69
15 сентября 2020 г. в 19:52
1981г. Октябрь. Испания. POV Ники.
После очередного Гран-При, я, снова наврал Т/И о встрече со спонсорами, лишь бы не лететь в Вену.
Я без ума от наших сыновей и, без преувеличения, готов на всё ради них. И благодарен Т/И за эти два лучика счастья. Но, следуя своему же обещанию, никогда не заставлять любимую женщину нервничать (хотя, выходит у меня это из рук вон плохо), сейчас я чувствую себя предателем и не могу сказать жене правду. Хотя и понимаю, рано или поздно, но ей придётся всё рассказать.
Дело в том, что за те два сезона, что меня не было в гонках, в Ф1 появились новые звёзды, новые имена. Я никогда не был в почёте у фанатов, а после завершения карьеры и подавно. Обо мне как-то резко забыли, переключив внимание на новичков Ф1 и из-за этого резкого снижения популярности, от моей авиакомпании стали уходить спонсоры. Без спонсоров, бизнес пришлось бы закрыть, а я слишком много сил и времени вложил в это детище. И самым оптимальным вариантом для возвращения популярности и соответственно, спонсоров, было — возвращение в гонки. Что я собственно и сделал, подписав контракт с МакЛарен, на следующий год... И Т/И об этом, само собой, не знала... И как ей рассказать об этом, я тоже не имел понятия...
Прилетев после гонки на Ибицу, я вместе с нотариусом, переписал завещание, теперь, рядом с именем Т/И, вписав и имена наших сыновей. Пилоты всё продолжали погибать и я не мог быть уверен в том, что во второй раз смогу завершишь карьеру.
О подписании контракта, новый директор МакЛарен — Рон Деннис, должен был объявить в середине ноября. Т.е., у меня оставалось чуть больше трёх недель, чтобы рассказать об этом жене, перед тем, как она узнает о моём возвращении в гонки, из газет...
Я не понимал, как это сделать. Как ей рассказать? Она столько лет переживала обо мне, пока я гонялся и только вздохнула спокойно... А я вдруг возьму и объявлю, что снова возвращаюсь? Это даже не свинство, а что-то намного более мерзкое...
И тем не менее, гонимый чувством совести и стыда перед Т/И, сейчас я стоял перед забором, за которым находился дом Ханта, с желанием "выплакаться" и хорошенько напиться. Нетепичные для меня мысли, но иначе, я просто не понимал, как заставить не корить себя за собственные упрямость и эгоизм...
Решение о возвращении в гонки, далось мне не легко, но Т/И вряд ли бы это утешило. Поэтому, сейчас, я был здесь, а не с женой.
Звонок в дверь... Ещё один... И ещё несколько.
Джеймс выходит на улицу в белых боксерах и такой же белой футболке, помятый, со взъерошенными волосами и с бутылкой пива в правой руке. Весь его внешний вид говорит о том, что он снова всю ночь кутил.
Он протирает сонные глаза свободной рукой и щурится от дневного света.
—Ники? —брови британца, удивлённо ползут вверх, а сон снимает рукой. —Что-то случилось?
Да, Джеймс умный парень и он без слов, понимает, что просто так, я бы к нему никогда не приехал.
—Извини, что не предупредил. Сам не знал, что так внезапно к тебе заявлюсь.
—Да, на тебя это не похоже.
—Я влип, Джеймс. По-крупному...
Он подходит к забору и парой щелчков на кнопочной панели, заставляет тот разъехаться в стороны. А после, без вопросов, кивком головы, приглашает в дом.
Спустя пару часов, выкурив полпачки сигарет, Хант сидит в кресле, хмуря брови и тяжело молчит. Я излил, всё, как есть. И то, что не хочу закрывать компанию, но спонсоры уходят. И то, что если попытаться продержаться наплаву собственными силами, придётся снова влезать в кредиты, и они будут на несколько нулей больше, чем при моём приходе в Ф1. И то, что обманул Т/И, ведь обещал ей детей после завершения карьеры, а сейчас рвусь вернуться за руль, когда Маттиасу, успело исполниться всего два месяца! А старшему, Лукасу, чуть больше двух лет!
—Вот это ты конечно намудрил... —смотря в потолок, Хант продолжает хмурить брови.
—Как мне быть? —я впервые надеюсь на чью-то помощь. А зная, какой у Джеймса талант, выходить из любых передряг, сухим из воды, жду от него любого совета, чуть ли ни как своего спасания.
—Рассказать всё, как есть. Время работает против тебя. Если не расскажешь, она всё равно узнает через несколько недель. И то, что она прочитает о твоём контракте в газете или увидет по телевизору, будет намного хуже, чем если ты сам ей во всём сознаешься.
—Я боюсь, что после подобного, она захочет собрать вещи и уйти. Ты же знаешь, какой упрямой и гордой может быть Т/И.
—Почему-то ты вспомнил об этом только сейчас, а не когда подписывал контракт с МакЛарен.
—Я не хочу лишаться компании.
—Вот ты и ответил на свой же вопрос, Ники. Тебе придётся всё ей рассказать, как бы этого ни хотелось делать. А если решит уйти... Знаешь, я поступал с Т/И не лучшим образом, но всегда возвращал, пока ты не встал на моём пути. Если она тебя любит, то ты её вернёшь. Да и у вас, в конце концов, два пацана растут. А это самая веская из причин, чтобы закрыть глаза на твои хотелки. Но если ты не расскажешь, будет хуже.
Спустя ещё пару часов, видя, в каком я удручающем состоянии, британец потащил меня, сначала в бар, а позже, в ночной клуб. Дальше, я нажрался настолько сильно, что уже просто не помнил и не понимал, где мы были и что делали...