Маленькие предательства

      Генерал остался доволен приемом. Его успели познакомить, казалось, со всем городом, и он обзавелся полезными связями. Так, например, Грант явно пришелся по душе главному архитектору, Базилю де Буи. Его жена Габриэлла, пожалуй, слишком болтливая, но по-своему очаровательная, веселая женщина, а вот Базиль человек–дело: как только узнал, что у Базза трое сыновей, сразу «ненароком» обмолвился о том, как прекрасны дети, и что у них с женой тоже подрастает сын и красавица дочь Кармель двенадцати лет. Еще одним полезным знакомством обернулась встреча с Прохором Пряхо — серьезным молодым человеком, немногословным сотрудником разведки, как сразу понял генерал. Впрочем, Прохор не стремился сильно шифроваться от него и охотно сообщил Гранту, что в городе есть неплохая школа юного разведчика, если вдруг его дети еще не до конца освоились здесь. Базз решил, что запишет туда Бака. «Пора мальчику взрослеть. Он тихоня и молчун, но отнюдь не трус. К тому же, умен. Отличные качества для разведчика». Больше всего Грант был доволен знакомством с самими Милявскими. В лице Алены он приобрел превосходного собеседника: энергия и легкость этой женщины восхищали его. Гавриил остался таким, каким его запомнил Базз еще много лет назад: сдержанный, безукоризненно вежливый мужчина, который явно относился к нему с настороженностью и не стремился сойтись на короткой ноге, как многие другие в Бухте. Впрочем, генерала пока это не сильно беспокоило. Еще есть время, думал он, чтобы войти к нему в доверие. А это важно, ведь он всерьез решил сойтись с Милявскими как можно ближе.       Базз имел достаточно опыта, чтобы по одному разговору с Аленой и другими гостями в течение вечера убедиться, что юные близняшки могли стать самыми подходящими парами для его сыновей. И пусть он видел только одну из них, Марию, и не перемолвился с ней и десятком слов, для него было ясно, что она хорошо воспитанная, образованная, кроткая девушка. И это явно не все её добродетели. «А раз они близнецы, то и сестра надо полагать такая же». Все отмечали, что их семья дружна, а сестры привязаны друг к другу. К тому же, у Милявских практически не бывает разводов. Об этом говорил ему сам Гавриил, а что может быть лучше для военного, чем верная жена? Может быть, Мария слишком робка, но ведь ей всего шестнадцать. За пару лет, если всё сложится удачно, он, не без помощи Алены, сумеет повлиять на нее и на её сестру нужным образом. Почему-то Базз был уверен, что Алена не будет против такого союза. Матерям ведь всегда не терпелось выдать дочерей замуж, а в городе не так уж и много достойных кандидатов на роль их супругов.       Размышляя таким образом, генерал невольно вспомнил широко раскрытые синие как глубокая вода глаза девушки. «Глаза-источники, — подумал он, — из которых кому-то однажды посчастливится напиться». Снова к нему вернулось ощущение прикосновения маленькой изящной руки и нежной кожи. Более достойную партию для Танка или Рипа ему вряд ли удастся найти. Но рядом с приятными воспоминаниями вдруг всплыло то единственное, что Гранту очень не понравилось на вечере: разговор о Белле Гот. Конечно, он увидел ее памятник сразу, как приехал в город. Но… «Они здесь с тех пор, как установили памятник Белле», — возник в памяти обрывок фразы. Гонгадзе в городе? Этого он никак не ожидал. Значит, информации не было в досье Бухты. Конечно не было, он бы сразу это запомнил. Значило ли это, что штаб не знал? Не могло быть. Должен ли он доложить о них или только выставит себя дураком? В сорок два года еще рано уходить на пенсию. Могут подумать, что генерал теряет хватку и мыслит нездраво. В последних инструкциях, которые он получил много лет назад, не было сказано… «Этим делом я больше не занимаюсь», — строго отчеканил про себя Грант и открыл дверь дома.       Дома не спали. Все сыновья находились в гостиной на первом этаже. Танк и Грант, казалось, только что отскочили друг от друга, а Бак сидел поодаль неестественно ровно, вжавшись в спинку стула.       — Как прошли чествования генерала? — Рип был сильно взвинчен. Еще ни разу он не осмелился так дерзко говорить с отцом. Базз рассердился, но решил, что нет смысла развивать конфликт и строго спросил:       — Почему не в постелях?       — Прости, отец, — ответил Танк, — мы с Рипом… увлеклись и забыли про время.       Опять весь вечер орали друг на друга, понял Базз. От нахлынувшего расстройства и усталости он стал злиться еще больше:       — Забыли про время? Значит, я могу забыть про ваше личное время. Марш по кроватям, разговор будет утром.       — Конечно, про свое личное время ты никогда не забудешь! — снова начал Рип. Да что с ним такое?!       — И про личную жизнь тоже! — Рип переходил все границы, словно сейчас готов был навсегда разорвать эти отношения. — Вот наш бравый Танк сегодня уже подцепил одну, а сколько женщин этим вечером повисло на тебе, скажи? Мы поэтому сюда переехали? Поэтому, да?! В Китеже каждая знала, что ты за человек! А здесь тебе раздолье, бери любую! Конечно, ведь для них Базз Грант — герой! Железный человек!       — Рип, остановись.       Но он уже не мог. Предательство первой любви, скандальная драка, из которой он отнюдь не вышел победителем, постоянное давление отца, его непонимание, брат, который пытался самоутвердиться за счет него и ходил у отца в любимчиках, внезапный переезд из родных мест, первый день в новой школе, непрекращающийся конфликт с Танком — всё это сейчас рвалось из юноши наружу:       — Ты не любил маму, не можешь любить и нас! Решил, что новая баба сделает тебя лучше? Не сделает!       — Рип!       — Ты никого не любишь! Только командуешь! Мы все для тебя солдаты! А я не хочу умирать по твоему приказу, как умерла мама!       Он не осекся, не опустил глаз. «Парень действительно считает, что Лила умерла из-за меня?» — подумал Грант, и боль сжала его сердце. Кажется, только теперь он понял, что всё это время испытывал к нему сын. Вот он кто для него. Вовсе не пример, не герой, а убийца! Гнев Базза прошел, но Рип смотрел на отца ненавидящим уничтожающим взглядом.       — Танк, Рип, Бак, по кроватям. Разговор будет завтра.       Сыновья повиновались. Даже Рип. Голос отца, привычка слушаться уже действовали автоматически. Когда Базз услышал стук закрытой двери, он выключил свет и в темноте стал подниматься в свою спальню.       Лежа в постели, Базз снова и снова удивлялся, почему он остался спокоен. Может быть, это рефлекторная защита против истерики Рипа? Базз обычно мог сорваться за куда меньшую дерзость. А может, он просто растерялся? Услышать такое от сына, которому он желал исключительно блага… Но, может быть, он промолчал, потому что Рип прав? «Неужели я командую всеми, как фигурками на шахматной доске, ведя партию к победе? И победе ли?». Он сказал им: «По постелям!», и команда была безропотно принята. Рип считал, что его отец не умел любить? Базз вспомнил, как Бак вжался в спинку стула при его появлении. От испуга. Конечно, он любил своих сыновей, но он понял только сейчас со всей ясностью, что мальчикам после смерти Лилы не хватало тепла и заботы. Той заботы, которую Базз дать не мог. Он любил их по-другому, делами, а не словами, думал об их будущем, но совсем упустил настоящее. Уже мысленно ставил мат, когда обнаружил, что остался без офицера… Нет! Он не потеряет сына. Ни одного из них. Он умел любить и сделает так, чтобы и мальчики не знали в любви недостатка. Разве не для этого он привез их сюда? И тут же в памяти вспыхнуло: «Решил, что новая баба сделает тебя лучше? Не сделает!». «А вот здесь сын неправ, — подумал Грант. — Я слишком долго был один, закостенел и загрубел. Не стоит ли мне подумать о невесте и для себя? Тогда хотя бы у Бака будет материнская забота, и он не озлобится так, как Рип. Рип, Рип… мальчик мой!». Генерал перевернулся и лег на бок. Темно-синие складки простыни напоминали движение воды. «Глаза-источники», — вдруг вспомнил Грант и тут же уснул.