Games with Death

POV Джеймс —Лайф! —сбегая с лестницы, окрикиваю я знакомую кучерявую шевелюру, только что разозлившего Ники, журналиста. Он весело шутя с ещё несколькими мужиками, спускается на первый этаж, с гордостью и насмешкой обсуждая, как он "сделал" Лауду. Придурок оглядывается за спину, услышав свою фамилию, а увидев меня, тут же расплывается в улыбке, —Джеймс, порядок? —Да-да... Слушай, у меня есть кое-что по поводу твоего вопроса Ники, —перехожу я сразу к главному, а он останавливается, ожидая, когда я с ним поравняюсь. —Ты слышал? —с издёвкой смеётся мудак, стоит мне оказаться рядом. —Да, —через несколько секунд мы оказываемся на первом этаже, а я, запреметив в паре метров от нас, дверь, не раздумывая, толкая его в грудь, швыряю (как оказывается) в туалет. —Джеймс! —мудак испуганно восклицает, а я, наконец, оставшись с ним наедине, с ужасным гневом, клокочущим внутри, начинаю избивать. Бью в живот, в последний момент вспоминая, что дверь всё ещё открыта. Закрывая дверь, наношу подряд три удара кулаком по лицу, хватаю за рубашку толкая на пол. Во время стычки, ублюдок роняет диктофон и он приходится мне, как нельзя кстати. Взяв диктофон я засовываю Лайфу его в рот и со всей силы бью по нему кулаком, —Иди домой к жене и спроси, как твоё лицо. Урод! Разбитые костяшки пальцев, начинают неприятно ныть. Я бы с удовольствием убил эту паскуду, да только, время на него тратить неохото. Он лежит с разбитым, окровавленным носом и выбитыми зубами, а я, пока ещё в состоянии хоть немного здраво рассуждать, выхожу из туалета, от греха подальше. Нащупав в кармане джинс смятую пачку Marlboro, со злостью вытаскиваю сигарету и спрятаную в пачке зажигалку. Внутри меня всего трясёт. И если раньше, в такие моменты мне помогал коктейль "травка-девочки-алкоголь", то в данной ситуации, это совершенно меня не успокоит. Да и гонка, буквально, через какие-то полтора часа. Так что всё, что мне остаётся — выкурить пару сигарет и отправиться на трассу. Хотя, единственное желание, прямо сейчас — вернуться в долбанный сортир и сделать из ублюдка, если не труп, то инвалида — точно. Боясь собственных мыслей и самого себя, я как можно быстрее отхожу от здания, делая глубокие, нетерпеливые затяжки, будто сигареты виноваты в том, что случилось каких-то двадцать минут назад... На трассу я всё же не еду, вместо этого заваливаясь в номер отеля. Мне сейчас нужно если и не поспать, то хотя бы просто завалиться на кровать и провести в полном молчании двадцать-тридцать минут, иначе, с дуру, в таком состоянии, я могу наговорить или сделать что-то лишнее... Если усну, что ж... Тедди "сработает" вместо будильника. Ему уже не впервой врываться в мои номера и с недовольными, гневными лекциями, расталкивать моё в жопу укуренное, пьяное тело. Правда, сейчас я вовсе не пьян, но будильник в его лице, всё равно, куда эффективней, чем пиликающий, раздражающий слух и нервы, мелкий круглый засранец. Он не будит, а тупо злит. А у Тедди, хотя бы голос не мерзкий... Нет, к счастью, спустя двадцать минут, я всё же не засыпаю, а телефон в номере, начинает лихорадочно звонить. Да, я уже знаю, кто именно это звонит. —Где тебя черти носят, Джеймс? Какого хрена ты ещё не на трассе?! —зло ворчит директор МакЛарена, а я не видя этого, могу с уверенностью сказать, что сейчас он, наверняка, поджимает губы. —Уже еду, —коротко отвечаю я и тут же кладу трубку. Протерев лицо руками, я словно "стираю" с себя весь гнев на долбанного итальянского пидараса. Какие-то оставшиеся чуть больше часа и мой рассудок будет полностью сосредоточен и хладнокровен. А пока, стоя у раковины в ванной, я обдаю лицо ледяной водой, окончательно сбрасывая с себя остатки раздражения и наконец, выйдя из отеля и поймав такси, еду на трассу. Мне не хочется думать о том, с каким удручённым настроем, после проклятой конференции, выйдет Ники на старт гонки. И всё же, эти мысли сами лезут в голову. —Джеймс... Ты вообще с катушек съехал, что уже дерёшься с журналистами? —вместо приветствия, встречает меня, явно разозлённый Майер. —О, тебе уже сообщили? —ухмыляюсь я. Ещё бы... Любая новость связанная с Ф1, разносится по паддоку, словно вирус, за какие-то считанные секунды. —Этот гандон смеялся над ожогами Ники. По-хорошему, его надо не избить, а убить. —В боксы приходил Клей. Говорит, хотел пожать тебе руку. Будь он свидетелем того вопроса, и остановиться точно бы не смог. Я снова ухмыляюсь, на что Тедди лишь тяжело выдыхает. —Ты не представляешь, насколько сильно утомляет твоё шило в жопе! Почему бы тебе не стать спокойней? Не знаю, там, какие-нибудь техники освоить, типо йоги или что-то вроде того? Я начинаю смеяться от нелепости слов Тедди, на что тот, вначале, вроде как хочет возмутиться, но поняв, какую глупость сморозил, сам начинает улыбаться. —Ты одна сплошная, ходячая, проблема! —Но самая быстрая и лучшая проблема, со всего нынешнего пелотона, —как бы невзначай замечаю я. —Именно поэтому тебя все и терпят... Я показываю язык, от чего Тедди, не удержавшись, начинает смеяться уже в голос. —Ники уже в боксах? —уже безо всякой улыбки спрашиваю я. Мне важно знать, что с ним всё в порядке. Что с ним БУДЕТ всё в порядке. —Как и обычно. Рвётся в бой и бесит фотографов своей угрюмой миной. Мне хочется отправиться в боксы Феррари, поговорить с ним, пожелать удачи, но... С другой стороны... Все слова комом встают в горле, а меня от волнения бьёт такой внутренний мандраж, который, я, не испытывал даже, когда впервые сел за руль болида Ф1. Я обязательно поговорю с ним. Обязательно. Но после финиша гонки. А пока... Стоит мне выйти из боксов, как вокруг меня тут же слетаются журналисты. Ещё бы, новость о том, что: "Джеймс Хант избил журналиста, что чуть ли не прямым текстом назвал Лауду —уродом", грозилась стать настоящей бомбой. Тем более, что до Германии, мы с ним были в вечных стычках. Сначала — из-за гонок, потом — из-за Т/И. —Джеймс, почему Вы ударили Лайфа? —мистер Хант, какой будет Ваша реакция, если он подаст в суд? Я стоял у боксов МакЛарена, прикурив сигарету и совершенно не желая отвечать на вопросы. Взгляд метнулся вперёд, за спины журналистов, на боксы Феррари. Ники что-то обсуждал с Лукой ди Монтедземоло (директором команды), а рядом с ними стоял Регаццони. После произошедшего на пресс-конференции, к Ники уже боялись подходить и что-то уточнять. Лауда был расстроенный, а я — злой. И это взрывоопасное смешения было не лучшим, чтобы вывести кого-то из нас тупыми вопросами. Я просто был уверен, что если Ники снова кто-то напомнит о травмах в оскорбительным ключе, то я без промедления повторю то, что сделал с Лайфом. —Джеймс, —отвлёк меня от собственных мыслей, один из толпы журналистов, —Вы надеетесь теперь вернуть Т/И? Блять! Да эти стервятники прям напрашиваются, да? Я перевёл взгляд с Луки на собравшихся вокруг меня людей. Все резко замолчали, то ли от каверзного вопроса, то ли ожидая мой ответ... —Пошёл нахрен! —кинув сигарету на асфальт и затушив её подушечкой кроссовка, я, пока снова не начал драться, быстрым шагом зашёл в раздевалку, прячась от этих уродов.