***
Гарри сидел, скрестив ноги, на пушистом ковре в эпицентре хаоса, который сам же старательно сотворил. Он окинул взглядом получившуюся карту жизни Натана и не почувствовал к ребенку ничего, кроме сочувствия. На первый взгляд все выглядело совершенно обычно — именно так, чего можно было ожидать от четырнадцатилетнего мальчика. Одежда, книги, разные сентиментальные безделушки, накопившиеся за долгие годы. Ничего особенного. Но именно это ранило Гарри больше всего. Не было ничего, способного как-то описать этого ребенка или его друзей. Никаких писем Натану не приходило. Он не заметил ничего, что могло быть подарком от кого-то близкого, помимо родителей. Ничего личного, никакой искры. И столь явный недостаток тепла. Гарри вспомнил безжалостные слова Саймона и блеск в его глазах, леденящий кровь, с трудом подавив желание выследить мелкого ублюдка и сломать ему челюсть. Он бросил последний жалостливый взгляд на печальную груду вещей вокруг и поднялся на ноги. Больше у него не было сомнений. До нападения Натан прожил весьма безрадостную жизнь. Его родители — будучи по-настоящему заботливыми и любящими — явно не осознавали, насколько плачевным было состояние их ребенка. А Саймон, по мнению Гарри, заслужил, чтобы его столкнули в озеро, полное гриндилоу. Какой брат — какой близнец — будет настолько омерзителен по отношению к собственному кровному родственнику? Он вспомнил Фреда и Джорджа. Безграничное доверие, которое они испытывали друг к другу; абсолютная уверенность в том, как эти двое могли лишь раз взглянуть друг на друга и понять. Разумеется, Гарри знал, что у него практически нет сведений по поводу взаимоотношений Натана и Саймона. Как бы ни было больно, он задался вопросом, всегда ли они были такими? Играли милых, любящих братьев перед своими родителями, а потом пытались поиздеваться друг над другом в тот же миг, как освобождались от пристального внимания? Но нет, это не имело никакого смысла. Ведь если так, то почему Саймон выглядел столь потрясенным, когда Гарри постоял за себя? Если бы они ссорились постоянно, Саймона бы не застало это врасплох. Нет. Саймон явно привык главенствовать, когда имел дело с братом. Гарри сузил глаза. Что же, если он снова попробует выкинуть что-то подобное, Гарри просто поставит его на место. Он не из тех, кто просто сидит, шевеля пальцами, когда другие наезжают на него. Гарри привык отвечать вдвойне, пока люди не усвоят урок или не отстанут. Не важно, что случится первым. Гарри вздохнул и взъерошил волосы, поморщившись, когда они с легкостью возвратились в прежнее положение. Черт возьми, как же он скучал по своим волосам. Гарри положил руки на бедра, наконец, отвлекаясь от кучи вещей Натана, и снова оглядел просторную комнату. Не может быть, что это всё. Он же подросток. Скорее всего, одинокий, раз его брат такой придурок. Ему нужен был какой-то тайник; а там — личный дневник или вроде того. Держа это в голове, Гарри подошел к кровати, глядя на нее с подозрением. Он начал медленно ощупывать края матраса, засовывая пальцы в каждую щель, какую только мог. Он встал на колени и сунул голову под кровать, беспалочково создавая люмос, чтобы осветить темное пространство. Ничего. Гарри сел обратно и нахмурился. Количество мест, где Натан мог что-то спрятать, было ограничено, и Гарри приходилось постоянно напоминать себе, что мальчику всего четырнадцать. Это исключало солидный перечень скрывающих заклинаний, которые он мог знать или применять. А еще Гарри по опыту знал, что детей едва ли можно назвать хитрейшими созданиями из ныне живущих. Он подошел к шкафу, перебирая висящие на вешалках мантии и содержимое ящиков. Гарри покопался в аккуратно сложенной одежде, прежде чем вернуть ее на место всю помятую. Его взгляд скакал туда-сюда, пока, наконец, не остановился на солидном темном чемодане, задвинутом на верхнюю полку. — Победа, — с усмешкой сказал он, махнув рукой, чтобы, снова обойдясь без палочки, отлевитировать эту штуку к себе. Чемодан беззвучно приземлился на пол, и Гарри открыл его. Он распахнул тяжелую крышку и был совершенно поражен, увидев зелень и серебро. Вся радость от находки удивительно быстро утихла. — Да вы издеваетесь, — прошипел он. — Слизеринец? Черт возьми. Гарри знал, что ему нужно попасть в Хогвартс. Ему просто необходима тамошняя библиотека с безграничным множеством книг, чтобы попытаться найти выход из этого кошмара. Он знал, что ему придется сыграть роль ученика. Просто не ожидал, что играть придется змею. — Просто потрясающе, — пробормотал он, осторожно убирая форменную мантию и ощупывая содержимое чемодана. Пальцы скользили по дну и бокам, пытаясь найти хоть что-нибудь. Гарри нащупал кнопку, которой явно здесь было не место, и после легкого нажатия она поддалась. Раздался тихий щелчок, и Гарри медленно поднял дно чемодана, когда понял, что произошло. Вот оно. Под фальшивым дном невинно притаилась книжка в обложке из красной кожи. Умный мальчик, подумал Гарри, протягивая руку и вытаскивая находку. От тонкого слоя пыли, осевшей за месяцы, пока никто не касался чемодана, остался едва заметный контур. Гарри закрыл чемодан и пихнул ногой так, чтобы тот не мешался. Он зашагал по комнате, сразу открывая книгу на первой странице. Почерк был изящным и почти каллиграфичным, на взгляд Гарри. Почерк человека, привыкшего пользоваться перьями и чернильницами с ранних лет. По сравнению с ним Гарри писал, словно курица лапой. Он быстро огляделся в поисках места, куда можно присесть и начать читать: даже беглый просмотр показал, что дневник исписан почти до самого конца, и потребуется время, чтобы изучить его. Гарри сел за стол Натана, глубоко вздохнул, чтобы собраться с мыслями, и приступил к первой странице. Ему потребовалось всего две секунды, чтобы понять, что, возможно, он где-то просчитался. Слова, хоть и написанные на английском и хорошо читабельные, но что-то с ними явно было не так. Порядок букв неправильный, заглавные буквы появлялись там, где не следует, и, судя по стилю, похоже, записи были сделаны справа налево. Гарри прикрыл глаза, одновременно позабавленный и раздосадованный. — Ах ты, подлый ублюдок, — прошептал Гарри, и его восхищение изобретательности Натана побороло зарождающееся раздражение. — Ты зашифровал записи. Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на худощавой груди, тихо посмеиваясь. Очевидно, он недооценил Натана. Гарри даже не подумал, что какой-то четырнадцатилетний подросток станет так заморачиваться, чтобы писать все чертовым шифром, не говоря уже о том, чтобы прятать свой дневник под двойным дном чемодана. Он был приятно удивлен. — Что ж, — Гарри оглянулся через плечо, чтобы еще раз осмотреть комнату. — Где-то все равно должна быть припрятана шпаргалка. Гарри никогда особо не любил раздел обучения авроров, посвященный разгадыванию шифров и ребусов. У него отлично это получалось — видят Боги, после всех своих приключений в детские годы он успел приловчиться — но такое занятие все равно его утомляло. Гарри нравилось разгадывать загадки, собирать отгадку по крупицам, но ему не хватало терпения, чтобы просто сесть и правильно расшифровать что-то подобное. Он встал и возобновил поиски, на этот раз ища шпаргалку Натана — всё, что могло пригодиться, пока мальчик придумывал шифр. Солнце уже садилось, когда Гарри решил остановиться. Он был почти уверен, что изучил каждый дюйм комнаты и не нашел ничего, что могло бы ему помочь. Гарри снова рухнул на кровать, хмуро глядя в потолок. Он определенно недооценил этого ребенка. Становилось понятно, почему Натана распределили на Слизерин. Мальчик был хитрым, и если он уничтожил шпаргалку — как Гарри начинал подозревать — то за свою находчивость заслужил зелено-серебряный галстук. Гарри вздохнул, потирая глаза. Было так странно больше не думать об очках в подобные моменты. Он скучал по их знакомой тяжести на своем лице и не раз ловил себя на том, что собирается потянуться к носу, чтобы поправить их. Он фыркнул и растянулся на кровати. На сегодня Гарри признал поражение. Придется найти другой способ расшифровать записи в дневнике. В конце концов, остаются и другие места, где Натан мог спрятать шпаргалку. Кто-то постучался. Гарри приподнялся на локтях и уставился на деревянную дверь. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы ответить. — Открыто. Дверь распахнулась, и Гарри уставился на Синтию, стоящую в дверном проеме. Доброе выражение лица женщины странно исказилось, когда она оглядела комнату. Что бы она ни хотела сказать, это так и не сорвалось с ее языка. У Гарри хватило совести вздрогнуть, когда он тоже огляделся и осознал полнейший бардак, который развел в комнате Натана. Все вещи были вытащены и разложены в определенные группы, распределенные по различным категориям, даже если стороннему наблюдателю так не кажется. — Я просто хотела посмотреть, как ты тут устроился, — тихо проговорила Синтия, ее голос звучал удивительно сдержанно, несмотря на смятение. — Прости, — сказал Гарри, отворачиваясь, чтобы избежать ее взгляда. — Я просто пытаюсь разобраться. Выражение лица женщины стало нежным и любящим. — Конечно, дорогой. Даже не представляю, как ты сейчас себя чувствуешь, — она медленно вошла в комнату, пробираясь сквозь устроенный беспорядок и усаживаясь на край кровати рядом с ним. Синтия безмятежно положила руки на колени, но Гарри видел, насколько сильно она хотела потянуться к нему и обнять. Он по достоинству оценил ее сдержанность. — Должно быть, ты чувствуешь себя… некомфортно. Мы все ведем себя с тобой так, будто давно знакомы, тогда как ты совершенно ничего о нас не знаешь. Гарри кивнул, ведь это являлось правдой. Ему было некомфортно рядом с ней и ее семьей. И, хотя отчасти это было связано с тем, что он с ними незнаком, к этому примешивалось еще и осознание, что он, по сути, украл у них ребенка. — Мне жаль, что мы не придумали, как помочь тебе справиться с этим. Мы для тебя незнакомцы, а у тебя нет иного выбора, кроме как оставаться здесь, с нами… — Синтии пришлось сделать паузу, чтобы собраться с мыслями. — Я просто хочу, чтобы ты знал — мы рядом. Если тебе что-то нужно — пусть даже, чтобы мы держались поодаль — только попроси. Гарри почувствовал тепло в груди от ее слов. Эта женщина оказалась такой любящей, она так старалась облегчить ему жизнь. Конечно, ведь Синтия считала его своим сыном, но чувства Гарри от этого понимания не изменились. Он протянул руку и коснулся ее сцепленных на коленях ладоней. — Спасибо, — просто сказал Гарри. — Я знаю, что тебе тоже приходится нелегко. И мне ужасно жаль, что я не могу быть таким, каким ты хочешь меня видеть. Глаза Синтии наполнились слезами, и она уставилась на него с жадным блеском во взгляде. — О, милый. Мой дорогой, чудесный мальчик. Мне достаточно и того, что ты сейчас здесь, живой и здоровый, — она подняла руки и прикоснулась к щекам Гарри. — Мы пройдем через это. Мы семья. И я знаю, что у нас все будет хорошо. Хотел бы он разделить ее веру. Но пока Гарри точно не разберется, что с ним произошло, он будет осторожен во всем. Тем не менее, он натянуто улыбнулся ей и отвел глаза. — На самом деле, я хотел кое-что с тобой обсудить. Синтия отстранилась от него и села с выжидательным выражением на своем красивом лице. — Что случилось, Натан? Гарри перевел дух. — Я хочу поехать в Хогвартс. Синтия тут же покачала головой и поджала губы. — Нет. Мне очень жаль, Натан, но я не могу этого допустить. — Почему нет? — разочарование в его голосе было лишь малой толикой того, что он на самом деле чувствовал. — Это… опасно, — медленно сказала ему Синтия. — Ты недавно очнулся, твое тело до сих пор восстанавливается, целителям необходимо провести еще ряд осмотров… Гарри сжал кулаки и едва заметно стиснул зубы, чтобы не наговорить лишнего. Синтия вздохнула. — Пожалуйста, Натан, пойми. Я лишь хочу, чтобы ты был в безопасности, а, учитывая всё происходящее в последнее время, тебе лучше пока не возвращаться в Хогвартс. Он не ответил, наблюдая, как женщина заламывает руки от снедаемого ее беспокойства. — Натан? Прошу тебя. Гарри прищурился, упрямо глядя в стену и пытаясь сдержать гнев. Приходилось напоминать себе, что Синтия вела себя так, как поступила бы любая заботливая мать. Она не знала всей ситуации, не знала, что разговаривает с опытным аврором. Он разжал кулаки. — Да. Конечно, — вежливо произнес Гарри. Синтия колебалась еще несколько мгновений, неуверенно протянув руку к его плечу. Однако она так и не дотронулась до него, поскольку напряжение, исходившее от его тела, пронизывало воздух. Вместо этого она поправила юбку и встала. — Ужин будет готов через час, пожалуйста, составь нам компанию. Не говоря больше ни слова, Синтия выскользнула из комнаты, осторожно перешагивая через своеобразный коллаж жизни своего сына. В ту же секунду, как раздался тихий щелчок закрывающейся двери, Гарри рухнул обратно на кровать, яростно растирая лицо руками. Он не хотел никого обременять, но и не собирался позволить им помешать ему вернуться в школу. Ему просто нужно немного подождать, примириться с существованием Сиро и управиться с любыми проверками, какими бы ни подвергли его целители, а затем попытаться снова.***
Ужин выдался напряженным. Гарри старался игнорировать явный раскол в их маленькой семье, решив больше сосредоточиться на том, чтобы вилка с едой попадала ему в рот. Последние несколько дней определенно помогли Гарри привыкнуть к изменениям размера его тела, а координация движений — хотя и не полностью вернулась к норме — хорошо восстанавливалась. Он ел медленно, не обращая внимания на разговоры остальных. — … и, конечно же, профессор Дамблдор заметил, что я сделал крайне проницательное наблюдение… Гарри неправильно сглотнул и сразу же закашлялся. Все трое повернулись к нему, две пары глаз лучились тревогой, а другая была полна раздражения. — Натан! — Бенедикт хотел было вскочить, но Гарри поднял руку, чтобы остановить мужчину. Он кашлянул еще несколько раз, пока, наконец, не прочистил горло и не смог спокойно выдохнуть. Гарри сделал большой глоток воды, а затем посмотрел на остальных. — Прошу прощения, — извинился он и повернулся к Саймону, который внимательно наблюдал за ним с деланным беспокойством. Однако Гарри заметил презрение в его глазах и подавил детское желание пнуть мальчишку под столом. — Дамблдор? — оживленно переспросил он, и шестеренки у него в голове бешено завращались. Ну конечно. Дамблдор! Как же я мог забыть? Он ведь сейчас преподает Трансфигурацию. Гарри очень хотелось хлопнуть себя по лбу из-за своей дурацкой оплошности. — Профессор Дамблдор, — услужливо поправил его Саймон, тон мальчика был почти снисходительным. — Он преподает в Хогвартсе, гениальный человек. — Совершенно верно, — согласился Бенедикт, расслабленно откинувшийся на стуле, когда удостоверился, что с его ребенком все в порядке. — Абсолютно невероятный и чрезвычайно могущественный. Да благодаря ему Хогвартс — одно из самых безопасных мест в Британии или Шотландии. — Неужели? — пробормотал Гарри, тут же потеряв интерес, когда тема разговора перешла к Дамблдору и его многочисленным достижениям. Что мне делать? Дамблдор ведь сразу заметит, что что-то не так, как только увидит меня? Может, рассказать ему? Вдруг он поможет мне разобраться со всем этим. Гарри сделал еще один глоток воды, нахмурившись. Его чувства к Дамблдору определенно были смешанными. Он уважал бывшего директора больше, чем кого бы то ни было; но Гарри все еще было горько от того, что этот человек любил поиграть в Бога. Трудно просто принять, что вся твоя жизнь оказалась тщательно спланированной ложью, и прожитые годы не погасили гнев Гарри, вызванного столь эффектным манипулированием. Он был бы рад никогда больше не иметь ничего общего с этим человеком. Но Гарри не мог отрицать, что сейчас ему необходима помощь. А Дамблдор, скорее всего, сможет всё исправить. Остаток трапезы он провел молча, доедая ужин, лишь изредка отвечая на задаваемые ему вопросы. Много позже Гарри стоял на кухне в одиночестве, попивая стакан молока и искренне желая, чтобы там оказался огневиски. Было далеко за полночь, и все уже легли спать. Он должен быть в постели. Но оказалось, что бессонница последовала за ним и в это время. С годами Гарри научился нормально спать и до такого состояния доходил лишь раз в несколько месяцев, когда воспоминания становились особенно тяжелыми. В эти дни требовалось немало усилий, чтобы успокоиться и снова начать засыпать. Однако весь этот кошмар сильно повлиял на Гарри, и бессонница вновь подкралась к нему. Гарри вздохнул, потирая глаза, и оперся о стол. Будь он там, где должен, рядом сидела бы Джинни. Ничего не говорила бы, просто сидела, держа его за руку. Она всегда знала, что ему нужно, даже раньше, чем сам Гарри это поймет. Мерлин, как же он скучал по ней. Прошло всего несколько дней, но без Джинни становилось тоскливо. Гарри залпом допил молоко и поставил пустой стакан на стол. Позади него раздался тихий щелчок, Гарри посмотрел вниз и увидел домового эльфа, уставившегося на него широко раскрытыми голубыми глазами. — М-молодой хозяин Натан! — пискнула она, удивленно отпрянув от него. Гарри моргнул, рассматривая хрупкое создание, пока та стояла на месте, неловко шаркая ногами. Наконец, он одарил ее легкой улыбкой. — Здравствуй, — поздоровался Гарри, и его вежливость лишь еще больше ошеломила эльфийку. — Прости, что напугал. Ее огромные глаза стали еще больше, а морщинистое лицо охватило изумление. — Н-ничего, сэр. Джиффи извиняется за вторжение. Гарри пожал плечами, а его улыбка стала шире. Он повернулся, чтобы стоять к эльфийке лицом. — Все хорошо. Ты, наверное, совсем не ожидала, что кто-то встанет в такой поздний час. Приятно познакомиться, Джиффи. Выражение ее лица быстро сменилось множеством эмоций, от замешательства до печали, прежде чем остановилось на понимании. Эльфийка застенчиво опустила голову и присела в привычном реверансе. — Джиффи рада познакомиться с вами, молодой хозяин. Гарри с любопытством посмотрел на нее. — Могу я спросить, что ты здесь делаешь? Уже очень поздно. На лице Джиффи снова появилось удивление: — Молодому хозяину не нужно спрашивать разрешения, — сказала она ему, и Гарри понял, что ее, вероятно, смутило его отношение. Большинство домовых эльфов привыкли к приказам, а не к хорошему обращению. В воспоминаниях Гарри промелькнуло лицо Кричера, за которым сразу же последовало лицо Добби. — Это обычная вежливость, — сказал он ей и продолжил, прежде чем эльфийка успела еще раз выразить свое удивление. — Что ты здесь делаешь? — Ой, — Джиффи уставилась себе под ноги, лишь мельком взглянув на него, что умиляло. — Хозяин и Хозяйка пожелали, чтобы Джиффи принесла им угощение. — Они проснулись? — спросил Гарри, слегка нахмурившись. Джиффи с энтузиазмом покивала: — Да, молодой хозяин. Сидят в гостиной. Они обсуждают… — эльфийка умолкла, закусив губу и сгорбившись, будто защищаясь. Это тут же привлекло внимание Гарри. — Что они обсуждают, Джиффи? — спросил он так любезно, как только мог. Гарри старался сохранять выражение лица открытым и дружелюбным, не желая спугнуть ее. Сомнительно, что Сиро прямо-таки приказали Джиффи держать тему их разговора в секрете, а верность семье вынудит эльфийку ответить на его вопросы. Джиффи неловко замялась: — Они говорят о Вас, сэр, — прошептала она, будто боясь, что Бенедикт и Синтия услышат ее и ринутся сюда. Гарри ободряюще улыбнулся эльфийке: — Ну, это не удивительно, правда? — спросил он. — Спасибо, Джиффи. А теперь иди и сделай, что они попросили, — эльфийка кивнула, неуверенно улыбаясь ему, а затем щелкнула пальцами, и к ней подплыли два стакана вместе с подносом. Гарри подождал, пока та испарится, а затем отбросил улыбки и направился к двери. Он пошел прямо к гостиной размеренным шагом, бесшумно ступая, когда подошел к двойной двери. Внизу был виден проблеск света и слышно бормотание голосов. Простой взмах руки, и слух Гарри обострился. -… справиться с этим? — Как и всегда, Синтия. Он же наш сын. — Он? Сердце Гарри дрогнуло от резкости в тоне Синтии. Она всегда была такой доброй, что жесткость в ее словах отталкивала. Но помимо этого в груди внезапно кольнуло от страха. Они что-то заподозрили? Узнали, что он — не их сын и никогда таковым не был? — Синтия… — в голосе Бенедикта послышалась настоящая душевная боль. — Ты же знаешь ответ. Она громко вздохнула. — Д-да. Я знаю. Знаю. Просто иногда это становится слишком сложно. Я люблю Натана, искренне люблю. Он мой сын, но… я просто… — Я знаю, — пробормотал Бенедикт, слишком тихо, чтобы Гарри мог его услышать. — Ты самая замечательная мама, для них обоих. И еще более потрясающая жена, дорогая. Все наладится. — Я хочу вернуть своего сына. Хочу, чтобы Натан всё вспомнил. Мне кажется, будто я разговариваю с совершенно незнакомым человеком; ненавижу саму мысль, что он нас не узнает. — Я тоже этого хочу, — заверил ее Бенедикт, — но всё не так просто. Мы ему чужие. Нужно набраться терпения. Как бы тяжело это ни было для нас, ему от происходящего еще хуже. Мы должны помнить об этом. — Да. Я знаю. Прости меня за такой опрометчивый поступок. Я просто хочу, чтобы Натан был в безопасности. После того, что с ним случилось… — Мы узнаем, кто напал на него, клянусь. Авроры делают всё, что в их силах. — Прошло три месяца. Если и была возможность что-то найти, они бы уже это сделали, — в ее словах сквозила горечь поражения. — Будь сильной, моя дорогая. Мы добьемся справедливости ради Натана. Гарри развеял заклинание, когда супруги умолкли, и стало тихо. Он быстро попятился прочь от гостиной и направился к лестнице, чтобы подняться на этаж выше. Его разум кипел от обрывков информации, которые он почерпнул за время их короткого разговора. Стало очевидно, что с Сиро его связывало много больше, чем Гарри думал — такого он сам от себя не ожидал. Ему было любопытно, что они говорят о Натане, что говорит Синтия. Но в одном Гарри был совершенно уверен, несмотря на все возникшие вопросы — Бенедикт и Синтия Сиро оказались одними из самых добросердечных людей, которых он когда-либо встречал. Их искренняя любовь к Натану немного утешила измученного Гарри. Он поднялся по ступенькам и направился в спальню, по пути миновав комнату Саймона. Гарри с горечью взглянул на темные двери, вспоминая тему, возникшую за обеденным столом. Завтра Саймон вернется в Хогвартс. А Гарри останется здесь, нетерпеливо ожидая, когда же сможет каким-то неведомым образом уговорить чету Сиро и присоединиться к этому придурку — близнецу Натана. Он уже не мог дождаться.***
— Эй, Сиро! — Саймон оглянулся на зов, и его хмурый взгляд потеплел, когда он увидел, кто его окликнул. — Блэк, — вежливо поздоровался парень, его взгляд скользнул по третьекурснику и остановился на чуть более массивной фигуре позади него. — Лестрейндж, — устрашающий четверокурсник просто кивнул в ответ. Орион Блэк подошел к нему, вторгаясь в личное пространство, и дружелюбно хлопнул его по плечу. Саймон смиренно позволил парнишке помладше делать то, что ему заблагорассудится. Хотя обычно разница в их возрасте давала Саймону преимущество, того, кто стоял за Орионом, было более чем достаточно, чтобы уравнять их на этом игровом поле. А Лестрейндж маячил за спиной Блэка, словно телохранитель, так что у Саймона не было выбора. — Как поживаешь? — любезно спросил Орион, а его серые глаза сверкнули. — Я в порядке. А ты? Парнишка отмахнулся от вопроса небрежным взмахом руки. — Отлично, отлично. Скажи, это правда? Саймон стиснул зубы, уже понимая, к чему клонит Орион. — Что «правда»? — Твой брат, глупыш, — Орион легонько пихнул его. — Говорят, он очнулся и уже встал на ноги. — Да, — машинально ответил Саймон. — Натан очнулся. Орион улыбнулся ему, правда, это больше напоминало оскал. — Как удачно, — заметил он, и блеск в его глазах напомнил взгляд хищника, высматривающего добычу. Саймон одновременно и ненавидел этого парнишку, и восхищался им за то, насколько чертовски опасен он был. — Мы все ужасно переживаем за него, правда, Гас? Августус Лестрейндж ничего не сказал, но Орион просто продолжил болтать, даже не взглянув на своего спутника. — Можешь рассказать, как он там? — понимающее выражение лица парнишки ясно дало Саймону понять, что каким-то образом — вероятно, благодаря связям их семьи, учитывая, что тот был из рода Блэк — Орион уже отлично знал о состоянии Натана. Саймон пожал плечами. — К сожалению, похоже, что мой дорогой брат потерял память. Орион ахнул; это было настолько выверено и идеально исполнено, что, если бы Саймон не знал его так хорошо, то принял бы за чистую монету. — Как ужасно! Он правда ничего не помнит? — Даже мое имя. Орион и Августус переглянулись, а Саймон тихонько отвел взгляд от них двоих. Его отношения с Натаном были… сложными. Но он знал, что жизнь его брата в Хогвартсе была сущим адом. Когда их распределили по факультетам — его на Рейвенкло, а Натана на Слизерин — всё было хорошо. Они по-прежнему могли частенько видеться, и оба были вполне довольны друзьями, которых им удалось найти. До сих пор братья делили между собой всё, и поэтому было приятно, когда в них начали видеть двух отдельных личностей. Саймон и Натан были так близки. Но затем случилось это, и Саймон больше не мог даже смотреть на Натана. По его мнению, все последующие события произошли по вине брата. Он заслужил все это. Все ехидные замечания, все жестокие насмешки. Всё, что свалилось на Натана. — Просто ужасно, — произнес Орион, отходя от него. — Он вернется в школу? Саймон снова пожал плечами. — Пока ничего не решено. Думаю, когда-нибудь, да. Он надеялся, что ошибается. Даже находясь на самом дне социальной иерархии, Натан обладал сверхъестественной способностью привлекать к себе внимание. Саймон просто хотел, чтобы его брат ушел и остался позади. Никакого пробуждения с новой личностью в его планы не входило. Саймон предпочитал привычного Натана — бесхребетного жалкого слабака, с которым порой приходилось возиться. А не того, в чьих глазах горит огонь, а тело готово сразиться со всем миром. Орион прокашлялся. — Понятно. Что ж, прости, что задержал тебя так надолго. Еще увидимся. Саймон кивнул и пошел прочь, стараясь держать спину как можно более выпрямленной. Как только он скрылся за поворотом, Орион повернулся к Августу, приподняв брови. — Ты видел это? — Он не в себе, — тихо сказал Августус. Парочка вместе направилась обратно в сторону подземелий. — Более того, он выглядел взбешенным, — Орион радостно усмехнулся. — Его так легко прочесть. Как детскую книжку. Августус взглянул на него, и в его темных глазах мелькнуло веселье. — Что думаешь? Насчет того, что Сиро очнулся? Орион широко улыбнулся, а его глаза сузились. — Я в предвкушении. Давненько не происходило ничего интересного. За Сиро всегда было очень весело наблюдать. Я уже соскучился по простецким развлечениям. Август согласно хмыкнул. — Он был слишком мягок. Орион потянулся и схватил парня за руку, по-детски качая ею, пока они продолжали идти. — Тем не менее, старшекурсники будут в восторге. Их любимая игрушка жива и здорова. Ну, — он поднял голову и посмотрел на потолок, постучав пальцем по подбородку, — просто «жива» будет точнее. Сиро почти никогда не сопротивлялся. Он определенно никогда никого не бил. Августус закатил глаза, пошел быстрее и нежно потянул парнишку за собой, призывая его поторопиться. — Давай, ты слишком медленный. — Сволочь! — радостно воскликнул Орион. — Я не виноват, что у тебя такие длинные ноги! — Просто ты низкорослый, — парировал Августус. — Пфф, как бы то ни было, Гас, — серые глаза парнишки заблестели, — ты ведь уже достал ту книгу, которую хотел Том? — Конечно, — ровно отозвался Августус. — Даже не знаю, зачем ему такая забавная нелепица. Обычно он читает гораздо более интересные тексты, — сказал Орион, запрокидывая голову, пока Августус вел его по коридорам. — То, что ты считаешь генеалогию скучной, не означает, что так делают все. Орион засмеялся: — Да ну тебя, Гас. Том, читающий о древних родословных? Так необычно. Раньше он никогда не проявлял интереса к историям наших семей. Признай, это странно. — Риддл всегда был странноватым. — Что ж, это верно, — сказал Орион с ухмылкой, — но моя точка зрения остается прежней. Он определенно что-то замышляет. — Риддл всегда что-то замышляет, Орион. Парнишка закатил глаза, но не стал опровергать эти слова. Если и было точное описание Тома, то именно вот такое.***
Примечание автора: Ваши мысли? Чувства? Дайте мне знать обо всём, ребята!