Точка апекса

Длинная, насыщенная на события ночь плавно перетекала в утро. Еще немного, и город очнется от короткой передышки, вновь став шумным и ярким. Народ повылазит из своих нор, машины заполонят дороги…а Рэйчел, наслаждаясь долгожданными отдыхом и победой, вспомнит годы лихой юности и не будет ложиться спать. Навевает приятные воспоминания, когда она, наивная студентка, отрывалась так на вечеринках с одногруппниками – при чем бессонная ночь была еще самым мягким, что она умудрялась вытворять. Не спать целые сутки, болтать обо всем и ни о чем с друзьями, пить как не в себя горячительное – вот примерный перечень того, что входило в эти вечеринки. И сейчас Рэйчел пыталась восстановить события прошедших лет подручными средствами и в компании только лишь Халфдрифта. Стоило бы учесть, правда, что восемнадцать лет и двадцать пять немного различаются в плане выносливости, но когда Фостер задумывалась о подобном наперед? Но она решительно настроена на то, чтобы влить в себя что-то покрепче. Чьи-то запасы – неизвестно, ее это или отцовские – были расхищены с придирчивостью критика, и оттуда избрано подходящее для сей ситуации. У Рэй при себе нет ни соли, ни лайма, только скромные познания испанского и парочка мексиканцев в обширном списке товарищей, но она считает, что этого достаточно, дабы откупорить бутыль сносной текилы и хлестать ее прямо так, без закуски и толковой передышки. Халфдрифт не возражает, однако только потому, что переубедить повеселевшую Рэй – задачка не из простых, и проще сдаться сразу, чем ломать стену, построенную на бараньем упрямстве. – …поэтому меня так и зовут – Рэй, - Фостер трещит без умолку, ведя практически непрерывный монолог, разбавляя его жестикуляцией и активной мимикой. – Но то ани…ма…мэ…хер с ним, оно было пиздец нудным: много нытья, мало роботов. – Мало роботов? – с озорным оскалом хмыкает Халфдрифт. – Уже тогда?.. – Ой! – отмахнулась Фостер. – Не в том смысле! Скажи, чем ты заслужил имя. Текила приятно обжигает горло, сознание становится воздушным, унося ход мыслей в неведомые дали, непонятные Рэйчел тоже. Однако, находясь в даже в таком состоянии, способна была сконцентрировать все свое внимание на чинно восседающей на капоте человеческой голограмме, важно сложившей руки на груди и самодовольно скалившейся. Вернее, она просто не могла оторвать от холоформы взгляда: та была дьявольски привлекательна, и степень этой привлекательности увеличивалась с количеством выпитого алкоголя. – Я выбрал его сам, - с нескрываемой гордостью отвечает Халфдрифт, выпятив грудь колесом. – Да ну-у? – скептично выгнула бровь Рэйчел. – А как ты хотела, - усмехается холоформа. Чувство собственного превосходства от него так и пышет, а сам он едва ли не светится, хоть глаза жмурь. Рэй, поскребя в затылке, забирается на диван с ногами, скинув кеды, и хмыкает: – Мог бы просто Дрифтом назваться. Халф тут же тускнеет, словно его задели за живое, а лицо омрачает серьезная задумчивость и нежелание что-либо говорить. Рэйчел оставалось только гадать, почему такая невинная фраза с претензией на шутку могла его опечалить. – К сожалению, это имя уже было занято, - выдает он обречённо. - Пришлось импровизировать. – У вас нельзя брать уже занятые имена? – удивляется она, даже перестав разбалтывать содержимое бутыли, и, получив утвердительный кивок, изумляется еще больше. – Вот те номер! – звонко хлопает по своему же колену. Она невольно задумывается, прижав кулак ко рту и опустив немигающий взор на пол. Требование, чтобы каждое имя было уникальным невероятно странное, непонятное усложнение жизни. – У нас все проще, - вслух высказывает часть своих размышлений она. – Ну это у вас, у примитивов, - ехидно поддакивает десептикон, пренебрежительно махнув рукой. Рэйчел смотрит на него зло, предостерегающе сверкая глазами, дескать, еще одна подобная фраза про примитивов, и в его сторону полетит что-то увесистое и царапающее блестящее покрытие. Халфдрифт смолкает, но по его виду не заметно, чтобы он был страшно оскорблен; наоборот, давит хитрую улыбку, выказывая свой игривый задор. Незаметно для себя Рэйчел сменяет гнев на милость, бросая на холоформу уже кокетливые взгляды. Каждый трансформер уникален, так поняла она, и эту уникальность поддерживает не только внешний вид, но и имя, но с точки зрения человека это все равно странно. Фостер не могла представить нечто подобное у людей, чтобы, например, в мире была лишь одна Рэйчел Фостер…таковых наверняка в одном США еще с десяток наскребется, да и у нее в выпускном классе было три таких же Рэйчел, только благодаря фамилиям, считай, и различали. – Но когда я вступал в ряды десептиконов, с трудом отвоевал право не менять себе имя, - признался с неохотой Халфдрифт, и, видя недопонимание, продолжил, - оно оказалось недостаточно устрашающим. – Тут я согласна, - вставляет свои пять центов Рэй, - нихрена не страшно. – Ну так я тебя и не должен пугать, - подмечает он, - или у тебя есть для меня вариант имени пострашнее? Тут Рэй в очередной раз задумалась, поджав ноги и откинувшись на спинку дивана – все же алкоголь здорово ударяет в голову, заставляя размышлять над, казалось бы, неочевидными и даже философскими вещами; за трезвой Фостер такого никогда не наблюдалось. Но гадать над вопросом долго не пришлось, вскоре с губ сорвалось неожиданное: – Райот. – Вау, - изумилась холоформа, упираясь руками в колени, - не этого я ждал. Фостер это зацепило. Ее практически считали предсказуемой! Бровь сама собою вздернулась, как и губы поджались в неудовольствии. – Думал, ты предложишь мне назваться Скайлайном, - невозмутимо продолжил мех, ловко переведя все в шутку. Его легкий искренний смех раздается по гаражу, отскакивая эхом от гладких стен. Рэйчел не замечает, как сама начинает глуповато улыбаться, позабыв про обиду. Она ведь и вправду могла предложить именно это слово в качестве имени, будь чуть трезвее и, как следствие, сообразительнее, но только в качестве издевки. Тут Халфдрифт оказался быстрее: – Нет, мне нравится мое нынешнее, и в целом я не понимаю, зачем сокращать его до бессмысленного Халф…и твое до Рэй. У тебя красивое имя…Рэйчел. Спонтанные комплименты такие спонтанные, Халфдрифт, кажется, никогда не преминет воспользоваться предоставленным шансом отвесить ей парочку приятных слов. Однако, если он пытается этим ее смутить – ему стоит пересмотреть тактику, ибо такие невинные и даже детские комплименты не способны заставить ее щеки покраснеть. Впрочем, Рэйчел благополучно пропустила все, что он говорил, мимо себя; она, состроив из себя живую копию статуи мыслителя, витала где-то в облаках своих витиеватых мыслей. Ни с того ни с сего она задумалась, подходит ли Халфдрифту, собственно, сокращение Дрифт. Думала усердно, собрав брови на переносице, да так, что даже щелкать пальцами пред носом бессмысленно – не обратит внимание. И одна деталь Рэй не нравилась, поэтому она решила этим поделиться: – Хм, Дрифт и Скайлайн…нет, для этого имени нужна другая тачка. – Например? – заинтересованно и без толики издевки спрашивает десептикон, ему для выказывания предрасположенности не хватает только вплотную к Рэйчел подойти. А ведь и вправду, например? Если не Скайлайн, то кто удостоится такого имени? На затуманенный ум сразу приходит две машины: Сильвия S15 и Мазда RX-7. Обе выглядят очень аккуратно и прилизанно, Сильвия так вообще, и обе просто созданы для дрифта. Безусловно, кроме них, по сути, никто больше; можно как-нибудь попросить так названного трансформера принять облик именно этих двух машин? Шутки ради. Незаметно для себя Рэйчел пришла к мыслям о том, какой же альт-мод тоже может подойти Халфдрифту. Подобные размышления сейчас странными не казались. Но сколь бы она ни пыталась, а вообразить меха кем-то кроме Скайлайна не получалось: пыталась представить его в амплуа массивной глазастой Супры – хотя у той шикарный зад (а у Халфдрифта он еще шикарнее!), как и в виде Эво или Субару, но четыре двери на мехе будут смотреться нелепо. Другие Ниссаны тоже мимо – от любой Сильвии, лишенных и намека на агрессию, до покатой 350Z. Из всего более-менее подходила лишь Хонда NSX, да и то из-за своих футуристичного облика и острых углов. Нет, лучше тридцать четвертого Скайлайна ничто не могло охарактеризовать личность Халфдрифта: это же чистейшее воплощение необузданной силы и мощи, агрессии в самом прямом смысле этого слова! Одного мимолетного взгляда достаточно, чтобы ощутить всю страсть, всю импульсивность и неугомонность десептикона. – Слива или Мазда, - всплеснула руками Фостер, очнувшись от дум, - что-то аккуратное, небольшое и заднеприводное. А Скай броский, массивный и вообще не для дрифта, - авторитетно заявляет, да так, что и поспорить трудно. Халфдрифт тихо смеется, отчего у Рэйчел в груди разливается приятное тепло, а глуповатая улыбка сама появляется на лице. – Если ваш Дрифт появится у нас – намекни ему на выбор тачки, лады? – добавляет она без какой-либо серьезности, едва сдерживаясь, чтобы не хихикнуть. В голове сама возникает картинка, как Халфдрифт невероятно серьезным и даже занудным тоном рассказывает своему не понимающему, где он оказался, сородичу о плюсах той или иной марки машины. Рэй представляет, как он с настойчивостью консультанта в магазине техники советует определенную машину, или как психолог в школе выдает что-то похожее на профориентационный тест. На смех фантазия пробивала хорошо, Рэйчел пришлось прикрыть рот кулаком, делая вид, что опирается на него. – Запомню и постараюсь, - в тон ей отвечает Халф, - но вряд ли он сюда прилетит, не говоря уже о выборе альт-мода. – Думаешь, не поймет клевость наших тачек? – с толикой возмущения спрашивает Рэйчел. - Или людей будет брезговать? – И то, и другое, - пожала плечами холоформа. – А что насчет тебя?.. На секунду это заставило опешить Халфдрифта, если судить по тому, как он от неожиданной смены темы замер. Фостер наблюдала за калейдоскопом его эмоций и телодвижений, сменявших друг друга моментально. Холоформа, важно скрестив руки на груди, забрасывает ногу на ногу, продолжая сидеть на капоте, и выпрямляется; смотрит с озорными алыми искрами в глазах, но в то же время надменно, как и должен представитель высокоразвитой цивилизации глядеть на какого-то там органического примитива. И чуйка подсказывала Фостер, что Халфдрифт нет-нет да сейчас что-то выкинет из ряда вон выходящее. – А что я? – щурится он одним глазом, криво ухмыляется. – Мне нравится этот альт-мод. Он похож на мой изначальный, - и будто поддразнивая Рэй, нежно проводит рукой по капоту. Если так он пытался разозлить Рэйчел, то у него это отлично получилось. Даже зная, что мех всего лишь валяет дурака и намерено говорит о себе, она начинает вскипать, однако для своего состояния быстро берет себя в руки, невозмутимо скалясь. Раз он хочет поиграть, то пускай пробует. – О-о-о, я бы глянула на твой родной альт…альт, - запнувшись, она пренебрежительно махнула рукой. – Он, наверное, был таким же горячим, как и этот? – Горячим? – заинтересованно переспрашивает Халфдрифт. - Температура корпуса не менялась, - он пристально наблюдает за реакцией Рэйчел. - Пока не столкнулся с органикой. – Она тебя бесит до белого каления? – подыгрывает Рэй, пододвигаясь к краю дивана. – Отвращает скорее. Но не вся, далеко не вся. Чувствуя, как внутри разгорается огонек предвкушения, Рэй изящно выгибает бровь, как бы говоря «я заинтересована». Халфдрифт понял этот едва уловимый жест, поэтому, выдержав небольшую паузу, увлеченно продолжает: – Одна конкретная органика вызывает совершенно противоположные чувства. – Она, вероятно, весьма хорошенькая, - комментирует Фостер невозмутимо. – Ты даже не представляешь, насколько, - моментально соглашается Халф, совсем не тратя время на раздумье. Зато задумалась Фостер. Вернее, она провалилась в думы, вперив взгляд в крепкую фигуру холоформы, гордо восседающей на капоте Скайлайна. Блуждая цепким взором по ней, Фостер находила все больше и больше привлекательных черт, если не открывала их для себя заново. В основном она задерживалась на чертах лица. Оно все еще кажется ей довольно мягким и скругленным, принадлежащим юноше, только вчера ставшему совершеннолетним. Рэй потребовалась вся сила воли, чтобы поднять взгляд с соблазнительных тонких губ куда-то повыше, сразу же натыкаясь на хитрые алые глаза. Вот надо же было придумать себе такой органичный облик! И надо же с таким упоением рассматривать одно только лицо, обращая внимания даже на мелочь по типу прямого носа и практически отсутствующей переносицы. Достаточно лишь этой симпатичной мордашки с изумительно выразительной мимикой, и мимолетной полуулыбки, чтобы Халфдрифт как по щелчку пальцев собрал вокруг себя толпу влюбленных по самые уши девчонок. Они даже на его невысокий рост не посмотрят – тем более, когда он может с легкостью это поправить, голограмма ведь, пущай и осязаемая, - как и на четкую симметрию лица. Последнее и саму Рэй не пугало, к слову. Больше не пугало. Глаза сами опускаются ниже. С нескрываемым интересом Рэйчел обводит взглядом покатые плечи, ощущая странное покалывание в ладонях, словно она сейчас ими прикоснулась к ним. Под одеждой сложно что-либо рассмотреть, но Рэйчел, воодушевленная собственными фантазиями одного конкретного толка, с надеждой предполагает, что и в реальности холоформа Халфа порадует ее хорошо сложенным подтянутым телом. А пока она всего лишь рассматривает его сцепленные руки – очень целомудренно для такой развязной особы, - закусывая нижнюю губу. Мысли улетели совсем в другую сторону, приняв куда более темный облик, запретный, можно сказать. Но привычных сомнений они не вызывали. Наоборот – распаляли и без того взвинченную Фостер, ей только ноги поджимать оставалось, да принимать как можно более расслабленный вид. – Да? Может расскажешь? – продолжая пребывать в приятном наваждении, Рэйчел произносит это более игриво, чем намеревалась. – Кто она? – Нет, это будет не интересно, - в тон ей отвечает десептикон, - присмотрись получше и все узнаешь. – У меня нет с собой зеркала, - незамедлительно брякает Рэй. Сообразила она слишком поздно, лишь после звонкого и короткого смеха Халфа. Поняв, как быстро она прокололась, Рэй откидывается на спинку дивана, укладывая на нее голову и смотря на потолок, и тыкает в голограмму пальцем, бурча недовольное: – Один-ноль. – Попалась, - искренне радуется мех, продолжая безобидно посмеиваться. Так просто угодить в банальную ловушку надо уметь, а у Рэйчел, как известно, много талантов. На самом деле это все из-за Халфдрифта: он тут свои романтичные флюиды распространяет, а она не смогла им сопротивляться. И тем не менее, до безобразия глупая улыбка так и не хотела сходить с ее лица. – А какие у вас женщины? – спрашивает она внезапно. Настолько внезапно, что холоформа замерла статуей, а ее владелец напрягся – в Скайлайне изменений никаких не было, но Рэйчел буквально чуяла его смятение. Вдобавок она начала смотреть на него пристально, не моргая, заинтригованно сощурившись. – Ну-у? – тянет нетерпеливо. – Ну-у… - повторяет следом Халфдрифт. – Я не знаю, что отвечать, когда моя, - осекается, очевидно пытаясь подобрать правильное слово, - когда ты спрашиваешь о кибертронских фемках. Мне начинать бояться? Последнее точно было сказано в шутку. Фостер, признаться честно, сама не понимает, к чему был этот вопрос. Возможно, виной всему обычное любопытство: взялось же откуда-то это треклятое «фемка», каким очень любит разбрасываться мех; не состоит их раса из одних робо-мужиков, значит, подобие женщин у них тоже имеется. Вот и интересно узнать, что они из себя представляют, так ли хороши…или так ужасны, раз Халфдрифт предпочел им органическую девушку. – Не-ет. Просто интересно, - мотнула головой Фостер, состроив самый невинный вид, на какой она сейчас в принципе была способна. Холоформа оживилась, задрав голову к потолку, и Рэйчел вновь впала в очарование, в очередной раз принявшись неприкрыто разглядывать симпатичного юношу. Это должно быть запрещено на законодательном уровне – выглядеть таким красивым. Сногсшибательно красивым, прекрасным в своей неожиданной агрессии и резкости. Надобно запретить быть таким незамутненным, невинным до одури, когда дело касается привычных человеческих вещей, и вместе с этим дерзким, хитрым, уверенным в себе и соблазнительным в самом интимном смысле этого слова. Рэйчел никогда бы не обратила внимание на еще не искушенного парня, но сейчас незнание Халфдрифта наоборот подталкивало ее к действиям. При чем подталкивало решительно и неустанно. От внезапной духоты она расстегнула пару верхних пуговиц на своей рубашке. Если бы у слова «соблазн» был человеческий облик – он был бы этой голограммой. – Хм, ладно, - неуверенно прерывает тишину Халф, не обращая внимания на то, каким голодным взглядом его сверлит Рэй. – Я видел не так много фемок, среди нас их в принципе мало. Они только корпусом отличаются, - пожала плечами холоформа, - не знаю, что еще сказать. – И все? – разочарованно вопрошает Рэйчел и, получив утвердительный кивок, расстраивается сильнее. – А я уж думала, что они у вас такие крутые из себя… – В бою они могут быть опасны, если ты про это, - вставляет свое десептикон. – …думала сравнить с собой. – Ты другая, вас не сравнить, - заявляет он так уверенно, что Фостер забывает, что хотела сказать дальше. – Это бессмысленно, то есть. Ты уникальна, кибертронцев с твоим характером я никогда не встречал. – Плохо искал, значит, - скалится Рэй, - думаю, ты бы сделал выбор в пользу другого робота, будь эта возможность. – Не думай, - отшучивается Халф. – Видовая совместимость, конечно важна, если я тебя правильно понял, но помимо личности я нахожу тебя экзотично-привлекательной. Голос его дрогнул, а Рэй – смутилась. Немного, но щеки ее обдало жаром, а сами они точно немного заалели вместе с ушами; румянец на контрасте со светлыми волосами видно очень хорошо, однако Халфдрифт не придал ему никакого значения, или не заметив, или не поняв. Это все из-за проклятого алкоголя, не из-за собственной богатой фантазии. – Ты просто оказался любителем экзотики, - шутит она, придя в себя от очередного глотка. Халф долго смотрит на нее, не выражая никаких эмоций. А затем разрывается задорным заливистым смехом. – Возможно, - улыбаясь, соглашается он. – Тогда я рад, что узнал об этом с тобой. «Какой романтик!» - не устает удивляться Рэйчел. Сделав еще глоток, она задумывается над сказанным Халфом. Кое-что ее заинтересовало, только она не может понять, что конкретно. Осеняет Рэйчел так же внезапно, как и до этого озадачило, поэтому она не преминула спросить о чем-то действительно интересном: – Кстати о видах. Ты других пришельцев видал? Вот это – действительно то, о чем стоит поговорить на нетрезвую голову, тем более, когда под рукой есть настоящий пришелец! Металлический, правда, чуть ли не со сборки участвующий в затяжной войне, но есть. Да Рэйчел настоящая счастливица, впору гордо бить себя пяткой в грудь и орать во всю глотку, что у нее в гараже отсиживается до лучших времен целый трансформер. И более того, ей удалось установить с ним не только дружбу, но и куда более тесные отношения, а кто таким в их мире еще сможет похвастаться? Никто! – Лично нет, - сразу обломал ее мех, – но я знаю, как выглядят представители большинства высокоразвитых цивилизаций. А что? – Да так, интересно, - отмахивается Фостер, словно это неважно. – О каких-нибудь расскажешь? – тут же изменяется и в позе, и в тоне. Фостер для того, чтобы выказать крайнюю степень интереса не хватает разве что примоститься на капот рядом с холоформой. А может, лучше ей на колени сразу?.. – Их слишком много, давай конкретнее, - предлагает он с энтузиазмом. Рэйчел вперила взгляд на низкий столик перед собой, ритмично постукивая указательным пальцем по подбородку. Просьба не менее сложная, по закону подлости она тут же забыла все фильмы и книги про пришельцев, будто ничего подобного никогда не смотрела и не читала. Здесь нужен Марк – вот он на просмотре всякого треша и не очень собаку съел. – Хм, ну, например… - медленно проговаривает Рэй. – например, есть в космосе раса патлатых жаб, которые все из себя крутые охотники? Они еще любят черепа собирать. – Хах, есть конечно, - энергично отвечает десептикон, не обращая внимания на стремительно побледневшую Рэй. – Только мы им как добыча неинтересны, они только по органике. – Надеюсь, я смотрела не документальный фильм, - выдыхает она обреченно, проведя ладонью по лицу. – А знаешь ли ты…боже, как их Марк звал…короче, знаешь ли ты про черно-красных чертей, которые всех лазерными палками тыкают? – Я не знаю, кто такие черти, и про такую расу и их увлечение никогда не слышал. Где-то опечалился один Марк Лоусон, до трясучки обожающий эти приключения рыцарей-монахов в далекой-далеко галактике. Рэйчел честно пыталась смотреть такое вместе с ним, но сие оказалось очень скучным времяпровождением. Нужно было проявить чуть больше усердия, тогда, глядишь, она бы знала больше. – Не успокаивает, - бурчит Фостер. – Про лысых пучеглазых человечков что-нибудь слышал? – Таких рас больше половины в галактике, - обнадежил Халфдрифт, усмехнувшись. Он с энтузиазмом делится знаниями о разнообразии инопланетных рас, рассказывая как о тех, которые плюс-минус похожи на свои аналоги из фильмов, так и о тех, каких и представить сложно. Если Рэйчел внимательно слушала, то только поначалу, ибо дальше от обилия информации мозг готов был уйти в затяжную перезагрузку. Еще и Халфдрифт подливал масла в огонь, разбрасываясь сложными терминами. Что за кремниевая форма жизни, что за коллективный разум – она не вспомнит и половины на следующее утро; не хватает разве что особых космических зомби, хотя, возможно, все еще впереди. А вот этому внезапному любителю чужеродных рас нужно с заумным видом лекции в Гарварде на эту тему читать, а не в замаранном гараже на окраине Сан-Франциско, такой талант пропадает! Зато у него уже есть один преданный слушатель…который, по правде говоря, больше глазами пожирает, а не слушает, но что поделать? Мордашка симпатичная, все же, у него. – Я по воле службы не мог с ними познакомиться, а уже после войны и подавно, - остыв, откровенничает мех. – Почему? – спрашивает Рэй. – Для тебя прозвучит смешно, но из-за войны нашу расу занесли в черный список все остальные, - невесело усмехается он. – Это разрыв дипломатических отношений. А все наши системы объявили карантинными, - добавляет, театрально всплеснув руками. – Карантинными? То есть как? – Не нашим кораблям там находиться запрещено, исключений не делается. Так плавно они перешли к неутешительным выводам. Вернее, это Рэйчел перешла, для Халфдрифта все и так было понятно с самого начала. Раса-изгой в космическом масштабе, подумать только. – Боже, ну и хрень, - озвучила вердикт Рэйчел. Уж насколько Фостер плохо знает историю, но даже она знает, что нечто подобное и у людей проскакивало. У людей! У слабых белковых примитивов по версии Халфдрифта и его сородичей, у воинственных дикарей по версии остальных рас (это даже не обсуждается). И все равно грехом предвзятого отношения к другим, пороком ограничения чужих народов замарано не только человечество. Они отличаются только обликом и внутренностями, все остальное – одинаковое. Даже живой пример перед глазами есть – Халфдрифт, уж он любитель называть всех кроме Рэй то белковыми, то примитивами. Она отставила текилу, и даже закупорила ее обратно, чтобы соблазна меньше было; пить под такие мысли просто омерзительно, не учитывая то, что так она может перейти грань и впасть в совсем невменяемое состояние. – Не будем об этом, - закрывает тему десептикон. – Скажи лучше…что такое Кит? От спонтанности вопроса Рэйчел застопорилась, позабыв дар речи; если прислушаться, то в тишине можно разобрать скрежет работающих в ее голове шестеренок. – Кит? – перепрашивает она. – Ах, КИТТ, - и звучно хлопает себя по лбу. Из-за гениальности Марка иногда хочется рукоплескать, а иногда – выть, все зависит от ситуации. И пусть его претензия по поводу неосведомленности Халфа звучит справедливо, но это очень обидно было слышать! Нашли виноватую во всех бедах. Выдохнув, Рэй откидывается на спинку дивана, ощущая, как опьянение проникает в каждую клеточку ее тела, и как мир начинает терять четкие очертания и стабильность положения. – Так звали тачку с искусственным интеллектом в одном сериале, - кратко и по существу постаралась изложить Фостер. – Я в шоке, что Марк вспомнил про это старье. – Да? – холоформа встрепенулась, а в тоне проскользнула жгучая смесь обиды и возмущения. – Я так похож на машину с каким-то ИИ? Как оскорбить инопланетного сверхразвитого робота, произнеся девять слов или меньше? Просто сравните его с умной машиной из забытого всеми телесериала! Эффект обеспечен, но лучше проверять это с хорошо знакомым роботом и на почтительном расстоянии, чтобы не быть раздавленным в тонкий блин. И лучше держать язык за зубами, когда сходство очевидное. К сожалению, последний пункт точно не про Рэйчел, которой алкоголь сейчас поджег кровь в жилах, сейчас она до последнего готова отстаивать честь сериала детства. – Эй, между прочим, КИТТ был очень умным и с характером! – отвечает она не менее возмущенно, давая отпор. – Но да, похож. Вы оба не шарите в людских вещах, а еще вы оба копы, - сказала Фостер уже спокойнее, спародировав холоформу, скрестив руки под грудью. – Снова полицейские, - пробурчал Халф, - у тебя точно нездоровое увлечение нами. Она надула щеки, чувствуя, как те сами собой загораются жаром смущения. Возможно, это и так…однако не ему, любителю человеческих девушек, это осуждать! По сравнению с его наклонностями ее – маленький безобидный фетиш. А он еще сидит и довольно скалится! Только почему у нее в голове кружится мысль о нестандартном применении наручников?.. «Держи себя в руках!» - из последних сил напоминает себе Фостер. А ведь в детстве, если память не изменяет, она прямо мечтала о друге наподобие КИТТа из «Рыцаря дорог». Представляла, как это круто – дружить с умной и почти живой машиной. Как говорится – бойся своих желаний, они имеют свойство сбываться…даже спустя эдак пару десятков лет. Впору смеяться со своей судьбы. – Ты меня заинтересовала, я хочу посмотреть на это, - невозмутимо продолжает Халфдрифт. – Покажешь? – Это не так просто, как ты думаешь. Но я что-нибудь придумаю, обещаю, - ответила Рэй. – Спасибо. – Что не сделаешь ради любимого копа, - съехидничала она. Холоформа оскорбленно фырчит и закатывает глаза: – Будешь меня копом до дезактива теперь звать? – Тебе не нравится, КИТТ? – не оставляет попыток разозлить его Фостер. – Ты невыносима. – Как и ты. Это то, чем они привыкли заниматься – беззлобно обмениваться колкостями, вечно поддевать друг дружку. Намеренно раздражать Халфдрифта – бесценно, она готова заниматься эти дням и ночами напролет, при чем чередуя с флиртом, чтобы не расслаблялся. Алкоголь все еще продолжал брать свое, сделав тело окончательно воздушным по ощущению, а действия – ватными и нерасторопными; еще чуть-чуть, и у нее так язык начнет заплетаться. – Тебе пора впадать в оффлайн, ты выпила слишком много, - как нельзя кстати подметил Халфдрифт. – Не-ет, я не хочу, - мотает головой Фостер и хихикает. Ей пришла идея, что подняться именно сейчас – хорошая идея. Не боясь, что от такого резкого маневра сила притяжения может потянуть ее к полу, она подскакивает с дивана и, чувствуя небывалое веселье, делает два предупредительных шага к холоформе и Ниссану. Халфдрифт если и оценил ее безрассудство, то вида не подал, и это разжигает интерес. – Еще и упряма, - ворчит он точно старик. – Не нравится? – напускно обижается Рэй. И тем не менее, продолжает идти. Тело напрягается каждый раз, когда комната начинает заваливаться набок перед глазами, но что такое для Фостер опьянение? Небольшое недоразумение, осложняющее достижение цели, а как известно всем, она весьма-весьма целеустремленная. Готова расшибиться в лепешку, чтобы достигнуть желаемого. Вот она сейчас этим и занимается. – Может, тогда арестуешь меня? – продолжает провоцировать, криво ухмыльнувшись. Если до этого шутливые разборки не выходили за рамки закадычных друзей, то этой фразой Рэй намеревалась вознести ее на новый уровень, более темный, более серьезный, более…многообещающий. – Я с радостью бы арестовал такую дебоширку как ты, - смекнул Халф, охотно принимая правила игры. – За превышение скорости и грубое отношение к служителю закона как минимум. Добыча попалась в ловушку. Не подозревая, что дальше будет, десептикон легко влился в игру. Да что там, Рэйчел и сама не понимает, что дальше, у нее планах только пококетничать – сложно притворяться стратегом, имея импульсивный характер и пьяную голову. Поэтому, достигнув цели – а именно голограммы, она встала как вкопанная, не шелохнувшись даже когда она поднялась с капота и, следуя неизвестным правилам, не оказалась на расстоянии чуть ближе вытянутой руки. Достаточно слегка напрячься и вот, ты уже коснулась этой имитации прекрасного юноши. Когда на периферии сознания мелькает мысль, что сейчас – единственный шанс вернуть как было, Рэйчел усмехается и делает последний, крошечный шажок вперед, закрыв себе путь к отступлению, если на нее внезапно нападет протрезвление. Впрочем, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Холоформа взирает на нее с пляшущим в алых глазах огоньком озорства; в тени они кажутся очень яркими и чужеродными, откровенно намекая на нечеловечность обладателя. Уголки губ дрожат, он явно силится, чтобы не превратить такую же кривую предвкушающую усмешку в улыбку во все тридцать два зуба. Два разных фактора делают его таким…живым. Самообман или же просто внушение, но Рэйчел видит голограмму такой человечной из-за подобных мелочей. Настолько живым, что хочется прикоснуться. Это она и делает, невесомо проводя кончиками пальцев по сильным рукам вверх, остановившись на плечах. – Когда ты последний раз платила штраф? – Халфдрифт старательно возвращается к старой роли полицейского. Кто бы мог подумать, что они могут флиртовать так? Фостер не сторонница ролевых игр, считая это лишним элементом в постели, но именно вот это ей нравится. Это что-то новенькое. – Я их не платила вообще, - бесцветно сообщает она, ведя пальцами по выступающим ключицам. – Меня не смогли поймать, - медленно поднимает взгляд, не отвлекаясь от основного занятия. Теперь она вырисовывает хитросплетенные узоры на крепкой груди холоформы, не разрывая с ней зрительного контакта. Для остроты ощущений не хватает только слышать его рваное поверхностное дыхание – а оно точно должно появиться от пикантности ситуации. Рэй уже пару раз напомнила себе, что нужно дышать – организм сам забыл об этом важном действии. – Ты еще и злостная неплательщица! – восклицает он шутливо, нахмурив брови на долю секунды. – Ну ничего, тебя поймаю я. Лучше доверить это дело профессионалу. – У тебя нет наручников, чтобы меня схватить, - парирует Фостер. – И ты профессионал? – спрашивает с вызовом. Не знающим Халфа столь хорошо, как она, не стоит сомневаться в его навыках. А знающим – действовать осторожно и давить на нужные кнопки только для того, чтобы прийти к необходимому результату. Как сейчас. Фостер добивалась от меха проявления той страстной агрессии, какая ей очень нравится в нем, но получила только холодный расчет. – Они мне не понадобятся, - заявляет он без капли сомнений. Стоило руке Рэйчел потянуться к его шее, как он молниеносно и ловко перехватил оба ее запястья. Хватка оказалась пусть и не стальной, но все равно жесткой, сравнимой с капканом. Холоформа задирает одну бровь, рассматривая тонкие запястья, и точно отметив что-то для себя, но после она возвращает взор на Рэйчел. – Как видишь, это было легко, - тоном победителя оглашает довольный собой Халфдрифт. Она для приличия попыталась вырвать руки из хватки. Бесполезно. Будто чувствуя свое превосходство, голограмма расплывается в хищной улыбке. А так он выглядит еще более опасным и соблазнительным. – Черт, я попалась! – Фостер пришлось напрячься, чтобы ее актерская игра смотрелась убедительной, а тон – перепуганным. – Что теперь со мной будет? По глазам голограммы понятно, что попытка отыграть жертву была провальной, если и вовсе не вызывающей приступ истерического смеха. Возможно, поэтому ее в школе не взяли в театральный кружок…хотя там она не была под градусом и не пыталась никого соблазнить путем ролевой игры. Да что там – в захвате чужих прохладных рук она только и думает о том, как будет медленно и томно раздевать кое-кого. Почему именно сейчас воображение рисует ей такие яркие, восхитительные картинки, которые хочется поскорее воплотить в жизни? – Будет то, что предписывает в таких случаях закон. Пройдем в участок, составим протокол… - тут мех начинает перегибать палку, окончательно вспоминая свою довоенную жизнь. – Не-ет, мне нельзя в участок, - почти рычит она от натуги, пытаясь именно что вытянуть руки из чужой цепкой хватки, хотя улыбка и проскакивающий то и дело смех говорят о том, что Рэйчел очень весело, - может, разрулим все по-другому? – Например?.. – Халфдрифт спрашивает это с долей скепсиса в тоне. Ловушка захлопывается, стоит Рэй почувствовать, как слабеет хват на запястьях. Пользуясь секундным замешательством и явным недопонимаем Халфа, что произойдет дальше, она освобождает руки и переворачивает игру, резко метнувшись к холоформе и пихнув ту в грудь. Она недолго раздумывала над планом – он сам пришел к ней почти готовым. Да, именно сейчас ей это и нужно, и как хорошо, что Халф не умеет читать мысли – в таком случае он бы не только убрал голограмму, но и сам, снося ворота, дал бы задний ход, не желая даже быть затронутым этим развратом. Ловко и молниеносно Рэйчел укладывает холоформу лопатками прямо на капот, забираясь следом и отрезая любой путь к отступлению. – Например так, - победно заявляет она, смотря на него сверху вниз. Ей открывается прекрасный и уникальный вид, еще никто до нее точно не видел Халфдрифта с такого ракурса и при таких щекотливых обстоятельствах. Он сбит с толку и мечется глазами из одной стороны в другую, совершенно безынициативен и не пытается ни приобнять Рэйчел, ни спихнуть. Вернее, спихнуть еще как пытается, но та проявляет невиданную въедливость и цепляется как клещ. Единственное, что ему позволено было сделать – перебраться повыше и прижаться к лобовому стеклу спиной. Это даже лучше. Рэйчел перехватила одну его руку, переплетя их пальцы. По другой она скромно ведет ногтями – что должно быть щекотно, но холоформе все нипочем, - вверх, к плечу. – Что ты делаешь? – подает Халфдрифт голос с большим опозданием. Видимо, он пытался найти ее странному поведению разумное оправдание, потому не спрашивал, но решил рискнуть, почуяв на себе еще больше прикосновений, совсем нескромных. Рэйчел очерчивает пальцем его линию челюсти, придерживает за подбородок, смотрит глаза в глаза. Он возмутительно заводящий в своей неосведомленности и в какой-то степени наивности, раз не может разглядеть в откровенном облапывании кое-что важное. А что она делает? Наконец сдается под тяжестью желаний и делает то, что хочет, творит то, за что может быть стыдно поутру. Рэйчел зверски устала от невообразимой привлекательности его, от соблазнительного кокетливого поведения…а также от осознания того факта, что ей можно только любоваться Халфдрифтом! Смотреть, руками не трогать. Возмутительно! Для Рэйчел, привыкшей добиваться своего и брать то, что хочется, это было сродни пытке. Поэтому стоило алкоголю разогреть кровь и затуманить разум, как она тут же возжелала взять ситуацию под свой контроль. Трахнуть холоформу трансформера на капоте его же альтмода? Сложно представить, что звучит безумнее. Она прижимается к нему близко-близко, так, что можно опалить его голлографическую кожу дыханием, бесстыдно бродит руками по телу, пытаясь вызвать нужную реакцию тела. То проведет невесомо ладонями по бокам, то поерзает на коленях, стараясь найти положение устойчивее…и стараясь раздразнить Халфа: любую часть тела можно превратить в эрогенную зону, надо лишь уметь это делать. И Рэйчел, как искусная в таком, знает правильный подход к любому мужчине, и холоформа была не тем, что ставит крест на всей затее, а вызовом. Но бездействие раздражало, чувствуя, как начинает вскипать из-за безучастности Халфа, идет ва-банк: прижимается своим лбом к его, прикрыв глаза, а после, приподняв за подбородок кончиком пальца, целует. Целует быстро, страстно, напористо сминая чужие практически неосязаемые губы, вкладывая в поцелуй все то, что нельзя выразить словами. Как же давно она хотела это сделать, как часто она представляла, что рано или поздно сделает задуманное, и как же злилась, когда им что-то мешало. Короткая победоносная вспышка и гордость за себя, настоящую завоевательницу, сменились непониманием новизны ощущений. Целовать Халфдрифта было…странно. Он не ощущался живым, был прохладным и не торопился отвечать, на долю у Фостер закралось сомнение, что она целует воздух. Спихнув все на особенности холоформы и непривычку, она решает забраться одной рукой ему под футболку. Но только она подцепила ее край, как Халфдрифт будто оживает; он несильно, но настойчиво пихает ее в грудь, разрывает поцелуй и не дает себя раздеть. Фостер хмурится, и ее злость вновь набирает обороты. Ну точно юнец, который испугался близости! Однако в следующую секунду она удивляется: – Подожди, - настойчиво требует Халф, - у тебя…нас не получится. – Что не получится? – не понимает Рэй, плохо скрывая в тоне негодование. – То, что ты задумала, - брякает нервно он. – А что я задумала? – ее не устраивает подобный ответ. Легким мановением соблазнение превращается в допрос, и положение Халфдрифта весьма незавидное. – Не могу сказать, не знаю, - оправдывается он. - Все части холоформы едины, это убрать нельзя. – В смысле? – не догоняет Рэйчел. – Ну, для этого мы ведь оба должны быть…без брони? Ты свою снять можешь, а я свою – нет. Она немного приходит в себя…и закипает вновь, играя в злые гляделки с Халфдрифтом; теперь он ей мешает, демонстрируя необычную осведомленность в такой стороне человеческих отношений. Это заставляет Рэйчел думать, а сие она не любила делать ни будучи пьяной, ни, тем более, заведенной до скручивающего низ живота пожара. – Ты знаешь, что такое секс? – спрашивает Фостер в лоб. – А, это так называется? – сконфуженно протянул Халфдрифт. Первое, на что подумала Рэйчел – то, что у трансформеров есть свой секс. Да, называется он как-то по-другому, но есть. А второе, что она сделала против своей воли – попыталась представить, как же это происходит у роботов. Они ведь целиком из металла…и точно ходят потом со вмятинами, царапинами и свезенной краской, а уж лязг вся округа слышит наверняка. А еще они все – мужчины, получается, Халфдрифт… «Перестань об этом думать!» - одергивает себя Рэй; такое совсем не возбуждало. – Вы тоже между собой?.. – интересуется она тем не менее. – Нет! – живо отозвалась холоформа, беспокойно елозя под Фостер. Несмотря на то, что возмутился мех очень быстро и резво, что намекает на вранье, Фостер ему верит. Однако было бы неприятно узнать, что он ей однажды соврал, дескать у них новых роботов планета рожает, а не они сами стараются. – Я просто, - начинает он и тут же спотыкается, когда Рэй вновь сосредотачивает на нем все внимание, - я просто видел. Не ожидав услышать такое, она удивленно застывает, вскинув брови и округлив глаза. – Ты за кем подглядывал? – вопрос напрашивается сам, хоть и звучит он строже, чем задумывалось. – Это не я, это Марк за кем-то подглядывал…и снимал, - сбивчиво объясняет Халфдрифт; говорит он очень быстро и взволнованно. – Я нашел записи на его оборудовании, когда он подключал его ко мне. Подключение было взаимным, поэтому я изучал все файлы, что находились. И там были видео с органиками без брони, которые, э-э… Было трудно сложить каждую деталь так, чтобы получилась полноценная картинка. Но еще труднее оказалось понять рассказ Халфа не так, как это видится с его стороны, а как это есть на самом деле. Во всяком случае, о подобном думают не на пьяную голову. И нет, десептикон не пытался обвинить Марка в том, что тот зачем-то снимает уединившихся обнаженных людей – такого увлечения за ним точно не наблюдалось. Все гораздо интереснее. А вместе с тем – нелепее и смешнее. – Ты смотрел порнуху, боже-е, - вымученно простонала Фостер и хлопнула себя по лицу, воспользовавшись секундной заминкой десептикона. – Это неправильно? – озадачился он, явно не понимая причину такой реакции. Почему ее пробирает на смех, когда она представляет, как Халфдрифт с умным видом пытается понять, что делают голые люди на экране, почему они так шумят и мелют чепуху? Она прыснула, но смогла сдержаться и не хихикнуть в голос. Будучи немаленьким металлическим лбом, он проявляет настоящее детское любопытство, раз сует нос во всякие интересные файлы на чужом ноутбуке. А любопытство, как говорится, сгубило кошку. – Да не-ет, это нормально, - отмахнулась Фостер. – Что чувствовал, пока смотрел? – спрашивает уже исходя из своей заинтересованности. Точнее, это нормально для людей, для трансформеров – сомнительно. – Недоумение, - бесцветно сообщил Халф. – Слабо понимал, что происходит. Зачем вы этим занимаетесь? Она ожидала услышать именно этот вопрос, даже несмотря на откровение меха. Рано или поздно Халфдрифт бы спросил, зачем люди тратят много энергии и какой смысл в забавных подергиваниях и криках. Правда, это также означает и то, что ей не удастся исполнить задуманное. – Для удовольствия, - просто отвечает Фостер, не вдаваясь в подробности. Судя по ставшему непроницаемым лицу холоформы, ответ породил лишь кучу вопросов. – И ты хотела попробовать со мной это прямо сейчас? – произнес он после долгого молчания. Фостер кивает: чего уж скрывать явное. – Не получится, Рэйчел, извини, - продолжил он осторожно. – Функционал холоформы ограничен, я использую весь ее потенциал для взаимодействия с тобой, но для такого она совсем бесполезна… Если и раньше у нее на лице было подобие улыбки, то после не осталось и намека на радость, игривость. Сжав губы в тонкую полоску, Рэй отстраняется от холоформы, растеряв всякий интерес да перестав чувствовать азарт, что окончательно затух. Раз не получится, то не стоит и пытаться: голограмму не раздеть, с ней не переспать, наивным было думать, что все пройдет гладко. Отношения без близости…будут непростыми, прямо-таки испытанием на прочность. Только Рэйчел отодвинулась, чтобы слезть с колен холоформы, как ее крепко хватают за запястье и придерживают под спину, не давая уйти. – …если только нет иного способа принести тебе удовольствие. Она цепляется пальцами за его плечо, чтобы не упасть, потому что предложение Халфдрифта способно повалить в обморок. На секунду почудилось, что ее воображение вновь разыгралось и пытается подсунуть под нос приятный вымысел вместо неприятной правды. Нет, ей не показалось, и десептикон вправду предложил сделать ей приятно нестандартно. И на его счастье или горе, Рэйчел знает много «иных способов». – А как же ты? – странно задавать этот вопрос, когда до этого она пыталась его едва ли не изнасиловать. – Я чувствую прикосновения корпусом с задержкой в один-два клика, если ты про это, - объяснил он, подняв взгляд на потолок. – Но они не вызывают во мне то, что должны вызвать у органика, как я понял. И мне важнее сделать тебе приятно, ты ведь…хочешь этого? – Ты не будешь смущаться? – Фостер была на грани от того, чтобы пересечь черту; только неуверенность десептикона могла ее остановить. Высвободив вторую руку, она также кладет ее на сильное плечо и осторожно, боясь спугнуть, ведет по нему вверх, поглаживая шею, очерчивая линию челюсти, пока не оставляет ее прижатой к его щеке. Халфдрифт, наверное, впервые проявляет за все время активность, перехватив небольшую – относительно его, даже голографической, – ладонь своей широкой, да прижав к себе покрепче: – Нет. Расскажи, что мне делать. Вернув своему голосу мелочный перелив и ту самую бархатистость, что вызывает дрожь в коленках и жажду, чтобы он почаще говорил, желательно всякие пошлости, Халфдрифт трется о ее ладонь и чуть ли не мурлычет довольным котом, блаженно прикрыв глаза. А когда открывает их вновь, то Рэй видит в них жгучую смесь железобетонной уверенности с алым пламенем вызова. – Только что ты делала с этим?.. – спросил Халф, неосязаемо указав на свои расплывшиеся в улыбке-оскале губы. Фостер, опустив незанятую руку с плеча на широкую грудь, перебирает по ней пальцами, назло избегая зрительного контакта и смотря куда угодно, кроме холоформы. Играет кокетку, думает, сказать-не сказать, да только все уже решено давно. – Поцеловала, - она произнесла это так невинно, на сколько это было возможно сейчас. – Вот как это называется, - довольно хмыкнул Халфдрифт, осмелев и приобняв ее за спину. – Поцелуй меня, Рэйчел. На ее памяти еще никто не просил у нее поцелуя, вернее – не требовал. Халфдрифту простительно как быть первым, так и разбрасываться приказами – иногда мужчинам нужно давать почувствовать себя главными, хотя всем известно, что вести тут будет Рэй: она не только расскажет, что делать, но и покажет, научит. Разве может такая мелочь как просьба о поцелуе испортить предвкушение от приятного времяпровождения? Так, сущий пустяк, который только подталкивает. Она одаряет Халфа многообещающей ухмылкой. Зарывшись в черные жесткие волосы на затылке, Рэй притягивает к себе холоформу, накрыв ее губы своими. Свыкнувшись с необычными ощущениями прохлады и чужеродности – в какой-то степени, – она целуется как в последний раз, вкладывая скопившееся за дни томительного ожидания желание, стискивает в пальцах пряди, оттягивая их назад, обнимает за шею. Она разжигает собственный костер страсти и высекает искры перед нетронутым чужим. И ей отвечают. Неумело, невпопад, но Халфдрифт отзывается на поцелуй; Рэй довольно мурлычет. Неопытность теперь не бесит, она интригует, ведь самое интересное еще впереди. Они могли целоваться так вечно, лишь изредка прерываясь, чтобы Рэйчел перевела дух. Поняв, что к чему, Халфдрифт осмелел: теперь это он сминал под натиском чужие губы. Осмелел настолько, что начала блуждать руками по ее телу, щекотно водить по ребрам, оглаживать нежно бедра, а потом сжимать их, тискать все, что можно. Она беспрекословно подстраивается под ласки да ерзает нетерпеливо на коленях, чувствуя, как ниже живота все завязывается в тугой узел. Забавы ради она отстраняется и, под недоумевающий взгляд Халфа, быстро целует его в обе щеки. Тут уже десептикон сам хватает ее за волосы на затылке и несильно тянет их вниз, стараясь не переусердствовать и причинить боль. Обнажив ей шею, он резко разрывает поцелуй и припадает к тонкой коже, приятно удивив Рэйчел. – Сам догадался? – не удержалась от комментария Рэй. – Подсмотрел, - хмыкает Халф. Рэй чувствует, как он улыбается сквозь прикосновения. Это именно прикосновения, полные нежности, а не полноценные поцелуи; так даже интереснее. Поглаживая волосы на затылке, она целомудренно чмокает холоформу в лоб, про себя посмеиваясь, как невинно выглядит сие действо по сравнению со всем остальным. Вдоволь исследовав чувствительную шею, Халфдрифт опускается ниже, затрагивая ключицы и не прикрытую одеждой кожу. Тогда Рэйчел и решает раздеться. – Я сам, - мягко, однако уверено сказал Халфдрифт, не позволив ей расстегнуть хотя бы одну пуговицу. Цокнув языком и закатив глаза, Фостер ему уступает: если хочет почувствовать себя главным, то пускай. Чем бы мужчина не тешился, как говорится, да и все равно его главное испытание еще впереди. Она ожидала, что он не справится, что он сдастся, но сегодня удача явно была на стороне десептикона, ибо пуговица за пуговицей ему поддавались, и он даже не вскипел, не попытался разорвать рубашку – вот такое ему точно не простится. Медленно он стянул расстегнутую рубашку до локтей, то и дело случайно прикасаясь к обнаженным плечам. Может, и не случайно вовсе? Неважно. Рэйчел сняла рубашку окончательно и забросила ее на крышу Ниссана, оставшись в белом лифе. Она выпрямилась и расправила плечи, чтобы подчеркнуть хорошую фигуру и – на ее взгляд – привлекательные формы. Халфдрифт замер, сложив руки ей на талию, и взгляд его был красноречивее некуда – понятное дело, куда он смотрит. О чем он думает? Восхищается ли? Оценивает, точно бывалый критик? Или сравнивает с женщинами своей расы? Последнее точно глупо. Позволив десептикону полюбоваться шикарным видом, Фостер напоминает о себе, пальцем приподнимая его за подбородок. Не выжидая, пока алый взор сконцентрируется на ней, она припадает к губам холоформы. Сдерживать желание все труднее и труднее, особенно сейчас, когда отвечают ей столь же страстно и нетерпеливо, когда широкие чуткие ладони ласкают ее обжигающе-горячее тело. Контраст ощущений заставлял отзываться на них резче, ярче. А еще он заставлял одаривать Халфдрифта такими поглаживаниями, какие работают на живых мужчинах, не оставляя места сомнениям, что такое на голограмме не сработает. Или все же работают? Небольшая задержка при передаче прикосновений есть, но, может, это так же приятно, как в случае обычных парней? – Это тоже снимать? – поинтересовался Халф, поглаживая сквозь ткань лифа ей грудь. – Если сможешь, - с вызовом и на выдохе ответила Рэй. Десептикон глядит так, будто не понял, в чем причина такого тона, и невозмутимо пробует снять с Рэйчел бюстгальтер. Пытается опустить лямки, стянуть через голову, но только не расстегнуть проклятые застежки! Рэйчел с интересом выжидала, когда же он сдастся или наконец поймет, как снимать этот элемент одежды. Несмотря на отвернувшуюся от него удачу, Халфдрифт с завидным упрямством пытался разобраться в невероятно сложном для его понимания устройстве лифа, пока Рэй, давясь задорным смехом, не помогла ему, точно кукловод, заведя руки холоформы себе за спину и не показала, что именно нужно делать. Будь он хоть с Земли, хоть с другой планеты, мужчина всегда остается мужчиной, и бюстгальтер – его худший враг. С чувством победителя Фостер бросает последний элемент верха в компанию к рубашке. Она не стесняется своей наготы, но сгорает от любопытства, что об этом думает Халфдрифт. Лицо холоформы непроницаемо, а взгляд скользит по телу. Рэйчел ждет продолжения ласк так долго, как только возможно, пока не решается сама проявить инициативу. Нетерпеливо истязая чужие губы, покрывая щеки и шею, она довольной кошкой мурлычет от возобновившихся прикосновений. Если поначалу Халф осторожничал, то сейчас он будто вошел во вкус, уверенно исследуя ее тело, да так мастерски, что распознать в нем неопытного очень сложно. Он перебирал пальцами как по струнам, вынуждая играть Рэйчел по его правилам и подстраиваться под движения рук, подставляться под нужным углом, чтобы было приятнее. Рэй забывала, как дышать, шумно выдыхая, когда Халфдрифт точно жал на нужную кнопку, вызывая у нее табун мурашек вдоль позвоночника. Но этого стало катастрофически не хватать. Смелые прикосновения не дают того, что она действительно хочет. Они раззадорили, завели до предела – а в таком состоянии это проще простого. И вот, стоя на краю пропасти, ей не хватает сильного толчка, чтобы свалиться в бездну наслаждения и проваляться на ее дне до утра. Раздевшись почти догола, Рэй все равно чувствует, как ей жарко и душно, и как в легких постоянно не хватает воздуха, от чего слегка кружится голова. Если ее не возьмут прямо сейчас, то она умрет. Затянув Халфдрифта в очередной долгий томный поцелуй, Рэй мягко перехватывает его руки: она ведь не ради одних поцелуев и поглаживаний затеяла такое, и она не будет рассказывать, как и что делать – она покажет. Действуя его руками как своими, Рэйчел расстегивает на себе джинсы и приспускает их. Точно зная, чего хочет, она поудобнее перехватывает одну ладонь холоформы и помогает ей проникнуть за белье; шумно выдыхает от контраста ощущений прикосновения прохладных пальцев к разгоряченной влажной плоти. Рэйчел знает, как именно ей нравится, в каком месте и каком темпе. Пока она буквально ведет Халфдрифта за руку, на своем примере демонстрируя, как нужно орудовать пальцами. Что-то горячо шепчет ему на ухо, а уж что конкретно – не знает, забывает сразу, как только слова вылетают изо рта. Наверняка это советы или что-то одобрительное. Холоформа мотает головой, что расценивается как знак «я разобрался, дальше сам». Сам так сам. Решив предоставить все остальное Халфу, Рэйчел, приобняв его за шею, расслабляется и отдается во власть нарастающего удовольствия. – Повыше, - просит она тихо, почти беззвучно, - и помедленнее. Халфдрифт послушно исполняет просьбу; он жадно целует ее сам, проводит вдоль позвоночника свободной рукой. О, та что только не делает: то стискивает бедро – на следующий день на нем обязательно проступят синяки, то резко перебирается на затылок, чтобы взлохматить волосы, то нежно оглаживает грудь. Рэйчел была как на иголках – в хорошем смысле, на удивление. Непрекращающиеся ласки сбили дыхание настолько, что восстановится оно только после их окончания. Она старалась хотя бы изредка дышать глубоко, но получались у нее тихие стоны. Почти-почти стоны. Рэй бормочет ему на ухо всякую пошлую несуразицу и зарывается носом между шеей и плечом, едва сдерживаясь от того, чтобы похотливо потереться о холоформу. Боже, она готова сама насаживаться на эти искусные пальцы! Только все, что она может сейчас – вертеть бедрами, дабы все самые чувствительные точки были затронуты. Она удивленно восклицает и подается навстречу, когда Халфдрифт начинает покрывать шею и все, что ниже поцелуями, не упуская ни сантиметра кожи. Он ласкает губами одну грудь и тискает другую, не забывая орудовать пальцами. У него это точно в первый раз? Действует так, как иногда и мужчины с опытом не могут, или не хотят. От обилия только одних внимания и нежности можно кончить морально. Рэйчел не сдерживает первого тихого стона. Халфдрифт, услышав его, замер, чтобы через один удар сердца продолжить как ни в чем ни бывало. Он даже начал ускорять темп с каждым новым стоном, которые, в свою очередь, становились громче. Или это десептикон вошел во вкус, стоило ее голосу прорезаться? Неважно. Как и неважно то, что ей совершенно плевать, если их кто-то услышит – в этом плане Рэй никогда не бывает тихой, свое удовольствие она выражает надрывными криками да одобрительными возгласами, если услышит кто-то посторонний – это его проблема. Зато важно то, что весь ее мир сжался до размеров гаража, вернее, даже до размеров того пятачка земли, на котором стоит Скайлайн, и на котором ее имеет пальцами холодная, но в то же время такая горячая, голограмма. Именно так это звучит, а вот как это выглядит, особенно со стороны Халфдрифта – вопрос интригующий; пару раз он проскакивал у Рэй в голове, однако так стремительно, что она не задумывалась об этом более секунды. В голове у нее в принципе сейчас полная каша, и немудрено, почему. Нет сил думать, когда удовольствие волнами раскатывается по каждой клеточке тела, когда единственное желание – чтобы ласки никогда не прекращались. Она проводит ногтями по спине и плечам, жалея, что не может от страсти исполосовать Халфдрифту кожу, кусает его за шею для острастки, и стонет в голос, примешивая к этому похвалу из разряда «вот так» и «да, боже, да» безумно скачущим от сипения до шепота тоном. Приятные ощущения копятся в низу живота как снежный ком, Рэйчел в глубине души понимает, что ее пик очень близко. Она пыталась держаться изо всех сил, оттягивала кульминацию, лишь бы это продолжалось вечно, прекрасно зная, что в этом она плоха. Чувства накрывают Рэй с головой, а волшебный ком тут же взрывается, разметав свои покалывающие частички по всему телу, как и блаженный экстаз, что поднимается по позвоночнику и расходится по нервам. Она обессиленно оседает, цепляясь за плечи холоформы как за спасительную соломинку, с трудом дыша, и прикрыв глаза от пришедшего вместе с головокружительным оргазмом облегчения. Она словно стала пушинкой – легкой и счастливой; Халфдрифт ее заботливо подхватил, прекратив ласки и крепко прижав к себе. Затем на голову как из рога изобилия посыпались другие ощущения: холод, несмотря на духоту в помещении, трясучка, судороги ниже живота (свело мышцы бедер, это точно старость подкралась!), а с ними и тяжесть в теле, будто во все мышцы залили свинец, его ватность. Рэйчел чертовски нравилось все из этого обширного списка. С трудом поборов крупную дрожь, она притягивает холоформу к себе и целует ее нежно, долго, наслаждаясь каждым моментом. Ничего, казалось бы, особенного – не учитывая то, что в этот раз ее партнер – робот, использующий осязаемую голограмму, но эту ночь она запомнит надолго. Вряд ли она повторится еще раз именно в таком виде – не будет той атмосферы первого раза и особо трепета; останется лишь возвращаться к ней в воспоминаниях. Разорвав поцелуй, Рэй всматривается в лицо холоформы, невесомо очертив указательным пальцем его овал. Какой же он обворожительный, притягательный, невинный…был. Очень жаль, что он не сможет распробовать весь спектр ощущений от близости, по крайней мере, не так, как это должно быть; Рэйчел чувствует себя немного виноватой. Чувствует недолго, ибо другие мысли тут же забивают голову. Она настойчиво давит ему на солнечное сплетение, вынуждая завалиться на лобовое стекло. Халф так послушен и учтив, осторожен…его ведь можно назвать в какой-то степени все еще невинным? Эта ночь очень длинная. Халфдрифта слишком мало, что она осознала после того, как перевела дух. Он рядом, под ней, принес ей удовольствие, и тем не менее, его нужно больше. Рэйчел нужно больше одного раза. Кто сказал, что, получив желаемое, она успокоится? Она не распробовала Халфдрифта как следует. Рэй, откинув мешающие пряди волос с лица, приподнимает уголок губ, решившись нарушить образовавшееся между ними двумя молчание: – Показать, что ты еще можешь сделать? Халфдрифт уверенно кивает.