Games with Death

POV Т/И Почему я не ответила на вопрос? Потому, что, сделав я это и у всех находящихся мужчин, появилось бы ещё больше вопросов... Я была солидарна с Барбро. Но если она могла себе позволить назвать Ронни, потому, что, он её муж, то вот мой подобный ответ, вызвал бы недоумение. Но, если отбросить, то, что Джеймс был моим бывшим парнем, а Ники — мой муж... Я на самом деле, считала Петерсона самым талантливым, среди нынешних гонщиков. Джеймс — прекрасно разбирается в доработке машин, но мне, приходилось буквально из под палки, заставлять его ездить на тесты. И всё равно, даже приезжая туда, большую часть времени, он проводил на вечеринках и в местных пабах... При этом, Хант не боялся рисковать и, когда дело касалось гонок, у него не было тормозов. Он всегда выкладывался на пределе. Ники — наоборот, сутками напролёт проводил за настройками машины, пытаясь найти самый верный, оптимальный вариант. Иной раз, он ночевал в команде, всю ночь гоняя механиков и всячески им помогая делать (в итоге) машину каждый раз лучше, чем предыдущую. Иной раз, я ловила себя на мысли, что копаться в болиде, ему нравится намного больше, чем ездить на нём. Что же касалось гонок... И тут Лауда был противоположностью Ханта, иной раз, стараясь не лезть нарожон и иногда жертвуя возможностью выиграть гонку, только лишь для того, чтобы избежать аварию и заработать очки. Ники слишком расчётлив, всегда зная наперёд, сколько очков ему нужно заработать в гонке, чтобы, оторваться в зачёте пилотов или стать чемпионом. Клей – просто не умеет тормозить и сам, по этому поводу часто шутит. Итальянская горячая кровь, иной раз не позволяет пропустить соперника, что заканчивается или поломкой техники (т.к. она просто не выдерживает тот стиль пилотирования, что выдаёт Регаццони) или аварией. Что же до доработки машин... Клей с большим удовольствием проведёт время на морском пляже или палубе яхты. Да и таких амбиций, как у Ники или Джеймса, у итальянца нет. Он хочет выиграть титул и ему хватило бы таланта стать чемпионом, но к поражениям, Клей относится не так остро, как Лауда и Хант. И он нисколько не обижался, когда Энцо делал его вторым номером в Феррари, при Лауде. А Ронни — это своеобразная помесь Ники и Джеймса. Он также, как и Лауда, может целыми днями пропадать на тестах, вообще не покидая трассу, подыскивая нужные настройки. А когда наступает время гонки, он, как и Хант, несётся, сломя голову, никогда не уступая соперникам на трассе, ведя борьбу "газ в пол" и не боясь рисковать. И конечно, после начала отношений с Ники, я всегда поддерживала его. Также, как поддерживала Джеймса, когда мы были вместе. Но врать не хотелось, а отвечать честно — значит, с большой вероятностью, обидеть кого-то из них. И этого мне хотелось меньше всего. Да и как бы там ни думала, я всё равно и сейчас, и в будущем, всегда буду поддерживать мужа. И с полной уверенностью могу сказать, что оба титула, он выиграл заслуженно, в обоих случаях, являясь на момент чемпионств — сильнейшим гонщиком. Мы стояли с Барбро по пояс в воде, пытаясь научить Нину плавать. Шведка находилась буквально в метре от меня и придерживала собственную дочь под животом, пока та усердно гребла руками (хотя, это больше смахивало на барахтанье) в мою сторону, стараясь изо всех сил. И стоило Нине добросовестно преодолеть дистанцию, как я высоко поднимала её над головой, отчего девочка начинала заразительно смеяться. Я уже давно хотела детей. Я уверена, что Ники будет прекрасным отцом. И сам он ни раз говорил, что хотел бы большую семью. Но всё это после завершения карьеры. Оттого, я мечтала, чтобы он эту самую карьеру, быстрее завершил, стараясь не думать о самом плохом исходе. Где-то в незримом будущем, я уже представляла нашу семью, с сыном и дочерью. Но от этих же мыслей становилось и грустно. Всё это, было пока в мечтах, Ники даже не думал уходить с гонок, а пилоты, продолжали погибать... А Ронни и Барбро, не смотря ни на что, просто подарили себе маленькое счастье с длинными, белокурыми волосами и огромными голубыми глазами. Это как раз тот самый риск, о котором я говорила, который распространялся ни только на гонки, но и на жизнь. Петерсон рискнул стать отцом, в то время, как Ники (как он мне признался ещё до аварии в Германии), боялся будущего, потому, что, у него появилось, что терять — меня. Лауда любит всё держать под контролем и то, что будущее никоим образом проконтролировать нельзя... Эта неизвестность — она его раздражает и пугает. Поэтому, поговорив о детях, буквально пару раз, я поняла, что упрашивать его, стать родителями, пока он в Ф1 — гиблое дело. За Андретти, спустя большую часть сезона, остаётся шесть выигранных гонок, в то время, как у Ронни всего две победы. Петерсона часто подводит техника, но когда добирается до финиша, в основном, ниже третьего места не приезжает. Это позволяет держать шведу слово и, до самого Гран-При Италии, он является единственным соперником Марио, в борьбе за титул. Парни из других команд, понимая, что им ничего не светит и, что пилоты Лотус будут бороться между собой за чемпионство, открыто поддерживают Петерсона. Кажется, за Ронни, никогда ранее, не болело так много людей, как в этот год. А когда Петерсон выигрывает гонку в Австрии, толпа безумствует от счастья, словно гонку выиграл не швед, а местный австриец. Повсюду мелькают шведские флаги, фанаты визжат от счастья и скандируют: "Ронни, Ронни, Ронни!". И фанатов, и СМИ, и простых работяг из паддока Ф1, механиков, инженеров — всех увлекает борьба в зачёте пилотов между Петерсоном и Андретти. И все, не сговариваясь, отдают предпочтение скромному, улыбчивому, честному СуперШведу. Блондин, стоя на высшей ступени пьедестала, счастливо целует Барбро, одной рукой прижимая её к себе, а в другой — держа кубок победителя. С шеи и плечь свисает огромный венок победителя, который, кажется, перевешивает всё тело, своей тяжестью, но Петерсон светится словно солнышко, не замечая никаких неудобств. Ронни удаётся поймать меня взглядом, из толпы орущих фанатов, что стоят прямо под подиумом. И следующее, что он делает, это смотря мне в глаза, задорно подмигивает. Я лишь устало вздыхаю и закатываю глаза, а улыбка шведа становится ещё шире! *** Флэшбек. 11 августа 1978г. Австрия. Два дня до гонки. Т/И всё утро и весь день, была словно сама не своя. Она часто запиналась, оговаривалась, кусала губы. Ники видел её впервые в таком состоянии. Никогда прежде, за три года, что они вместе — его жена так сильно не нервничала. —Милая, что-то случилось? Ты что-то хочешь мне сказать? —обнимая Т/И за талию, австриец прижимает её к себе. —А? Что? Нет... Всё в порядке, —девушка смотрит на мужа с некоторым испугом, но ей быстро удаётся подавить все эмоции, под милой улыбкой. —Точно? —хмурясь уточняет Лауда, на что жена лишь согласно кивает. Они вместе едут на трассу, и большую часть дня, Ники, как и все остальные пилоты, проводит за рулём болида, пытаясь найти, на вечно ломающемся по ходу сезона Брэбэме, нужные настройки. Стоя в боксах команды несколько часов подряд, Т/И приходит к мысли, что ей нужно поговорить с Петерсоном. То, что её тревожит... Перед тем, как рассказать об этом Ники, она должна посоветоваться. И Ронни, оказывается, как нельзя кстати. Его кандидатура на роль советчика, или хотя бы того, кто сможет её выслушать, кажется девушке самой правильной и верной.