***
Орион наблюдал, как на лице Сиро сменялось бесчисленное множество выражений, каждое из которых выглядело резким, жестоким и до невозможности ярким, прежде чем не сменилось, наконец, на нечто пустое и безжизненное. Волнение захлестнуло грудь мальчика, билось, точно птица, пойманная в клетку его рёбер — трепещущая, перепуганная и отчаявшаяся, пытающаяся вырваться на свободу. Орион облизнул языком нижнюю губу и на мгновение задумался о том, как же ему повезло. С самого первого дня он знал, что Сиро действует вслепую, лишённый крайне важной информации. Это становилось очевидно всякий раз, когда парень реагировал на насмешки и издёвки: взрываясь и угрожая всем без разбора, но не понимая истинный смысл травли. Столь вопиющая неосведомлённость неизменно забавляла Ориона, но до сих пор он не осознавал масштабы амнезии Сиро. Из-за одного-единственного вопроса наследник Блэков ощутил себя так, будто ему вручили пригоршню золота. Честно говоря, он понятия не имел, о чём думали лорд и леди Сиро, когда позволили грязному секретику их семьи просочиться в Хогвартс и не рассказали сыну правды. Это же так и сулило неприятности! Хотя, подумал Орион с кривой усмешкой, ему, возможно, придётся поблагодарить родителей Сиро за невольный подарок. Нет ничего веселее, чем завести кого-то, а потом смотреть, как тот себя ведёт — и, судя по тому, что он успел понять в этом новом Сиро, его реакция того стоила. — Мне нужно услышать это снова, повтори, — потребовал Сиро после минутного гробового молчания. Тон его голоса оставался ровным и бесстрастным — ни раз не дрогнул, так что понять истинные чувства парня не представлялось возможным. Его самоконтроль был столь же безупречным, сколь и раздражающим. Для человека, выросшего в высшем обществе, Сиро умудрился остаться открытой книгой: у него никогда не получалось быстро скрыть свои истинные мысли и эмоции. И это была его слабость, точно мишень, нарисованная на спине, а когда вскрылась правда, самообладание парня вообще покатилось к чертям. Однако теперь, после возвращения Сиро из больницы, Ориону стало сложно, подчас невозможно понять, какая мысль пришла тому в голову. Единственное, что было легко считать — эмоции, которые Сиро с небрежным пренебрежением выставлял всем напоказ — однако и они были ложью. И дело даже не в способностях скрывать их. Сиро просто-напросто было наплевать. И вместо того, чтобы расстраиваться из-за двуличности парня, Орион едва удерживался от улыбки. Никто, кроме Риддла, не вызывал у него такого любопытства. — И что из сказанного мной ты не понял? — спросил мальчик, наклонив голову; чёлка упала ему на глаза, но он даже внимания на это не обратил. — Ты бастард. Плод постыдной интрижки. Якобы, — добавил Орион, не скрывая веселья в голосе. Блэк внимательно оглядел Сиро, выискивая малейшую слабость, которой потом можно было бы воспользоваться, но ничего такого не нашёл. Ни замешательства, ни кипучего гнева, ставшего почти синонимом его новоприобретённого бурного темперамента. Вообще ничего. Сиро смотрел на него сверху вниз своими серыми глазами, больше напоминавшими сталь. — А как же Саймон? — прямо спросил парень. — Разве они не близнецы? Орион опустил взгляд, изучая складки на рубашке Сиро, тщательно запоминая его слова. Сиро порой делал нечто подобное — говорил о себе в третьем лице, видимо, даже не осознавая этого. Он будто вообще не считал себя Натаном Сиро, не ощущал себя связанным с братом и семьёй в целом. И это было крайне любопытно. — «Они»? — переспросил Орион, подчеркнув оговорку Сиро. Он сцепил руки за спиной и задумался, как теперь вывернется собеседник. Тут непоколебимость Сиро пала. Он нахмурился и помрачнел, отчего, несмотря на тонкие черты лица, стал выглядеть гораздо старше. — Они сказали… — парень одёрнул себя, прежде чем успел закончить, и задумчиво прикусил нижнюю губу. По его лицу тенью скользнуло сомнение, пока он бормотал, — сказали же, что они одного возраста. Я просто… — Предположил, — подытожил Орион, охваченный трепетом, когда вся тяжесть внимания Сиро обрушилась на него. Такая сосредоточенность была угрожающей и пьянящей, и мальчик едва смог сдержать искренний восторг. — А тебя не стали поправлять, — добавил он, смягчая тон и выражение лица. Парень прищурился: — Если они не близнецы, то кто, чёрт возьми? — требовательно спросил Сиро, и в его голос закрались первые нотки разочарования. Орион пожал плечами, ведя себя нарочито снисходительно, хотя его сердце заполошно забилось от напряжения. — По слухам, сводные братья. Вроде бы как, лорду Сиро стало одиноко, пока он был за границей, так что вот… решил найти себе компанию за спиной жены. Девять месяцев спустя родился ты — вот только леди Сиро была беременна и понесла примерно в то же время. Сколь грязно, столь и скандально. Затем он умолк и посмотрел на парня, покачиваясь на пятках. Сиро встретил его взгляд со смесью неуверенности и раздражения, поджав губы, будто он изо всех сил сдерживался от нелестного замечания; но вместо того, чтобы озвучить его, шумно выдохнул. — Серьёзно? — спросил Сиро, закрывая глаза и прижимая костяшки пальцев ко лбу. Он был расстроен, но не настолько, как ожидал Орион. — Ты меня сейчас на полном серьёзе уверяешь, что это истинная причина того, почему все так ненавидят этого ребёнка? — сказанное прозвучало недоверчиво, отчего Орион вскинул голову. Сиро неопределённо махнул куда-то в сторону: — Люди обвиняют его в том, за что он даже не в ответе — будто именно его вина в том, что отец решил завести интрижку на стороне, — парень умолк, резко выдохнул и покачал головой. — Чёрт возьми, ты прикалываешься? Да, он незаконнорожденный, и что с того? Лгал ли он об этом всю свою жизнь или же нет — в любом случае, это не значит, что он заслужил отношения как к какому-то отбросу общества. Сиро провёл рукой по лицу и хрипло, задыхаясь, рассмеялся. — Чёрт возьми, — повторил он, не сдерживаясь в ругательствах. Орион стиснул губы, восхищённо наблюдая, как ярость постепенно охватывает Сиро. Тот стоял неподвижно, но его глаза теперь неистово сверкали. Магия парня наполнила воздух кисловатым привкусом, от которого у Ориона начало покалывать язык и заныли зубы. Именно этого он и ждал. Ярость. Печаль. Неверие. Но при этом ощущалась удивительная отстранённость. Сиро вёл себя как возмущённый зритель, а не жертва. Оскорблённый, но не принимающий близко к сердцу. Будто всё это происходило не с ним. — Статус крови имеет большой вес в нашем мире, а ты, ко всему прочему, учишься на Слизерине, — ответил Орион после недолгой паузы, объясняя очевидное, пока его глаза лихорадочно ловили каждую вспышку эмоций, которую он успевал заметить. Мальчик рассеянно принялся теребить свой галстук, обвивая вокруг пальца шелковую ткань. — Возможно, попади ты в Хаффлпафф, то избежал бы худшего исхода. Но тебя отправили именно к нам, а Слизерин никогда не отличался добротой к изгоям, — Орион растянул губы в мрачной, сардонической ухмылке, мельком вспомнив о другом изгое. — Ты в мгновение ока превратился из чистокровного, пусть и самого обычного паренька, в бастарда-полукровку — и это ещё в лучшем случае — который, намеренно или нет, лгал всем в течение нескольких лет. Это не было изящным падением. За одну ночь жизнь Натана Сиро оказалась разрушена — и виновный в этом, тот, кто вонзил нож ему в спину, был самым близким для него человеком. Печально, но всё же иронично. В конечном итоге, предательства стоит ждать вовсе не от врагов. Орион даже немного жалел, что не уделил братьям должного внимания в те первые несколько дней, потому что их вражда выглядела изумительно. Сиро стиснул зубы; воздух вокруг них стремительно похолодел, отзываясь на его гнев: — И всё это правда? А не просто чьи-то выдумки? — спросил он, сверля мальчика пронзительным взглядом, явно предупреждая, что не стоит даже пытаться его обмануть. Орион и без того не собирался — правда была намного веселее. — Ну, никто этого не опроверг, — лаконично ответил он, бросая на парня взгляды из-под ресниц, — ни ты, ни… кое-кто другой. Сиро даже не пытался ничего отрицать — только уставился на него своими широко раскрытыми заблестевшими глазами и спросил прерывающимся голосом: — Как ты… Понимание, подразумевающееся, хотя и не сказанное прямо. А всё благодаря брошенной наугад фразе. Орион увидел, как в глазах Сиро мелькнули злость и осознание, когда он уловил намёк, и мальчик с трудом удержался от ехидного хихиканья. Не произнеся более ни слова, парень развернулся и ушёл, шагая широко и целеустремлённо, быстро покидая факультетскую гостиную. Орион облизнулся и направился следом, напевая незамысловатый мотивчик себе под нос.***
Гарри стремглав ворвался в Большой Зал, начисто игнорируя изумлённые взгляды окружающих, тотчас устремившиеся к нему. Он глянул на стол Рейвенкло и обнаружил свою цель, сидящую ближе к центру. Без лишних колебаний парень направился прямиком к нему. Грудь распирало от ярости, голова шла кругом от свалившейся информации. Теперь многое вставало на свои места, а мелкие, незначительные моменты, которые он в своём невежестве банально упустил из виду, стали яснее. Сквозь шум в ушах Гарри будто наяву снова слышал тихий разговор Синтии и Бенедикта в ту памятную ночь, когда он подслушивал возле кабинета. — … справиться с этим? — Как и всегда, Синтия. Он же наш сын. — Он? — Синтия… Ты же знаешь ответ. — Д-да. Я знаю. Знаю. Просто иногда это становится слишком сложно. Я люблю Натана, искренне люблю. Он мой сын, но… я просто… — Я знаю. Ты самая замечательная мама, для них обоих. И еще более потрясающая жена, дорогая. Все наладится. Он-то думал, что пара просто обсуждала различия между Гарри и Натаном, но теперь осознал истину, скрытую в тех словах — и ему захотелось ударить кулаком по столу. Другие, более мелкие детали начали всплывать у него в памяти, и магия заклубилась вокруг Гарри, точно грозовое облако, предупреждающее о надвигающемся шторме. Люди, мимо которых он проходил, замолкали при его приближении, а некоторые машинально поднимали на парня взгляд и нервно вздрагивали, ощущая силу его гнева. Саймон сидел, склонившись над книгой, полностью отрешённый от мира во время чтения. Выглядел он уставшим и напряжённым, и Гарри отстранённо подумал, что у мальчишки вот-вот появится новая причина для переживаний. Гарри остановился прямо позади него и принялся сверлить взглядом чужой затылок. Саймону понадобилось всего несколько секунд на осознание, что что-то не так: либо всё дело было в удушающей магии Гарри, либо во внезапном молчании окружающих, которое и привлекло его внимание — потому что он поднял голову и недоумённо заозирался. А затем побледнел, встретившись с Гарри взглядом. — Нам надо поговорить, — негромко произнёс парень, хотя ему и хотелось кричать во всё горло. — Я не… — Это не просьба. Вставай, — Гарри по-прежнему держался и не стал хватать мальчишку за шкирку, чтобы поживей поднять того на ноги. Правда, ему пришлось сжать руки в кулак, чтобы справиться с искушением — он не был уверен, что не причинит вреда. — Сейчас же. Саймон молча поднялся, крепко стискивая книгу так, что костяшки его пальцев побелели. Теперь они завладели вниманием всего зала — даже несколько профессоров начали поглядывать в их сторону, встревожено хмурясь. От такого лицемерия Гарри захотелось громко выругаться. Ему ещё повезло, что сейчас здесь не было Дамблдора. Меньше всего Гарри хотелось иметь дело с пристальным вниманием этого человека. — Пошли, — скомандовал он, развернулся на каблуках ботинок и направился к дверям. По пути Гарри поймал взгляд Ориона, стоявшего рядом со слизеринским столом, и заметил в глазах мальчика удовлетворённый блеск. Он знал, что у того есть цель раскрыть его тайны, но, честно говоря, Гарри было всё равно, в какую игру решил сыграть этот ребёнок. У него есть дела поважнее мотивов поступков тринадцатилетнего мальчика. Шаги Саймона были едва слышны, а потом и вовсе заглушились бурными разговорами, разразившимися после того, как они покинули зал. Гарри миновал несколько коридоров, не останавливаясь, пока они не оказались достаточно далеко от Большого зала и распространённых маршрутов. Не хотелось, чтобы их разговор прервали. Гарри открыл первую попавшуюся дверь и молча мотнул подбородком. Скорчив недовольную гримасу, Саймон зашёл в заброшенный кабинет. Он шагал неуверенно и нервно озирался в этом довольно тесном месте; его взгляд метался по запыленным полкам. Дверь за ними закрылась с глухим стуком. Гарри прижал руку к прохладному дереву и возвёл заглушающие чары, чтобы гарантировать их уединение. Он глубоко задышал, стараясь успокоиться и подавить свой гнев, пока не почувствовал, что его рассудок вновь стал кристально ясным. Когда Гарри обернулся, Саймон уже стоял возле самой дальней стены. Он напряжённо сгорбился, обвил руками книгу и прижал её к груди, точно щит. Мальчик пугливо отводил взгляд, не рискуя смотреть на брата. — Это правда? — спросил Гарри, будучи не в настроении ходить вокруг да около. Саймон озадаченно нахмурился. Гарри вздохнул и провёл по зубам языком. — Слухи. Незаконнорожденность. Это правда? Тут Саймон вскинул голову, и шок на его лице быстро уступил место куда более неприятным эмоциям. — Как… кто тебе рассказал? — спросил он, и Гарри устало закрыл глаза. — Насколько я понимаю, ответ «да», — пробормотал он и зарылся пальцами в волосы. Парень покачал головой, а затем пристально посмотрел в дальний угол кабинета, борясь с накатившим жаром в сердце. Именно в такие моменты Гарри сомневался в своей любви к Магическому миру. Ни одно общество не является идеальным — и он знал это лучше других. Гарри провёл всю свою жизнь под извечным гнётом и прессингом: сначала в мире магглов, а затем здесь. Его презирали, критиковали, давили своими ожиданиями и планами; на протяжении многих лет люди тянули его в разные стороны, рискуя порвать на британский флаг. После всего увиденного и совершённого Гарри больше не мог оставаться тем наивным маленьким мальчиком. Но всякий раз было так больно замечать очередную трещинку в сказочных декорациях, в которые он влюбился, когда ему было одиннадцать. Гарри стал аврором в попытке изменить этот мир, чтобы нести добро и исправить вред, нанесённый войной бесчисленному количеству людей. Но каждое новое доказательство человеческой порочности было словно удар под дых, а красота прежде заманчивого фасада облупливалась, точно старая краска. И всякий раз Гарри чувствовал, как что-то внутри него обугливается и начинает тлеть. Он так устал разочаровываться в людях. — Кто тебе рассказал? — снова спросил Саймон, не скрывая серьёзности в голосе. Гарри моргнул и вновь посмотрел на мальчика. — Орион, — честно признался он, — но я решил, что лучше перепроверить, — парень поджал губы. — Даже не знаю, какого ответа я ожидал. — А ты не сильно расстроен, — заметил Саймон, но Гарри уловил скрытый подтекст. Он расстроен далеко не так сильно, как Натан. — Я зол, — заверил его Гарри, не желая, чтобы собеседник думал иначе. — Изо всего сразу. Из-за учеников, преподавателей, Синтии и Бенедикта. Из-за тебя, — он издал недоверчивый смешок. — В смысле, серьёзно, на что бы я ни кинул взгляд, постоянно находится то, что до жути меня злит. Саймон, наконец, посмотрел прямо на него, и Гарри увидел в глазах мальчика огонёк опасливости. — Меня не перестаёт удивлять, — мягко продолжил он, — насколько глупыми бывают люди. Его слова тут же возымели эффект. Саймон втянул голову в плечи и выкрикнул: — И ничего глупого в этом нет! — В самом деле? — уточнил Гарри, посмеиваясь. — Нет ничего глупого в том, чтобы издеваться над человеком лишь из-за обстоятельств его рождения? Думаешь, нормально обвинять ребёнка в том, что натворили его родители? — он повысил голос, когда в памяти всплыли воспоминания о чулане под лестницей. — Думаешь, ребёнок заслужил расправы за то, над чем он даже не властен? — Я… это не так, — пробормотал Саймон, чьи щёки начал заливать яростный румянец. — Ты не понимаешь… — Сомневаюсь, что тебе стоит заканчивать мысль, — прорычал Гарри, и всё в кабинете начало мелко подрагивать в ответ на его незамутнённую ярость. Саймон разумно умолк, с неприкрытым страхом глядя на книжные полки. Гарри прикусил язык и обуздал свою магию, пока та не начала разрушать всё вокруг. Пришлось глубоко подышать, чтобы успокоиться. — А сейчас ты прояснишь мне ситуацию, — тихо произнёс он. — Расскажешь, как всё это, — парень махнул на них обоих, — произошло. Напряжение, повисшее в воздухе, росло, обволакивая их тяжёлым одеялом. Прошла минута, прежде чем Саймон, наконец, сдался. — Да что тут объяснять? — прошипел он, крепче стискивая книгу. — Отец изменил моей матери: переспал с какой-то немкой, пока был в командировке, а потом, узнав, что та беременна, вместо того, чтобы заплатить ей или как-то ещё исправить свою ошибку, он продолжал навещать её и обеспечивать. На лице Саймона сквозила неприкрытая горечь. — Мама узнала о его любовнице, но сама уже готовилась к родам и не могла уйти. Так и застряла в итоге с неверным мужем и тобой, — мальчик задрожал, а в его голос всё сильнее просачивалось страдание. Гарри нисколько не тронула ни боль Саймона, ни услышанное — что, как он подозревал, было чистой правдой. Слова продолжали литься рекой, словно внутри мальчика прорвало плотину. — Что-то пошло не так, и у твоей матери схватки начались слишком рано, так что ты оказался не только ублюдком, но и старшим. А потом, будто она недостаточно натворила, у твоей матери хватило наглости взять и умереть. Гарри не тронули резкие, обвинительные слова. Они мало, что значили для него, но Гарри легко мог представить на своём месте кого-то другого — более мягкого, ранимого, которого бы сломали речи собеседника, пропитанные мерзким ядом; того, кто воспринял бы их всерьёз. — Мой отец оказался слишком благороден, чтобы поступить иначе, и он решил оставить тебя у себя. Уговорил на это жену, а когда через несколько дней родился я, они солгали всем и объявили, что мы близнецы, — глаза мальчика наполнились слезами; каждая чёрточка его лица выражала обиду и боль предательства. — Они объявили, что мы близнецы, но это не так, — выдохнул Саймон. — Ты всего лишь ошибка моего отца, — он всхлипнул, теряя остатки самообладания. — Ты ошибка. Тебя даже не должно было существовать, и я ненавижу тебя. Мальчик захныкал и зажмурился, а по его щекам потекли слёзы. Гарри молча наблюдал, как перед ним, захлёбываясь от плача, дрожал Саймон. Ему было невыносимо видеть, как плачет ребёнок — пусть даже такой, как этот — и теперь желание утешить его боролось в Гарри с гневом за Натана. — Но, в конце концов, они всё вам рассказали, — произнёс парень, пытаясь скрыть прерывистое дыхание за нарочитой небрежностью. — Раскрыли правду где-то между вторым и третьим курсом, хотя что-то мне подсказывает, что твои родители не хотели, чтобы эта информация просочилась за пределы семьи. Тогда возникает вопрос — откуда взялись слухи, Саймон? Мальчик застыл и уставился своими огромными заплаканными глазами прямо на Гарри. — Сомневаюсь, что Натан стал бы кому-то об этом рассказывать, так что остаётся лишь один вариант. Именно ты раскрыл окружающим правду. Знал, что причинишь боль Натану, если сделаешь это открыто, потому пустил слушок тут, затем там — ровно для того, чтобы сдвинуть дело с мёртвой точки; а затем отстранился от назревающего скандала, наблюдая издалека, как против твоего брата встаёт вся школа. Гарри заметил в глазах Саймона проблеск вины и покачал головой. — Какой же ты злобный ребёнок, — сказал Гарри; у него сердце болело за мальчика, чьё место он заменил. — Ты вообще когда-нибудь задумывался о том, что, может, твоему брату и без того было тяжело? Может, и он чувствовал себя преданным? Они лгали мне. Выдох Саймона был больше похож на всхлип, но голос его оставался твёрдым: — Он мне не брат. Гарри пришлось отвернуться. Он чувствовал себя опустошённым, ему не хватало сил даже на то, чтобы разозлиться в ответ на слова Саймона. — Думаю, это уже не важно, — наконец сказал Гарри, опустив плечи под тяжестью внезапной усталости. — Об этом тебе переживать не стоит. — Что… о чём это ты? Я почти уверен, что твой брат мёртв, подумал Гарри. — Я попрошу твоих родителей забрать меня из Хогвартса, — сказал он. — Это… это место не для меня. Я теперь здесь чужой. А ты должен быть счастлив. Вот так мы оба и получим то, чего хотим. Шок на лице Саймона был виден невооружённым взглядом. Похоже, он даже не знал, что ответить, просто машинально огрызнулся: — Ты не знаешь, чего я хочу. Гарри рассмеялся, но в его смехе не было и толики веселья. — Ты хочешь, чтобы я ушёл, — заявил он, разведя руками, и скривил губы в жестокой ухмылке. — Что ж, поздравляю, Саймон. Наконец, ты получишь, чего хотел — останешься без брата. Саймона передёрнуло, но Гарри это нисколько не волновало. По его мнению, Саймон не имел права на сочувствие — ведь именно его поступки и стали причиной всего произошедшего. — Ты… Ты не можешь вот так просто… — Саймон вцепился в волосы свободной рукой, пытаясь понять мотивы и последствия такого решения. — Ты не можешь вот так просто взять и уйти. Как ни странно, это предложение несказанно его встревожило. — О, не переживай так, — сказал ему Гарри, резко отшатнувшись и снимая заглушающие чары. — Ведь это всё из-за тебя. Если бы ты не хотел, чтобы твой брат — единокровный или же нет — ушёл, то не стал бы его отталкивать. Насколько я понимаю, он и на крыше очутился именно из-за тебя. Саймон застыл, стремительно бледнея. Отчасти это звучало жестоко, но и Гарри никогда не был воплощением добра. Какое-то время он просто задумчиво рассматривал мальчика, а затем усмехнулся и распахнул дверь. Гарри оставил Саймона одного в заброшенном кабинете и ушёл, не оглядываясь.***
Том шагал по извилистой дорожке, ведущей к Хогсмиду, наслаждаясь свежим утренним воздухом, пахнущим морозом. Вчера ночью прошёл снег и накрыл землю мягким белоснежным покрывалом, отчего каждый шаг сопровождался тихим поскрипыванием. Судя по темнеющим облакам над головой, скоро снова начнётся снегопад. Том натянул шарф на нос. В такую рань в деревню шло всего несколько человек, но через час или около того дороги будут кишеть учениками. Том предпочитал избегать толпы и наслаждался кратким уединением, прежде чем его неизбежно найдут ребята с факультета. Зато времени на размышления у него предостаточно. И, как это часто бывало в последние дни, мысли Тома вновь вернулись к Сиро. Он не видел парня с тех пор, как тот увёл своего брата с ужина; хотя Саймон приплёлся обратно в Большой Зал спустя почти час, с опущенной головой и покрасневшими глазами, а вот Натана никто не видел, даже задержавшиеся в гостиной до глубокой ночи. Дверь его спальни оказалась запечатана, в гостиной Сиро тоже не было, а, уже проснувшись утром, Том не обнаружил того на завтраке. Юношу одновременно веселило и злило то, как такой пылкий и напористый человек, вроде Сиро, умудряется так легко исчезать. Постоянные исчезновения, наверное, должны его обеспокоить, но Том на удивление радушно воспринимал побеги парня. Пусть Хогвартс и огромен, у них одни и те же занятия, так что избегать его вечно у Сиро не получится. К тому же, подумал он, ухмыляясь, теперь его желание раскрыть секреты парня лишь усилилось. На ходу Том натянул перчатки на замёршие ладони. Согревающие чары мигом прогнали холод, и юноша в очередной раз поразился тому, насколько прекрасна магия. Том поднял голову, лениво обводя взглядом тропинку, пока его внимание не привлекла одинокая фигура, идущая впереди. Восторг накрыл юношу с головой, и его охватило истинно детское озорство. Том наклонился и набрал пригоршню снега, аккуратно слепил из него снежок, мысленно прикидывая расстояние. Прищурившись, он взметнул руку и замахнулся, что есть мочи. Снежок угодил прямо в затылок парня. Посмеиваясь, довольный удачным броском Том нетерпеливо зашагал быстрее. Плечи Сиро напряглись при его приближении, и парень развернулся, чтобы одарить Риддла поистине впечатляющим взглядом. Том вскинул брови и заулыбался ещё шире, когда заметил в волосах Сиро комки снега. Он чувствовал, как тот недоволен, и упивался этим. — Доброе утро, — поздоровался Том. Теперь Сиро выглядел не таким хмурым — наверное, потому, что казался скорее сбитым с толку, чем рассерженным. — Чего тебе? — С людьми так не здороваются, — укорил его Том и перевёл взгляд вниз по тропинке, на Хогсмид. — Собираешься в деревню? Можем пойти туда вместе. — Нет, — немедленно отозвался Сиро, чьё выражение лица скакало от смятения к раздражению — вероятно, ему вспомнилась их последняя встреча. — А почему нет? Разве друзья не проводят вместе время? Сиро фыркнул, и этот смешок поразил их обоих. Парень странно посмотрел на Тома и честно сказал: — Ты не умеешь заводить друзей. Откровенность этого заявления сбила Тома с толку — он не понимал, обижаться ему или нет. — И зачем мне вообще проводить с тобой время? Нам не о чем разговаривать. — Ну, это же не совсем так, разве нет? — ответил юноша, уцепившись за не совсем точную формулировку. — У нас не было возможности закончить прошлый разговор. А мне бы очень хотелось продолжить его. — А вот мне точно нет, — пробормотал Сиро себе под нос и направился в сторону деревушки. Том пошёл следом, не отрывая взгляда от макушки парня. — Я надеялся узнать твоё настоящее имя, — легкомысленно начал Том. — «Натан» — не вариант, да и вообще не кажется уместным, но «Сиро» звучит довольно неприветливо. К счастью, есть другое имя, которым я как раз и смогу тебя называть. Сиро не ответил, и единственным признаком его раздражения стали едва сузившиеся глаза. Одно это уже говорило о многом. Том продолжил напирать. — Хотя, вдруг окажется, что никакого другого имени у тебя нет… а ты вообще хоть был человеком до всего этого? — он быстро окинул собеседника взглядом, мысленно прокручивая список потенциально подходящих магических существ, но покачал головой. — Нет, ты точно был человеком. Ты слишком хорошо знаком с тонкостями людских взаимоотношений. Том прекрасно понимал, что рядом с ним идёт вовсе не Натан Сиро, но вопросов, касающихся истинной личности этого человека, всё равно оставалось бесчисленное множество — впрочем, так было в разы интереснее и забавнее. Ему не терпелось распутать всё это хитросплетение тайн. — Должно быть, странно притворяться кем-то другим, — заметил Том, когда они добрались до границ Хогсмида. — Даже утомительно, я думаю. И разочаровывающе. А скажи, это было намеренно… Его груди коснулась чужая ладонь и впечатала юношу в каменный забор, окружающий деревушку. Перед Томом стоял Сиро, чьё серьёзное лицо было окутано такой пронизывающей тьмой, что у юноши затряслись поджилки. — Завязывай со своими расспросами, — приказным тоном произнёс он. — Почему? Тебе от них становится неуютно? — Очевидно, — язвительно отозвался Сиро. — Потому что я подобрался слишком близко к правде? — догадался Том, обхватывая рукой тонкое запястье. — Риддл. Я прямо сейчас могу взять и замуровать тебя в стене, если не угомонишься. Оу. Том не смог сдержать прерывистого вздоха от явной угрозы. Он заглянул в эти серые глаза — полные твёрдости, силы, непоколебимости — и медленно кивнул. — Я верю тебе, — сказал Том. Сиро смерил его пристальным взглядом, оценивая искренность сказанных слов, а затем отступил. — Хорошо, — сказал он, повернулся к входу в деревню и прошёл через ворота. Том прислонился затылком к камню на секунду, после чего встряхнулся и зашагал вровень с парнем. Тот бросил на него косой взгляд, полный подозрительности, но не запротестовал. Несколько минут они шли молча, медленно и бесцельно блуждая по узким улочкам, мимо разномастных магазинчиков и лавок. Том подождал, пока Сиро налюбуется витриной, а затем сменил тему: — О чём вы спорили с Саймоном? — А кто сказал, что спорили? — Сиро ответил слишком быстро, что резко контрастировало с его скучающим выражением лица. Том вскинул брови. — Он вернулся заплаканным, а ты вообще в Большом Зале так и не появился. Сиро хмыкнул, наклонил голову и ненадолго задумался. — Ничего особенного. Просто семейные дела. — Семейные дела? — переспросил Том. — И это при том, что он на самом деле тебе не семья? Его вопрос вызвал быстрый, мимолётный взгляд собеседника, в котором присущая парню извечная угроза смягчилась удивительным проблеском веселья. — Сменим тему, — сухо отозвался Сиро. — Ладно, — вздохнул Том, хотя и заметил, что его слова никто отрицать не стал. — Тогда давай поговорим о нашем задании. Нужно выбрать чары и заняться их исследованием. Ты вроде упоминал о различных способах защиты информации? Домашнее задание, по всей видимости, показалось Сиро достаточно безобидной темой для разговора, поскольку после очередного пытливого взгляда тот принялся рассказывать целую лекцию. — Верно. Защита зависит от характера самой информации. Материальное: например, документы, записи, книги — можно оградить защитными чарами разного уровня, которые накладываются на объект или область вокруг него. Большинство из них безвредны, но некоторые могут быть нестабильными, а значит — опасными. — А что насчёт нематериальной информации? Сиро говорил про секреты. А Тому очень хотелось их узнать. Парень расслабился и принялся за подробное объяснение. Его голос был натренированным и успокаивающим, даже мелодичным, благодаря чему слушать Сиро было легко. Он явно хорошо разбирался в теме, умело превращал сложные концепции в то, что смог бы понять даже первокурсник, при этом ни на йоту не звуча снисходительно. Его объяснения были лучше, чем у некоторых профессоров. Том, несмотря на то, что был неопытен в обсуждаемой теме, обнаружил, что может поддерживать разговор. Они блуждали мимо разных магазинчиков, не обращая особого внимания на окружение — так сильно погрузившись в обсуждение. Улицы становились всё многолюднее, потому пришлось направиться в сторону небольшой книжной лавки. Стоило Сиро начать описывать недостатки одного из обсуждаемых заклинаний, как их прервали. Из толпы вышли два человека и присоединились к ним. Один из них сразу же вцепился в Сиро, схватив его под локоток и прижавшись к боку. — Привет, — прочирикал Орион парню, который окинул его холодным взглядом. — Я скучал по тебе на ужине, да и на завтраке. Уж было решил, что тебе и вовсе не нужна еда, Сиро. На этой интригующей ноте, когда Том уже обдумал такое предположение и отбросил его, Сиро ответил: — Я на кухню ходил. Не хотел, чтобы на меня с утра все пялились. — Вчера вечером ты и впрямь вызвал ажиотаж, — хмыкнув, согласился Орион. Он стиснул руку Сиро покрепче. — Получил ответы, которые искал? — спросил мальчик с искренним любопытством, хотя Том явственно видел пронзительный, расчётливый блеск в его глазах. Юноша отошёл, и Орион, наконец, посмотрел в его сторону. — Ой, прости, Риддл, — мальчик лучезарно улыбнулся, — я тебя и не заметил. Хорошо день провёл? Паршивец, подумал Том, ядовито ухмыляясь в ответ. — Разумеется. Мы с Сиро чудесно проводили время. Улыбка Ориона стала шире. — Доброе утро, Августус, — поздоровался Сиро, явно начисто игнорируя остальных. Тома несколько уязвило то, что даже Августус заслужил своё приветствие, а вот он — нет. Возвышающийся над ними мальчик окинул Сиро долгим задумчивым взглядом, прежде чем вежливо склонить голову. — Сиро, Риддл. Собираетесь купить что-то необычное? — Нет, — отозвался Сиро, — я просто хотел прогуляться пару часиков. Эта неделя выдалась… выматывающей. Губы Августуса дрогнули, стоило прозвучать этим угрюмым словам. Орион резко дёрнул Сиро за руку, вновь привлекая его внимание. С удивительной силой Блэк потащил парня куда-то по улочке. — Мы с Гасом как раз собирались сходить в «Три Метлы» и немного выпить. Идём с нами. — Э… — К сожалению, мы заняты, — вмешался Риддл. — Вы прервали нас в самый разгар обсуждения, а итоговое решение мы так и не приняли. Сиро посмотрел сначала на него, а затем на Ориона, который умоляюще взглянул на парня в ответ. Том усмехнулся, заметив, как выражение лица Сиро смягчилось. — Думаю, мы сможем… И тут земля рядом с ними буквально взорвалась.***
Гарри инстинктивно развернулся, прижал к себе Ориона и утянул его за собой на землю. Прогремела ещё одна серия взрывов, и вокруг начали раздаваться крики, пронзительные и полные ужаса. Разум Гарри стал предельно ясным. Он отстранился от Ориона, над которым навис, закрывая собой, и вытащил палочку. Его взгляд скользнул по воцарившемуся столпотворению, и с каждым новым вдохом в кровь выбрасывался адреналин. Люди разбегались во все стороны, погружая улочки в хаос. Их бездумная беготня лишь усиливала царящую вокруг панику, но даже так Гарри смог различить группу людей, одетых в тёмные одежды и скрывающие лица за масками, которые выстроились в шеренгу, держась спокойно и расслабленно. Мимо парня, спотыкаясь, прошла горько рыдающая женщина, чьё лицо было залито кровью. Компания третьекурсников съежилась в узком закутке между двумя зданиями, глядя на незнакомцев с мокрыми от слёз щеками. Двое мужчин рухнули на землю, точно марионетки с перерезанными ниточками, их руки и ноги нелепо раскинулись в разные стороны, а глаза потухли. Гарри вздохнул. Он не спускал с группы напавших глаз, наблюдая, как те разделяются на пары. Мысли перенесли парня на месяцы и годы вперёд, в иное место и время. Воспоминания о крови и боли заглушили шум внезапного поля битвы, оставив лишь тихий звон в ушах. На языке появился привкус пепла. Гарри вскочил на ноги прежде, чем успел осознать это. Он ринулся вперёд, лавируя в потоке человеческих тел, полностью поглощённый своей целью. Парень отразил пролетавшее мимо проклятие, прежде чем оно попало в чью-либо спину, и отправил его обратно в заклинателя с невероятной скоростью. Пурпурный луч попал в мужчину, который с криком повалился на землю. Его напарник встал рядом с лежащим телом и бросил парочку проклятий в редеющую толпу. Гарри остановился перед споткнувшейся и упавшей на дорогу девочкой, быстро создавая щит. Он потянулся к ней и поставил на ноги. — Беги в замок, за границу защитных чар! — парень подтолкнул её в сторону тропы, ведущей к Хогвартсу, а сам прикрыл спину девочки, помогая успешно сбежать. Окно магазинчика, находившегося совсем рядом с Гарри, разбилось, осыпая его осколками. Купол щита озарился ослепительно белыми всполохами, а когда всё стихло, вновь мерно замерцал. Гарри стиснул зубы, заметив одну из нападавших в маске на другом конце улицы. Женщина двинулась туда, где — парень отчётливо видел — прятались Орион, Августус и Риддл. — О, я так не думаю, — прошептал Гарри, опуская щит и направляя на незнакомку палочку. — Фулгур. Из кончика палочки вырвалась белая молния и попала прямо в женщину, отбрасывая её обратно к разрушенному магазинчику. Незнакомку сотрясали конвульсии даже после того, как Гарри отвернулся от неё. Улица уже почти опустела, почти все ринулись в сторону Хогвартса. Оказалось легко поймать взгляд Августуса. — Бегом в школу! — крикнул Гарри, махнув в сторону тропы. Мальчик кивнул; он был бледным и потрясённым, но выглядел решительным. Августус подхватил Ориона и Риддла, и лишь потому, что они стояли лицом друг к другу, Гарри увидел, как их глаза расширяются от испуга. Он инстинктивно пригнулся. Луч жёлтого цвета пролетел буквально в нескольких дюймах от него. Гарри перекатился, повернувшись спиной к мальчикам, и встретился с новой угрозой. Он возвёл ещё один щит, в который тут же попало проклятие. Магический луч рассеялся, но щит разбился от его небывалой силы. У Гарри немного перехватило дыхание, когда он увидел выжженную землю вокруг. — Впечатляюще, — произнёс чей-то голос с сильным акцентом, — немногие способны противостоять этому заклинанию. Перед парнем возникла ещё одна пара волшебников в масках. Тот, кто отправил в него проклятие, стоял в расслабленной, непринуждённой позе, вот только его палочка была ненавязчиво направлена в сторону Гарри. Парень напрягся, готовясь к новой атаке. Вот только до неё дело не дошло. Когда Гарри поднялся на ноги, мужчина вздрогнул и по-птичьи склонил голову набок. — Что ж, а вот это уже довольно занятно, — протянул он. — Какой приятный сюрприз. Не ожидал снова увидеть тебя. Второй мужчина тихо усмехнулся, и от этого звука волосы на затылке Гарри встали дыбом. Он нахмурился, вертя палочку в руках. — Мы разве знакомы? — А ты не помнишь нас? — спросил мужчина, пробегаясь пальцами по металлической щеке маски. — Неужели та ночь оказалась для тебя настолько незабываемой, что остальное стёрлось из памяти? Вот я всё чётко запомнил. Пусть и не участвовал в происходящем, но не так-то просто забыть шоу, которое ты устроил. Гарри замер. Следом заговорил второй мужчина, в чьих словах звенело жестокое веселье. — А я участвовал. Это было довольно посредственно, но, в целом, приятно. От его плотоядного взгляда в груди Гарри что-то болезненно сжалось. Парень никогда раньше не слышал голоса этого человека — знал, что не слышал — но всё равно отчего-то он казался до жути знакомым. — Глянь, — сказал второй мужчина, — бедный мышонок и пошевелиться не может. Как думаешь, он снова заплачет? Первый мужчина промолчал, вот только тяжесть его взгляда душила. Настолько он был пристальным. Бедро вновь полыхнуло огнём. Гарри вскинул палочку. Второй мужчина в маске шумно усмехнулся и высокомерно опустил руки. — Декрусто, — пробормотал Гарри. Быстрее броска змеи луч красного проклятия устремился вперёд и ударил мага прямо в грудь. Он даже закричать не успел. Спустя мгновение его тело взорвалось на тысячи мелких ошмётков, оставив после себя лишь кровавую кашу. Его напарник отступил и поднял палочку, но пока не решался ответить каким-нибудь заклинанием — прежнюю самоуверенность сменила осторожность. Повисла оглушительная тишина. Гарри уставился на кровавое пятно, резко контрастирующее со снегом, и его пробрала лёгкая дрожь — последствия использования столь сложного заклинания. Он облизнул потрескавшиеся губы, стиснул палочку покрепче и перевёл взгляд на мага. Шум в ушах утих, но убийственная ярость разгоралась в груди всё сильнее. — Пожалуй, исправлю предыдущую формулировку, — произнёс мужчина — довольно мягко, учитывая обстоятельства. — Вот это было впечатляюще. Не знал, что Хогвартс обучает своих учеников подобным заклинаниям. Гарри не ответил. Его разум судорожно пытался собрать все части мозаики воедино. Кем бы ни были эти люди, какими бы ни были их причины для нападения на Хогсмид — они явно пешки. А ещё — это те самые люди, кто… виновен в том, что случилось с Натаном. Гарри направил свою палочку на мага. — Ну что, Mäuschen*, — проговорил мужчина, — уверен, что хочешь начать этот бой?***
Том не сводил восхищённого взгляда с Сиро, когда тот рванул вперёд. Юноша вздрогнул, недоверчиво наблюдая, как тот ринулся прямо к противнику и отправил в сторону мага в маске зелёный луч, бушующим пламенем вырвавшийся из кончика его палочки. За долю секунды мужчина успел перенаправить заклинание в землю. Сиро, не струсив, продолжил вереницу атак. Он бойко увернулся от режущего проклятия — настолько мощного, что разрезало указатель на мелкие кусочки — и тут же вскочил на ноги. Вокруг него один за другим начали появляться золотые кольца, на мгновение повисшие в воздухе, а затем устремившиеся к мужчине так быстро, что воздух наполнился гулом. Маг отбил и эту атаку, и всё, чего коснулись кольца, покрылось быстро твердеющей золотистой субстанцией. Чья-то рука крепко схватила Тома за предплечье, но он этого даже не заметил, слишком увлечённый завораживающим зрелищем. Юноша знал, что новоявленный Сиро талантлив, но такого он вообще не ожидал. Заклинания, которыми тот пользовался, были совершенно не знакомы Тому — да он даже убил без малейших раздумий, ещё и с редкой изобретательностью. Сиро парировал брошенные в него заклятия, плавно балансируя меж защитой и нападением, создавая непрерывную осаду с филигранной жестокостью. Как же это… нет, он прекрасен. Ничего более впечатляющего Том за всю свою жизнь не видел, но даже это померкло перед тем фактом, что Сиро побеждал. Он оттеснял взрослого мага, уверенно захватывая его позиции и загоняя в угол. Слизеринцы медленно вышли из своего укрытия, беспомощно очарованные разыгрывающимся перед ними зрелищем, удаляющимся всё дальше в Хогсмид. Сиро был явно в своей стихии. Теперь он даже не пытался притворяться. Никаких заклинаний вполсилы или умышленной неумелости. Ни капли сомнений или сокрытия не самых благовидных умений. Сиро управлялся с магией с необычайной лёгкостью. Это выглядело захватывающе, ужасающе и в некотором роде даже отрезвляюще — увидеть, наконец, то, что скрывалось за занавесом. А вот это уже, удовлетворённо подумал Том, и есть правда. Кто бы ни выдавал себя за Натана Сиро, вот, кем он был по своей сути. Воином. Защитником. Выжившим. Так волнительно оказалось узнавать всё новые и новые факты об этом человеке. Таком невероятном. Опасном. Очаровательном. Том едва успел опомниться и выставить щит, чтобы отразить заклинание, брошенное в них мужчиной. Всех троих отбросило назад, и Орион, упав на плечо, вскрикнул от боли. Том вскинул голову и увидел, как Сиро встревожено оглянулся на них. Доля секунды, неосознанное желание защитить их — но этого оказалось достаточно. Глаза Тома испуганно расширились, когда по воздуху пронёсся розовый луч и чиркнул Сиро по шее. Бледная кожа разошлась, точно по швам, и Том остолбенело уставился на то, как шея парня окрашивается алым, а Сиро отчаянно пытается зажать рану. Из-под пальцев Сиро хлынула кровь, и тот рухнул на колени, после чего мешком упал лицом вниз; снег под ним окрашивался в алый с ужасающей скоростью.***
Гарри очнулся во тьме, задыхаясь. Он тут же схватился за шею, отчаянно царапая пальцами целую и невредимую кожу. Не отнимая рук, парень резко наклонился вниз, тяжело дыша. Сглотнув, он почувствовал, как двигаются мышцы шеи под его ладонью, и невольно вздрогнул, после чего запрокинул голову. Вокруг не было ничего. Мир исчез, и вместо него раскинулось чёрное полотно, лишённое видимых очерченных форм. У Гарри даже глаза заслезились от абсолютной пустоты этого места. Но, чем больше он вглядывался во тьму, тем больше открывалось его взору. Углы стен, очертания окна, линии половиц. Вокруг него из тьмы проступала комната, больше похожая на видение или образ, чем на что-то материальное. Однако, как и прежде, оставалась в тени. — А я всё думала, когда же ты окажешься здесь, — произнёс чей-то голос. Гарри резко развернулся, поднимаясь с колен, когда его охватило искреннее изумление. Глаза парня расширились, когда он увидел стоящего перед ним человека. — Мама? Женщина с лицом Лили Поттер улыбнулась ему: — Не совсем.***
Примечание автора: Вот мы и добрались до интересностей! Как и всегда, мой тамблер открыт. Приходите, если хотите открыть для себя различные теории, поделиться со мной эмоциями после прочтения, пообсуждать новые главы или почитать то, что происходит за кулисами! Спасибо вам, ребята, хорошего дня или ночи! Примечание переводчика: *Mäuschen — с немецкого «мышонок».