Джисон просыпается от того, что Сынмин трясет его за плечо. Хан, похоже, опять не услышал будильник. Глаза открываются с трудом, ещё сложнее оказалось сесть, но было кое-что хорошее — нога болела намного меньше, видимо, тот охлаждающий пластырь, что дал ему Ким, действительно работает. Джисон чувствует приятный горько-сладкий запах и думает о том, что Мину опять влетит за то, что протащил еду из столовой в спальни. На комоде стояла чашка кофе и лежал сэндвич, а на кровати, рядом с Соном, сидел улыбающийся Сынмин.
— Я слышал, у тебя много дел сегодня утром, — намекает на Мистера Пака. Такая вот судьба старосты: огребет кто-то из группы — огребешь и ты, поэтому хочешь не хочешь, а печешься обо всех этих засранцах, — поэтому разбудил пораньше и принес тебе кофе, — по тону было ясно, что он ждет благодарности, а Джисону не сложно ее дать. Хан обнимает Сынмина и даже чмокает того в щечку, на что Ким морщится, но Сон знает, что, на самом деле, ему это нравится. На хрупких плечиках Мина держится 16 оболтусов, что подразумевает огромную ответственность, и он на самом деле справляется довольно неплохо (и получает за это свои автоматы по зачетам), поэтому достоин самой искренней благодарности.
Хан наспех завтракает, буквально выливая в себя кофе, и одевается в немного мятую форму, благо, он хоть вытащил ее из сумки после вчерашней тренировки, и она не успела сильно измяться. Кое-как придав волосам божеский вид, Сон хватает рюкзак с учебниками, потому что навряд ли у него будет время потом зайти в общежитие, и выходит из комнаты, молясь о том, что Мистер Пак не изменит своей пунктуальности и будет в своём кабинете.
Кстати о мистере Пак Джинене, учителе литературы. Он один из самых уважаемых людей в этом захолустье, прямо наряду с директором и завучами. Очень хороший учитель: в меру строгий, может и наказать и пошутить, и предмет свой знает и любит. Прямо сказка, а не преподаватель, все учителя и воспитатели от него без ума, а мы даже о внешности его ничего не сказали. Тут всё просто. Знаете Аполлона? Так вот Джинен его земное воплощение. Он ведь поэтому и корешится с дядюшкой Никкуном — вместе в качалку ездят по выходным. Иногда даже приходит к ним на тренировку по волейболу, партеечку другую сыграть. Потрясающий, одним словом, только вот если он кого-то ищет… Это не просто так. Джисон искренне не понимал, где же прокололся. Может он какую-то работу не сдал… Не помнит он, честно.
К большому сожалению, в кабинете Мистера Пака не оказалось. Постояв с секунду, Джисон вспомнил, что мужчина иногда к дяде Никкуну забегает утром, когда у него нет уроков. Спортзал первую половину дня всё равно пустует, поэтому там довольно спокойно и безопасно. Прибавив чутка скорости, обезбол уже начал действовать, Джисон идет в физкультурный корпус.
Как и думал Хан, помещение пустовало. Пройдя основной коридор и зачем-то заглянув в комнату с бассейном, парень заходит в спортзал. Было темновато, ибо зал находится на западной стороне, прямо возле леса, и солнце до него плохо доходит. В тренерской горит свет и слышны тихие голоса, но что-то в этих звуках Сона смущает. Он прокрадывается к приоткрытой двери, отгоняя флешбеки о том, чем такая выходка закончилась вчера, и аккуратно заглядывает внутрь.
Кажется, Джисон услышал хруст, с которым его челюсть отвалилась и упала на пол. В этой небольшой коморке, в которой хватало места на два стола, шкаф и пару стульев, как раз на одном из столов сидел его горячо любимый Хёнджин, а между его разведенных ног, устроив руки на ягодицах Хвана, стоял Мистер Пак. Они что-то шептали прямо в губы друг другу, явно не литературу обсуждая. После глубоко и страстного поцелуя, за которым Хан, признаться, с интересом наблюдал, Хёнджин сполз со стола и опустился на колени перед Джиненом. Что там дальше будет происходить, Джисон может и хотел бы посмотреть (но сам он в этом никогда не признается), но лямка его рюкзака упала с плеча и стукнула креплением о стену. Он никогда не отличался быстрой реакцией, поэтому на секунду голова Хвана повернулась в его сторону, и только потом Сон дал деру.
Так быстро Джисон не бегал никогда: он даже позабыл про свою больную ногу. Но пересекая проем из зала в коридор, он услышал, как дверь тренерской заскрипела, открываясь, а потом ударила по стене. Хан уверен, что Хёнджин заметил и узнал его. Похоже, сегодня тренировка не будет спокойной. А пока надо придумать оправдание перед Сынмином, почему же Джисон не смог поговорить с Мистером Паком.
***
— Ты какой-то странный сегодня, — говорит Чан Джисону, который по обыкновению сидел на полу раздевалки и пялился в пустоту.
— У тебя было когда-нибудь такое чувство, что вселенная решила поиздеваться над тобой? — тихо спрашивает Хан, подняв на капитана взгляд. Тот обеспокоено посмотрел на парня и присел рядом с ним на корточки.
— Ты же знаешь, что если тебя что-то волнует, ты можешь поделиться со мной, — говорит Бан с теплотой в голосе. И Джисон уже было раскрыл рот, чтобы вывалить Чану все свои переживания, но тут в дверях появился Чанбин и жестом позвал парней. — После тренировки обязательно всё расскажешь, договорились? — Сон в ответ кивает, надеясь, что он до конца тренировки доживет: предчувствие у него было поганое.
Стоило Джисону войти в спортзал, на него уставилась пара злых глаз. Хёнджин выглядел так, словно хочет своим взглядом испепелить Хана. Рядом с ним стоял Минхо, который как-то нехотя повернулся в сторону Сона и прищурился, словно пытаясь прочитать мысли. Интересно, Ли знает про связь Хёнджина? Наверное, знает. А про Чанбина и Феликса? Или Джисон один такой ничего не знающий, он бы не удивился…
Из тренерской выходит дядя Никкун, а за ним Мистер Пак. Смешанные чувства вызывает он теперь у Джисона. Джинён не был похож на того, кто будет принимать минет за долги, которых у Хёнджина хоть ушами жуй: Хван никогда не отличался хорошей учебой, но всегда каким-то образом выкручивался и избегал отчисления… Теперь понятно как. Но, может, в Джисоне сейчас говорит его ненависть к Хёнджину, и у него с учителем на самом деле отношения? Хан даже не знает, что думать по этому поводу.
— Ребятки, — вдруг говорит Никкун, — перед началом тренировки хочу объявить, что завтра мы должны будем провести показательную игру перед учащимися, — по лицам игроков было понятно, что никто этой новости не рад. — Мне тоже не особо нравится эта идея, зная ваши… — тренер сделал паузу и посмотрел то на одну команду, то на другую, — взаимоотношения. Но администрация хочет поднять активность секций, и они считают, что просмотр игры сможет кого-нибудь воодушевить на вступление в наши ряды, — вот так загнул. — Судить буду я и Мистер Пак, — тренер улыбнулся, показывая на своего коллегу.
Дальше Джисон уже не слушал. Он конечно не математик, но два плюс два сложить может. Как понимал Хан, это была именно та информация, которую вчера тренер рассказал Чану. Если он рассказал об этом Бану, то, следовательно, рассказал и Минхо. Был ли Ли так же честен как Чан или рассказал сокомандникам заранее? И насколько рамки приличия Хёнджина расшатаны, чтобы тот смог подставить
свою жопу свой рот, чтобы обеспечить своей команде выигрыш и публичное унижение команде Чана? От мнения Джинёна, можно сказать, зависело всё, потому что Никкун его безмерно уважал и, в какой-то степени, его слова весили чуть больше, чем слова тренера.
Как бы мозг ни хотел не верить во всю эту ситуацию, в голове Джисона всё как-то логично сходилось, и он почувствовал, как гнев разливается по телу. Тренер объявляет о начале тренировки и просит команды занять свои места. С мыслями о том, что сейчас они надерут всем задницы, Джисон занимает своё место на подаче. Огонь в сердце и настрой на победу, прямо как учил Копатыч.
Первый раунд заканчивается неопределенностью в виде ничьи. Вот такие моменты Джисон не любил: ты либо победил, либо проиграл, а вот это вот «победила дружба», как любил говорить Никкун… Да какая дружба, чувак? Джисон ставит на пол бутылку из-под воды, которую только что опустошил, и тут же к нему кто-то подходит сзади и резким движением разворачивает к себе, сжав воротник футболки. Этим кто-то оказался Хёнджин, который, видимо, не успел «поговорить» с Соном перед тренировкой и решил восполнить это сейчас. Он наклоняется к уху Джисона и шепчет:
— Если ты скажешь хоть кому-нибудь о том, что видел сегодня утром, — делает драматическую паузу, — от тебя мокрого места не останется, понял?
Дядя Никкун вместе с Мистером Паком как назло ушли куда-то, поэтому остановить парней от драки будет некому, а Джисон жопой чувствовал, что просто так это не закончится, как минимум потому, что Хан просто молча кивать на эти угрозы не собирается.
— Все, конечно, знали, что ты любитель подлизать учителям, но кто ж знал, что в прямом смысле, — сострил Сон, наблюдая за тем, как уши Хвана краснеют, а хватка становится сильнее.
— Да что ты знаешь, — цедит сквозь зубы Хёнджин и, вдруг, отпускает Хана. Хван смотрит прямо в глаза, и Джисон от этого взгляда хочет сгореть. Он видит в его взгляде так много боли, что становится не по себе, и Хану стыдно за свои слова. Но их уже не вернуть.
Сколько уже длится их вражда? Год? Два? Такая тупая и бессмысленная, отравляющая сознание. Может, он из-за этого потерял возможность завести ещё одних хороших друзей или даже пару… Минхо-хён ведь такой классный; каков шанс, что у них что-нибудь бы получилось? Гормональный взрыв, юношеский максимализм… Пора бы перерасти это или хотя бы научиться контролировать.
Джисон как-то потерял счет времени и ощущение пространства, смотря в глаза напротив. Он слышит, как подходят их сокомандники, непонимающие, что делать, а секунду назад намеревающиеся драться. Хан немного отмирает и шепчет: «Прости», так, чтобы только Хёнджин услышал. Джин пару раз хлопает ресницами, вероятно, размышляя, очередная ли это провокация. Но вдруг раздается свисток тренера и все разбредаются по своим местам.
Джисону сложно ответить, что с ним произошло тогда на поле. Сосредоточенность упала до нуля, никакого огня и желания побеждать, да даже играть сил не было. Рой мыслей крутился в голове. Минхо на подаче, а значит нужно быть внимательным, ибо бьет тот сильно, но взгляд приковывает не мяч, а сосредоточенное лицо старшего, которое такое красивое в этот момент. Последнее, что помнит Джисон, это сильный удар по голове и падение, а потом темнота.
***
Просыпается Джисон на кушетке в медпункте. Голову словно пилят бензопилой, в глазах как-то всё мутно и даже немного подташнивает. Неужели он умудрился заработать сотрясение мозга от простого мяча? Даже звучит смешно. Хотя, в жизни бывает всякое… Ему, вероятно, придется пропустить минимум неделю, торча в своей комнате, — это удручало больше всего. И упал Сон прямо на больное бедро, всё «лечение» насмарку.
Вдруг раздался стук в дверь, и из проема показалась голова того, кого Джисон меньше всего ожидал увидеть. Минхо явно нервничал и, судя по глазам, ему было очень неловко: его взгляд бегал по всей маленькой комнатке, избегая лица Хана. Ли нерешительно подходит к кушетке и останавливается в полуметре от нее.
— Ты как? — звучит тихо и виновато, и спрашивает взглядом разрешения присесть рядом. Хан слегка кивает, стараясь не шевелить головой.
— Херово, — отвечает Сон, даже удивляясь своему хриплому голосу. Хо погрустнел еще больше, поэтому Джисон решил улыбнуться, чтобы парень не чувствовал себя так плохо.
— Прости меня, — рука Минхо накрыла ладонь Джисона, и приятное тепло растеклось по телу.
— Не извиняйся, я сам виноват, — Хан поглаживает большим пальцем тыльную сторону ладони Хо, наблюдая за тем, как на руке старшего появились мурашки.
Джисон ведь так давно мечтал о таком вот моменте, когда они с Минхо будут держаться за руки и смотреть в глаза друг друга. Дальше должен бы быть поцелуй, но… Голова Джисона всё ещё раскалывается, а если он попытается сесть, то, скорее всего, начнет блевать. Не особо хочется портить такой момент. Но в груди всё ещё было какое-то ноющее чувство. Сложно так в одночасье перекроить себя, перестать воспринимать свои чувства как предательство. Хан слишком упертый, слишком принципиальный и вообще он слишком
слишком.
— Не хочешь сходить на свидание? — как бы невзначай спрашивает Минхо, поспешно добавив: — Когда поправишься.
Джисону показалось, что даже его бедро было в шоке, ибо на пару секунд перестало болеть. Парень замер и не мог поверить своим ушам: он правильно вообще услышал? Лицо Минхо с каждой секундой молчания становилось всё более смущенным и неловким, но больной мозг Сона плохо выполнял свою работу по обработке информации, поэтому Хо вынужден подождать.
— На свидание? — переспрашивает Хан, всё ещё как-то сомневаясь.
— Да, — отвечает Минхо. — Пока ты был без сознания, мы с командами поговорили… И решили, что нам стоит налаживать отношения, а не враждовать… И ты давно мне нравишься, поэтому я решил…
— Я согласен, — Хан перебивает Хо, но делает это не из невежливости, а из-за того, что понимает, если он именно в эту секунду не скажет, то не скажет уже никогда.
Видно, как Минхо расслабляется всем телом, и на его лице появляется такая теплая улыбка, что Джисон от нее плавится. Ещё и солнце выглянуло в маленькое окошко и оставило свой след в виде ярких полосок на лице Хо, отчего он будто бы светился и выглядел как самый настоящий ангел. Сон сжимает руку Ли сильнее и прикрывает глаза от так неожиданно нахлынувшего блаженства. Его ждет что-то новое и такое невероятное, что дух захватывает от нетерпения. Вдруг Джисон чувствует прикосновение мокрых губ к своей щеке и резко открывает глаза, видя отдаляющееся и такое счастливое лицо Минхо. От одной мысли о том, что Джисон будет получать такие поцелуи на постоянной основе, кружит и так больную голову.
Несмотря на уставшее тело, больные голову и бедро, Джисон никогда не чувствовал себя настолько счастливым.
