***
Мэй понятия не имела, как она добралась до своего дома. То ли сама сообразила, то ли ей сказочно повезло: благо, в клане все деревенские дома находятся рядом, и проходить огромное расстояние не нужно. Она принимала душ. Словом, шикарной ванны здесь не было. «Ванная», похожая на корыто, была настолько маленькой, что даже миниатюрная фигура девушки помещалась здесь с трудом. Мэй усмехнулась, когда поняла, что вода была ледяной: словно даже «техника» была готова на все, лишь бы ее «отрезвить». Мысли — словно клубок нитей, постепенно распутывались и ее сознание приходило в порядок. Направив на себя ледяной поток из крана, Мэй поняла, что сейчас она наконец таки протрезвела. Многие моменты, которые она не могла проанализировать, будучи под саке и кальяном, показались ей в новых красках. Ничего страшного не произошло, Кадзу не выглядел разъяренным. Бывшая майко взяла с деревянной полки жёсткую мочалку, которую словно делали из льна — ей нужно было оттереть запах кальяна и саке полностью. На этой же деревянной полке красовалось множество глиняных банок с разными названиями: «гель для душа с ароматом сакуры», «вишневое мыло». Это все было ручного приготовления, и пахло изумительно. Мэй не смогла выбрать что то одно, поэтому нанесла на мочалку всего по-немногу, и начала тереть плечи, руки и все тело вплоть до красных следов. Выходя из ванны, девушка несколько раз обернулась розовым, жёстким полотенцем. — Вроде все смылось. — подумала она, направляясь в свою комнату. Она присела на диван, убирая последние капли воды с груди и плеч, поправляя косимаки, как тут в комнату постучались. — Мэй, ты здесь? — Да. — девушка сразу поняла, что это был Кадзу, и даже не осмелилась повернуть голову. Ей до сих пор было стыдно, причем сейчас Мэй была в одном косимаки. — Я могу войти? Она промолчала. — Я не сержусь. — Входи. Кадзу закрыл дверь, подходя к Мэй, садясь рядом с ней. Ее щеки залились румянцем. Она никогда не сидела с ним рядом.. в таком виде. С растрепанными волосами в пучке, красными щеками и в одном косимаки. Но Кадзу это не смущало совершенно, он говорил уверенным тоном: — Я хотел пригласить тебя прогуляться. — На дворе час ночи. — Вот именно. Такие прогулки ничем не заменишь. Но если ты себя плохо чувствуешь.. — Ладно, я пойду, только дай мне собраться. — Мэй согласилась сразу же, как только поняла, что такое предложение может упустить: ей нужно узнать все. И про записку, и про игнорирование со стороны Кадзу, и про то, куда же собиралась Азуми. — Отлично. — Мне переодеться так то нужно. — она впервые за долгое время улыбнулась, намекая синоби на выход из комнаты. Взгляд Кадзу опустился на каплю воды, бежавшую по груди Мэй, он проследил за этим, пока та не скрылась под воротником косимаки, и, сглотнув, отвернулся, прошептав: — Хорошо, я выйду. Но Мэй все равно заметила в его глазах промелькнувшее желание остаться. Убедившись, что дверь закрыта полностью, Мэй распустила волосы из пучка, и.. взлохматила их. Впервые. Она впервые позволила себе распустить волосы, не делая никакую прическу и не завязывая их в тугой пучок, от которого порой сводило виски. Она помассировала щеки руками, прогоняя желание спать, и посмотрела на стопку кимоно, лежавших рядом. Сделав выбор в пользу светло-розового, украшенного яркими цветами сакуры на концах юбки и рукавах, она засучила темный пояс поуже, и еще раз проведя ладонью по волосам, вышла из комнаты. — Отлично выглядишь. — сказал Кадзу. Улыбаясь, он положил руки в карманы, окинув взглядом Мэй. Но она грустно вздохнула: — Перестань. Я выгляжу, как с похмелья, так и есть. — Не вини себя. — синоби посмотрел ей прямо в глаза, и что то в его взгляде заставило кицунэ не отворачиваться. — Увы, сейчас ты уже не майко, но это не повод жить «по-прежнему». — Что значит по-прежнему? — за этим начинающим увлекательным диалогом она и не заметила, как быстро они вышли на улицу. — Я не могу назвать себя сильно образованным человеком, даже в плане своей собственной культуры, но знаю, что к гейшам, майко очень завышенные требования. И твоя противоречивая реакция на свои изменения оправдывает это. — Что ты хочешь этим сказать? — не унималась Мэй, следуя за ним. Кадзу помолчал. Темное небо выглядело так печально, но в этой грусти каждый мог найти что то прекрасное. Куча сияющих звёзд освещали дорогу спутникам, был достаточно сильный ветер, но за своим разговором они его даже не замечали. Как и за молчанием. — Ты не обязана быть идеальной картинкой. Мэй возмутилась. — Тебе легко говорить! Тебя никто не заставлял с детства пахать, танцевать до такой степени, пока все позвонки не скривятся, не реагировать даже на хамство в свой адрес, наблюдать за тем, как твои сверстники живут полноценной жизнью, а ты свою полноценную жизнь проживаешь в книгах по культуре своей страны, которые прочитаны от корки и до корки. — Ты права, мне этого не понять. Но сейчас ведь все по другому, зачем тебе по прежнему вести себя так, словно ты человек без эмоций? Твое поведение сейчас абсолютно нормально, как бы твои «майковские» замашки не давали это опровергнуть. Мэй не знала, что на это ответить, поэтому она просто поделилась тем, что так долго "висело" у нее на душе. — Кадзу, мне так стыдно.. — прошептала Мэй, склоняя голову. Они сели на какую то лавочку в местном «зелёном» то ли парке, то ли просто зелёной местности. Повсюду деревья, в небе стоит луна, и больше ничего. — За что? — За то, что ты видел меня.. такую. — каждое слово давалось Мэй особенно тяжело, и в ее глазах застыли слезы. — Курящую и пьяную. — Я не сержусь на тебя, в сотый раз говорю. — Кадзу поцеловал Мэй в макушку, и она еле заметно улыбнулась. Это дало ей смелости задать следующий вопрос: — Почему ты ведёшь себя так, словно никакой записки с отвержением от тебя и не было? Реакция Кадзу удивила Мэй настолько, что она задалась вопросом: не спит ли она случайно? — От меня никакой записки и не было. — А как же? Но этот клочок бумаги в кимоно.. Он не дал ей договорить. — И этот же клочок бумаги в рукоятке моего меча. Это работа Азуми. На секунду Мэй потеряла дар речи. — Мы расстались окончательно. — Что? — она судорожно заморгала. — Я ничего не понимаю. — Все просто: Азуми слышала наш разговор под дверью, решила надорвать наши взаимоотношения, отправив глупые записки, как малолетка, а после и сама призналась в этом. Мы с ней снова поссорились, и во время скандала она и сказала про это. Так мы и приняли решение расстаться окончательно, поэтому она и собирала вещи сегодня. — И.. и куда она сейчас пойдет? — Мэй удивлялась своей доброте: после всего, что сделала для нее эта синоби, она даже как то.. Волновалась за нее? Азуми была заложницей собственной глупости: на чужом несчастье счастья не построишь. — В другой клан. — Разве так можно? — Можно, Мэй. Хватит о ней! — взгляд Кадзу стал серьезнее. — В тему о нашем утреннем разговоре. Мэй застыла. — Я люблю тебя, Мэй. — Кадзу говорил это, смотря девушке прямо в глаза, от волнения закусывая губу. — Я.. я тоже тебя люблю, Кадзу. — прошептала она, и на этот раз Мэй действительно была на грани разреветься, на этот раз от счастья, но она сдержалась. Он потянулся к ней за поцелуем, и кицунэ ответила на его желание, но сквозь поцелуй она все-таки спросила: — Но почему тебе так тяжело дались эти слова? Он нехотя отстранился от ее губ. — Не хочу, чтобы повторилась та же история, что и с Азуми. — Кадзу, я никогда не буду орать на тебя без причины, и разбивать тарелки дома тоже, обещаю! — заверила его Мэй, но он усмехнулся: — Но при этом мокрой тряпкой я один раз уже чуть не получил. Кицунэ рассмеялась. — Был повод. Но, я серьезно. Научись заново доверять людям. — Только если моим учителем в этом деле будешь ты. — С удовольствием. — Мэй сплела их пальцы, смотря на луну, на секунду замолчав. Следующий вопрос волновал ее не меньше: — Кадзу, но ведь воровство — это не истинная причина, почему тебя посадили в тюрьму, ведь так? — А я ведь говорил тебе, что ты умная, и тебе будет сложно с этим жить. — синоби покачал головой, но его взгляд на миг стал таким серьезным, что Мэй съежилась. — Верно. — А какая настоящая причина? — Я убил. Повисла тишина. Очень долгая, невероятно болезненная для обоих пауза. — Мэй, если ты не захочешь после этого со мной иметь ничего общего — я не обижусь. Главное, ты знаешь правду: я люблю тебя. Искренне. Но продолжать ли любить и общаться с синоби, способным на убийство: уже твое дело. Бывшая майко молчала, не в силах что либо ответить. Но после этих слов она встрепенулась: — Нет-нет-нет! Что ты такое говоришь? Я не брошу тебя из-за этого, я слишком сильно дорожу тобой! — Мэй говорила это от чистого сердца, но в душе все равно что то щемило от получения подобной информации. — Но лучше расскажи мне, кого ты убил и за что. — Этот человек отнимал деньги у бедных ради какого то своего «проекта». — Кадзу говорил с некой злобой в голосе, и это насторожило девушку: возможно, тот, кого он убил, был настолько страшным, что даже после преступления синоби не отпустило. — Вскоре он наведался в наш клан и убил брата Чонгана. Мэй сидела с распахнутым ртом. — За что? — Тот отказал ему на предложение одолжить денег, ибо «проект» показался ему странным и подозрительным. На наших глазах он убил его. Я не мог смириться с такой потерей, и много времени жил с мыслью отомстить. В итоге когда я встретился с ним в городе, я.. Я все-таки сделал это. Убил. И это было самой роковой ошибкой. — Но ведь ты свергнул убийцу, возможно, мошенника! Это разве наказуемо смертной казнью? — Наказуемо. Не забывай: я синоби. Нас могут посадить в тюрьму только из-за того, что мы существуем. А тут такая веская причина, я, придурок, ещё раз доказал свою опасность, подставив под удар весь клан. — Кадзу сжал кулаки, и Мэй успокаивающе погладила его по выпирающим венам на руках. — Тише. — прошептала она. — Не могу. — Как звали этого человека и брата Чонгана? — Ямато и Рэн. — Кадзу слегка успокоился, но в его глазах по прежнему горела злость. — Кадзу, но я все равно ничего не понимаю! — Мэй вспыхнула, ей бы до жути обидно за любимого: — Ты, считай, освободил город от убийцы! Возможно, он убил не только Рэна. — Последнее не факт. Мэй, что было, то прошло. Мне с этим жить. И, мне кажется, охота за мной идёт до сих пор. Плюс ты оцениваешь ситуацию необъективно. — Всмысле? Намек на то, что я тебя люблю настолько, что готова оправдать даже такой поступок? — Именно. Но твои чувства мне приятны. — Кадзу улыбнулся, и на душе Мэй стало теплее. — Давай забудем про это на время, ладно? — она нежно поцеловала Кадзу в губы, обхватывая его лицо своими руками. Он кивнул, ответив на ее поцелуй. Мэй рукой зарылась в его волосах, продолжая целовать. Она опустилась губами к подбородку, к шее, провела дорожку поцелуев по ключице. — Мэй, что ты делаешь? — прошептал Кадзу, стиснув зубы от нарастающего возбуждения. — Что хочу. — ответила она, и одним резким движением перекинула одну ногу через бедро Кадзу, оказавшись на нем сверху. Она продолжала целовать его шею, слегка покусывая, и Мэй было приятно, ощущая под собой нечто твердое. — Мэй, — он улыбнулся, еле дыша, прихватывая девушку за талию. — Не сейчас и не здесь. Она оторвалась от его шеи, и уголки ее губ, которые ранее застыли в улыбке, опустились. — Почему же? — Слезь с меня, Мэй. Не проверяй меня на то, сколько я могу продержаться от твоего настроения. — А вот и нет! — она продолжила сидеть на Кадзу, без капли стеснения. Но увидев его серьезный взгляд, все-таки слезла. — Я же чувствовала, что ты.. Хочешь этого. — Мэй обиженно прижалась к его груди. — Ночью на скамейке? — синоби прыснул. — Ты оригинальна. К ее щекам хлынула краска. — Тише, успокойся, мне понравилось. — прошептал синоби с улыбкой, кусая ее мочку уха. Она покачала головой, с трудом сдерживая улыбку, и прижалась к нему крепче.***
На следующее утро Мэй проснулась в особенно приподнятом настроении. Она не понимала, от чего ей так хорошо: от того, что Азуми уехала, или от их разговора с Кадзу на скамейке вечером. И у нее созрела гениальная идея: сходить с Масамунэ и Кадзу в какой нибудь местный ресторан, даже если и просто посидеть, ибо денег на всякие деликатесы им явно не хватало, просто провести время вместе. Первое, что она сделала, это расчесалась и умылась. По дороге к дому Кадзу девушка увидела Масамунэ, он с самого утра уже разгуливал по деревне, в весёлом настроении и как обычно что нибудь жуя. На этот раз в руках ронина была булочка с кленовым сиропом. — Привет! — он первый поздоровался с Мэй, подходя ближе. — Заранее хочу извиниться, если наша вчерашняя пьянка.. Тоесть, приятное времяпровождение как то расстроила тебя: ты уходила такой грустной. Делай со мной что хочешь, только булочку не забирай. Мэй ещё раз поразилась: как его непропорциональная для такого высоченного роста худоба вязалась с вечным поеданием всего, что можно съесть и такой большой любовью к пиву? Она рассмеялась. — Привет, да все нормально, я накрутила себя по поводу вчерашнего. Не буду булочку забирать. — Вот и отлично. Так что там с этой идиотк.. Азуми? И записками? Моя теория по поводу того, что это ее рук дело, подтвердилась или нет? — Подтвердилась. Азуми уехала. На лице Араи застыло полное недоумение, которое прервалось тем, что он наклонился над свисающей капелькой кленового сиропа, хватая ее в рот. Он долго пережевывал кусочек булки, а после на его лице возникла самая что не на есть фраза. — Ура! Надеюсь, эта гадюка больше вашу жизнь с Кадзу отравлять не будет. — Масамунэ, не надо так. — А что я такого говорю? Мэй, она все время делала тебе пакости, Кадзу, молодому парню чуть жизнь своими истериками не испортила, не давала ему отпустить ее и быть счастливым. — Ну довольно. Да, она сякая-такая, но ведь тоже человек. Ее можно понять: она привыкла к Кадзу, и тут я появляюсь. — Может ты права. — Ронин пожал плечами. — Но все равно эта Азуми мне не нравится. Мэй вовремя перевела тему, пока ронин не начал пародировать «пёрлы» Азуми и дразнить ее: — Я хотела спросить: ты не против в ресторан со мной и Кадзу сегодня сходить? — Да я всегда не против, но с деньгами у меня положение, как с мозгами самураев в нашем городе, которые на центральной площади всех подряд гоняют. — Можно заказать что нибудь маленькое и просто посидеть втроём, мы давно все вместе не общались. — Отличная идея. Смотрю ты в хорошем положении духа: саке все-таки не самый плохой вариант расслабиться, так? Мэй вновь засмеялась. С каждым днём Масамунэ симпатизировал ей как друг все больше и больше: а ведь в первый день, когда она только увидела его, когда он защитил ее от самураев: Мэй даже побаивалась ронина, настолько строгим и холодным казался ей его внешний вид. А потом.. Она с улыбкой вспомнила, как в баре Араи чуть не перевернул стол, стараясь как можно быстрее рассказать всю информацию о кицунэ ей и Кадзу. Да, в какой то степени для ронина Масамунэ мог показаться тем ещё «балбесом», его непостоянный характер, гулянки до заката и порой громкие ругательства ну никак не вязались с образом сдержанных ронинов, которые живут с какой либо целью. Но это было его изюминкой. Масамунэ был невероятно отзывчивым другом: в его глазах всегда горела самая настоящая преданность, его лёгкий юмор всегда выводил из грустного состояния, и с ним можно было отправиться хоть куда. Мэй была невероятно рада, что смогла подружиться с ним. — Допустим. — Мэй по прежнему стояла с улыбкой на лице, встряхнув головой, вышла из своих мыслей. — Так что, ты согласен? — Конечно. — Тогда собираемся где то через полчаса. Я зайду к Кадзу.***
— Ну и ну. — Кадзу улыбнулся. — Давно тебя такой веселой не видел, Мэй. — Тебя это настораживает? — Ни сколько. Я рад. — Мэй скользнула взглядом по его оголенному торсу, Кадзу переодевался прямо перед ней, но она была и не против выходить. Он уловил ее взгляд. — Не время, пушистая. Рано. Они отвернулась, фыркнув. — Ну ты и нарцисс. Переодеваться перед девушкой, зная, что у тебя накачанный торс на который многие заглядываются. — А ты сильно любопытная. — он засмеялся, поправляя пояс темно синего кимоно. Кадзу потянулся к резинке для волос. — Стой. — сказала Мэй, и он, оглянувшись, вопросительно посмотрел на нее. — Что такое? — Распусти волосы. Так тебе гораздо лучше. — Серьезно? — Да. — Мэй улыбнулась, ещё раз любуясь длинными, черными прямыми волосами синоби, они у него были очень прямые и ухоженные, доходили чуть ниже лопаток. — Ну, как скажешь. — Ниндзя хотел скрыть свои эмоции, не желая признавать, что комплимент Мэй его очень обрадовал, но его радостная улыбка его истинные эмоции выдавала.***
До ресторана компания трех друзей шла, громко смеясь, и разговаривая о чем попало. В ресторане они сели за свободный столик посередине, поедая одинаковый, небольшого размера десерт. — Ребята, а какие у вас планы? — резко спросил Масамунэ, вертя в руках вилку. — Не знаю. — Мэй пожала плечами. — Мне нужно убедиться, что мои дары не сделают ни одному жителю города зла, а так посмотрим, где жить буду, чем заниматься. — Зато я знаю. — Кадзу прервал размышления девушки, и она внимательно посмотрела на него. — Если ты уверена, и, не передумаешь. То можешь жить у нас в деревне. Со мной. Ты никому не помешаешь, причем с каждым днём твои умения контролировать свои дары улучшаются, думаю, к тому времени, все вообще отлично будет. Щеки Мэй вспыхнули. К какому такому времени? Она шепотом ответила: — Я подумаю. Араи грустно сказал: — У всех вторые половинки. — Только не надо эту банальщину про то, что ты целым родился! — Кадзу улыбнулся, шутливо толкая ронина в бок. — Нет, я совсем не про это. В том то все и дело. Мои родители будут ой как недовольны, если я не женюсь. — Но если ты не хочешь отношений, это ведь сугубо твое решение, разве не так? — удивлённо спросила Мэй. — Не так. — Масамунэ заметно погрустнел. — У меня итак большие проблемы с родителями, они считают, что мое поведение для ронина неприемлемо, и единственная польза от меня будет: найти жену, завести детишек. — Так в чем проблема? У ронинов большой авторитет и популярность в городе, с тобой любая захочет под венец пойти. — Кадзу изумлённо поднял бровь. — Не в этом дело. — ронин помедлил. — Я не хочу отношений, свадьбу тем более. Хотя перспектива быть отцом, сидеть с маленькими детишками мне нравится: я люблю детей. Но все это так странно. — Ты чего то боишься? — спросила Мэй, внимательно смотря Араи в глаза. — Меня отпугивает слово «отношения». Получается, всю свою свободу я буду тратить на это? На человека, которого пускай и полюблю, но он явно не будет разделять моих мыслей касаемо жизненных приоритетов? — Но ведь приоритеты могут измениться, когда в твоей жизни появится та самая. — Кадзу с удовольствием проглотил ещё один кусочек десерта. — А если не изменятся? Расставание, развод? — У тебя был неудачный опыт отношений? — спросил синоби. — Нет. У меня вообще серьезных отношений не было, только секс.. — Все будет отлично, Масамунэ. — Мэй с улыбкой посмотрела на него. — Встретишь ты ещё ту самую, может она будет разделять твои жизненные позиции и не ущемлять твою свободу. — Полностью солидарен. — кивнул Кадзу, он хотел сказать что то ещё, как вдруг их взгляд привлекла незнакомка, вошедшая в ресторан. Она была одета в ярко-оранжевое кимоно, ее волосы с золотистым отливом держала длинная, тонкая заколка, а слегка загорелая кожа переливалась на солнце. Когда она подняла свои зеленые глаза, чтобы заказать блюдо, стоя рядом с официантом, Мэй словно передёрнуло: эта девушка показалась ей очень знакомой. Пока незнакомка отдавала деньги за заказ, ее рукав кимоно задрался, и на ее ладони показалась метка. Такая же, как у Мэй.