66
12 сентября 2020 г. в 22:31
1978г. Великобритания/Австрия. Лондон/Вена. POV Т/И
Я лежала в палате, уставившись немигающим взглядом в потолок и не понимая, как теперь буду смотреть в глаза Ники... Всё было кончено. Я убила ребёнка, не дав мужу и шанса узнать о нашем малыше. Слёз не было. Срок был совсем маленький. Я ещё не успела привыкнуть к мысли, что скоро стану матерью и, тем не менее, после аборта всё равно чувствовала себя паршиво. Не только физически, но и эмоционально.
Из клиники меня выпустили только спустя неделю. Врачам надо было убедиться, что никаких серьёзных последствий после аборта не случится. И как только я выписалась, вместо того, чтобы сразу улететь в Вену — осталась в Лондоне.
За это время, по иронии судьбы, пару раз пересекалась с Джеймсом. Он был, как и всегда, с взлохмоченными на ветру волосами, в кожанке, на велосипеде и с сигаретой в зубах.
Настроения вести милые беседы, не было никакого, но приходилось это делать. Хант итак думал, что я его избегаю. Британец, вечером, перед роковой гонкой приходил к Ронни и недоумевал от моего поведения. Об этом мне рассказал Петерсон, утром в воскресенье. Это был наш с ним предпоследний разговор. Последний состоялся уже в больнице.
Когда Хант увидел меня, идущую с магазина, с сумками в руках и предложил встретиться в кафе, я не могла отказать. Не хотела, чтобы он понял, как мне плохо. Не хотела, чтобы жалел меня... Поэтому, уже тем же вечером, я смотрела, как он, припарковав велосипед у входа в кафе, не мог зайти внутрь из-за узнавших его, визжащих фанаток.
И Джеймсу, и Ники, я врала, что прилетела в Лондон, чтобы навестить родителей. Нет, конечно, я с ними виделась за этот приезд, но реальную причину, никто из моего окружения, не знал.
Самым сложным было вернуться в Вену и ждать мужа. Пока меня никто не видел, я горстьми глотала успокоительные и рыдала в подушку. Я ведь даже пол нашего малыша не знала только потому, что думала, чем меньше я о нём знаю, тем легче переживу аборт. Но это не работало. Я очень сильно хотела этого малыша. Но, ещё сильней, я хотела не огорчать Ники и не растить ребёнка одной. Я боялась за мужа и боялась участи Барбро. А ещё, я боялась, что Лауде, новость о беременности, совершенно не понравится.
Когда он прилетел домой, у меня не получалось вести себя с ним так, как раньше. Он предсказуемо думал, что дело только в смерти Ронни, даже не подозревая, что есть не менее веская причина. Ники часто пытался поговорить со мной, но я не могла чувствовать себя комфортно рядом с любимым мужчиной, чьего ребёнка не так давно уничтожила... И ещё, я пообещала себе, что он никогда об этом не узнает.
Мы всё чаще молчали, а Лауда, то и дело, пропадал в офисе авиакомпании, лишь бы избежать этой неловкости между нами... Я начала задумываться о разводе, просто, чтобы не портить жизнь Ники. А после клиники, я была уверена, что порчу ему жизнь.
Муж просил меня записаться к психологу или, если я не могу делиться проблемами с посторонним человеком — выговориться ему самому. Он просил рассказать, что со мной происходит и что меня гложет. Просил поговорить с ним.
Но, разве я могла себе это позволить? Разве могла рассказать правду?
Мы стали отдаляться друг от друга и мне казалось, что если я не справлюсь с этими мыслями... Если не заставлю себя оставить то, что случилось в Лондоне — в прошлом, то уже в начале 1979г подам на развод. Потому что, жить с таким сильным угрызением совести, с мужчиной, которого я люблю — было невыносимо...
СМИ, заметив, что я больше не приезжаю на гонки, стали судачить о том, что наш с Лаудой брак распадается. Журналисты напрямую спрашивали об этом у Ники. Он, как всегда, отвечал довольно жёстко. Но, СМИ были близки к истине. Если муж даже не думал о разводе, уверяя меня, что это временные трудности и, что мы обязательно с ними справимся, то вот я в это не верила. Не верила в то, что всё будет, как раньше. Я не говорила об этом вслух, но думаю, Ники всё и так понимал... Понимал, что я думаю о разводе, но не решаюсь заговорить об этом.
А потом, был последний этап сезона. Конец 1978г. Я всё же поехала с Ники на гонку, хотя, настроения никакого не было. Это был первый для меня этап, где не было Ронни, а в сторону боксов Лотус, я так ни разу и не посмотрела.
Титул выиграл Марио. И смотря на личный зачёт пилотов... Видя то, как близко (даже после своей смерти) Ронни был по очкам к Андретти... Видя то, что Петерсона никто, кроме итальянца обойти не смог, я лишний раз убеждалась, что этот титул должен был достаться именно шведу.
Сразу после гонки была вечеринка. Большая часть пилотов отказались приходить, а я, купив в ближайшем магазине несколько бутылок виски и скотча, вернувшись в номер отеля, единственное, что хотела — напиться и забыться.
Само собой, Ники пытался меня успокоить. Но нажраться я всё же успела. Лауда вернулся в отель лишь через час, после меня. Я, сразу после финиша, покинула трассу, а Ники задержали журналисты. Поэтому, когда он оказался в номере, я уже была пьяна.
Ники молча собрал начатые и ещё закрытые бутылки и вылил всё их содержимое в раковину.
—Тебе это никак не поможет, —строго смотрел на меня муж.
—Мне очень поможет, если ты уйдёшь с проклятых гонок, —пьяно развалившись на кресле, заплетающимся языком ответила я.
—Мы это уже обсуждали, —сказал он всё также спокойно.
Конечно, гонки были лишь одной из причин. А скорее, даже отговоркой. Мы с Ники, уже несколько месяцев не были близки. У меня в голове не укладывалось, как, после того, что я сделала, заниматься с ним любовью? Я не могла переосилить себя, а ещё, не могла понять, как так вышло, что я забыла в тот день выпить противозачаточные и в итоге забеременнела?
Да, понимала, что поступаю неправильно и, что Ники не железный, что ему нужна я, но... Переосилить себя, мне казалось, невыполнимой задачей.
Всё это, заставляло меня сейчас забываться в алкоголе, вместо того, чтобы рассказать мужу всю правду. Что ж... Значит Джеймс не прав, также, как и не правы все остальные. На деле, я оказалась, не такой уж и сильной, какой меня видело общество.
—Т/И, я так больше не могу, —Ники помог мне встать с кресла, подводя к кровати и усаживая на неё. —Нам нужно поговорить. Я должен знать, что с тобой происходит. Я хочу тебе помочь.
—Ты меня любишь? —поглаживая мужа по щекам, мне хотелось расплакаться от собственной ничтожности.
—Конечно люблю, —он смотрел на меня, не скрывая удивления.
—А если узнаешь, что я совершила что-то очень страшное, перестанешь меня любить?
—О чём ты говоришь, милая? Что ты сделала? —Ники подсел ко мне, приобнимая за талию и целуя в плечо.
—Неважно. Уже ничего не изменить.
Лауда хотел что-то сказать, но притянув его за рубашку к себе, я поцеловала мужа в губы, заставляя замолчать. Мы неуклюже упали на простыни, а потом... В январе 1979г, я узнала, что снова жду ребёнка...