POV Юра
Я до сих пор не могу понять, где я нахожусь. Я не могу почувствовать своего тела, и вижу только одну пугающую темноту. Как я тут очутился, если засыпал в доме, с Пашей, и в кровати, блять? А, нет. Теперь я вижу не только темноту, на самом деле. Слышу какую-то музыку, и вижу вдали какой-то свет. — Паша! — первое, про что я вспоминаю, это он. Почему-то больше всех я переживаю за него. Ну, тут понятно, он же мой парень, я не могу за него не переживать теперь. Открыв какую-то дверь, я вламываюсь вовнутрь. Но, увы, там Паши нету. Только… командиры нашей базы? Но почему тогда я тут, если я рангом ниже, чем они? — Музыченко. Юрий Музыченко, — говорит один из них, и разворачивает на столе карту. — Тут пустыня. Видите? — конечно же все, сука, кивают. Они явно не замечают меня? Я подхожу к охраннику и пытаюсь коснуться его рукой, но просто проскальзываю дальше, чуть ли не через стену. — Что за…? — я машу перед лицом охранника рукой, но он в упор меня не видит. Значит, у меня есть возможность узнать мое неудачное устранение в мельчайших деталях? Подойдя ко столу с картой, я рассматриваю всю ее, пока не натыкаюсь на обведенную красным маркером пустыню. Это же меня тут подбили, да? Осторожно по столу провожу пальцами, и не сразу замечаю, что на карте даже нету дома Паши и Ани. — Его нужно устранить вот тут, — говорит тот же мужчина, и тыкает примерно на то же место, где была моя рука. — А если ему кто-то поможет? — спрашивает другой человек, и даже в нем я не узнаю знакомого лица. А я, вроде, хоть и меньше чином, но знаю всех командиров в лицо. — Не смогут. Никаких сооружений, зданий и тем более домов и больниц там нету, так что, сто процентно, что он погибнет, если даже не расшибется, — улыбается мужчина, и повернув голову на него, я замечаю в нем знакомое лицо. Но, немного не могу вспомнить. Это ведь тот самый… Кашин? Точно, это же он! — Но тем не менее, Вы уверены, что нам нужно устранять одного из тройки лучших летчиков с команды? — не совсем уверенно тянет темноволосый парень, и посмотрев на него, я узнаю в нем Альтаира. Неужели он хотел меня спасти, даже не смотря на то, что мы с ним не общаемся? — Если я сказал сделать — значит нужно! Вам не понятно, Кожахметов? Вы в любой момент можете оказаться на его месте, не забывайте! — Данила смотрит испепеляющим взглядом возле меня, и я готов поклясться, что по моей коже пробежались сука мурашки! Никогда не любил Кашина, и как человека, и как командира. Я обхожу стол вокруг, и чувствую, что мои ноги начинают неметь. Кажется, я просыпаюсь? Но, увы, нет. Вокруг почему-то начинает очень громко играть музыка, и буквально в следующую же секунду я переживаю момент с падением еще раз. Я и забыл, как это было больно и пугающе.Я буквально летел спиной к земле, и хотел зацепиться рукой за порванный в воздуха — или заранее — парашют, чтобы хотя бы не разбиться. Моя рука оказалась вытянута вверх, и ее пронзило горящим куском металла. Я удивлен, как все это попало только в руки и ноги, не задев мое тело. Или оно задело, но Паша мне не сказал? Тем не менее, было страшно и больно. Особенно, когда я отключался прямо в воздухе от недостатка кислорода. Успевая перевернуться в воздухе на бок, я сгруппировался, и ухватившись кровоточащей рукой за парашют, рухнул на землю. А потом все. Темнота.
Резко распахиваю глаза, и тяжело дышу. Это же был всего лишь сон, но тело снова начало ломить. На улице солнце только поднималось. Хорошо, значит, все еще спят, и я смогу посидеть в тишине на кухне, с чашечкой крепкого кофе и обо всем подумать.POV Автор
Музыченко, тихо спустившись с кровати, направился на кухню. Перед этим прикрыл все двери, чтобы не разбудить ни Пашу, ни Аньку. Насыпав ложку растворимого кофе — Юра не считает его за кофе, но приходится довольствоваться тем, что есть — Музыченко заливает рассыпчатую массу кипятком. После садится на стул, и подпирает голову своей рукой. А потом и второй, опираясь на деревянную поверхность стола локтями, а длинные пальцы запуская в темные волосы. Ему необходимо это обдумать, и лучше в одно— — Юр? — послышалось сонное бормотание. Понятно, Паша встал. — Ты чего не спишь-то? Рано же еще, — Музыченко встал со стула, и подошел к парню. — Ты ушел, я почувствовал что тебе плохо. Все хорошо, Юр? — приобнимая мужчину за талию, спрашивает Личадеев, устроив голову на плече лётчика. Музыченко молчит еще какое-то время, пока вновь не слышит уже более настойчивое «Юр» от Паши. Мужчина тяжело вздыхает, и точно так же обнимает парня. — Я знаю, кто решил меня убить.