***
— Ты — эльф, — понял ведьмак, уже сидя возле огня с чашей вкуснопахнущего отвара. — А ты — Геральт из Ривии. Тот, что прогнал эльфов, если верить песне, — ответил ему загадочный знакомый. — У каждого из нас свой путь, известный только нам. — Ты не похож на эльфа. Скорее на полоумного человека, — честно признался Арис. Твои уши, и одеяния, и внешность… — Свои уши я принёс в жертву ради своей жизни после того, как люди изуродовали моё лицо, — ответил ему эльф, наклоняясь ближе к огню, дабы гости могли получше разглядеть рубцы на некогда красивом для человека лице. — С таким лицом никто не задуматься даже мимолетной мыслью о том, что я могу быть кем-то ещё, кроме как человеком, — заявил ему служитель храма, медленно испив из своей чаши. — А Бог, которого ты навязать людям? Это ведь не правда. Ты им наврал? — понял Гюнтер. — Это твоя магия скрыла тропу и сам храм от чудовища снаружи. Я прав? — в голосе Стеклянного человека звучала досада. Он никогда не верил в Богов, поскольку считал, что их просто не существует. Однако теперь, когда в нем начала зарождается вера в то, что все в этом мире не живёт в полнейшем хаосе и смятении, его надежды рухнули, словно тело смертного после того, как его сердце отобьет последний бой. — Людям нужно во что-то верить. Иначе они превращаются в зверей. Видели бы вы, что здесь творилось до моего появления. Люди убивали друг друга, грабили и насиловали. В местной питейной сельчане проводили больше времени, чем в своих домах. Даже дети, прожив совсем мало, становились пугающе похожими на них. Я пришёл сюда, как простой странник, но увидев тьму в их сердцах раздел огонь веры, сотворив чудо — дорогу к месту, где должен появиться храм. — Они что, никогда про магов не слышали? — с сарказмом спросил Гюнтер, привлекая к себе внимание эльфа. — Отчего же? У них был свой маг в деревне. И ее слова главным образом заставили их уверовать. Она заверила, что магия ей подобных иная, не похожа на эту. Так я стал послом Божьим. До тех пор, пока чудовище не пришло в эти земли, — служитель бросил злобный взгляд на торговца, на котором теперь вещи музыканта выглядели нелепо, поскольку он решил принять свой реальный облик. — А когда оно пришло, что начало происходить? — задался вопросом наследник ведьмака, понимая, что перед ними живой свидетель того, как люди постепенно сходили с ума, ведь О’Дим явился в деревню, когда её жители уже были под дурманом. — Сначала перестали приходить те, кто даже моему Богу не верил: пьяницы и дебоширы, что избивали своих жен и забивали насмерть детей. Их руки были в крови по плечи. Они все были в крови. Потом начали пропадать и те, чьи поступки были скверны, но все же простимы. Тогда я понял, что что-то не так. А потом дорогу ко мне забыли и те, чьи сердца и души были чисты и невинны. Тогда я почувствовал его. Услышал его зов. Монстр боялся меня, как эльфа, обладающего магией, но оно продолжало меня звать, словно проверял свои силы. Тогда я и решил скрыть свое присутствие в лесах. Сюда монстр не явится, — не без гордости, которая свойственна многим эльфам, заверил их служитель храма. Однако его речь прервал треск деревьев и странный гомон, словно кто-то хором тихо говорил или скорее даже напевал слова на языке, прежде не звучавшем в этих землях. — Что это? — перепуганно спросил Арис, вновь хватаясь за рукоять своего меча. — Это монстр. Он идёт сюда. И люди поют ему во хвалу, — со страхом в дрожащем голосе ответил служитель. — Мы все теперь обречены. Однако не смотря на скептицизм со стороны Гюнтера и страх эльфа, которому даже не захотелось называть свое имя, от которого он отрёкся в день, когда отрезал себе уши, ведьмак не планировал так просто сдаваться. Он принялся размышлять над ловушкой для монстра, пока магия эльфа задерживала всех, чей голос звучал в общем потоке. — Арис, я хочу с тобой поговорить, — подошёл к юноше Стеклянный человек, наконец набравшись храбрости. — О чем? — с полным равнодушием и нежеланием прерывать свои размышления спросил его юноша. — О том, как я с тобой поступил, — с опаской начал торговец. — Видишь ли. Я давно знаком с твоим отцом, ещё с тех пор, как Цирилла была юной девочкой. Когда я позвал его, напугав королеву слухами, я думал, что он явится один. Но он привел тебя и тем самым сбил меня с толку, порушив весь план. Я бы не стал прятаться и притворяться кем-то перед твоим отцом, не будь тебя рядом. — Так это моя вина, что ты обманул меня? — услышал все иначе Арис. — И моего отца заодно? — Нет, что ты, — стоя чуть позади сына белого волка, что так и не соизволил повернуться к собеседнику лицом, Гюнтер протянул было руку, чтобы положить на плечо юноши, но та так и повисла в воздухе, а после вернулась к своему телу и прижалась к груди. — Ты не виновен в моей лжи. Только я. Я растерялся, увидев тебя. Я лишь хотел обмануть всех вокруг, как делал это прежде, но был так поражен твоей наивностью и чистотой, что не смел признаться. Но я много раз хотел это сделать. Просто не смог. Я боялся тебя разочаровать. Мне ещё никто не становился столь близок, как ты. Я испугался, что тебя потеряю, — голос высокого короткостриженного мужчины дрожал, выдавая его истинные эмоции. В его глазах стоял страх, что возможно для них всех скоро настанет конец, и он умрет, так и оставаясь для Ариса обманщиком и предателем. Гюнтер очень боялся смерти. Он прожил долго, что иметь сожаления, но осознание того, что и он не вечен, что тот, кто создал его таким и дал столь странное имя в итоге разочаруется в нем и уничтожит свое творение, зарождало панику. Но О’Дим прежде всегда сдерживал страх, убеждался в новых приключениях, что нет создания, способного навредить ему. Даже Геральт — великий ведьмак, один из последних в своём роде, — был бессилен против магии великого Стеклянного человека. Но смерть все же оставалась для него загадкой, которую он мог раскрыть только умерев. Теперь же, когда Гюнтер О’Дим мог сбежать, укрыться и забыть о монстре, сбежав туда, куда ему никогда не добраться, если эльф и в самом деле был прав, торговец не мог этого сделать. Ведь Арис никогда не бросит своего упрямого отца, что был полон решимости убить чудовище и успокоить свою названную дочь. О’Дим же уже не мог жить, зная, что наследник ведьмака, худощавый юноша со странными волосами и большими, полными веры во все, что может только существовать, глазами погиб где-то в глуши, брошенный им на растерзание чудовищу. — Это все, что ты хотел сказать? — Ты мне дорог, Арис! — громко заявил мужчина в одеяниях барда, не в силах сдержать эмоции. — Ты мне тоже… был дорог. Но я слишком тебе доверился, — наконец обернулся к торговцу Арис и обнаружил, что теперь тот выше и больше походил на цветную тень, нежели на человека. Его обличий напоминал живой труп, кожа стала серой и блеклой, а лицо больше похожило на обтянутый кожей череп. Но почему-то Ариса его внешность не отталкивала, наоборот притягивала. Как и все, что имело особое происхождение, не похожее на обычных людей. Услышав такое и увидев разочарование в погасших глазах Ариса Гюнтер не выдержал и притянул его к себе, крепко обняв, не смотря на сопротивление со стороны наследника ведьмака. — Я люблю тебя, Арис, — задыхаясь от отчаяния заявил он, возможно немного громче, чем стоило. Геральт, услышав такое, обернулся и было едва не кинулся на мерзавца, смевшего заявить подобное, но служитель храма без Бога нежно взял его под руку и отвел ближе к выходу. — Это их судьба и не тебе её решать. — Он сказал подобное моему сыну, — не хотел отступать белый волк. — Точно так же, как и ты любишь Ариса или Гюнтера, он может тоже любить. Любовь — это сложное и многогранное чувство и понять его смысл в состоянии лишь те, кого оно касается. Оставь их, — мудро заметил эльф, продолжая отводить Геральта в сторону. — Лучше прислушайся к тому, что рассказывает нам потревоженный лес. Песнь зачарованных. Слышишь что-нибудь? Какие-то слова? — закрыв глаза и прислушавшись спросил он ведьмака прежде чем на его лице появилась едва заметная пугающая улыбка. — Они молятся о спасении, — услышал призывы о помощи белый волк.Часть 13. Цена монеты
29 мая 2021 г. в 13:08
Храм трое беглецов настигли уже когда тьма поглатила все вокруг и лишь чудом можно было рассмотреть путь. Огромное каменное строение стояло почти полностью покрытие той самой зеленью, что скрыла тропу к нему. Вход уже почти скрыли леаны, но пройти внутрь путник все же смогли. Почувтвовав чье-то присутствие, охотники обнажили клинки, а Гюнтер приготовился использовать свою загадочную силу, которая лишь немного походила на магию ведьм и колдунов.
— Это храм Богов. Оружие вам не поможет, если будет такова их воля, — послышался низкий голос откуда-то из глубины огромного тёмного помещения, освещенного лишь сотнями свечей, расставленных по выступам на стенах и на полу.
— Кто ты? — спросил Гюнтер у тьмы, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть того, кто с ними ведёт разговор.
— Я тот, кто привёл в эти земли Бога и научился людей в него верить. Этот храм дом не только моему Богу, но и мне, как вечному его служителю, что зажигает свечи и стирает кровь с его рук. А кто вы, раз посмели зайти сюда с оружием вместо даров? — им навстречу вышел высокий молодой мужчина, чья кожа отдавала неестественной желтизной с свете свечей. — И зачем вы прибыли сюда в столь неспокойное время? — его взгляд был полон уверенности и решимости отстаивать свой храм перед любым, кто придёт сюда с плохими намерениями, кем бы он ни был.
— Потому и пришли, что времена не спокойные, — ответил ему Гюнтер. — Нам нужно укрыться где-то от людей, что теперь подчиняются злу.
— А кто виновен в том, что у нас появилось это зло, — хранитель храма посмотрел на музыканта с вызовом и высокомерием. Он знал, кто перед ним и что он наделал, но страха перед могуществом торговца душами не испытывал. — Ты привёл зло в эти земли, а теперь и в мой храм. Мне неизвестно, по какой причине ведьмак пытается спасти твою душу, ведь её давно уже нет в этом теле, какой облик оно бы не приняло. Вы, — обитатели храма посмотрел на Геральта и Ариса, — можете остаться здесь. Но ты, — он вновь бросил взгляд на Гюнтера, — должен покинуть этот храм.
— Если он умрет, чудовище будет уже не остановить, — вступился за барда наследник ведьмака. — Пока не поймем, как добраться до монстра и не одолеем его, нам придётся оберегать Доми ценой своей жизни.
Гюнтер удивленно уставился на Ариса. В нем все же осталось его упрямство. Но больше всего О’Дим испытывал удивление. Арис все еще зовёт его Димо, хотя прекрасно знает, кто он и как его зовут. Сердце Стеклянного человека почувствовало боль. Он никогда прежде не привязывался так ни к одному живому существу. Но сам того не замечая стал буквально дышать наивным сыном ведьмака, который перестал верить в чудо из-за лжи и предательства не только отца, но и друга, которого увидел в обличии бродячего музыканта.
Геральт заметил, как глаза некогда безжалостного торговца заблестели на тусклом свету. Он смотрел на его Ариса. Йенифер была права. У Ариса наконец появился кто-то, с кем он мог бы быть, но этот кто-то оказался самым странным из всех чудовищ, что встречал на своём пути ведьмак. Он вечен, как, возможно, и Арис, но юный сын ведьмака не простит предательства. Геральт не был уверен в том, что, вернувшись к Лютику, Арис с ним заговорит, что не уедет прочь, навсегда оставив своих родителей после всей этой лжи, и, если это случится, Лютик умрет от горя, виня во всем Геральта. Что тогда станет с ним? Геральт не хотел терять все то, что смог обрести, пусть даже этому и суждено когда либо случится.
— Ты мне не лжёшь, — понял служитель храма. — Тогда он останется. Но прошу вас убрать оружие. Моему Богу это не по душе. Вам тут ничего не угрожает, — заверил странный мужчина, прежде чем повернуться и пойти прочь. — Думаю, горячий травяной отвар вам будет кстати. Это ослабит влияние монстра, — пригласил он всех следовать за ним, небрежным жестом правой руки.