Легенда синоби

       Утро следующего дня выдалось нервным, загруженным. Сегодня должен был состояться бой. Бой, момент прихода которого все старались оттянуть, забыть о нем. Но с другой стороны абсолютно весь клан понимал: никакого нейтрального отношения к последующему поединку быть не может, нужно быть наготове. Ведь не зря же они так много тренировались? Да, больно об этом думать, неприятно осознавать всю опасность грядущего события.  — И теперь бей, — Кадзу придерживал Мэй за талию, направляя ее тонкую руку, крепко держащую рукоятку меча на деревянный макет. Мэй одним ловким ударом удалось поделить макет пополам, и одна сторона с треском отвалилась, покатилась к пеньку. Отложив меч в сторону, она развернулась к Кадзу. Он по прежнему крепкой хваткой держал ее за талию. — Я так нервничаю, — прошептала Мэй, скользнув пальцами по выпирающим венам на руке Кадзу. — Это мой первый бой. — Для многих он тут первый. — синоби хмыкнул, присел на небольшой пень, потянулся. — Атмосфера в целом напряжённая. — Этот.. поединок, — Мэй долго подбирала нужное слово, все-таки слово «бой», ее настораживало. — Стоит того, чтобы так сильно нервничать? Темные глаза Кадзу на миг остановились на лице девушки, а после он внимательно посмотрел ее в глаза. Что то в его взгляде промелькнуло такое, что заставило бывшую майко покрыться мурашками. Он не хочет, чтобы она понимала всю опасность происходящего. Глаза Кадзу были чертовски красивыми, и они обладали особенностью: в них всегда можно было прочитать то, о чем синоби думает. Что чувствует. И сейчас, светлая тень накрывшая его темную радужку глаз выдывала его беспокойство. Мэй положила свою ладонь на его скулу, ласково поглаживая нежную кожу синоби. — Я не люблю слово «нервничать». — поразмыслив, прошептал Кадзу. — Считаю, что нервозность убивает здравый рассудок. — Кадзу, я вижу, что ты стараешься как можно мягче.. — Как можно мягче что? — Преподнести мне информацию. Не нужно. Я не маленький ребенок, понимаю, что нам всем будет тяжело. Говори прямо. На его лице застыла гримаса удивления, но после синоби расслабился. Его голос стал более мягче, нежнее: — Я просто так дорожу тобой, Мэй..— шептал Кадзу, и кицунэ заметила, насколько сильно он смущается, когда начинает говорить о своих чувствах. Не смотря на «колючесть», у Кадзу было большое, доброе сердце, и Мэй поняла это с их первого разговора. Когда он согласился вывести ее из города, не бросил одну, тащил с пещеры, помогал идти, когда девушка едва не теряла сознание. Но признавать свою чувствительность и склонность к ранимости синоби не хотел. Может, правильно делает? Многие этим пользуются сейчас. — И я.. Была бы возможность, я бы очень хотел, чтобы этого боя не было, хотя раньше я всегда ждал их с предвкушением. Вопросительное молчание девушки дало знак Кадзу продолжать. — У синоби это в крови. Бои, поединки. Но.. Когда встречаешь своего человека, то становится не до этого. Все мысли заняты не предвкушением грядущего адреналина, а только им. Кадзу посмотрел Мэй в глаза, и она почувствовала горящий поток эмоций по всему телу. Ее щеки покрылись румянцем, и не в силах что либо предпринять, чтобы скрыть нахлынувшие эмоции, она отвернулась. Неожиданно они увидели смутно-знакомую фигуру, надвигающуюся прямо в их сторону. Белые, слегка потрепанные одежды, чуть уставшая походка. Чонган выглядел очень нервным. Но на лице, покрытым старческими морщинами горели уверенные, готовые ко всему темные глаза. — Собрание клана через несколько минут. Собирайтесь на центральную поляну. — бросил он, и развернувшись поплелся в ту сторону, на которую показывал костлявой рукой. Мэй и Кадзу встали, и девушка спросила: — Что с Чонганом? Он выглядит потерянным. — Устал. Слишком много нагрузки на его плечах, ведь он ещё маленьких синоби по вечерам тренирует. Мэй неоднозначно хмыкнула. Стояла неоднозначная погода. Пока они подходили к центральной поляне, на хмуром прежде небо вовсю показалось яркое, золотистое солнце, хотя логически его появление предсказать было невозможно. Вся центральная поляна была буквально усеяна синоби, Мэй впервые видела такое огромное количество людей. Даже на тренировках их не было столько. Они с Кадзу вместе стали чуть в конец, пытаясь разглядеть хоть что то за массивными плечами и головами ниндзя. Рядом с собой они заметили Масамунэ. Мэй помахала ему рукой, на что тот выдавил улыбку. В его тусклом взгляде появилось ещё что то, но что — девушка понять не могла. Араи не пришел на утреннюю тренировку, как и говорил. И Мэй казалось это странным. Это отсутствие можно было свалить на то, что ронину нужно было временно выйти в город, пойти по делам, хотя накануне боя это тоже было бы странным, но он стоял здесь как ни в чем не бывало. Такао и Хидэко стояли впереди, их было сложно не заметить, белоснежная голова колдуна очень сильно бросалась в глаза среди всех темноволосых синоби. А особенно низкая Хидэко слегка прижималась к нему, ёжась от холода. Со всех сторон прозвучал громкий, с хрипцой голос Чонгана. — Новости из города: ёкаи будут здесь через час. Никаких тренировок, утренняя партия подошла к концу. Вы можете растерять все силы, если будете тренироваться сейчас. Мэй, Хидэко, вам нужно будет особенно сосредоточиться. Мы дадим вам оружие, но для полного задержания ёкаев и их соратников стоит включить в «программу» ваши дары. Но главное помните: не проявляйте к ёкаям и их соратникам враждебность первыми, отбивайтесь только тогда, когда они накинутся на вас. И, самое главное: не давайте им близко приближаться к вам, тогда шансов отбиться у вас не будет. Кадзу крепко стиснул руку Мэй в своей, кицунэ покрылась мурашками. Он так переживает за нее. — Расходимся, собираемся возле границы клана и города через сорок пять минут. Пока можете заняться своими делами. Куча синоби начала потихоньку расходиться.

***

Все сорок пять минут Кадзу и Мэй провели вместе. За пустыми разговрами, объятьями, поцелуями и прикосновениями: одним словом делали все, чтобы не думать о грядущем поединке, который явно будет кровопролитным. — Масамунэ будет участвовать? — спросила Мэй, прижимаясь к синоби чуть крепче. Его губы коснулись макушки девушки. — Конечно. И вновь это щемящее чувство в груди Мэй. Почему она ощущает его постоянно, глядя или говоря про Араи? — Но он же пропустил утреннюю тренировку, все остальные у него не особо складывались. — Ронины — особо благородные. Он помог тебе развить свои дары, не побоялся, пошел с нами, и сейчас будет воевать. Мэй ничего не ответила, они шли к границе. По коже пробежали мурашки, жутко громкое сердцебиение эхом отзывалось в висках и ушах. Подкатывающий к горлу комок страха не давал Мэй спокойно дышать. Тысячи собравшихся синоби выглядели уверенными, но в их горящих глазах все равно можно было увидеть тень страха. Погода словно понимала грядущую опасность: лёгкий ветер сменился на сильный, он хлестал по лицам, заставлял жмуриться. Послышались странные звуки. Эхо, смешанное с каким то жутким завыванием. — Идут. — прошептал Кадзу, и первое, что он сделал, это развернул Мэй к себе. Она вопросительно посмотрела на него. — Я люблю тебя, пушистая. И всегда буду любить. — сказал синоби, твердым, уверенным голосом, подтянул девушку за плечи и нежно поцеловал в губы. Шокированная Мэй не знала, что и сказать, когда он оторвался от ее губ, она прошептала тихое: — Спасибо. — Начинаем! — крикнул Чонган, и только сейчас Мэй увидела ту картину, которая привела к тому, что внутри нее все болезненно съежилось: ужасающе страшные существа надвигались медленно, их бледных оттенков кожа заставляла вздрогнуть. Злые, горящие неоновым светом глаза словно прожигали всю поляну. Клыкастые улыбки, длинные, свисающие патлы волос. И рядом был даже тот, кого Мэй увидела тогда, в отражении лужи: вблизи этот ёкай выглядел ещё более страшным. Рядом с ними шли, видимо, соратники. У всех были оружия. Это были обыкновенные люди из города, внешне ничем не примечательные: но настроены они были враждебно. Только Мэй подумала об этом, как первая кучка людей бросилась на синоби, размахивая оружием, и с этого момента на поляне начался бой. Тот самый, страшный и кровопролитный. Абсолютно все синоби, даже молодые, отбивались как могли: пару соратников отлетали на дистанцию нескольких метров, но ёкаи пока стояли неподвижно, только лишь расплываясь в ужасающих ухмылках, глядя безумными глазами на поле боя. Один из соратников бросился на Хидэко, но та, вовремя сообразив, сосредоточилась и его оружие молниеносно покрылось языками пламени, а после и сгорело вовсе. Воспользовавшись этим, кицунэ отбежала в сторону, давая возможность другим синоби взять врага. Кадзу отбивался, как мог: силой разбрасывал наступающих, не давая им возможности подходить ближе к синоби. Мэй откидывала от себя одного соратника. Но мужчина не сдавался: после очередного удара, нанесённого девушкой, он вновь встал на ноги, с оружием подходил к ней все ближе: — Сейчас тебе придет конец! — в ярости прошипел он. Мэй заглянула к нему в глаза, прикрыла их, и тотчас же его оружие превратилось в груду песка. Соратник изумленным взглядом посмотрел на некогда ещё сияющий клинок, но пока он приходил в себя, к нему уже подошли синоби. Мэй перевела свой взгляд на Хидэко. С ней стоял Такао. Рядом с ними образовывалось яркое сияющее пятно, и кицунэ на душе стало спокойнее: Такао помогает Хидэко с магией, через это «сияющее пятно», не мог пробраться ни один соратник и ёкай, они с болью откидывалась, как только доходили до него. Щит? Значит, им помощи не требуется. Как только Мэй перевела свой взгляд на борющихся, к ней подлетел Кадзу: — Лучше сражаться вдвоём. Она только благодарно улыбнулась ему, как тут почувствовала, что над ними склонилась тень. Что то щемящее отозвалось у нее в груди, и это что то заставило ее вздрогнуть. Взгляд злобных, неоновым светом светящихся глаз нельзя было перепутать ни с чем. Над ними склонился ёкай. Все в груди девушки поледенело, она не могла вымолвить ни слова, что уж говорить о том, что она не могла применить в ход магию, как тут она услышала до боли знакомый голос, и в этот момент ее сердце словно вырвали из груди: — Мэй, Кадзу, нет! Масамунэ размашистым прыжком подскочил к ним, закрыл спиной обоих от ёкая. Дальнейшая картина заставила Мэй содрогнуться: огромные, длинные клыки ёкая склонились над Масамунэ. Все произошло болезненно быстро. Там, где сейчас находился Араи, образовалась лужа крови. Он не дышал, лежал рядом с ёкаем неподвижно, и что то в воздухе сейчас оборвалось.