Заложники

Мур был немногословным собеседником. Возможно, уловив настроение молодой леди, он произнес всего несколько дежурных фраз, после чего разговор затух сам собой. Кажется, молчание не тяготило обоих попутчиков. Сиденья в экипаже Морана были мягче и шире, Эмма сразу почувствовала это, откинувшись на спинку сиденья. Спина перестала так ныть и даже захотелось немного спать, хотя для сна в карете было все-таки слишком зябко. Пейзаж за окном был довольно унылым: облезлые скелеты деревьев, поля, которые превратились в сплошное болото, да петляющая дорога. Иногда вдалеке промелькивали деревеньки, и Эмме на минутку показалось, будто она уловила запах прокопченного очага. Руки совсем замерзли и леди принялась тихонько сжимать руки в кулачки, пальцы гнулись неохотно. — Скоро приедем, миледи — бросил Мур, уловив движения под плащом. — В Моране тепло. — Вы зовете замок Мораном, а не Моран-Кайслом? — осведомилась Эмма. — Да, так короче, — Мур проницательно взглянул на девушку. — Полагаю, мне следует распорядиться о ванне, как только мы прибудем? — Я была бы вам благодарна, — слегка кивнув. Мур кивнул в ответ, и разговор снова иссяк. Через некоторое время вдали Эмма увидела холм, на котором возвышался замок. Огромный, из почерневшего от времени камня, c двумя башнями, он выглядел впечатляюще, даже внушал некоторый трепет, граничащий со страхом. Чем ближе они подъезжали, тем сильнее Эмме хотелось развернуть экипаж в противоположном направлении. Казалось, будто на них неотвратимо надвигается скала. Дорога пошла вверх, огромные ворота отворились с характерным глубоким скрипом, и экипаж въехал во внутренний двор. У центрального входа, несмотря на холод, толпились люди. Стоило карете остановиться, как люди выстроился в линию. Эмме стало жаль их: стоять под дождем — так себе занятие. Но ее внимание быстро привлек высокий мужчина, появившийся в дверном проеме. На вид ему было около тридцати, может, чуть больше. Каштановые, c легкой рыжинкой волосы чуть прикрывали уши вьющимися прядями, непривычно смуглое лицо было довольно приятным на вид, хотя и лишенным красоты в классическом понимании этого слова. Размашистая фигура и едва заметно скошенная вправо челюсть и выдавали в нем бойца, не раз встречавшего мощные удары противника. Мужчина привалился плечом к стене, будто устал или заскучал. Дверь кареты раскрылась, Мур вылез первым и подал леди Мертон руку. Та приняла ее в этот раз, боясь поскользнуться на мокрых ступеньках и упасть лицом в грязь. Мур подвел ее к своему господину. — Милорд, позвольте представить вам леди Генриетту Эмму… — Мур, умоляю, расшаркиваться будем внутри, — оборвал его Моран. Голос грубияна оказался ниже и глубже, чем ожидала Эмма от мужчины его комплекции. Все-таки она встречала мужчин и крупнее его. Мур, похоже, ничуть не удивился поведению своего хозяина. Она послушно завел Эмму в замок, слуги поспешили за ними, и толстые двери, обитые сталью, закрылись за ними с стуком. Эмма сняла капюшон, тут же почувствовав на себе сразу несколько откровенно люпобытных взглядов. Но она так привыкла к этому, что даже не раздражалась. — Рад, что вы прибыли к нам, леди Мертон, — произнес Моран. — Надеюсь, путешествие не лишило вас сил окончательно. Вам покажут вашу комнату, затем у нас запланирован ужин и осмотр замка. Вы достаточно бодры для этого? — Достаточно, — сужо ответила Эмма. — В таком случае, — Мур жестом подозвал к себе худенькую невзрачную девушку. Та поспешно подошла и сделала неуклюжий книксен, — я передаю вас в руки Мие. Она будет вашей горничной, пока не прибудет ваша или же вы не захотите сменить ее. — Благодарю, — ровно ответила Эмма, даже не взглянув на второго графа Морана. — К которому часу назначен ужин? — К половине восьмого, если вы ничего не имеете против. — Спасибо. И Моран просто развернулся к ней спиной и ушел! Эмма слегка поджала губы, ее новоявленная горничная что-то пробормотала, и двинулась через весь зал к лестнице, очевидно ожидая, что госпожа последует за ней. Они прошли несколько этажей по поскрипывающим ступенькам, Эмма искоса рассмтривала обстановку. Моран был богат, даже очень, что, в общем, было всем известным фактом. Но его замок явно подтверждал состояние его кошелька: перила лестницы были гладкими как стекло и поблескивали лаком, стены окрашали гобелены с изображениями сцен охоты, битв и разнообразных пиршеств, крупные окна были украшены искуссным витражом, а в самом замке не гулял сквозняк и было довольно тепло. Покои Эммы откровенно ее образовали. Они представляли собой анфиладу из трех комнат. Спальню отделали в светло-зеленых тонах, который сразу напомнили о весне. Окно давало много света даже в дождливую погоду, и Эмма сразу представила, как солнце будет заливать комнату по утру. Окно обрамляли тяжелые шторы кремового оттенка, в тон обивке кресел и балдахину кровати. Камин тоже был отдела светлым камнем, и гостеприимно потрескивал сухими поленьями. Эмма сняла плащ, мех на котором теперь выглядел так, будто его сняли с драной кошки, и служанка торопливо его взяла. — Миледи, прикажете набрать ванну? — робко осведомилась девушка. Кажется, она первый раз в жизни была горничной. — Да, будте добры, — рассеянно ответила Эмма. Она вошла в будуар. Он был отеделан в насыщенно-зеленых тонах. Диван и несколько кресел казались мягкими и удобными на вид, камин здесь тоже зажгли, что не могло не порадовать: жечь столько дров в соседних комнатах было весьма расточительно. Со стен на девушку смотрели картины с изображениями пасторальных сцен, хотя Эмма нашла их несколько банльными и даже безвкусными. Тем не менее общее впечатление от комнаты они совсем не портили. Гардеробная была не очень большой, зато в ней имелось зеркало в человеческий рост. Размер гардеробной ничуть не расстроил молодую леди: платьев у нее было не так уж и много, от чего она совершенно не страдала. Эмма услышала, как двери покоев отворились и сразу несколько пар ног затопали по мягким коврам: это слуги принесли ванну и начали заносить сундуки. Увидев Эмму они замерли в нерешительности. — Заносите сюда, — негромко сказала Эмма. Слуги тут же засуетились. Вскоре все сундуки были внесены и расставлены по своим местам, а в спальне у камина стояла большая ванна. От воды шел легкий пар, а рядом стопкой лежили полотенца. Горничная помогла молодой госпоже стащить с себя холодное платье и белье, Эмма распустила свою седую косу и блаженно погрузилась в воду по самые плечи. Сначала вода показалась обжигающе горячей, но вскоре это чувство улетучилось, на смену ему пришло долгожданное расслабление мышц, и Эмма с удовольствем отметила, как вечно бледная, легко сгорающая на солнце кожа розовеет, а пальцы на рука и ногах начинает приятно покалывать. Горничная все порывалась помочь девушке с купанием, но та отослала ее распаковывать багаж, надеясь, что с этим девица справится. Намыливая голову, Эмма сильно пожалела, что согласилась на ужин в присутствии хозяина замка. Она с рабостью бы перекусила чем-то прямо в постели и, наконец, нормально поспала. — Миледи, какое платье прикажете подготовить? — тихо спросила Мия откуда-то из-за спины. Эмма повернулась к ней. — Бирюзовое с кружевным воротником, пожалуйста, — девушка сделала книксен и отправилась искать нужное платье. Эмма полежала в ванне еще какое-то время, теплая вода размаривала ее все сильнее, а снова затягиваться в корсет хотелось все меньше. Тем не менее время шло неумолимо, часы на каминной полке показывали уже половину седьмого. Очень лениво Эмма выбралась из ванной и осторожно ступила на ковер. Он оказался мягким и приятно щекотал ступни. Закутавшись в полотенца, девушка села поближа к камину и принялась распутывать узелки в волосах, попутно высушивая их полотнцем. На фоне огня волосы казались совсем прозрачными. Иногда Эмма очень жалела, что она такая… бесцветная. Вряд ли ее можно было назвать невзрачной: волей-неволей все обращали внимание на ее необычную внешность. Белые волосы на всем теле, светло-голубые глаза и бледная кожа, сквозь которую кое-где просвечивали капилляры, всегда делали Эмму предметом иногда неосторожного разглядывания. Положа руку на сердце, девушка не была дурнушкой: статная и высокая, она обладала неплохими формами, как ей однажды сказал муж, и прекрасными манерами. Но все перекрывала ее внешность. Казалось, любой цвет подчеркивал ее бледность, теплый свет от свечей и камина не делал черты ее лица мягче и загадочнее, как это часто было с другими девушками, холодный свет и пасмурная погода придавали ей болезненный вид. Солнце же жгло глаза и кожу, которая тут же становилась красной и потом ужасно пекла и чесалась. Даже в детстве летом Эмма носила платья с длинными рукавами и вуаль, чтоб лицо не сгорало. За это браться часто дразнили ее старушкой. Мия робко сообщила, что платье готово. Она помогла госпоже надеть белье и зашнуровать корсет. Пока она застегивала десяток мелких пуговок на спинке платья, Эмма как бы невзначай спросила: — Мия, у тебя есть какой-то опыт горничной? — Да, миледи, но небольшой. Я прислуживала гостьям, если у них не было своей горничной. Я не очень искусна, — быстро проговорила девица, словно извиняясь, — но я охотно и быстро учусь, миледи. Я буду стараться выполнить любую ваше просьбу. — Это приятно слышать, — мягко проговорила Эмма. — Ты сможешь уложить мне косу на затылке? Волосы все еще сырые, не хочу, чтоб это было заметно. — Конечно, миледи. На удивление, девушка справилась довольно быстро и ловко, а прическа выглядела довольно красиво. Эмма вдела в уши небольшие золотые серьги и подошла к большому зеркалу в гардеробной. Платье сидело по фигуре, а цвет делал ее чуть менее бледной, чем прочие. Хотя выглядела леди несколько уставшей. Часы показывали четверть восьмого. — Мия, тебе известно, где проходит ужин? — спросила Эмма. — Н-нет, миледи, но я могу позвать господина Мура, он точно знает, миледи. — Да, пожалуйста. Горничная поспешно ретировалась, оставив Эмму в одиночестве. Кресло так и манило присесть, но Эмма решила стоять. Если она сядет в это кресло, то тут же уснет. Мур появился через несколько минут. Обмениваясь ничего не значащими фразами, он и Эмма добрались до небольшого обеденного зала. В нем было восхитительно тепло, горели свечи, отбрасывая блики на стекла окон, за которыми стало совсем темно. Хозяин замка стоял у камина, чуть привалившись к стене, и пил что-то янтарное из искусно сделанного граненого кубка. — Вы пришли чуть раньше, чем я ожидал, — вместо приветствия произнес Моран. — Позвольте выразить свое восхищение вашим внешним видом, особенно после такой тяжелой дороги. — Благодарю, — негромко произнесла Эмма. — Я могу быть свободен милорд? — спросил Мур. — Конечно. Спасибо. Дверь за мужчиной закрылась, и в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь легким тиканьем часов. Инициатива должна исходить от хозяина дома, но Моран молчал, открыто разглядывая девушку. Это раздражало, стыдно признаться, но Эмму нервировало такое поведение. — Почему-то я был уверен, что вы откажетесь от ужина в моей компании, — наконец произнес Моран. Его зеленоватые глаза чуть насмешливо блеснули. — Хотите вина? — Немного, пожалуйста. Моран налил ей полный бокал, Эмма отпила маленький глоток. Они оба все еще стояли на ногах. — Вам понравились ваши покои? Я хотел, чтоб вам было приятно у меня гостить, — произнес Моран, расслабленно привалившись к стене. — Милорд, я поражена, что заложнику предоставлены такие условия, — холодно улыбнулась девушка. — О! Вы способны на честность, — усмехнулся мужчина. — Это приятно. В комнату начали вносить блюда и ставить на стол одно за другим. — Приступим? — произнес Моран, отодвигая для Эммы стул. Странно, что ни один слуга не остался в комнате. Эмма молча села за стол. Только сейчас она поняла, что они с хозяином замка сидят не на дальних краях стола, а прямо напротив друг друга. — Какое мясо предпочитаете первым? — осведомился мужчина. — Есть курица, говядина, и бог знает что еще. — Говядину, пожалуйста, — пробормотала Эмма, с некоторым удивлением наблюдая, как Моран сам накладывает ей разнообразные блюда. Себе он положил полную тарелку и тут же принялся с аппетитом есть. Пока Эмма отрезала маленькие кусочки мяса и тщательно прожевывала, мужчина успел съесть все, что было у него на тарелке, и положить еще столько же. Казалось, Эмма его ничуть не заботила, разговор он тоже завести не пытался. Они просто ели в молчании. — Ненавидите меня? — внезапно спросил Моран, отпив глоток вина. Эмма удивленно посмотрел не него. — Бросьте, давай те оставим все эти ужимки и реверансы. Вы уже продемонстрировали, что вполне можете говорить правду. — Почему вы спрашиваете? — наконец сказала Эмма. — Мне интересно, — просто ответил мужчина, чуть улыбнувшись. На щеке внезапно показалась ямочка. — Ну что ж… — Эмма отпила глоток вина и посмотрела мужчине прямо в глаза. — Вы подавили восстание, загнав армию в болото, где мучительно утонули многие достойные люди, включая моего старшего брата. Моего отца же вы убили на дуэли. Сказать, что я хотела бы увидеть, как вы медленно тонете в болотах Ренкара, захлебываясь грязью и ледяной водой, значит не сказать ничего. — Вы знаете толк в казнях, — хохотнул Моран. — Не участвуй ваша семья в восстании, все остались бы живы. А вы не оказались бы здесь. Кстати, говорят, вас выдернули прямиком из обители отверженных и отправили ко мне? — Меня не выдергивали и не отправляли, — сухо произнесла Эмма. — Но в изгнание вас все же сослали. — Я ушла добровольно. — Все так говорят. — Вам доставляет удовольствие оскорблять меня? — спросила Эмма, склонив голову набок. — Нет, оскорблять вас пока не за что. Мне интересно, умеете ли вы держать удар. Вижу, что умеете, — в комнату начали вносить десерты. Взгляд Эммы то и дело останавливался на разных блюдах. — Вечер полон приятных открытий. Берите все, что вам нравится и в любом количестве. Я никому не скажу, — слегка улыбнулся мужчина. Эмма взяла лопатку и принялась аккуратно накладывать себе пирог с яблоками, от которого исходил великолепный аромат. Моран же снова навалил себе в тарелку все и сразу. — Если вас это успокоит, я тоже не горел желанием делить с вами кров, — признался мужчина, с аппетитом поедая десерт. — Я ожидал получить заложника, а не заложницу. Заложника можно учить чему-то, дразнить и фехтовать от скуки. А что делать с вами? Трогать мне вас нельзя, иначе проблем не оберешься. Кстати, неужто все так верят в этот договор и совсем не боятся по поводу вашей добродетели? Эмма едва не поперхнулась пирогом. Разговор приобретал совершенно неприличный оттенок. — Полагаю, некоторые люди не лишены иллюзий по поводу вашей добродетели, — холодно заметила она. — Но я не невинная девица, отданная вам на растерзанье, милорд. Я уже была замужем и мой брак был аннулирован, как вам должно быть прекрасно известно. — Да, я навел некоторые справки о вас, если можно так выразиться, — хмыкнул Моран. — Думаю, обо мне вам известны скорее слухи и страшилки. — Я знаю, что вы безродный выскочка и талантливый полководец в одном лице. И только поэтому все ваши проделки сходят вам с рук. — Вы определенно умеете давать сдачи. Дразнить вас будет весело, — блеснул глазами мужчина. — Но сегодня я буду немного джентльменом, все-таки вы пять дней тряслись в карете по этой проклятой погоде. Хотите я покажу вам замок или предпочтете отправить спать? — Скорее второе, замок я могу осмотреть и завтра. Без вас, — ответила Эмма, даже не посмотрев на графа. — Я позову кого-то проводить вас, миледи, — Моран встал и отодвинул стул. Эмма поднялась с места. — Ужин был восхитителен, хотя общество я бы предпочла сменить, — самым вежливым образом произнесла девушка. Моран открыто усмехнулся. — Свои покои я найду самостоятельно. Доброй ночи. — И вам, — мужчина шутовски поклонился. Девушка коротко кивнула и направилась к двери, отчетливо ощущая пристальный взгляд на своей спине. Только забравшись в постель, после того, как Мия помогла ей раздеться и унесла платье, Эмма позволила себе расслабиться. В голове не осталось ни единой связной мысли, и девушка почти мгновенно провалилась в крепкий сон без сновидений.