***
Он солгал. Орион уставился в спину Сиро, пока тот вёл их по коридорам Хогвартса; они по-прежнему держались за руки и шли довольно быстро, правда Сиро немного сбавил шаг, чтобы Орион не отстал, пока они не дошли до гостиной факультета. Сиро явно не до конца осознавал происходящее, особенно если учесть, как отчаянно он постарался убраться подальше от пляжа. Орион прикрыл глаза, но смотрел внимательно и цепко, совершенно уверенный, что Сиро достаточно погружён в свои невёселые думы, чтобы не замечать пристального взгляда. Мальчик подметил напряжение, сковавшее узкие плечи, крепко стиснутые зубы и то, как его пальцы бережно обхватили ладонь Ориона. Раньше он не был до конца уверен, учитывая все эти противоречия, окутавшие Сиро, включая совершенно иное поведение и почти осязаемую атмосферу хищности, теперь витающую вокруг него. Но произошедшее на пляже нельзя было ни игнорировать, ни просто забыть. Это было очевидно. Сиро лгал. И, крайне вероятно, о многом, так что теперь Орион не мог не думать о том, насколько это грубо с его стороны. Утаивать все эти восхитительные, потрясающие секреты. Орион был уверен, что Сиро понял, как именно его назвала кентаврида. Одна только реакция уже выдавала это, а последующие нелепые попытки Сиро ввести мальчика в заблуждение и вовсе были оскорбительны для них обоих. Однако вопрос оставался открытым — с чего вообще столько беспокойства? Что именно заставило Сиро солгать? Это была угроза? Оскорбление? Но нет, вряд ли. Вождь кентавров вела себя на удивление уважительно, когда разговаривала с Сиро, отнеслась к нему с явным почтением, да и эти существа были не из тех, кто разбрасывается оскорблениями без всякой на то необходимости. Тогда, возможно, это какой-то титул. Но почему Сиро? Почему его сочли достойным такого? В Сиро же не было ничего впечатляющего — хотя, если задуматься, теперь это не совсем так. В последнее время о нём ходили всевозможные слухи, и Орион с восторгом слушал каждую историю, рассказанную теми, кто ходил на одни уроки с Сиро. Слушал, как тот поправлял профессоров, обучал однокурсников и бросал вызов Риддлу. Всё это было крайне завораживающе. Орион даже видел, как Сиро применяет беспалочковую магию, о чём Гас без умолку трещал вот уже несколько дней. Нечто мелкое и, казалось бы, несущественное, быстро сложилось в целый ворох доказательств. Но вот что именно это доказывало, пока было не очень-то понятно, но выглядело всё очень подозрительно. Хотя, даже несмотря на все сплетни и перешёптывания, Орион не слышал, чтобы Сиро творил ещё что-то столь же энергозатратное, как беспалочковый щит — настолько мощный, что мог отразить даже физическую атаку. То, как неосознанно, рефлекторно двигался Сиро, наглядно демонстрировало высокий уровень опыта, которого у него попросту не могло быть, и внутреннюю уверенность в своей способности отражать любые атаки без особых проблем. Никаких колебаний или сомнений. Сиро даже ходил теперь с плавностью, невозможной для него прежде, вскинув голову, вопреки всему, что знали о нём остальные; и, судя по тому, что видел и слышал Орион, он был более чем готов дать отпор — и жестокий, если потребуется. Да и его магия. Лишь её было достаточно, чтобы у Ориона закружилась голова. Магия Сиро теперь была сама на себя не похожа. Раньше она ощущалась спокойной и безмятежной, спрятанной глубоко внутри мальчика, будто боялась развернуться во всю ширь. Так похожая на своего обладателя. Магии у Сиро было немало, но он не удосуживался огранить её, превратить в нечто большее, чем просто инструмент. Его магия была слаборазвитой во всех смыслах этого слова. Но теперь она стала похожа на бушующее инферно, вспыхивающее в Сиро и сжигающее любого, кто осмелится задеть его. Теперь его магия превратилась в злобного, огрызающегося зверя, и, если верить чутью Ориона, у Сиро этой кипучей магии было вполне достаточно, чтобы посоперничать с Дамблдором. Орион посмотрел на их сцепленные руки, немного повернув запястье, чтобы увидеть костяшки Сиро. Любопытство с таким нетерпением снедало его, что на миг у мальчика перехватило дыхание. Он хотел знать. Хотел знать, как такое возможно, откуда взялась эта незаметная раньше сила. Хотел знать, что значит кириос, и почему, услышав это слово, Сиро так побледнел. Хотел знать, почему тот столь явно лгал о своих воспоминаниях, говоря, будто не помнит своих однокурсников, но почему-то его глаза вспыхивали узнаванием, причем в самые странные моменты. Почему-то по коридорам он ходил ни секунды не мешкая, и, казалось, знал куда больше учебного материала, чем следовало. Орион хотел знать об этом парне всё. Разобраться в паутине лжи, которую так бездумно соткал Сиро. Хотел разгадать каждый секрет и забраться к нему в голову, пока не останется ничего, чего бы Орион не знал о нём. Он перевел взгляд на шею Сиро, раздумывая о том, какое веселье ждёт их обоих. Давненько Ориону не попадалось ничего столь интересного, во что хотелось бы вонзить зубы и не отпускать. Но прежде… — Ты в порядке, Сиро? — мягко спросил мальчик, слегка сжимая чужую ладонь. Парень моргнул, внезапно остановился и смерил Ориона таким взглядом, будто совсем забыл, что идёт не один. Это было совершенно неприемлемо, но Орион решил пойти на уступки. Они ещё поработают над этим, в конце концов, питомцам нужно время, чтобы привыкнуть. — Ага, — вздохнул Сиро, потирая лицо свободной рукой, — ага, просто задумался. Орион понимающе и ободряюще хмыкнул. — Не каждый день на тебя нападают магические существа прямо в школе, — отозвался он и заметил, как Сиро издал смешок. — Прости, — сказал парень, ещё хихикая, — прости, мне только что пришла в голову одна забавная мысль, — и, прежде чем Орион успел спросить, что за мысль такая, Сиро уже продолжил. — А ты сам как? Знаю, что предупредил тебя заранее, но я и сам подобного не ожидал. Ты не пострадал, не испугался? Орион чуть не закатил глаза, но воздержался, поскольку Сиро пристально наблюдал за ним: его взгляд внимательно прошёлся по телу мальчика, и их окутала магия. Она обвилась вокруг Ориона нежным объятием, больше не пылая жаром, а согревая, точно солнечный свет. Сконцентрировавшись на ней, Орион, немало заинтригованный, внезапно осознал. Это же был тот вид элементарной медицинской магии, которому не обучали в Хогвартсе! На самом деле, практически никто, кроме целителей и авроров, обычно не интересовался им, потому возникал вопрос, откуда Сиро вообще о нём разузнал. Отец Сиро был мелким политиком из иммиграционного отдела, а его мать занималась семейным поместьем. Ни один из них не занимался медициной, насколько знал Орион. Он предположил, что Сиро вполне мог научиться этим чарам, пока лежал в больнице, но, даже если так, вряд ли смог бы применять их так умело. Орион стиснул зубы и не задал ни единого вопроса. Вместо этого он улыбнулся и сказал: — Я в порядке. Ты защитил меня от них. Спасибо. Сиро улыбнулся в ответ, лишь самыми уголками губ, но это не утолило голод Ориона. Он мог быть сколь угодно опасным, могущественным и до странного проницательным, но Сиро всё равно остался таким же мягкосердечным, как и прежде. И пока Орион мастерски играет на этой черте его характера, у него будет всё время мира, чтобы разобраться в Сиро. — Это было и вправду впечатляюще, — произнёс Орион, задумчиво разглядывая парня, — ты так здорово со всем справился. Никогда раньше не видел, чтобы ты действовал так быстро. Я даже не заметил летящую стрелу, пока та не разбилась о щит, — он подпустил в тон несколько ноток благоговения, что было даже не так уж сложно — Орион действительно был впечатлён. — Спасибо, — отозвался Сиро и тут же умолк. Он совершенно проигнорировал подводку мальчика к разговору: не стал ни прояснять произошедшее, ни хвастаться. Либо Сиро был невероятно тупым в плане понимания намёков, либо мастерски избегал словесной ловушки. Точнее Орион сказать не мог — и от этого ему хотелось улыбаться.***
— Как думаешь, нам стоит рассказать всё профессорам? — спросил Орион, весь такой сияющий и энергичный, будто на них не напали недавно и чуть не убили. Гарри покосился на мальчика. Орион всё ещё крепко держал его за руку, но он даже не попытался вырваться. Сам отпустит, в конце концов. — Не знаю, — отозвался Гарри, мысленно возвращаясь к инциденту на пляже. — Не думаю, что кентавры снова станут нападать на учеников. Это было простое недоразумение. И никто из нас не пострадал. Но, наверное, я, на всякий случай, расскажу об этом Слагхорну, когда встречу его в следующий раз. Орион непринуждённо кивнул. — Хорошая идея. И ты прав, я тоже не думаю, что они снова нападут. Казалось, их испугал именно ты. Гарри нахмурился, признавая истинность этих слов, пусть даже Орион понятия не имел о контексте ситуации. На них и впрямь напали из-за него. Кентавры… почувствовали кем — чем — является Гарри, и испугались. Парень рассеянно потёр свободной рукой метку на бедре, а затем с силой прижал к ней ладонь. Кириос. Гарри никогда раньше не слышал этого слова, не знал языка, из которого оно пришло, но в его душе что-то дрогнуло. Повелитель. Так его назвала вождь, и у Гарри возникло ужасное подозрение, что она точно знала, о чём намекнула. Он не мог этого отрицать, как не мог и игнорировать. Метка, призрак, странная исчезнувшая палочка, тёмная фигура, преследовавшая его, а теперь это. Ему вдруг захотелось плакать. В глазах защипало, и Гарри двинулся дальше по коридору, пытаясь сдержать слёзы. Он не хотел находиться здесь. Не хотел этого титула и странных происшествий, продолжавших происходить вокруг него. Он просто хотел хотя бы раз в жизни побыть нормальным. Побыть просто Гарри. Почему все вокруг так настроены против его мирной жизни? Гарри довёл Ориона прямо до гостиной, замешкавшись на мгновение у входа, забыв пароль, но мальчик тут же скользнул перед ним и сам открыл проход. В помещении оказалось пустовато, хотя Гарри узнал несколько ребят, учившихся на одном курсе с Натаном. Они сидели в сторонке, как, собственно, и всегда, а Орион потянул Гарри за руку, потащив его за собой к друзьям. Гарри упёрся каблуками в пол, в последнюю секунду заметив идеально уложенную шевелюру Риддла, но под обманчивой хрупкостью Ориона скрывалась недюжинная сила, так что попытка сбежать провалилась, и их появление заставило всех поднять головы. Августус выглядел так, будто готов в любой момент вскочить со своего места, а несколько незнакомых Гарри мальчиков заинтересованно вскинули брови. Гарри отвернулся и с тоской посмотрел на лестницу, ведущую в спальни. Стоило Ориону отпустить его, как парень тут же попытался удрать, но оказался снова пойманным за руку. — Где вы были? — спросил Августус тоном, совсем не похожим на требовательный. Орион громко и радостно рассмеялся. Гарри вздрогнул, заметив блеск в глазах мальчика. — Орион… — попытался предостеречь он его, но не успел. — Мы с Сиро пошли прогуляться по пляжу, а там на нас напали кентавры, — сказал мальчик, перебивая запротестовавшего было Гарри. Он выглядел бесконечно довольным собой. — Что? — рявкнул Августус и пронзил Гарри безмолвным обвиняющим взглядом. Парень поднял руки — насколько это было возможно, учитывая, что Орион продолжал его держать. — Он сам за мной увязался, — возразил Гарри, — я его не звал. — Было очень весело, — упрямо продолжил Орион. — Сиро отбил все их стрелы щитом, — а затем, лукаво улыбнувшись, с удовольствием добавил, — беспалочковым. — Здорово, — пробормотал Гарри, вытаскивая руку из хватки Ориона и медленно пятясь, — я пойду к себе в комнату. Давайте больше не будем об этом. — Почему кентавры напали на вас? — спросил Риддл, вмешавшись в разговор, точно чёртов коршун. Гарри и сам не знал, с чего вдруг остановился, но ни одно его действие в отношении Тома Риддла не поддавалось здравой логике. — Понятия не имею. Должно быть, мы напугали их. — Хотя их вождь была очень любезна, — радостно заявил Орион, — она отозвала стадо и извинилась. Тёмные глаза Риддла снова уставились на Гарри, сияя излишним любопытством. — Ты разговаривал с вождём кентавров? Обычно они вообще не общаются с людьми. Так почему заговорили с тобой? Его явно не пытались оскорбить, поэтому Гарри ощутил лишь слабый укол обиды. — Ей просто не хотелось заиметь проблем с профессорами. Убийство учеников, наверное, выглядит не лучшим образом, — произнёс Гарри сухим, саркастичным тоном, чем немало удивил сидящих рядом мальчиков. — А теперь прошу меня извинить, — парень снова двинулся к лестницам, игнорируя нытьё Ориона и то, как мальчишка снова попытался его схватить. — Ну почему ты уходишь? Останься. Гарри не обернулся, ловко уворачиваясь от цепких пальцев. — Нет, у меня ещё есть дела. Увидимся завтра. Он ушёл к себе в комнату, совершенно не заметив, как мальчики за его спиной обменялись посерьёзневшими взглядами. Гарри ещё надо было зайти в библиотеку.***
На следующее утро Гарри сидел за завтраком, уткнувшись в тарелку, и сонно моргал, глядя на чашку чая. Вчера днём он перечитал книги из библиотеки, откровенно солгал библиотекарше о том, зачем они ему понадобились, а затем пропустил ужин и вернулся в комнату, которую уже привык называть своей. Часы пролетели незаметно — Гарри был слишком занят, пытаясь собрать воедино крупицы произошедших недавно событий. Для такой старой и прочно укоренившейся в культуре магов легенды, о Дарах Смерти нашлось удивительно мало данных и исследований. Даже повстречавшись с этими артефактами лично, Гарри был немало разочарован скудности имеющейся информации. Вокруг чёртовых Даров ходили только предположения, слухи да пересуды; некоторые из них явно противоречили самим себе, другие оказались настолько расплывчатыми, что Гарри мог лишь задаваться вопросом — знал ли автор, о чём вообще говорил. Закончил он со всем глубоко за полночь, закрыл увесистые фолианты и прислонился к столу, прислушиваясь к гробовой тишине замка. В итоге, Гарри так там и задремал, быстро и незаметно для самого себя. Но в его голове роилось слишком много мыслей, а эмоции были на пределе, чтобы сон смог даровать благословенный отдых. Так что теперь он расплачивался за свою глупость. Гарри широко зевнул, запоздало прикрыв рот рукой. В Большом Зале всё ещё было полным-полно людей, ученики сбились в группки по два-три человека, в большинстве своём, уже готовые к занятиям. Гарри, прищурившись, наблюдал за ними, рассеянно пил чай, согреваясь обжигающим напитком. За столом Слизерина по-прежнему было пустовато, только несколько старшекурсников сидели где-то вдалеке. Гарри не обращал на них внимания, хотя заметил, что Кэрроу усмехнулся, когда он устроился в центре стола. Парень машинально жевал завтрак, измученный бессонной ночью и ненавидящий каждую секунду своего бодрствования. Оказаться запертым в столь юном теле было ужасно неудобно, и Гарри скучал по прежней возможности работать всю ночь, не испытывая ни капли усталости. Он вскинул голову, когда вошли несколько профессоров, оглядывая их с отстранённым любопытством, пока, в конце концов, не встретился взглядом с Дамблдором. Сосредоточенность в этих голубых глазах поразила Гарри, отчего он быстро зажмурился и тут же отвёл взгляд, встревоженный внезапным вниманием своего старого директора. Парень покачал головой, мысленно отругав себя. Доля секунды зрительного контакта — это не то, о чём стоит беспокоиться. Не хватало ещё превратиться в параноика. Он перевёл дыхание и снова посмотрел на профессоров. Дамблдор сидел за столом и беседовал со Слагхорном; Гарри вздохнул, сетуя на собственную глупость. Кто-то плюхнулся на скамью рядом с ним. Гарри напрягся, его магия заклубилась вокруг, прежде чем парень узнал Ориона и заставил её угомониться. — Доброе утро, — прочирикал Орион, — выглядишь дерьмово. Гарри фыркнул, скривив губы от неудержимого веселья. — Спасибо, чувствую я себя примерно так же, — он огляделся. — А где твоя тень? — Ты о Гасе? — Орион улыбнулся и потянулся за тостом. — Ещё спит. Вчера ночью мы засиделись допоздна, доделывали домашнее задание. А что насчёт тебя, тоже припозднился? — в его тоне послышался какой-то гнусный намек, и Гарри злобно посмотрел на мальчишку. — Я проводил исследования, — отозвался он. Орион усмехнулся и вскинул брови. — Теперь это так называется? Гарри поставил чашку и нахмурился, глядя на мальчика. — Тебе тринадцать, почему ты вообще говоришь о таком? Улыбка Ориона была точь-в-точь как у херувимчика. — Я уже помолвлен. А о таких вещах нужно узнавать заранее. Гарри скривился и отвернулся. Он не забыл о том, что чистокровки женятся и заводят детей довольно рано. Но не понимал, с чего вдруг тринадцать лет — отличный возраст для помолвки. Орион же ещё ребёнок. — В этом нет ничего постыдного, — произнёс Орион низким, соблазнительным, дразнящим тоном. — Так с кем ты был? — Ни с кем, — твёрдо сказал Гарри, — а теперь прекращай болтать и доедай свой тост. Орион откинулся на спинку скамьи и тихо промурлыкал: — Да, папуля, — он усмехнулся и щедро откусил от тоста. Гарри вернулся к завтраку, хотя его тут же отвлекли прилетевшие совы. Он посмотрел вверх, машинально выискивая белоснежные перья, пока не одёрнул себя. Прошли годы, но Гарри так и не смог заставить себя перестать искать её. Одна из сов подлетела к нему, мастерски приземлившись на стол между тарелкой с беконом и кувшином сока, а затем подпрыгнула поближе и протянула лапку Гарри. Он замер на мгновение, после чего потянулся к птице и забрал у неё кремовый конверт, другой рукой предлагая немного бекона. Сова, серая красавица в белую крапинку, благодарно ущипнула его пальцы и взлетела. Гарри посмотрел вслед птице, а затем уставился на конверт. Вытерев пальцы о штаны, он открыл письмо, вытащил сложенный пергамент и развернул его. Гарри едва успел прочитать «Мой дорогой Натан», изящно выведенное чёрными чернилами, как его взгляд скользнул вниз, чтобы увидеть, кто это написал. Фраза «Любящая тебя мама» заставила парня содрогнуться. Не удосужившись прочитать письмо, Гарри убрал его обратно в конверт, а затем сунул в карман. Сейчас у него совершенно не было времени на душещипательные весточки от Синтии. Он сочувствовал ей и Бенедикту, но его занимали куда более важные дела, чем игра в послушного сына. Гарри ответит ей попозже. К счастью, Орион удержался от комментариев, хотя и уставился на парня удивительно пронзительным и пытливым взглядом, когда тот закончил с завтраком и встал, чтобы уйти. — Хорошего дня, — вежливо сказал Орион. Гарри немного помедлил, потом кивнул и направился к выходу. Первым уроком у него была История Магии, и он с нетерпением ждал возможности поспать под бубнёж Биннса. Оставалось надеяться, что остаток дня Гарри будет в лучшей форме, чем сейчас, если немного подремлет. Он спустился на второй этаж, направляясь в класс, как вдруг ощутил тревожный звоночек. Гарри обернулся, но он страшно устал и не успел вовремя среагировать, чтобы помешать схватить его и толкнуть в каменную стену. Ударенный затылок полыхнул болью, и парень охнул, а затем увидел ухмыляющегося Кэрроу. — Привет, Натти, — сказал он, покрепче вцепившись в мантию Гарри и схватив того за горло. — А я как раз хотел с тобой поболтать. Гарри стиснул запястье Кэрроу, но у него не хватило сил, чтобы оторвать от себя чужие руки. Кэрроу был намного выше и тяжелее него, и, хотя Гарри уже удавалось одолеть парня, сейчас возможности освободиться не было. Он быстро окинул взглядом коридор и увидел двух друзей слизеринца, знакомых ему по той стычке в самый первый день в Хогвартсе; они нарисовались внезапно с одинаково самодовольными улыбками. Гарри обмяк. — Кэрроу, — вежливо поздоровался он, — твой нос выглядит получше. Парень зарычал, хорошенько встряхнул Гарри и приложил его об стену. — Какой же ты говнюк, Сиро. Думаешь, раз научился новым трюкам, то внезапно стал лучше меня? Гарри медленно открыл глаза, которые закрылись от второго удара по затылку. Он смерил Кэрроу равнодушным взглядом, совершенно не впечатлённый его ужимками. — Я знаю, что лучше тебя, тупица. А теперь отпусти меня, иначе сломаю тебе не только лицо. Улыбка парня увяла, став кислой и злой. — Ты так уверен в себе? Слышал, ты увлекаешься подобными штучками. Гарри стиснул зубы: его терпение лопнуло. Как же он устал от этих детей и их насмешек! Вспыхнувший было гнев утих, сменившись ледяной яростью. В коридоре, где они стояли, стало ощутимо холодней, когда его магия заклубилась вокруг. Кэрроу, казалось, ничего не заметил, но вот двое его товарищей обратили внимание на опустившуюся температуру, и нервный взгляд, которым они обменялись, явно говорил о зарождающемся страхе. Гарри не сводил глаз с Кэрроу, отказываясь реагировать на его подначки. Даже когда парень ещё сильнее выкрутил ему запястья, частично перекрывая доступ крови. Даже когда раздвинул его колени. Гарри осторожно тряхнул рукой с прежним равнодушным выражением лица, и Кэрроу замер, когда заметил, что палочка мальчика упирается прямо в самое сокровенное место его тела. — Отпусти меня, — сказал Гарри, — или потеряешь не только честь, но и своё достоинство. Кэрроу резко втянул носом воздух и скривился. — Ты… -… не посмеешь? — закончил за него Гарри, источая презрение. — А ты готов рискнуть? Кэрроу принял мудрое решение — отпустил его и резко отшатнулся. Гарри направил на парня палочку и, убедившись что привлёк его внимание, заговорил: — Повторю ещё раз, если ты не понял. С меня хватит. Каждый, кто полезет ко мне, каждый, кто попробует выкинуть какую-нибудь хрень, любую — подшутит, разыграет, оскорбит, да что угодно — проведёт неделю в Больничном Крыле. Попробует снова — и его пребывание в этом прекрасном месте станет бессрочным. Я ясно выразился? Либо подействовало спокойное выражение его лица, либо, наконец, всепоглощающее давление его магии стало явственнее, но Кэрроу заметно побледнел. И кивнул. Гарри опустил палочку: — Отлично. Сделай мне одолжение — передай всем мои слова. Мы же не хотим, чтобы кто-то пострадал из-за того, что не слышал о новых правилах, — с этими словами парень отозвал свою магию, и троица слизеринцев судорожно вздохнула. — Ну, с этим мы закончили, — сказал Гарри. — Я так не думаю. Тут все четверо ребят замерли. Гарри закрыл глаза. — П-профессор Дамблдор, сэр, — заикаясь, промямлил один из дружков Кэрроу. — Это не… — Полагаю, я и сам могу четко понять происходящее, спасибо, мистер Малком, — строго произнёс профессор, пресекая попытки оправдаться. — Минус двадцать очков со Слизерина за неподобающее поведение и ещё по пять с каждого за драку. — Мы не дрались! — воскликнул Кэрроу, чьё бахвальство тут же вернулось, стоило Гарри бездумно уставиться вдаль, немного паникуя. — Мы просто… — Угрожали друг другу? — любезно подсказал Дамблдор; его тон по-прежнему сочился пренебрежением. — Жду вас троих на отработке сегодня вечером, мистер Кэрроу. Трёх дней должно быть достаточно. А теперь, если хотите вернуть потерянные очки, предлагаю вам отправиться на следующий урок и позаниматься там как следует. Мистер Сиро, прошу, следуйте за мной. Гарри уткнулся взглядом в свои туфли, перевёл дыхание, а затем развернулся и пошёл за Дамблдором.***
Не стоило удивляться тому, что в этом времени у Дамблдора совершенно другой кабинет, но почему-то Гарри всё равно застало врасплох то, что его отвели не в кабинет директора. Было так неловко сидеть здесь, на мягком стуле, с чашкой чая в руке и изо всех сил стараться не встречаться взглядом с мужчиной. Гарри не ожидал, что ему так скоро представится случай остаться с Дамблдором один на один, и уж точно не после того, как он словесно угрожал отправить трёх старшекурсников в Больничное Крыло. В своём затруднительном положении Гарри винил недосыпание. Он должен был почувствовать приближение кого-то вроде Дамблдора, но слишком зациклился на Кэрроу и его дружках, чтобы следить за окружением. Он почти слышал, как инструктор из отдела авроров ругает его на чём свет стоит где-то через пятьдесят лет, в будущем. Дамблдор уселся на стул напротив Гарри, держа в руках чашку. Он казался непринужденным, ничуть не обеспокоенным ситуацией. Даже будучи в годах, за шестьдесят, Дамблдор выглядел на удивление молодо. Теперь, когда у Гарри нашлось время рассмотреть профессора — по-настоящему рассмотреть — он оказался потрясён тем, насколько тот отличался от знакомого ему Дамблдора. Его мантия пока не была столь экстравагантной, как во времена юности Гарри, цвета неброские, приглушенные, да и покрой был довольно обычный. Борода профессора оказалась подстрижена, даже близко не походя на длину, которая у него была в пору директорства, а его волосы всё ещё оставались рыжими, лишь с лёгкой проседью. Совершенно сбитый с толку Гарри просто продолжил не сводить глаз с чая. Он знал, как происходят такие беседы, и понимал, что не выберется отсюда, пока Дамблдор не решит отпустить его. — Чай пришёлся Вам не по вкусу, мистер Сиро? — спросил Дамблдор с ноткой насмешки в голосе. Гарри не поднял голову. — Вовсе нет, профессор. Просто я не очень хочу пить. Дамблдор понимающе промычал что-то и с тихим стуком поставил чашку на стол. — Какая досада. А я вот всегда наслаждаюсь чашечкой Эрл Грея по утру. Что ж, тогда, думаю, нам стоит начать, — краем глаза Гарри увидел, как Дамблдор выпрямил скрещенные ноги и наклонился вперёд. — Как поживаете, мистер Сиро? Вопрос был неожиданным, мягкость тона — тоже, и Гарри вскинул голову, пристально уставившись на плечо мужчины. — Хорошо, профессор. На лице Дамблдора появилась грустная улыбка. — Мой мальчик, думаю, мы оба с тобой знаем, что это неправда. Это обращение заставило Гарри вздрогнуть. Прошло много времени с тех пор, как этот человек называл его так. Стоило услышать, как вспомнилась та злополучная башня и откровение, разрушившее жизнь Гарри. Чашка на столе Дамблдора угрожающе задребезжала, и парень усилием воли подавил свою магию. Профессор кивнул на чашку, а затем посмотрел на Гарри. — Нет ничего плохого в том, что ты не в порядке. Пережитое тобой несчастье было очень травмирующим, вполне естественно, что ты расстроен и зол, Натан. Несмотря на тему, Гарри вынужден был отдать Дамблдору должное — тот был мастером своего дела. Будь Гарри и впрямь четырнадцатилетним мальчиком с амнезией, возможно, эта тактика бы даже сработала. — Я всё равно не помню этого, сэр. На лице Дамблдора промелькнула жалость, прежде чем тот успел скрыть её. — Это не значит, что произошедшее не причинило тебе боль. Иногда бывает достаточно простого осознания того, что с тобой что-то случилось. Разговор разворачивался не в самую удобную для Гарри сторону. Он и без того знал всё это, но помнил, что, на самом деле, конкретно с ним ничего не случалось. Не он здесь жертва, но, если откажется слушать и оттолкнёт Дамблдора, то лишь заставит того приложить больше усилий. Гарри прокрутил в голове всевозможные варианты дальнейших событий и затем решил просто покончить с этим. Он опустил плечи, закусил губу и прерывисто выдохнул. — Меня просто тошнит от того, как они все ко мне относятся, — сказал парень, стараясь максимально придерживаться истины. Дамблдор тихонько вздохнул, подбадривая, и Гарри продолжил: — Они думают, что всё это шутка. Думают, что это смешно, ничего не понимают. Вечно подкалывают меня, шпыняют. Вот я и разозлился. Я просто хочу, чтобы они перестали так делать и оставили меня в покое. — Изоляция — мощная защита. Многие люди предпочитают оставаться в одиночестве во времена несчастья и боли, — голос профессора звучал так, будто он смог понять Гарри, и парень предположил, что, наверное, так оно и было. Потеряв Ариану, Дамблдор сполна познал, каково это — замкнуться в себе. — То, что они совершили, было неправильно, Натан, — продолжил мужчина, и Гарри пришлось сдержать обвинения, так и норовившие сорваться с языка — Но ты же и сам понимаешь, почему мне пришлось снять очки и с тебя тоже. Это был не вопрос, а убеждение, причём настолько тонкое и искусное, что Гарри бы его даже не заметил, не будь настороже. Он молча кивнул, опустив глаза, чтобы Дамблдор не смог считать его мысли. Извиняться за содеянное Гарри не стал, в надежде, что профессор посчитает, что он уже раскаялся должным образом, и отпустит пораньше. — Вот и славно, — вздохнул Дамблдор, откинувшись на спинку стула, — я рад, Натан. Ты очень зрелый юноша, и я верю, что ты далеко пойдёшь. — Спасибо, сэр, — отозвался Гарри, едва удержавшись от того, чтобы не закатить глаза на этот снисходительный комплимент. — Прежде чем я отпущу тебя, нам с тобой нужно обсудить ещё один вопрос, — непринуждённо сказал Дамблдор, опустив руки на колени, несмотря на то, что его слова вновь заставили парня напрячься. Ну разумеется, — сердито подумал он, — разумеется, у тебя была причина, чтобы искать меня. Ты же ничего не делаешь просто так, да? Но Гарри держал эти мысли при себе. — Я заметил, что в последнее время ты всё чаще сидишь в библиотеке. Мадам Аргус рассказала мне о твоём новом увлечении. У Гарри душа в пятки ушла. Вот дерьмо. — Магия времени довольно сложна для понимания, и хотя книга, которую ты выбрал, едва охватывает основы, она привлекла внимание мадам Аргус. Вот же ж дерьмо. Гарри откашлялся, у него голова шла кругом. Он не ожидал, что библиотекарша заметит его интерес именно к этой книге. В ней было больше теории, чем практики, да и фолиант хранился не в Запретной секции, поэтому Гарри решил, что всё пройдет гладко. Но если библиотекарша побежала к Дамблдору, то что ещё она могла рассказать? Говорила ли она о других книгах, которые брал Гарри? Ничего особенно ужасающего в них не было, но с Дамблдором было сложно предугадать, что именно привлечёт его внимание. Поэтому парень сделал то, что делал постоянно, с тех пор, как оказался здесь. Солгал. — Об этом рассказывала моя мама, когда я ещё был дома. Упомянула этот раздел магии, и мне стало… любопытно. Я подумал, что узнаю побольше, когда вернусь в Хогвартс, — затем, чтобы закрепить эффект, Гарри, наконец, встретился взглядом с Дамблдором, будучи уверенный, что его ментальные щиты достаточно прочные, чтобы сдержать неизбежные попытки профессора прочитать его мысли. — Я и не знал, что это вызовет какие-то проблемы, сэр. — Никаких проблем, — небрежно отозвался Дамблдор, улыбаясь, хотя его глаза были слишком цепкими. — Просто это интересная тема для изучения. Ты, кажется, углубляешься всё больше, так что я собирался предложить тебе небольшую помощь, если нужны советы, какие книги помогут в твоём увлечении. Чёрта с два, подумал Гарри, натянуто улыбаясь. — Да не стоит, профессор. Я ценю Вашу помощь, но справлюсь и сам. Он многозначительно взглянул на часы, и его охватило облегчение. — Если всё в порядке, могу я идти? У меня уже началась История Магии, а я ещё не наверстал пропущенный материал. Дамблдор секунду продолжал сверлить его взглядом, а затем кивнул. — Да, всё в порядке, Натан. Сейчас я напишу тебе объяснительную. Гарри с облегчением поставил свою чашку на стол и встал, перекинув лямку сумки через плечо. Он постарался ждать как можно более терпеливо, пока Дамблдор закончит писать и протянет ему листок. — Спасибо, — сказал парень, беря его и засовывая в карман. Он снова улыбнулся профессору, неловко и отчаянно желая сбежать. — Хорошего дня, сэр. Гарри изо всех сил пытался не бежать, пока шёл к двери. Стоило открыть её, как Дамблдор вновь заговорил. — Я заметил, что ты несколько раз брал «Сказки Барда Биддля». Вспоминаешь сказки на ночь? — Сказки на ночь для детей, — ответил Гарри, прежде чем успел одёрнуть себя, и ему пришлось сдержаться, чтобы не побиться головой о дверной косяк. Стоило признать, Дамблдор — мастер своего дела. — То есть, я не мог их вспомнить. Мама говорила, что читала мне эти истории перед сном, так что я заинтересовался… Гарри чувствовал, как Дамблдор сверлит его спину взглядом. — А Вас многое интересует, мистер Сиро. Назвался груздем*… — подумал Гарри. — Разве плохо быть любопытным, профессор? — Нет, — ответил Дамблдор. — Пока это в меру. Гарри крепче стиснул ручку двери, чтобы скрыть дрожь. — Буду иметь это в виду. До свидания, сэр. Он закрыл дверь, стараясь дышать спокойно и медленно. Гарри в оцепенении брёл на Историю Магии, раз за разом проигрывая разговор у себя в голове и изо всех сил сдерживая внезапно накатившую панику. Как так вышло, что Дамблдор, совершенно не озабоченный судьбой Натана Сиро, внезапно начал за ним следить и даже принялся допрашивать? Что могло так радикально измениться за считанные дни? Остановившись прямо перед дверью в кабинет Истории Магии, Гарри воспользовался случаем и потёр лицо. Всё так быстро вышло из-под контроля. Теперь, помимо своих исследований, вполне вероятного и совершенно случайного получения титула Повелителя Смерти, Риддла, ему ещё и придётся впредь остерегаться Дамблдора. Гарри приглушённо застонал, прикрыв рот ладонью. Если дела обстоят таким образом, то он вообще не хочет и дальше оставаться в Хогвартсе. Подобного стресса это точно не стоило. Громко вздохнув, парень вытащил объяснительную и толкнул дверь в класс. Он вошёл внутрь и окинул взглядом кабинет, встретившись глазами с учениками, вскинувшими головы от неожиданности, а затем посмотрел на Биннса. Призрак, обычно настолько погруженный в свои лекции, что вообще не замечал учеников, внезапно прекратил нескончаемый бубнёж. Гарри остановился прямо посреди класса, сбитый с толку, как вдруг эти молочно-белые глаза уставились прямо на него. Парень никогда раньше не видел Биннса таким осознанным. А затем профессор завизжал. Гарри был далеко не единственным учеником, зажавшим уши руками, когда призрачный вой, полный муки, эхом разнёсся по кабинету. Вой становился всё громче, несколько учеников вскочили со стульев, в отчаянном порыве убраться подальше отсюда, а Гарри наблюдал, как Биннс выплыл из-за трибуны и ринулся прочь из класса через доску. Внезапно воцарилась тишина, и Гарри с трудом расслышал встревоженную болтовню, прорывающуюся сквозь несмолкающий звон в ушах. Он медленно выпрямился, опустил руки и уставился на место, где только что стоял призрак. Такого Гарри совсем не ожидал. Он тяжело сглотнул, в груди потяжелело, когда очередная деталь мозаики встала на своё место. Другого объяснения Гарри придумать не мог. Реакция Биннса, магических существ; тот призрак девушки и тёмная фигура, преследующая его. Он не мог этого отрицать. Гарри стал Повелителем Смерти.***
Примечание автора: В общем. Да. Надеюсь, всем понравилось. Я ужасно извиняюсь за столь долгую задержку, но надеюсь, оно того стоило. Думаю, мы все можем согласиться с тем, что Гарри неизменно проваливается в попытках «залечь на дно» и «избежать подозрений», но он всё же старается, и я люблю его за это. С нетерпением жду ваших мыслей. Приходите покричать мне в тамблер, если хотите — или если просто захотите задать вопрос или поболтать! Люблю вас, ребята! Примечание переводчика: * In for a penny — часть идиомы «In for a penny, in for a pound», которую переводят либо как «Назвался груздем — полезай в кузов», либо «Взялся за гуж, не говори, что не дюж». Уточню, на случай, если возникают вопросы. Да, в одном и том же диалоге Дамблдор обращается к Гарри как на «ты», так и на «Вы». Такое вы можете видеть уже не в первый раз. Дело в том, что я ориентируюсь на обращение. «Мистер/мисс» — уважительное обращение, которое лично для меня сочетается только с «Вы». Обращение по имени или «мой мальчик» — это переход на менее официальное общение, так что уместно «ты». И, соответственно, чувствуется изменение атмосферы беседы — когда она становится более отстранённой, а когда более тёплой. Для меня это показатель того, когда преподаватель пытается показать, что они с учеником близки, ему можно доверять и тд.