Я просто не хочу, чтобы ты пострадала. Не знаю, что от тебя хотели те двое, но учитывая, с каким напором они к тебе приставали – ничего хорошего, так ведь? ««Не хочу, чтобы ты пострадала»», - в голове повторяет Рэй. – «Так сопливо звучит. Не знала, что ты в душе такой романтик». Излишне романтично, но необходимо. Фостер оттаяла и даже позволила слабой улыбке заиграть на губах. Он ведь специально так делает? Провоцирует ее. Наверняка Халф уже обо всем догадался, в том числе и отношением Рэйчел к нему, поэтому сейчас забавляется. Только он, очевидно, не подумал о том, что она тоже умеет играть, и иногда делает это с особой жестокостью. – Это взаимно, Халф. Я тоже не хочу, чтобы ты пострадал. – Меня разбить не так-то просто, неужели забыла? – хмыкает мех. – Я в том смысле, что о тебе могут узнать плохие люди, - бесцветным тоном раскрыла Рэй. – Ладно, обещаю, что дам тебе волю, если мне опять что-то будет угрожать. В таком случае можешь творить все, что угодно. Теперь у нее появился телохранитель. Очень рьяный к исполнению своих задач, что и радует, и пугает. Радует то, что на такую силу управы нет, пугает, что из-за этой неуязвимости может возникнуть много проблем. Рэй и так считала, что ее, Сэм и Марка достаточно, больше людей, знающих секрет этого Ниссана и его реальную суть, не нужно. Богатые и влиятельные люди могут прознать о Халфе, если тот «расшалится» во время спасения Рэйчел (и быть дамой в беде ей совсем не прельщало, даже если выручать ее будет десептикон лично) и захотеть использовать в своих целях. – Я запомню, - радуется мех, - и мне нравится, что ты ко мне неравнодушна. Мой альт-мод настолько хорош? «И настоящая форма тоже, а голограмма так вообще сносит мне крышу», - горячо поддакнула Фостер в пределах своей головы, такие мысли ему пока знать не стоит. Им нужно обязательно съездить на их тайное любимое место, где Халф может без боязни трансформироваться и побродить в своем истинном облике по окрестностям. А Рэй может на него без стеснения пялиться. Внешний вид Халфдрифта, что должен вызывать отторжение, наоборот, завлекает, как змей-искуситель к грехопадению. А уж с холоформой им много чего нужно наверстать… – Ну конечно! – притворно согласилась Рэй, чтобы позлить собеседника. – Ты – Скайлайн, как о тебе не волноваться? Халфдрифт громко и скептично фыркнул. – Я, чтобы ты знала, могу быть не только Скайлайном, - его голос вновь приобретает благородную глубину и бархатность. – Я могу быть кем угодно, каким ты захочешь. Ей нравилось, каким низким шепотом он произнес последнюю фразу, нравилось до дрожи в коленках и тугого узла в животе. Но помня все предыдущие его обломы на самом интересном, Рэйчел избрала немного другую тактику. – Каким я захочу? – настырно вопрошает она. – Хм, давай не торопить события. Пока ты мне нужен как Скай, а потом, как я верну тебя Лэнсу…ах да, точно, - она разочаровано осеклась и бросила взгляд на зеркало, где кто-то настойчиво мигал дальним светом. Хотела поддразнить, а в итоге впала в уныние. Какое «потом», когда все их общение, по сути, прекратится после решающей гонки с Куртом? Не будет больше таких вечеров, рисковых разговоров, ни о каких сменах формы речи идти не может. От этого на душе не то что кошки скреблись, так образовывалась полноценная дыра с горящими острыми краями, и эту дыру будет сложно чем-то заполнить. Халфдрифт не ответил, что только добавило пару баллов в копилку неловкости. Романтичный настрой снесло ветром, но это не значит, что его нельзя вернуть. – Халф, - позвала она, - можешь вернуть голограмму? – Зачем? – опешил от такой просьбы мех. – Мы и так хорошо разговариваем. – Надо. Мне надо. Пожалуйста. Не ясно, хватило ли меху этих расплывчатых объяснений, но ведь Фостер не скажет, что собирается к этой голограмме нагло клеится. Она рассчитывала, что при виде этого симпатичного юноши с правильными округлыми чертами лица и узкими хитрыми глазами в ней разгорится новым костром азарт до отношений. Халфдрифт снизил скорость и пробыл в раздумьях много времени, Рэй не засекала, сколько точно. – Хорошо, - дает он наконец ответ, - только пересядь на место пассажира. С небольшим разочарованием, вылившимся в звонкое цоканье языком и закатыванием глаз, Фостер соглашается. Но стоит ей только приподняться, чтобы пересесть – Халф заботливо сбавил скорость – как глаза ее вновь цепляются за блеск света позади. И дернул черт ее посмотреть, что там творится, как она тут же плюхнулась на место в изумлении. – Халф! За нами хвост. – Шлак, - выругался мех, - а я не заметил. Те же самые? Она смотрит в зеркало внимательнее и широко распахивает глаза: – Нет. Эти фары она не спутает ни с чем. Сердце внезапно затрепетало, внезапно ему стало тесно в груди, так что дыхание сперло, а по шее прокатились пара крупных капель пота. Этот злой нахмуренных взгляд, дерзкий анфас и широкий кузов, уверенно разрезающий поток дерзкой яркой молнией, она никогда не забудет и ни в каком состоянии – даже в сильной болезни – не перепутает. Преследователь решительно сокращал расстояние между ними, точно хищник подбираясь к не подозревающей ничего жертве. Рэйчел ухватилась за руль и поставила ноги на педали, перехватывая управление в свои цепкие руки. Миганье чужих фар не прекращалось, и Рэй терпеливо выжидала, когда этот желающий гонки неизвестный – а именно в этом был смысл моргать светом у гонщиков – не приблизится. Это был другой Ниссан Скайлайн.