Точка апекса

– Халф, про какой шанс ты говоришь? Слова тонут в густой тишине, не способную нарушить и шелест травы и листвы. Рэйчел глядит пристально, не мигая, делает заинтересованные шаги и вместе с тем пытается срубить на корню разрастающееся в груди волнение. Не за себя, за Халфдрифта. Собственное недовольство может подождать, когда дело касается настолько щепетильных вещей; Рэйчел физически ощущала, как она пытается докопаться до чего-то интимного, для чужих глаз и ушей не предназначенного. Подозрения сильны, трудную головоломку они собрали как школьник, выучивший алгоритм кубика Рубика. И глядя на сложенную картинку она хочет получить ответ. Не надумать его себе, а услышать от того, кто, считай, эту кашу заварил, и кто сейчас смотрит тупо себе под ноги, не реагируя ни на что. – Мне не нравится, что ты общаешься с Данте, - последовало с запозданием тихое бурчание. Уж сколько раз Рэй слышала это в самых разных интерпретациях? Наверное, сосчитать трудно, с десяток точно. И это, признаться честно, ей набило оскомину. Халфдрифт льет из пустого в порожнее, и отговорки с каждым новым вариантом звучат все слабее и слабее, а ее уверенность становится все сильнее. Несчастного Данте Халфдрифт поминает чаще, чем это делает Рэй, с ним же на свидание и ходившая. И ненавидит он мужчину сильнее, чем она. Можно сказать, слепнет от ярости и творит безобразие. – Это не ответ, - отрезает Рэй. Тон у нее самый мягкий и возможный, но жесткость сказанного он не компенсирует. Не секунду Хафдрифт поднимает глаза, но только для того, чтобы вновь их отвести. Фостер тихо выдыхает сквозь зубы, пересилив себя, дабы не сложить руки важно под грудью. Подходит еще ближе, почти впритык, и задирает голову, терпеливо выжидая. У них достаточно времени, они могут выяснить отношения и расставить наконец точки на «i». Она бесстыдно рассматривает сине-черный корпус, оживляя о нем воспоминания; Бог знает, как Фостер скучала по этому облику Халфдрифта, не менее интригующем и привлекательном. Диссонанса от подобных мыслей не возникает – все кажется таким естественным, будто это нормально, видеть в другой расе подходящего партнера и изводить себя вожделением. Он так близко, и в то же время, так далеко. – Просто все сложнее, чем кажется, - выдавливает Халф, упорно избегая зрительного контакта. – Забудь, что я сказал. – Это на тебя не похоже, - удивленно пожимает плечами Рэйчел, - знакомый мне Халфдрифт так просто заднюю не дает. На фоне сумерек и темного корпуса его оптика вспыхивает двумя ярко-красными огоньками. Фостер знает, куда нужно надавить в таких ситуациях, и что говорить. Слишком много недомолвок накопилось, спорные моменты налеплялись снежным комом, пока не превратились в огромную лавину. Настал час все решить, и неважно, каким будет итог. Рэйчел с содроганием ожидает наихудшего для себя варианта. – Мною управляли эмоции, не стоит воспринимать мои слова всерьез, - уклончиво отвечает десептикон. – Под ними говорят искренне и от сердца. Ты что-то скрываешь, и тебя это мучает. Лучший способ узнать человека получше – вывести его из равновесия, когда разум уже бессилен, и на волю выбирается все первобытное, не искорененное развитием и технологиями. Ужас, злость, искренность…страсть. Халф невесело хмыкает, криво усмехаясь – незаметно, как тот мог подумать, но Рэй разглядела и это. – Если отталкиваться от твоих слов, ты – буйная истеричка, - язвит мех. Настал черед улыбаться и ей. – А ты – не знающий границ собственник, - не осталась в долгу Фостер. – Расскажи мне, что тебя беспокоит. Как другу. Впервые «друг» не хочет слетать с языка, и впервые звучит чужеродно. Гораздо чужероднее, чем Халфдрифт по отношению к их человеческому миру. Горько осознавать, неприятно признавать. Хотелось, конечно, быть не просто друзьями, а переступить на следующую грань. Рэйчел свела брови вместе, сама того не заметив. Зато увидела, как фэйсплейт меха принял совсем кислое выражение, от которого и проржаветь недолго. – Друг, - повторяет он, - друг…мне есть, что сказать. В Фостер вспыхивает надежда. Халфдрифт говорил с сомнениями, пробуя слово на вкус: – Твоя реакция может быть непредсказуемой. – Например? – заинтересованно хмыкает Рэй. Халфдрифт протяжно и вымученно выдыхает. Его можно прочесть как открытую книгу благодаря зажатости тела да нервному перебиранию воздуха пальцами; он здесь находиться не хочет, как и говорить, что у него в душе творится. – По моим наблюдениям, твоя реакция может быть чрезмерно эмоциональной и привести как к окончанию наших отношений, так и к их сильному ухудшению, - с видом бывалого ученого произнес десептикон. Это позабавило бы в их повседневном несерьезном разговоре, однако Рэйчел веселость задвинула на далекий план. Не сейчас это важно. Шестеренки раздумий со скрипом закрутились, поочередно выбрасывая различные варианты того, что ей хочет сказать Халфдрифт, от вполне естественных до самых безумных. Вид у него такой, словно он собрался ей в любви признаваться, только момента правильного подобрать не смог. Решил раскрыть свои чувства не, прости Господь, при свечах или хотя бы в подсвеченном яркими фонарями парке, а где-то на отшибе шоссе, под взглядом набирающей обороты ночи. «Наверное, стоит ему рассказать, - Рэй кольнула разумная мысль. – Так и сделаю». И почему ее прошибает страх? Уж сколько раз она признавалась кому-то в своих чувствах – не всегда взаимно, не всегда приятно. Не маленькая девочка, чтобы робеть и отказа бояться, вон, мечтает о том, чтобы одну конкретную личность в постель затащить, как делала это со многими другими. Объяснение этому у Рэйчел есть: не каждый день в любви роботу признаешься, неизвестность результата страшит, и это естественно – а человек всегда боится того, о чем не знает, каким бы отчаянным и безбашенным он ни был. Она стискивает кулаки, вздыхает вслед за Халфдрифтом и улыбается ярче, располагая к себе. – Обещаю держать себя в узде, - заверяет Фостер, - и обещаю поделиться своей самой сокровенной тайной, если так сделаешь и ты. – Манипулировать начинаешь? – шутливо скалится Халф. – Я попробую. Шутка немного разрядила атмосферу, до этого ее можно было почувствовать кожей. Халфдрифт опустил плечи, уперевшись локтями себе в колени, сложил пальцы домиком и наконец посмотрел Рэйчел в глаза. Не дерзко, как это обычно бывало, но задумчиво, сосредоточенно. Она в любопытстве склонила голову набок, и мех зычно хмыкнул, вскинув брови – или то, что их заменяло. – Ты мне поначалу не понравилась, - с непонятной претензией заговорил мех. Рэйчел тут же напряглась всем телом и в возмущении сделала шаг назад. Да, это неприятно кольнуло. Точнее, от души потопталось на большой мозоли. Преисполненная самыми благородными чувствами Рэйчел физически ощутила удар. Напоминание, что она не должна так срываться сразу, отрезвило. Халфдрифт тут же поднял манипуляторы в примирении, но говорить не перестал: – Я видел тебя исключительно как примитивного белкового – то есть слабую и ограниченную функционалом плоти, с одной лишь особенностью – ты знала, кто я такой. И ты меня не боялась, наоборот – командовала, ставила ультиматумы, пользовалась как вещью. Приятного мало, в общем. Самое начало их знакомства. Так смешно и так стыдно одновременно. Смешно потому, что какая-то девчонка посмела угрожать огромному роботу, стыдно потому что помимо угроз она наговорила еще всякого. Странный этап их взаимодействия едва ли можно назвать долгим, он пролетел пред глазами быстро, оставив после себя непонятное послевкусие. Рэй и не вспомнила бы, не напомни Халф об этом. Удивительно, как поменялись их отношения – от взаимной ненависти до дружбы. – Но после мы начали тесно общаться, и я понял, что ты не так плоха. С тобой интересно изучать этот мир, ты показала мне его самую необычную сторону, затянула в гонки. Ты не такой ограниченный и мерзкий примитив, каким я хотел тебя считать. Ты интересная. Фостер очень уж хотелось вклиниться, дескать и она думала также. Халфдрифт, пренебрежительно относящийся к людям, внезапно оказался замечательным собеседником. Не без перчинки, конечно же, но так даже лучше. Его, капризного как стихия, иногда интересно выводить из себя, а уж какое любопытство он проявляет к их повседневным делам, с ума сойти можно. Рэйчел нравилось посвящать его в такие, казалось бы, незначительные вещи, как их терминология, порядки и культуру. В ответ же он, несмотря на нежелание, раскрывался сам. Иногда добровольно, иногда слова приходилось клещами вытаскивать, иногда проговаривался случайно, и каждую крупицу знаний Фостер очень ценила, надолго откладывая в памяти. – Помнишь гонку с, - Халф замялся, - Понтиаком? – Конечно, - изумленно вскинула брови Рэй, - это же наша первая победа над бандой Курта. Столько событий, голова просто кругом идет. Казалось, с гонки прошел целый год, а не какие-то две-три недели – столько приключений на свой великолепный зад Рэй еще не ловила. Их первая настоящая гонка, Йен и Винс тут и рядом не валялись, накал страстей таков, что закипает кровь, и этот раз тоже обещает быть жарким: дрэг, у каждого по четыреста лошадей под капотом, даром что вместо машин на кону стоят деньги. Если они победят, а иначе быть не может, заезд с Куртом и драгоценная Хонда окажутся еще ближе. То, что приносило ей приятные воспоминания не очень нравилось Халфдрифту, иначе зачем он вспомнил прошедшее? Он беспокойно топчет землю, сминая и без того пожухлую траву в ровный утрамбованный грунт, не знал, куда деть руки и куда смотреть. – Я тогда сильно рассердился, - выдает он таким тоном, словно к его виску приставили дуло пистолета. – Из-за того, что я выиграла тачку? – чтобы сообразить, что к чему, Фостер потребовалось меньше секунды. Моментами она слишком хорошо его понимает, буквально предугадывая реплики и поведение. Странно, что он озаботился именно этим: Понтиак она в итоге вернула Нейту, и претендовать на него более не собиралась. Впрочем, есть ответ на вопрос, почему Халфдрифт вспомнил сей случай, и его молчание только подтверждает догадку. – Я обещала не грубить, - Рэйчел вскинула руки, - продолжай. Халфдрифт невесело, вымученно смеется, закатывая оптику. – И без того понятно, что ты собиралась сказать, - он отмахнулся. – Мне не понравилась твоя идея, тогда я посчитал, что ты хочешь меня заменить… – Что нашлась тачка получше тебя? – предположила она, перебивая его. – Верно, - звонко щелкнув пальцами, Халф указал в ее сторону, - поначалу все было так. Оценить уровень ревности Рэйчел вполне удавалось, но она чувствовала, как некоторые детали неуловимо ускользали от нее. Оценить-то можно, а вот понять – нет. Ревность к машине равносильна ревности мужа к посудомойке, которую он купил специально для жены, чтобы облегчить ее быт. Или не совсем так – Рэйчел аналогии проводила скверно. Желание вставить острое словцо жгло язык, и бороться с соблазном оказалось не просто; легче унять страсть к Халфдрифту, чем заставлять себя молчать. Впрочем, мех оказывал ей большую услугу, продолжая монолог: – Затем я обнаружил вокруг тебя много белковых. Слишком много белковых, - тон Халфа внезапно стал жестче и холоднее, развеяв любые ребяческие нотки в голосе. – Марк, Монтгомери…Данте. Фостер округлила глаза, не скрывая удивления, а позже и осознания. И раньше в голове что-то щелкало у нее, намекая на не совсем дружественное отношение Халфа к ней. Вернее – не только лишь дружественное. Подозрения на то и подозрения, чтобы оставаться в пределах одного разума, и озвучивать их вслух Рэйчел как-то страшилась. Назвал он исключительно мужчин, так или иначе тесно контактировавших с ней: лучшего друга, бывшего друга, ранее влюбленного по уши, и потенциального партнера – последний Халфдрифту не нравился особенно. Зависть к людям интереснее, чем к технике, за ней столько любопытных мелочей скрывается. – Обнаружил, сопоставил данные и провел анализ – столько ошибок обнаружил в своей системе, - рассыпался в объяснении мех, и речь с каждой секундой становилась более сбивчивой и торопливой, волнительной. Рэй отпрыгнула от него как от огня, в собственных ногах путаясь и чуть не падая. Ни с того ни с сего Халфдрифт поддался к ней навстречу, слезая с камня и припадая на колено. Так он не стал ниже – Рэй все еще приходилось задирать голову, чтобы вглядеться в его лицо, на этот раз четко приобретшее выражение беспокойства и волнения, да таких, что у самой Фостер сердце екнуло, украв с собой и дыхание. – И одну из них исправить так и не получилось, - на удивление отстраненно произносит десептикон, смотря куда-то сквозь Рэйчел. – Я провел анализы своего поведения, составил список фактов и… - он подозрительно осекся. Похоже, что Халфдрифт буквально прикусил язык, то ли поняв, что витиеватые термины понимание ситуации Рэйчел не ускорят – хотя и чего тут понимать, когда вся правда плавает на поверхности, и нужно лишь дождаться ветра, который ее поближе пододвинет, - то ли вновь словив приступ неуверенности. Она не успела вставить и слово, как мех продолжил: – Мне кажется, ты знаешь, что я люблю проводить с тобой время. Я пойду с тобой до конца и помогу вернуть утраченное, и не потому, что мы договорились, а потому что ты мне нравишься, - в который раз Халдфрифт запнулся, возведя оптику к небу. – Хм, да, это слово подходит. Не думай лишнего! – он резко махнул рукой, как отрезая всевозможные размышления. – И, в общем, я рад, что ты раскрыла меня тогда: такая фем в мой актив еще не влезала. Своим «ты мне нравишься» Халфдрифт не только подписал себе приговор, но и дал Рэйчел зеленый свет для таких мыслей, какие озвучивать неловко. Сердце вновь пропустило удар. – Ты такая пылкая, что процессор сбоит, и смелая, целеустремленная, непредсказуемая – в хорошем смысле! – он не дает и слова вставить, говорит без устали и сбивчиво, на пределе. - Иногда странно ведешь себя при разговорах – как тогда, когда мы на мосту гонялись. Но я бы хотел побольше таких странных разговоров. И поменьше заинтересованных тобою белковых примитивов, - добавил Халфдрифт позднее. Похвальба давно не выглядит внезапной, все же, разговаривают они часто, и слышать комплименты от Халфдрифта – обычное дело для Рэй. Но вот уместны ли они? Вряд ли. Уж точно не сейчас. Качества не меняются, сменяются лишь их наименования; Халф по-разному описывает то, что в Рэйчел ему приглянулось, в основном заостряя свое внимание на ее упрямом желании исполнить задуманное и вспыльчивости. О, и разумеется, он до конца жизни будет напоминать ей про Данте, даже косвенно – последнему должно икаться; она не так часто думает об этом мужчине, как это делает Халф. За это его хотелось пожурить, но разве можно вставить хотя бы словечко в этот нескончаемый водопад из сбивчивых размышлений вслух? – Я…это все сложно, невозможно вот так просто все выложить, - мех вздыхает, потирая шею. - Как бы тебе сказать. Я очень плох во всем этом – на войне совсем другим озабочен. Ты помнишь, что у меня спросила вчера? Он более не торопится. Нарочно замедлился, жуя каждое слово и беспокойно обводя взглядом округу – глаза его мечутся то к одному камушку, то к другому, игнорируя существование Рэй как данность. Сделай он шаг вперед, могла бы обхватить его голову, чтобы не смел дергаться, но тогда и правды от Халфдрифта она не добьется, зная его пугливость в делах таких. – У тебя есть кто-то? – Фостер не долго думала над вопросом, он пришел к ней сам. Странно спрашивать то, о чем они уже говорили раньше, и на что есть размытый, но ответ. Рэйчел глубоко выдохнула, чувствуя не только холодный стылый ветер, но и невозможность вздохнуть полной грудью; бешено колотящееся сердце спирает воздух и не дает покоя, а по телу пробежало стадо мурашек. Уж насколько у Рэй плоха интуиция – даже она сейчас понимает, какой ответственный момент наступил, его и птицы не рискуют потревожить своими криками, и машин на дороге как пропали, хотя до этого только их и слышно было. – Отвечу вопросом на вопрос, - голос Халфа прорезает тишину словно ножом, но и у него самого уверенности не так много, хватит только на сей разговор, - я над ним сам много размышлял. Как ты думаешь, Рэйчел… Короткая заминка растягивается на часы и проходит как в замедленной съемке. От Фостер не ускользает ни одно действо Халфа, она наблюдает до невозможности пристально, буквально пришпиливая взором к земле. Если Халфдрифт и растерялся, то виду не подал, или это – капля в море из его взвинченного состояния: – Кибертронец может влюбиться в человека? Внутренне Фостер вся напряглась, тогда как внешне старалась остаться спокойной. Получалось постольку-поскольку, ибо умением маскировать эмоции она не отличалась – обычно у нее все на лице написано, или сквозь действия проглядывается. Она позволила себе только сжать губы в тонкую полоску и уставиться на Халфа немигающе-сосредоточенно, лишь бы не испугался он подобного пристального внимания к себе. – Ты… - хотела предположить Рэй. – Да, - прервали ее мягко. - Ты мне нравишься, Рэйчел. Как не убеждай себя, как подробно не представляй разговор о важном – к этому никогда не стать готовым. Можно лишь сделать вид, что ты – всеведущий и уверенный кремень, у которого день начинается с какого-нибудь незатейливого признания в любви. На стоика Рэйчел походила мало, посему не удержалась и в шоке округлила глаза. Нельзя подготовиться к такому. Можно впасть в ступор, если ни с того ни с сего в симпатии признается незнакомец, почувствовать брезгливость или заинтригованность – если сталкиваешься с подобным не раз и не два, или же растерянность, если впервые. А можно дышать через раз и оттягивать ворот, когда все окажется взаимно. Малая, самая крошечная часть Фостер все надеялась, что это – полет ее безумной фантазии, напоминавшей о себе чрезмерно часто. Любят же люди все усложнять! Нравится же Рэйчел вставлять себе палки в колеса, сего у нее не отнять. Сама лезла напролом, сама прижала бедного Халфдрифта к стенке – фигурально, и все равно не верит, что ее чувства не односторонние. Впрочем, как ни старайся она выращивать ростки сомнения в душе, те все равно оказались раздавлены реальностью и Халфдрифтом лично, вернувшим себе уверенность. О, он выглядел как хозяин ситуации – глуповато лыбился, прожигал взглядом и терпеливо выжидал, когда же вулкан под названием Рэйчел Фостер рванет. А она ликовала в душе, радуясь ребенком, вдавливая и без того мертвые ростки неуверенности глубже в землю. Кто она, в конце концов? Уверенная в себе женщина, вот кто! Пора брать быка за рога, особенно когда он смиренно сидит пред тобой и сам не против. – И как давно? – глупый вопрос, но Фостер думала над ним не долго. – Честно? Затрудняюсь ответить, – энергично отозвался Халф. - В полной мере осознал дня два назад, но уверен, что началось все раньше. А когда ты спросила, есть ли у меня кто, у меня как тормоза сорвало, ха-ха. О, это многое объясняет. Чертовски многое. Поведение дотошливого спесивца, раздражавшегося из-за появления любого мужчины рядом с Рэй оказалось…поведением буйного ревнивца, что не против и пригрозить «конкуренту» и даже кулаки о него почесать. Может быть у трансформеров это норма – так оберегать объект воздыхания от чужих рук, или это из-за войны, в любом случае – понимание Халф заслужил, а вот оправдание еще нужно заработать. И никакие шансы, как бы они Рэйчел не нравились, в копилку за плюсики не идут. – Н-да, я заметила, - едко прокомментировала Фостер, сложив руки на бедрах. - Особенно твою ревность, - этим она будет попрекать его до скончания времен, это точно. – Ничего не мог с собой поделать, - с юмором и беззаботностью отвечает мех, - соблазнительный примитив дал понять, что заинтересован во мне, а потом убегает на свидание с другим примитивом. Процессор просто засбоил, а действовать надо было быстро. Таким ей Халфдрифт нравился больше – легким на подъем и задорным, а не мнущимся и неуверенным. Нет, последнего ей нравится поддевать и загонять еще глубже, однако на постоянной основе она предпочтет уверенный тип, который своими ответами разогревает интерес. – Примитив, да? – скептично хмыкает Рэй. - Хорошо ты тогда заигрывал с примитивом, - откровенно язвит. Халфдрифт изображает страдальца и закатывает оптику, хоть и сразу же возвращая себе ухмылку: – О Праймус, это рефлекс. И если ты не забыла – я тебя таковой не считаю, - уже в открытую заигрывал он. – Ладно, зачтено, - поймала его настрой Рэйчел. - Можешь гордиться собой – через скандал мне еще никто в любви не признавался. – Рад слышать, что смог удивить тебя в этом плане. Они посмеиваются и замолкают, сверля друг дружку взглядами, Халфдрифт – настороженными, пристальным, с пляшущими в оптике огоньками, готовый ко всему, но не торопящийся сам нанести удар; Рэйчел – хитро, выискивающее, будто бы собираясь атаковать по слабому месту. И тем не менее – молчат, не в силах нарушить тишину, что заставляет задуматься о своем. Рэйчел несказанно рада произошедшему: оно предвещает много проблем в будущем, но положительного, все же, больше. Она ждала этого, и сейчас прикидывала, как быть дальше – не игнорировать ведь чувства того, кто тебе не безразличен. Халфдрифт, будто только-только заметивший ее приближение, опасливо отстраняется и заинтересованно склоняет голову набок, теряя трикстерский настрой на несчастную долю секунды: – Ты ждешь комплиментов? – хмыкает он. – Извини, если сразу не понял, белковая романтика для меня сложна. – Комплиментов? – изумляется Рэй. – Не-ет, ты мне их наговорил на сто лет вперед. Но если хочешь – валяй, красавчик. Сказав это с целью раззадорить Халфа, она получила желаемое. Взгляд десептикона разгорелся пуще прежнего, не предвещая ничего хорошего…если не знаешь его достаточно близко. Рэй оставалось только ждать, когда его гениальный инопланетный ум разродится на еще кучу синонимов к «целеустремленной» и «непредсказуемой». А он слишком долго думает (или простецкий комплимент с долей насмешки вызвал у него короткое замыкание, кто знает?), посему она решила наступить еще раз: – Только давай обойдемся без сцен ревности теперь? – серьезно просит она. Мех поджимает губы и отводит взгляд. Он еще и думает. – Это будет сложно, - начинает Халф, – не думаю, что смогу удержаться, когда вокруг тебя начнут виться очередные белковые. – Тогда дай мне шанс разрулить все самой, прежде чем ломать им лица. – Я их аннигилирую, если они хотя бы притронуться к тебе. – Ты невыносим, - простонала Рэй, спрятав лицо в ладонях. – Я – десептикон, - с нескрываемой гордостью заявил Халфдрифт. Она ведь даже не сказала, взаимны ли чувства или нет, он просто поставил ее перед фактом, дескать «крутись как хочешь». Страшно представить, начни Фостер действительно встречаться с Данте. Одними угрозами точно бы не обошлось. Таких душащих ревностью мужчин Рэй не любила; старалась либо не контактировать с подобными вовсе, либо приструнить. Последнее давалось особенно тяжело: не каждого мужчину, особенно с горячей кровью и уверенного в себе, можно исправить, далеко не каждого. И сработает ли это на трансформере? Халфдрифт стабильностью тоже не отличался, его жутко мотало из одной крайности в другую, в теории возможно как-то сыграть на его неуверенной стороне личности, но только в теории. – Прошу, не надо устраивать представления, если ко мне подойдет какой-то пацан, я сама разберусь. Ты же к Марку нормально относишься, - она старалась говорить мягче, чтобы подкупить Халфа. Судя по проявившемуся на его лице сомнению, это сработало. – Марк другой, он…в общем, я спокоен, если он рядом с тобой, - замялся десептикон. – Такой же парень, как и все остальные, - парировала Фостер, - но тебе он нравится. Вы за моей спиной как-то договорились? – она зло сощурилась. – Нет! – чересчур быстро ответил Халф, только укрепив сомнения. Как ни дружи с парнями, как не будь в доску своей – некоторые свои секретики они рассказывают неохотно; не обо всем мужчина и женщина друзья могут свободно поговорить, всегда есть шанс, что друг свободно обсуждает какую-то вещь только с другим мужчиной. Рэй, как и все остальные девушки, называла это «мужским договорняком». Удивительно, что подобное и инопланетян-роботов не обошло. Скорее, Рэй была недовольно сиим фактом: нервозность Халфа раскрывала его с головой, но кроме собственных подозрений никаких аргументов не было. – Какой договор, о чем ты вообще, - закапывал себя глубже мех, - Марк – один из немногих адекватных белковых. Странный, но не более. И вообще, в отличие от Данте он… Когда слова не помогают – время действовать напрямую. Решительно подскочив к Халфу навстречу, Рэй заставила его прикусить глоссу, а потом и вовсе обездвижила, невесомо дотронувшись кончиками пальцев до блестящей металлической щеки, очертив линию челюсти и почесав под подбородком как большого сварливого кота, который капризами добивается ласки. Халфдрифт застывает статуей, и в его пустом взгляде можно увидеть натужно работающие шестеренки, пытающиеся сложить дважды два и остаться на плаву. Он ластится осторожно, видимо, пытаясь оставаться незамеченной; Рэй это заметила, про себя ликуя. Ему действительно осталось только громко и раскатисто замурчать, чтобы стать совсем уж похожим на кота. – Много болтаешь, - проворковала она, не удержавшись от ухмылки. Халфдрифт фырчит, буквально тая на глазах от поглаживаний, то открывая шею, то подставляя щеку. Металл приятно холодит ладони, а гибкие пальцы ловко обрисовывают очертания шлема, аудиосенсоров, магистралей, переходя на нагрудные пластины. Подушечки улавливают многочисленные сколы и царапины, какие не видно в альтмоде – последствия войны, не иначе. Рэйчел чувствует резкое прикосновение к спине, словно ее пытаются прижать. Хотя почему словно? Без того понятно, что мех решил в стороне не оставаться и показать, как он с дамой умеет обращаться. А касается он грубо, неумело, но пытается осторожничать и не вредить; в какой-то степени это Рей даже нравилось, она выгнулась ему навстречу. – Есть такое, - настал момент для Халфдрифта кокетничать, - но я считаю, это плюс. – Да-а? – принимает правила игры Фостер. – И почему же? – Удобно соблазнять интересных фемок. Рэйчел прыснула со смеху; он все еще много болтает, все еще. Удивительно, что в этот раз он не закапывает себя глубже – или просто копать уже некуда, а Рэй вместе с ним в эту яму влюбленности свалилась, поэтому неловкости и стыда не испытывает. – А ты знаешь, что такое «соблазнять»? – спрашивает провокационно. - Не думала, что роботы бывают такими извращенцами. А он намного темнее, чем она могла предположить. Еще бы, скажи ей, что роботы, для которых романтика – пустой, на первый взгляд, звук, знают, что такое соблазнение, она бы не поверила. Рассмеялась бы от души как от хорошего анекдота. Но с Халфдрифтом все сложнее – немного, но рассказал он ей про свой мир немного; в их обществе есть место любви, но она показалась Фостер странной: кибертронцы не размножаются и сексом точно не занимаются, а он – едва ли не основная составляющая любви. У них получается как в отношениях на расстоянии, только без этого самого расстояния? И тем не менее, Халфдрифт с соблазнением знаком (пагубное влияние общения с людьми, вестимо); змеем-искусителем его назвать язык не повернется, конечно: до этого ему еще расти и расти. – Это для тебя – соблазнение? – практически растаял под ее ласками мех, заговорив глухо и бархатисто. – По сравнение со мной ты та еще нецелованная девственница, Халф, - острит Рэй, не задумываясь, поймет ли он ее, - но ты явно делаешь успехи на фоне своих сородичей. Может быть, даже перейдешь от теории к практике. Когда-нибудь. – Собратьев, - поправляет Халфдрифт. – Пусть будут собратья, - легко соглашается она. В такой тишине они и замерли, погруженные в изучение друг друга. Рэйчел с энтузиазмом обводила все выступающие детали на лице Халфа, поглаживала щеки и заглядывала в глаза, и все же немного грустила, что ее действия только этим и ограничены: с человеком можно сотворить всякое, а не только скромно обниматься и за руки держаться. Не будь такого серьезного ограничения, Рэй могла бы сотворить с мехом такое…от мыслей об этом у нее из ушей начинает валить невидимый пар. Иногда она дергалась и выпрямлялась в струну, когда Халфдрифт неаккуратно прикасался к ее спине холодными пальцами; он словно улавливал ее настрой по малейшим изменениям в лице, и менял подход, старался быть нежным, осторожным. Что же – пусть учится, как нужно обходиться с хрупкими белковыми. – Ну что, не будешь закатывать скандалы из ревности? – серьезно спрашивает Фостер, случайно сделав тон жестче, чем планировала. Халфдрифт, от блаженства прикрывший оптику, внезапно раскрывает ее и убирает манипулятор от спины Рэй. – Подумаю, если поделишься своей сокровенной тайной, - на этот раз на раздумья ему понадобилось куда меньше времени. Рэй выдыхает как-то вымученно, тут же губу закусив и вцепившись в гладкие наплечники десептикона. Настал и ее черед откровенничать. Она не колеблется в сомнениях, стоит ли рассказывать; понимает, что стоит. Надо рассказать. Незачем бежать от очевидного и ломать комедию, играя в неразделенность чувств. И все же не может из себя и звука выдавить, будто позабыв родной язык. Задумывается о неправильности только на секунду, со злостью себя одернув: какая, к черту, правильность? Она с два месяца общается с пришельцем, которому вначале пригрозила, что будет использовать его исключительно как машину – что она делает и по сей день. То, что они влюбились в друг друга за столько времени – совсем ерунда, не из-за чего переживать. Да пусть горит все синим пламенем! – Рассказать свой секрет? – коварно повторила Фостер. – Тебе? Самовлюбленному ревнивцу, который чуть что, так начинает беситься? – Эй, между прочим, я еще и красивый! – вставил свое Халфдрифт. – О да-а, - смеется она во весь голос, - тогда это в корне меняет дело! Потом выдыхает - еще раз: – Халф, как ты думаешь…человек может влюбиться в кибертронца? Его эмоции можно разбирать едва ли не покадрово. Халфдрифт сомневается, видимо, не понимая суть спонтанного вопроса, а после шокировано округляет оптику, в которой алый огонь разгорелся пуще прежнего. И все он сообразил, чертяка – Рэйчел уверена на все сто процентов, просто не до конца верит, что это – правда. Рэй и сама не верит, что наконец рассказала о своих чувствах; на душе стало легче – факт, но никто не обещал, что будет проще и дальше, Халфу так точно. Он неверяще смотрел на нее, аккуратно коснувшись ее плеча пальцами, а его чувства Фостер ощущала как свои собственные, и унять их было невозможно. – Ты ведь не шутишь? – последний оплот сомнений тонет в его едва сдерживающим радость голосе. – Нет, я… – И как давно? – перебивает мех. Фостер про себя фырчит, веселясь с того, что он решил чуть ли не полностью воплотить их ранний разговор, просто поменяв действующие лица местами. С другой стороны – что ему еще делать? Он держится хорошо, только голос дрожит и глаза безумно мечутся из стороны в сторону. Она хотела обойтись одним «ты мне нравишься», но Халф перебил так вовремя, что эту фразу лучше оставить на потом: пусть дозреет. – Сложно сказать, - неопределенно повела Рэйчел плечом, перебирая с характерным перестуком пальцами по блестящей синей броне, - это и был мой главный секрет. – И ты его хорошо хранила, - неоднозначно хмыкает Халф, перенимая ее настрой в мгновении ока. Теперь она действительно может делать с ним, что вздумается. Впрочем, и раньше могла – только под аккомпанемент воплей Халфа, что его вновь трогают там, где ему не нравится, но отныне руки у нее по-настоящему развязаны. И что же делает Рэйчел? Подбирается к меху так близко, как только возможно, и прижимается своим разгоряченным лбом к его холодному, обхватывая его лицо поудобнее руками; порывается уйти от внезапного холода, но удерживает себя на месте, прикрывая глаза и дыша редко-редко, очень тихо. – Получше, чем некоторые, - против воли сарказмирует. Десептикон не отдаляется, наоборот, он словно ждал первого шага. Мог бы и сам его сделать, трусишка. – Ох, прошу меня простить, - в тон ей возмущается он, - я с белковыми в отношения никогда не вступал. – А ты хочешь? А теперь все-таки отдаляется, и взирает с чем-то непонятным плещущимся в оптике. Рэйчел беспомощно наблюдает, как Халфдрифт встает во весь рост и принимается обеспокоенно ходить, не зная, куда себя деть; от невероятной разницы в росте, какую и слепой заметит, их странность отношений проглядывается как никогда хорошо. Ее вопрос его расстроил? Она же ведь теперь переживает, что сказала что-то не то. – Конечно хочу! – выпалил он внезапно. – Наше притяжение взаимно…но я не знаю, хочешь ли ты, и получится ли у нас. – Я бы не спросила, если бы не хотела, - на манер ему Рэйчел тоже начинает описывать круги, приобняв себя за плечи от холода. – Давай попробуем. – Тогда это будут самые причудливые взаимоотношения во вселенной, - успокоившись, Халф преклоняет пред Фостер колено, - ты так не думаешь? – Зато мы их точно запомним. Жестом она просит наклониться поближе, да и сама встает на цыпочки, чтобы уж точно достать. Губы касаются гладкой блестящей щеки – поцелуй на одно мгновение, но такой важный в их новом этапе. Теперь они…встречаются официально? Халфдрифт – ее самый странный парень, свалившийся буквально с неба: здоровяк, как не сыскать, цельнометаллический инопланетный мужчина, весь из себя важный, спесивый, активный, горячий. Да и она хороша – в самом позитивном ключе, хотя десептикону тоже головной боли доставила своими замашками командира и целью номер один – вернуть утраченное, почти что украденное. Халфдрифт в замешательстве проводит по щеке: нужно было поцеловать сильнее, чтобы след от помады остался, был бы тогда Халф помеченным. – Любопытный жест, - только и тянет он. – Ты получишь их больше, когда мы победим Данте, - многообещающе шепчет Фостер. – Нам нужно выдвигаться, - мельком глянула на часы; время на оных не разобрать из-за сгущающихся сумерек. Он наигранно вздыхает – у них будет время только для них двоих, но позже, а сейчас пора вернуться к делам насущным – к гонке. Халфдрифт всем видом показывал, как ему не хочется ехать туда, где есть Данте, но все же трансформируется с характерным звуком разъезжающихся механизмов, хищно объезжая Рэй по дуге и открыв ей водительскую дверь. Скайлайн сразу сорвался с места, стоило Фостер плюхнутся в салон, и с заносом выехал на дорогу, на глазах набирая скорость. – Давай заедем еще кое-куда, - опомнилась она, - пока есть время, короче… И Халфдрифт слушал ее очень внимательно.