Маленькие предательства

      Прошло несколько месяцев. Базз Грант всё чаще стал появляться в поместье Милявских. Расставание с дочерью и невозможность быстро с ней связаться угнетающе действовали на родителей и особенно на Гавриила. От Мириам долгое время не было писем, и Милявские уже не на шутку были встревожены, когда вдруг на их пороге возник генерал и радушно предложил связаться с дочерью по спутниковой связи, ведь перед отъездом Грант снабдил своего сына специальным телефоном, а на письма надежды нет, добавил он. Алена и Мария не переставали благодарить Базза за такую щедрость, и даже Гавриил стал более расположен к генералу: сначала изредка, но затем всё чаще приглашая его в дом под разными предлогами. Грант не отказывался, и нередко просил дозволения прийти с младшими сыновьями. Детям были рады, и вскоре Гавриил стал замечать, что проводит время, играя партию за партией в шахматы с Баком, которого он находил удивительно интеллигентным и рассудительным молодым человеком, а Алена, когда встречала в саду одиноко бродящего Рипа, всегда подходила к нему и завязывала разговор о растениях или ландшафтном дизайне, полагая, что юноше это интересно, раз он так много времени проводит на природе. Рип вначале из вежливости, но затем все с большим интересом общался с ней. Мария и Базз в такие дни оставались, как им обоим казалось, без лишнего внимания со стороны окружающих и могли беседовать о чем желали, свободно расположившись на террасе первого этажа или же в библиотеке. Марии после отъезда сестры пришлось особенно трудно. Ей стало не с кем делить радости и тревоги, а доверить маме или школьным товарищам можно было не всё. На некоторое время девушка замкнулась в себе, всё больше угнетаемая отсутствием писем от Мириам. И вдруг генерал протянул ей руку помощи! Возможность слышать голос сестры была для Марии огромным подарком. Однако спутниковая связь стоила дорого, и даже Милявские не могли затратить такое количество ресурсов. Поэтому общение близнецов ограничивалось несколькими фразами, и Мария не могла поверить сестре все свои переживания и тревоги, свои мысли и наблюдения. В голосе Мириам она неизменно слышала радость и удовольствие от пребывания в новом месте, и сама каждый раз радовалась за сестру. Но стоило ей положить трубку (а она разговаривала с Мириам после мамы и папы), как всё её нутро словно обрушивалось в глубокую пропасть. Генерал не мог не замечать серьезных перемен в лице девушки, когда она отдавала ему телефон, и каждый раз старался ее приободрить, как-то отвлечь. Постепенно они стали говорить всё больше и откровенней. То, что Мария не всегда могла сказать родителям, она свободно поверяла Баззу, и он, в свою очередь, не стесненный с ней строгостью светских законов и рамок мог быть почти полностью откровенным. Он видел живой отклик Марии к его историям, её интерес, желание проводить с ним время, и сам тянулся к ней, насколько это было возможно для его рассудительности и принципов. Их общение стало теплым, встречи неизменно желанными, а минуты, проведенные вместе, приятными. Но Грант не хотел торопиться. Еще достаточно времени, говорил он себе. И часто Базз, нанося визит Милявским, почти всё время проводил за светской беседой с Гавриилом или оживленно обсуждал с Аленой детей и современное воспитание. Марию в эти дни он лишь приветствовал вежливым пожатием руки и слегка склоненной головой. Девушка не без сожаления оставалась с братьями. И хотя говорить с Баком о науке, новых открытиях было истинным удовольствием для Марии, с Рипом ей не удавалось найти общий язык. Угрюмый и неразговорчивый, он мог в одиночестве долго бродить по саду, а когда Мария пыталась его разговорить или чем-то увлечь, отвечал нехотя и односложно.       Делу помог случай. В очередной раз, когда Мария и Бак увлеченно снимали с полок книги в библиотеке, выискивая друг для друга интересные цитаты, Рип в отдалении рассматривал живопись и фотографии, украшавшие стены. Юноша любил искусство, но не мог никому в этом признаться. В мечтах не раз он представлял себя художником, но… Тут ему в глаза бросилась одна из фотографий. На ней молодой Гавриил, хотя нет, кто-то другой, но страшно похожий, обнимал профессора! Его возлюбленную! Однако у женщины на фото совсем другие волосы: рыжие, короткие. И выражение лица такое простое, открытое. «Что за черт?! — выругался про себя парень. — Или я сошел с ума в этом доме?». Не в силах больше сдерживать интерес, он спросил Марию, возможно, впервые за все время обратившись к ней:       — А кто на этой фотографии?       — Где? — Маша, оторвавшись от книг, даже не сразу нашла взглядом Рипа.       — Вот, — он немного отошел, давая девушке обзор.       — Это мой дядя с супругой, только тут они еще молодые, — сказала Мария, поднимаясь и подходя поближе к фото.       — С супругой? — медленно переспросил Рип. Он не мог принять, что его возлюбленная обручена.       — Да, с Ниной Гонгадзе.       Бак вдруг поднял голову и пристально посмотрел на них. Затем встал и тоже подошел к фото.       — А чем она занимается? — продолжил Рип.       — Спортивная журналистика, так они и познакомились с дядей. Он медиамагнат, — Мария была рада, что Рип начал проявлять хоть какую-то заинтересованность в их обществе, поэтому не обратила внимания на странность его расспросов о незнакомой женщине.       А вот от Бака это не укрылось. Он продолжал наблюдать за братом, все больше подмечая странность в его поведении. Нина Гонгадзе, конечно, была копией его профессора, но Бак сразу понял, что это другая женщина. Те отличия, которые разглядел Рип, бросились в глаза и ему. «Неужели близнецы? — подумал он. — Сколько же их здесь?»       — А больше она ничем не занимается? — не унимался тем временем брат.       Бак вдруг осознал, куда он клонит. Вот что за причина, по которой Рип неизменно провожал и встречал его со всех занятий школы разведчика: его профессор! Рип влюбился в профессора? У Бака не укладывалось это в голове, ему потребовалось время, чтобы свыкнуться с мыслью. А Рип продолжал допрос Марии, которая уже начала смущаться:       — Точно ничем?       — Ничем, Рип. По крайней мере, я не знаю. Мы редко видимся.       — А они бывают у вас в гостях? — зажегся надеждой юноша.       — Дядя навещает, а Нину у нас я видела лишь несколько раз за все время, что помню. У нее сложный график.       — Понятно, — протянул Рип и, вдруг, снова стал угрюмым и молчаливым.       Мария растерялась от такой резкой перемены и Бак, видя ее обеспокоенность, поспешил перевести тему. Зная брата, он понимал, как порой непросто быть в его обществе. Поразмыслить о влюбленности Рипа мальчик решил по дороге домой.       — Ты узнал своего профессора, Бак? — позже спрашивал Рип, когда братья остались наедине в своем доме.       — Какого профессора? — постарался уйти от ответа мальчик.       — Не валяй дурака! На фото была женщина — Нина, так её зовут?       — Давай серьезно, — Бак был немного раздражен, что брат так активно приставал к нему с этой темой, — на фото была другая женщина. Подожди! — он прервал рвущийся из Рипа поток возмущений, — я знаю, что ты подумал. Но это была не она. Видимо, у нее есть сестра.       — Сестра?! Издеваешься, Бак? Ты не хуже меня видел, что это ОНА. Не бывает таких похожих сестер!       — Только если они не близнецы.       — Близнецы? — Рип усмехнулся, — Еще одни?       — Здесь их много, почему нет?       — Именно поэтому! Скажи, Бак, ты же знаешь!       — А почему тебя это так волнует? — не выдержав, в лоб спросил он.       Рип тут же стал огрызаться, пойманный на чрезмерном любопытстве и досадующий на себя.       — Не твое дело!       — Ну раз так… — и мальчик потянулся за книгой.       — Значит, не скажешь?       — Рип, всё, что я мог сказать, я сказал. И Мария…       Но брат перестал его слушать. Бак ничего ему не скажет, а вот Милявская… Пусть она мало знает об этой женщине, но она, в отличие от брата, хотя бы готова о ней говорить! Значит, нужно сблизиться с Марией. Она сказала, что Нина — журналистка… И в голове Рипа начал вызревать план, который поможет ему увидеть профессора вне стен курсов. Уже долгое время он пытался познакомиться с прекрасной женщиной, но с их первой встречи Рип видел ее только два раза и то мельком, встречая и провожая брата. Никакого шанса подойти к ней и заговорить ему не предоставлялось, а тем времен её образ всё креп в юном сознании. Каждый день он просыпался с мыслью, что, может быть, сегодня судьба сведет их, и засыпал с надеждой, что это произойдет завтра. Но теперь он знал, как подобраться к ней! Надо подружиться с Марией и сказать ей, что он очень хочет стать журналистом, но мало знает о профессии и невзначай припомнить, что её тетя могла бы ему помочь, если, конечно, это возможно, ведь Рип так не хотел быть навязчивым, но журналистика — это мечта его жизни!..       Так и случилось. Мария была очень отзывчива к людям и всегда стремилась помочь, чем могла. А когда Рип Грант, наконец-то, перестал смотреть на неё испепеляющим взглядом и стал подходить, здороваться и интересоваться, как дела у неё и её близких, сам охотно рассказывал новости, которые «сообщал ему Танк», в том числе и о Мириам, девушка очень быстро прониклась к нему симпатией. Внезапную перемену, произошедшую с Рипом, она объясняла себе благотворным влиянием на него отца: разумеется, Грант стал уделять братьям больше внимания, раз даже так часто берет их с собой. Это сделало образ Базза в глазах Марии еще более притягательным. Поэтому, она без промедления решила посодействовать Рипу, когда тот попросил ее о встрече с тетей, ведь сейчас так важно поддержать его и не дать пропасть стараниям Базза!       Рип и Мария уже около часа были в гостях у Нины Гонгадзе. Рип, как только увидел ее, понял, что брат был прав: эта женщина не профессор. Но отступать поздно, поэтому он старательно вымучивал из себя вопросы, стараясь не выглядеть полным дураком перед Ниной, которая охотно рассказывала ему об особенностях профессии журналиста. Мария тем временем болтала с дядей, сообщая ему о последних достижениях Мириам и Танка. Рип уже совсем отчаялся, поняв, что больше не в состоянии задать ни одного вопроса и собирался уходить ни с чем, но тут входная дверь отворилась, и по гостиной разнеслось напевное приветствие.       — О, у нас гости? — уже не так мелодично добавила Дина, проходя в комнату, — Привет, Маша!       — Здравствуйте! — Маша встала из удобного кресла и, указав на Рипа, добавила, — Это мой знакомый, Рип Грант, он очень интересуется журналистикой.       — Ах, журналистикой? — переспросила Дина, садясь за стол рядом с сестрой, — наверное, генералу Баззу очень жаль, что сын не идет по его стопам? — обратилась она внезапно к Рипу, посмотрев прямо в глаза буравящим взглядом.       — А вы знаете моего отца? — растерявшись, вопросом на вопрос ответил юноша.       — Генерала Гранта? Конечно, знаю! И он меня знает, можешь сам у него спросить. Поэтому и удивлена, что он позволил, — она выделила это слово, слегка растянув, — сыну увлечься чем-то иным…       — Может быть, я буду военным журналистом! — задетый, Рип позабыл правила приличия и перебил Дину. У Нины в этот момент брови поползли удивленно вверх, ведь на протяжении часа юноша задавал ей вопросы исключительно о журналистике в сфере искусства, и ни разу не упоминал о своих милитаристких интересах.       — Ну конечно! Военная журналистика! Как я могла забыть? — театрально воскликнула блондинка, — Впрочем, мне нет дела ни до того, ни до того. Не люблю войнушки.       Рип понял, что попал впросак. Да она просто играет с ним, как с котенком, который принимает шнурок в руках хозяина за настоящую добычу! Дина же решила на этом не останавливаться, она сразу поняла, каким именно интересом был вызван визит Рипа в их дом. Она не раз замечала этого мальчика и все те взгляды, что он бросал на неё, когда приходил к зданию школы. И сегодня его глаза, выражение лица, говорило ей о многом. «Бедный парень!», — подумала Дина. Правда, она была слегка зла, что он вторгся в её пространство. Дина никогда не страдала от отсутствия мужского внимания, скорее наоборот, оно было для нее избыточно, но особенно женщину донимали сталкеры. Поэтому, она решила как следует проучить парнишку и навсегда отбить у него охоту даже приближаться к ней. На раз прочитав его, Дина решила, что насмешки лучше всего помогут ей превратить любовь в ненависть.       — А что вы любите? — с вызовом спросил Рип.       — Я? — улыбнулась красавица, — искусство! Особенно, скульптуру, — тут она выразительно посмотрела на Марию, и девушка невольно отвела глаза, — Твой отец разве тебе не говорил?       — О чем? — сбитый с толку спросил юноша.       — Ну как же? О памятнике…       — Дина… — что-то предупреждающее прозвучало в обычно спокойном голосе Давида.       — Впрочем, — ничуть не смутившись, продолжила она, — наверное, он говорил твоим братьям, — это было сказано с такой небрежностью, но Рип весь закипел, от мысли, что она думает о его братьях лучше, чем о нем, — как, кстати, у них дела?       — Мария только что рассказывала мне об успехах Танка и Мириам на сборах, — увидев подходящую тему для перевода беседы в безопасное русло, вступил в разговор Давид.       — Уже скоро они выступят на соревнованиях! — добавила Мария.       — Как интересно! — сказала Дина, хотя все присутствующие мгновенно поняли, что ей нет никакого дела до этих двоих. — Рада, очень рада, но вынуждена вас покинуть! С кем не увижусь, пока-пока! — и, не обернувшись в сторону гостей, она быстро поднялась на второй этаж.       Дина нарочно оставила недосказанность для юноши о своем знакомстве с его отцом и историей с памятником в расчете, что о том или о другом он обязательно спросит Базза и генерал, конечно, запретит сыну не только общаться, но и интересоваться такой женщиной как Дина Гонгадзе. Правда, Грант может и Баку запретить посещать её курс или вообще приходить в школу, но игра стоила свеч. «Жаль, если младший Грант перестанет ходить на занятия, он очень способный мальчик! Я могла бы превосходно его подготовить всего за пару лет, но… Личное спокойствие важнее, а этот Ромео грозит стать серьезной обузой». План Дины почти сработал: Рип, задав лишь один вопрос о Гонгадзе, получил от отца не только гневную отповедь, но и запрет на любое взаимодействие с ней. Однако, Дина не учла, что отношения отца с сыном куда хуже, чем она предполагала. Рип был так разозлен словами генерала, что даже не стал с ним спорить, а просто ушел в комнату, полный твердой решимости встречаться с Диной как можно чаще.       Теперь он приходил на курсы с цветами, здоровался и пытался заговорить с красавицей, не обращая внимания на взгляды окружающих, к которым раньше он был так чувствителен. Но каждый раз попытки ухаживания встречали жесткий отпор. Дина здоровалась с ним, обдавая настойчивость Рипа ледяным холодным взглядом, и уходила прочь. Грант не знал, как доказать ей серьезность своих чувств. С каждым днем он всё больше мрачнел. Баку было жаль брата, к тому же он беспокоился о его состоянии, зная, что у Рипа слабые нервы и он может сорваться, а тогда скандала не избежать. И однажды он осмелился после занятий поговорить с Диной:       — Профессор, я…       — Ты сегодня отлично показал себя, Бак! — улыбнулась ему женщина, складывая папки в изящную сумку.       — Спасибо. Но я хотел бы поговорить с Вами. Это не противоречит правилам?       — Смотря, о чем, Бак, — уже серьезней ответила она.       — О моем брате.       Дина вопросительно посмотрела на него. И воспользовавшись паузой, Бак решил сразу продолжить:       — Профессор, мой брат в вас влюблен. Я знаю, что вы это знаете. А еще я знаю, что Рип очень эмоционально нестабилен, подвержен срывам, и сейчас он снова на грани. В прошлый раз из-за его конфликта нам пришлось переехать в другой город, но сейчас так проблему будет не решить. Вам нет до него дела, и это не ваша забота…       — Именно, Бак. Это прямая забота твоего отца. И я очень удивлена, что со мной об этом говоришь ты.       — Поверьте, неважно, кто. Важно, что Рип сейчас у черты, и что будет, когда он её перейдет — неизвестно. Но только вы можете ему помочь, вы…       — Бак, есть одно очень важное правило, и разведчик всегда должен о нем помнить: никогда не перекладывай ответственность на других! Ты думаешь, что в праве помещать такой груз на мои плечи? Нет, мальчик. Твой брат не имеет ко мне никакого отношения, — и уже теплее добавила: — думаю, на этом мы нашу беседу завершим.        Она вышла в коридор и стала спускаться по лестнице. Еще на середине ступенек женщина увидела юношу, чьи глаза от худобы казались больше. Он посмотрел на неё, и в этом взгляде была и искренняя радость от встречи и преддверие тоски от грядущего разочарования. Его руки, нервно мявшие букет, который уже походил скорее на старый веник, вдруг показались ей привлекательными, особенно изящество длинных пальцев… Но Бак прав, тени, залегшие под глазами юноши, внушали серьезные опасения. Неужели он не спит? И куда, действительно, смотрит его отец?! Женщину охватило невольное сочувствие к юному существу, которое казалось сейчас таким несчастным.       — Здравствуйте, Дина! — Рип протянул ей остатки букета, и рука его слегка тряслась от волнения.       — Здесь обойдемся без имен, — строго отрезала она, не принимая изысканного веника и уже проходя мимо, как вдруг ее взгляд снова упал на Бака, и что-то дрогнуло в ней, — пойдемте, уже поздно.       Выйдя на улицу, она открыла свою машину и неожиданно сказала:       — Сейчас рано темнеет, давайте я немного вас подвезу.       Оба брата сначала застыли от удивления, но Бак опомнился первым и открыл заднюю дверь. Только когда Рип увидел своего брата, залезающего в автомобиль, он убедился, что это была не слуховая галлюцинация, а реальное приглашение Дины. Словно безумный, Рип ринулся к машине и, осмелев, прыгнул на первое сидение рядом с профессором. Дина посмотрела на него, но, ничего не сказав, повернула голову и завела мотор.