***
Мэй сидела у себя в минка, на полу, пытаясь согреться. Близилась зима. С каждым днём становилось все холоднее. В клане синоби, в котором климат из-за гор слегка отличался от городов — стоял невыносимый холод. И такая погода была основным минусом проживания в горах — если жители городов не страдали столь резкими изменениями погоды, то в клане было всё иначе. Ещё недавно светило солнце, в воздухе едва ощущалось наступление осени, а уже сейчас невозможно было выйти на улицу, ибо с ног сможет сбить снежная пурга. Мэй выглянула в окно, и пару снежинок сразу же оказались на ее волосах. Холодный ветер ударил в лицо, заставляя вздрогнуть. Она вдохнула полной грудью, из-за чего по телу расплылось не самое приятное ощущение сильного холода. Бывшая майко поёжилась, сильнее увернулась в теплое кимоно. Мэй старалась отвлечься от мыслей, которые преследовали ее же неделю. Она внимательно смотрела на пейзаж за окном: крыши домов покрылись толстым слоем снега, порой еле заметные лучи солнца выглядывали из-за хмурых туч, освещая холмы снега, от чего они становились похожими на бриллианты. Вовсю бушевала метель. Вдали виднелись горы, верхушки которых также были покрыты сияющей, белоснежной особенностью зимы. — У меня все равно не получается отвлечься. — девушка покачала головой, устало вздохнув. Мэй жутко переживала насчёт вещей, которые касаются ее дальнейшей жизни: стоит ли ей оставаться в клане синоби и спокойно жить со своими дарами здесь, оберегая это место и помогая в различных боях, оставаясь с Кадзу? Или стоит уйти, плыть по течению, стараться найти новое убежище и скрываться от всех? А может, счастье уже здесь? Порой мы гонимся за чем то, не понимая очевидного: что свое мы уже нашли. Мэй жутко боялась. Боялась неизведанного: а если она захочет остаться, пообещает, что все ее тренировки, которые были направлены на развитие даров, были не напрасны, и она готова защищать клан.. Но как к этому отнесутся другие синоби, и не будет ли подобное приятное решение наглостью? Бывшая майко признавала, что это место держит ее не только тем, что ей здесь комфортно и она просто уже привыкла. Ее также держало здесь не что то, а кто то. Кадзу. Его темные, с хитрой поволокой глаза сразу же представились девушке. И как она сможет уйти, оставить здесь того, кто стал ей так дорог, тот, кого она впервые по настоящему полюбила? На какой то момент Мэй поддалась воспоминаниям. Кто же мог хотя бы представить, что их встреча изменит ее жизнь полностью? Она воспроизвела у себя в голове их первую встречу. — Не бойся меня, майко. — этот голос, охрипший от отсутствия хоть какого то потребления воды и пищи в последнюю неделю завораживал девушку и пугал одновременно. Тогда Мэй совершенно не знала, что совсем скоро, пленник, сидящий в клетке, с разбитой губой и смеющийся над самураями скоро станет для нее столь дорогим человеком. Она помнила абсолютно все. Помнила, как боялась подойти к нему ближе, напуганная до смерти, ведь раз человека заточили в клетку, значит — он опасен, ведь так? Мэй даже помнила, как трепетало ее сердце, когда после ее отказа поднести пленнику воду, один из воинов вскочил, хватаясь за рукоять меча. Она думала, что ее жизнь тогда повисла на волоске: бывшая майко ещё никогда не злилась на себя так, как тогда. Она помнила, как уже занесённый для удара клинок остановил голос самурая, и после его немногочисленных реплик Мэй услышала чей то бархатный, очень приятный голос: — Пусть она идёт. Масамунэ Араи, которого сначала она испугалась, вскоре стал для нее самым настоящим другом, который чуть не пожертвовал собой, чтобы спасти ее и Кадзу. Порой Мэй улыбалась, вспоминая свои эмоции: ее обескуражила столь строгая манера речи ронина, его хладнокровный взгляд. Кто ж знал, что Араи на самом деле такой.. Яркий, эмоциональный. Со своими страхами и переживаниями, со странным видением жизни и добрым, чутким сердцем. На лице Мэй появилась еле заметная улыбка. Все приходит тогда, когда этого не ждёшь. Разве она могла подумать, что после превращения в лису, побега из родного дома ее жизнь завертится так? Что она ещё будет улыбаться, смеяться, что шрамы затянутся, и все изменения в себе она примет. Мэй уже смирилась с тем, что больше она никогда не будет такой, как прежде. Что ничего не останется от ее былого хладнокровия, что больше она никогда не сможет прятать эмоции. Слишком много всего навалилось на нее за последнее время, и она больше не винила себя за это. Обретая счастье, нужно порой выпустить душащие чувства наружу. И она не жалела. Не жалела ни о чём. Не жалела даже о том, что ее мечта стать гейшей не сбылась: она сделала абсолютно все, что могла. Судьба посчитала иначе, дала другой расклад ее дальнейшей жизни: значит, так надо было. В клане ее также держала Хидэко. Сестра, о существовании которой Мэй и не догадывалась, человек, который был особенно значим для нее. Интересно, что сейчас у нее в мыслях? Думает ли Хидэко о том, что нужно уходить из клана, идти дальше? Мэй не могла читать мысли на расстоянии, но ее сердце словно шептало ей: нет, Хидэко так не думает. Бывшая майко не раз замечала, что ее сестра и Такао особенно сблизились. Вряд ли она захочет уходить сейчас, да и говорить с ней об этом было бы верхом эгоизма, ведь Хидэко сейчас выглядела особенно счастливой. Она заслуживает этого, и рушить счастье сестры Мэй себе не позволит. Нет. Мэй не уйдет из клана. Она просто не найдет в себе сил, не найдет в себе сил забыть друзей. Как можно забыть тех, кого так сильно полюбил? Как можно забыть Кадзу? Осталось лишь дать согласие синоби на то, чтобы остаться здесь. Ведь он предлагал.. Мэй внимательно посмотрела на дверь. — Нужно проведать Масамунэ. Надеюсь, он уже может разговаривать. Девушка подошла к небольшому шкафчику на кухне, достала оттуда пару гренок, которые были политы медом, взяла с собой флягу с ещё горячим чаем. Она накинула на себя теплый платок из меха, слегка помассировала пальцы рук. Рукавиц нигде не было, поэтому приходилось либо согревать замёрзшие ладони движениями, либо прятать их в длинные рукава кимоно, используя их в качестве муфты. Снежинки падали на лицо, на волосы. Румяные щеки и красные губы от мороза, ветер, дующий в шею. Мэй не сильно любила зиму именно из-за этого. На теплую одежду денег у нее не было ни здесь, ни в городе, поэтому на улицу приходилось выходить только в экстренных случаях, а так в основном нужно было сидеть дома. Пить чай из травяных трав, чтобы не заболеть, ибо бегать за лекарствами было тем ещё «удовольствием». Накрываться всеми попадающимися под руки одеялами..***
Дойдя до дома Чонгана, Мэй постучала ногами о небольшой льняной коврик, стряхивая с обуви прилипший снег. Ее маленький кулачок коснулся двери. Она сразу же услышала знакомый, хриплый голос: — Кого это к нам занесло в такую пургу.. Чонган, который выглядел так, словно одел на себя все теплые вещи мира сразу, появился у дверей. — А, это ты, Мэй. — старик улыбнулся, приглашая Мэй зайти. — Заходи. — Здравствуйте, дядюшка Чонган. — она осмотрела его дом. Мэй не была здесь всего пару дней, но интерьер заметно изменился: в углу стало лежать больше одеял, на кухне в посуде из дерева находилось много трав и добавок для чая. — Я могу зайти к Масамунэ? И как он там? — Можешь. Ему, вроде, уже получше. Мэй благодарно кивнула, и направилась в комнату, в которой лежал Араи. Он выглядел не сильно лучше, чем раньше. Только затянулись раны, но синяки под глазами, выпирающие скулы, до жути бледная кожа и взлохмаченные волосы по прежнему бросались в глаза. — Мэй. — его глаза раскрылись, и сначала девушка подумала, что ей показалось. Глубокие, темные глаза наконец таки снова «оживились», в них наконец таки появился тот самый бодрый огонёк. И хоть сейчас Араи выглядел не очень, но на его усталом, худом лице горел добрый взгляд. Мэй едва сдержала слезы. — Очнулся. — подумала девушка, садясь рядом. Она хотела обнять Масамунэ, но боялась, что сделает только хуже: вдруг его сейчас вообще трогать нельзя? — А я думал, что проснусь уже в новой эпохе. — он засмеялся бархатистым голосом, и сразу же закашлялся. — Я долго так.. спал? — Неделю. — Мэй аккуратно поглаживала его руки. — Мне столько нужно тебе рассказать! — Я уже боюсь. Все таки сознание ко мне вернулось поздно, мало ли что тут происходило. — он ехидно улыбнулся, попытался привстать на локти, но поморщился от боли. — Видимо, травма спины ещё даёт о себе знать.. — с грустью подумала бывшая майко, и поспешно подложила под спину Араи большую подушку. Он благодарно улыбнулся: — Спасибо. Так что произошло? Мэй подробно рассказывала ему о том, что происходило после боя, обменялась парой шуток на тему взаимоотношений Хидэко и Такао, рассказывала, как она навещала его, как весь клан боялся за него, и также добавила, что знает о его разговоре с Азуми. Под конец рассказа девушка, набравшись сил и смелости, все-таки задала столь интересующий, но болезненный для нее вопрос: — Масамунэ, но.. что с тобой происходило последнюю неделю до боя? Он помолчал. Сначала перевел взгляд, полный раздумий на Мэй, после обвел им всю комнату. Девушка достала из льняной сумки флягу с горячим чаем и гренки. — Решила подкупить меня? — он улыбнулся. — Я бы итак все рассказал. Однако Араи все-таки взял одну гренку, положил ее в рот, и, прожевав, начал: — Каждый ронин должен исполнить хоть какой то долг в своей жизни. Я не исполнил ни одного. — Почему? — спросила Мэй, ахнув. Пока она ничего не понимала. — Все это время.. — Масамунэ сглотнул. — Я просто жил в свое удовольствие, забывая о своем статусе. И все это время я думал: что же мне нужно сделать, чтобы одним поступком перекрыть свою безалаберность? Я размышлял очень долго об этом. После весь клан узнал, что идут ёкаи. О их могуществе и силе я знал с самого детства, всё-таки легенды своей страны я учил. И понимал одно: бой будет кровопролитный, и жертв не миновать. И тогда дал себе клятву: если перед смертельной опасностью окажетесь вы с Кадзу, Чонган, Хидэко или Такао, или кто то один из вас, я спасу. Я не знал, пожертвую собой или нет, но заслоню от смертельной опасности точно. Мэй слушала его с застывшими слезами в глазах. Араи знал. Знал, что возможно, этот бой будет для него последним. И он готов был пожертвовать собой, чтобы исполнить долг, хоть какой то. — И не прогадал: ёкай чуть не отправил вас на тот свет. — Масамунэ грустно вздохнул. — Наверное, считаешь меня дураком? Мэй ничего не ответила. — Возможно, это был странный поступок. Но я понимал: если спасу дорогих мне людей, я смогу собой гордиться. И я больше не буду никому ничего должен. По правде, не ожидал, что все будет так серьезно, что я окажусь на волоске от смерти. Зато сейчас мне легче. — Масамунэ, — все-таки Мэй не выдержала. Нежно обвила руками его шею, стараясь не задевать больную спину. — Ты такой молодец.. Но, не стоило. — Стоило, Мэй. Зато теперь ты все знаешь: мое поведение оправдано. Мне было сложно смириться с тем, что если что то с кем то произойдет. Ну и конечно, смириться с тем, что, возможно, этот бой будет последним для меня — тоже. На тренировку утреннюю не приходил, чтобы не было больнее. Мэй отпустила его из своих объятий. — Спасибо тебе, Масамунэ Араи. — она нежно улыбалась ему, по прежнему не понимая, откуда в этом человеке столько силы. — Я буду навещать тебя каждый день. — Кадзу уже приходил. Я ему это пока не рассказывал. — Араи потянулся к ещё одной гренке. — Ничего страшного. Я расскажу. Араи кивнул. В комнату зашёл Чонган, посмотрел на них с улыбкой. — Рад, что ты проснулся. — старик доброжелательно улыбнулся. — Мэй, тебя там Кадзу ждёт. Говорит, что случилось что то. Сердце девушки ёкнуло. Она перевела свой испуганный взгляд на Масамунэ, и тот понимающе кивнул: — Мэй, иди. Придёшь ещё. — Пока. — бросила девушка, и поспешно вышла из дома. Она испугалась не на шутку. Что такое могло там произойти, что Кадзу пришел аж к дому Чонгана? Вот новых интриг и переживаний она не хотела, насытилась ими уже до боя и после. Мэй оглядела поляну, но никого не заметила. — Мэй, — голос Кадзу заставил ее вздрогнуть. Она повернула голову, и увидела синоби, который был не на шутку испуган. Он очень быстро подбежал к ней, в глазах горел страх, от бега волосы развевались на ветру, а голос то и дело прерывался: — Хидэко.. Себя не важно чувствует.***
Незадолго до этих событий. — Да где же эти травы? — трясущиеся руки Хидэко лихорадочно открывали поочередно все шкафы, проверяли все имеющиеся в доме глиняные банки, пытаясь найти там "наполнение" для чая. Девушка заметно похудела. Лицо осунулось, но при этом ее щеки горели, глаза слезились, она то и дело шмыгала носом. — Хидэко, — голос Такао она услышала не сразу, в ушах шумело. — Пожалуйста, подойди сюда. Голова кицунэ кружилась, и она схватилась за дверной косяк, стараясь не упасть. Колдун подошёл к ней первый, обвил крепкими ладонями ее талию, и.. аккуратно взял девушку на руки. Она была очень миниатюрной, поэтому Такао не заставляло никакого труда поднять ее на руки и усадить рядом с собой. Он заботливо коснулся мягкими губами лба девушки. — Да ты вся горишь. — обеспокоенно прошептал колдун, и Хидэко тихо чихнула. — Холодно.. очень холодно..— прошептала она, вся трясясь. Хидэко положила маленькие ладони на грудь Такао, прижалась к нему чуть ближе, пытаясь согреться. — Нужно позвать Чонгана. — думал Такао, прижимая девушку к себе чуть крепче, пытаясь согреть ее хоть как то. — Но я не могу оставить ее здесь в таком положении одну. Он посмотрел в окно, и увидев знакомую фигуру Кадзу, крикнул: — Кадзу, подойди сюда, пожалуйста! Синоби обернулся сразу же. Видимо, нервные нотки в голосе колдуна слышались особо отчётливо, раз в глазах Кадзу сразу же смешалось недопонимание с тревогой. Он поспешной походкой подошёл к окну, заглянул Такао в глаза: — Что то случилось? Такао кивнул на Хидэко, которая отчаянно прижималась к нему, по-прежнему продолжая трястись. Она то-ли дремала, то-ли просто «сидела» в его объятьях, пытаясь заснуть. — Хидэко заболела. Это катастрофа. — прошептал он, смотря на Кадзу с надеждой. — В нашем клане совершенно нету лекарств, разве что только у Чонгана, но они очень слабые. Денег на дорогие тоже нету. Кадзу с сочувствием посмотрел на девушку, сейчас она и вовсе походила на маленький калачик. — Что я должен сделать, чтобы хоть как-то помочь? — Позови Чонгана. — сказал Такао, и сейчас он выглядел таким грустным, что сердце синоби ненароком сжалось. Они никогда не были с ним в сильно хороших отношениях: особенно после резко вспыхнувших чувств Такао к Мэй Кадзу относился к нему с неким пренебрежением, но сейчас колдун выглядел таким расстроенным и потерянным, что синоби бы на все согласился, лишь бы хоть как помочь ему. Кадзу кивнул, мигом скрылся за холмом, и уже спустя секунду в дверь дома Такао постучались. — Войдите, только закрывайте дверь сразу же. — колдун испугался, что ветер помешает сну Хидэко, поэтому настоятельно предупредил «гостя». Чонган вошёл в дом без особых церемоний, сразу же подбежал к Хидэко. Положил ладонь ей на лоб, щеки. — Температура высокая. — из небольшого мешка он высыпал пару лекарств, какие то таблетки и свертки. — Вот это, — он указал на зелёный свёрток. — В кипячёную воду добавить и подавать как напиток. Таблетки от температуры лучше принять сейчас. — Чонган, но.. Что с ней происходит это очень опасно? — спросил Такао, сжав губы, стараясь не выдавать бурю эмоций. — Очень, Такао. — Чонган взял чашку с водой, добавил в нее таблетку, подождал, пока она растворится. — Пей. Подал «напиток» Хидэко, та, раскрыв глаза, осилила совсем немного глотков. — Сейчас я позову Кадзу, дам ему денег, пускай пойдет в клан синоби, который находится в горах Иваки. У них есть необходимые лекарства, не думаю, что они сильно действующие, но точно получше моих. — он ещё раз коснулся лба девушки. — Закутай ее в одеяло и пои чаем. Если Кадзу пойдет сейчас, к утру должен вернуться. — Спасибо Вам. — Такао пожал крепкую, сухую ладонь старика, и ещё раз посмотрел на Хидэко, убирая прядки волос с ее лба, заправляя их за ушко девушки.***
Мэй была в полном шоке, увидев свою сестру в таком состоянии. — Ох.. — прошептала девушка. Хидэко спала, иногда что то бормоча во сне. — Она должна поправиться. — думала Мэй, хотя понимала, что ситуация очень серьезная. Вскоре Чонган попросил Мэй и Кадзу выйти, сказав, что Хидэко нужен покой. — Я вернусь к утру. — сказал Кадзу, поправляя теплый жилет. Мэй крепко обняла его, целуя в щеки, губы. Руки синоби скользнули по талии девушки, прижимая ее к себе. — Все, красивая, до встречи. — он улыбнулся, и скрылся за горами.***
К вечеру погода улучшилась. По прежнему было холодно, но метель заметно успокоилась. Кадзу уже находился в горах Иваки, он здесь прежде был всего лишь один раз, давным давно, в детстве, но запомнить дорогу успел. Он понятия не имел, что клан синоби, которые живут здесь, из себя представляет: но Чонган дал Кадзу направление, идти не к домам, а в небольшой бар. Он находился совсем рядом с кланом, можно сказать, на границе, и вечером все синоби собиралась там. Там то Кадзу и найдет кого нибудь, кто отведет его в место, где торгуют лекарствами, он заплатит и уйдет. Резкий запах алкоголя неприятно ударил синоби в нос. И хоть сотни раз он ходил в бары, к их атмосфере не мог привыкнуть до сих пор. Повсюду стоял гул: нетрезвые жители города и синоби играли в какие то игры, спорили на что то. Окна были плотно закрыты. Кадзу присел за деревянный столик, в мыслях прикидывая, кому из находящихся здесь особ можно будет довериться. Как тут его отвлек до боли знакомый голос. — Не желаете заказать что нибудь? Он поднял голову, и изумлённо прошептал: — Азуми?