Games with Death

15 августа. 1976г. Гран-При Австрии. Гонка. POV Джеймс Команда МакЛарен подала в суд на пересмотрение результатов Гран-При Великобритании и перепроверив всё ещё раз, победу, в итоге, мне вернули... Вот только, мне было от этого совсем невесело... Феррари не приехали на гонку, ничего не говорили СМИ о состоянии Ники. В госпиталь, из гонщиков, никто не мог дозвониться. Чем дольше Лауда оставался в больнице, тем больший ажиотаж вызывал вокруг себя. Телефон госпиталя просто обрывали звонками, те же СМИ (в здание их не пускали) и парни из Феррари. О состоянии австрийца, рассказывали только последним. Патрик Депайе (пожалуй, самый бешеный тип на трассе, которого, даже я, в шутку, называю психом) каким-то неведомым образом, узнал номер телефона, что находился в номере отеля, где остановилась Т/И. Позвонить ей, уговаривали меня, кажется, всем паддоком, включая механиков других команд. Я несколько дней посылал всех нахрен и не мог решиться на это. Вместо этого, я всё также продолжал беспрерывно курить (стоило только закончить тренировку и выйти из кокпита болида) и запирался в своём номере, не желая ни с кем разговаривать. Мой запой прервался только из-за того, что надо было участвовать в гонке. Но я был уверен, как только мы покинем Австрию, я снова начну до беспамятства ужираться. Злая шутка Судьбы, но отсутсвующий Ники, "приехал" на родное Гран-При в качестве лидера чемпионата... Я был вторым в личном зачёте пилотов и мне до Лауды (пока) было очень далеко... МакЛарену разрешили вернуть машину, конфигурации, что была до злополучной Великобритании, но я понятия не имел, насколько она теперь будет хороша, в сравнении с Феррари, тем более, что последних, сейчас и вовсе, не было на трассе. Я мельтишил перед глазами собственных механиков, пока те копались в болиде... В ужасе думая, как нынешняя ситуация, напоминала мне то, что уже было в Ф1, несколько лет назад, а если точнее, ещё до нашего с Ники прихода — в 1970 году... В тот год, Лотусы буквально "летели". За ними никто не мог угнаться, а в особенности, за лидером команды, *австрийцем — Йохеном Риндтом... На тот момент, он проводил в Ф1 уже не первый сезон и видя, что у него есть все шансы стать чемпионом, пообещал жене, что выиграет титул и завершит карьеру. Йохен приехал лидером чемпионата на Гран-При Италии, а вторым в зачёте был, гонявший тогда на Феррари — Жаки Икс. Риндт должен был выиграть то Гран-При и укрепить своё лидерство в зачёте, но... В гонке, попал в серьёзную аварию и погиб. До окончания чемпионата оставалось четыре гонки, за которые Жаки так и не смог обойти Йохена в зачёте, а Кубок Чемпионов, вручали его вдове... Знаете, что самое жуткое во всей этой истории? Йохен никогда не пристёгивался ремнями безопасности, т.к. они часто заклинивали... В тот день он пристегнулся, а в момент аварии, эти самые ремни, передавили ему горло. Он умер не от удара, а из-за ремней безопасности, что натянулись слишком сильно... Когда Ронни прилетел в Австрию, он рассказал о Т/И, как трудно ей даётся то, что сейчас происходит с Ники и... Она же рассказала шведу, что за пару часов до старта гонки, она просила Ники отказаться от участия, а когда тот не послушал её... Т/И попросила Лауду дать обещание, что закончит он эту гонку целым и невредимым... И Ники пообещал это... Что было после — вы знаете. Австриец никогда не был человеком суеверным, но когда Ронни рассказывал мне об этом, по моей спине бегали мурашки от холодящего душу ужаса... А сейчас... Я приехал на трассу, на родной этап для Ники, в тот самый момент, когда он — лидер чемпионата и нихрена непонятно, выживет он или нет, а я... Я сейчас чувствую себя, как долбанный Икс в 70-м году... Эти мысли сводили с ума. И как, со всем этим, я мог взять и позвонить Т/И? —Эй! —хлопнул меня по спине Ронни, видя, в каком ужасе я нахожусь после его рассказа. —Это же Лауда! Главная заноза в заднице всех пилотов без исключения. Он выживет хотя бы для того, чтобы снова всех нас бесить своим присутствием на трассе. Я понимал, что он пытается поддержать, шутит, но... Также понимал, что всем нам страшно за Ники, и Ронни в том числе. Просто, он лучше скрывал все свои переживания и, конечно, понимал, что я, как никто, чувствую вину за произошедшее. —Ты должен ей позвонить, Джеймс, как бы сложно ни было. То, что случилось, это гоночный инцидент. Такое бывает. Никто не мог знать заранее, что это произойдёт. Это ужасное стечение обстоятельств. И, Т/И нужна твоя поддержка. Пока мы с Клеем были в госпитале, она, в каждом посетителе, высматривала тебя. Может, и не говорила этого вслух, но и я, и Клей, понимали это без всяких слов. Позвони ей, Джеймс. С того разговора прошло пару дней, а я всё также трусливо "поджимал хвост" не имея сил на этот чёртов звонок... Если Ники не справится... Если он уйдёт, а я так и не позвоню... Я же себе этого никогда не прощу! Я вышел из боксов, проходясь по пит-лейну... Боксы Феррари были непривычно пусты. Макаронники не заявлись на гонку, сказав, что снимаются с чемпионата из-за отмены моей дисквалификации на Гран-При Великобритании. Об этом не говорилось вслух, но многие понимали, что итальянцы переживают не лучшие моменты из-за Ники. Они, по сути, потеряли лидера команды, человека, что привёл их к титулу, после многолетних неудач. Поэтому сейчас, никто не решался осуждать Феррари за такое эмоциональное решение. Как бы все не переживали о Ники, итальянцам было в разы хуже, чем остальным... Гонку я, в итоге, закончил четвёртым, несмотря на то, что в квалификации показал лучшее время. Мысли о Ники, о пустых боксах Феррари, о мрачной итальянской прессе, что ходили по паддоку, как привидения... Всё это, не позволяло должным образом сконцентрироваться на гонке. Но, стоит ли говорить, как мне, впервые в жизни, было плевать на собственный результат?... Гонку выиграл Джон Уотсон, на Пенске, но этого, кажется, никто не заметил. Я словно в одну секунду осиротел... Мы же с Ники, уже пять лет, как сумасшедшие бодались на трассе. Каждый чёртов Гран-При, ещё с младших серий... Садясь за руль, мы словно не видели никого, кроме друг друга. Каким бы хладнокровным, расчётливым и, в каком-то смысле, даже скучным в своём пилотировании ни был Лауда, я понимал, что он — сильнейший из всех, с кем мне приходилось бороться на трассе. Эта непримеримая борьба на трассе, превращалась в фанатичное уважение друг к другу. Не окажись одного из нас на трассе, и второй останется ни с чем. Мы подстёгивали друг друга на намного лучшие результаты, которые могли бы достичь, не встретившись в том судьбоносном 71-м году. И сейчас, я боролся с кем угодно: с собственными демонами, со временем, с внутренними страхами... Но только не с реальными пилотами. Мой единственный соперник сейчас находился на грани смерти, а никого другого (хоть в Ф1 есть очень талантливые ребята), также серьёзно, как Ники, я воспринимать не мог... Собираясь на рейс, после гонки, я всё же рискнул позвонить в отель, но... В номере Т/И никто не брал трубку. А стоило позвонить на ресепшэн и спросить о Т/И, как мне отказались отвечать, говоря, что не имеют права, распространять информацию о гостях отеля... Мне ничего не оставалось, как назвать своё имя, хотя, изначально, делать этого я не хотел. В трубке повисло минутное молчание... Конечно, все были в курсе, кто такие Лауда и Хант и, конечно, все знали нашу вражду и в гонках, и даже, из-за Т/И. —Фрау Лауда не появляется в отеле с тех самых пор, как её мужа увезли в госпиталь. За это время, она ни разу не приходила в отель, но её номер до сих пор оплачивается командой Феррари. Простите, мистер Хант, ничем больше я не могу Вам помочь. Положив трубку, в бешенстве, я разбил телефон об стену, попутно проклиная и себя, и то чёртово голосование и свою ёбанную принципиальность. Промолчи я тогда и гонка бы не состоялась, но нет же... Решил выебнуться, идиота кусок! Я даже не хотел представлять, насколько всё плохо, если всё это время, Т/И была в госпитале... С огромными усилиями успокоившись, взяв себя в руки и спустившись на ресепшэн, я попросил их телефон, честно признавшись, что телефон в номере — разбил, но обязательно заплачу за моральный ущерб. В больницу, я звонил несколько раз, но ожидаемо, так и не смог дозвониться. Номер постоянно был занят. Возвращался в Великобританию я убитым. Окажись на моём месте, те же Масс или Петерсон, я ни секунды не сомневаюсь, что им бы хватило мужества признать свою вину и лично прийти к Ники, но... Я и близко не имел силы характера, что были у этих парней, поэтому, снова, оказавшись дома, молча бухал, курил травку, посылал всех нахрен и безуспешно пытался написать письмо Лауде, разрывая исписанные тетради одну за другой... *** Йохен Риндт был немцем по нации, но выступал в Ф1 под австрийским флагом.