I Got One Less Problem Without You

Tears for Fears — The Hurting

      В ту же секунду, как за ним закрылась дверь кабинета, Роджер пообещал себе, что ноги его в этом пристанище выскочек не будет. Вот уже две недели обещание удавалось держать. Не то, чтобы он прилагал к этому много усилий. По правде — вообще никаких.       Возвращаться туда не хотелось. Да и какой смысл? Если поначалу у него и были какие-то шансы там прижиться, то своим внезапным порывом агрессии он моментально свел их к нулю.       Роджеру было стыдно. Не из-за того, что он завалил проходной тест — подумаешь, какие пустяки. А из-за того, что сорвался, накричал на Мэя (пусть, по мнению Роджера, он этого и заслуживал), оскорбил Мэри и Джона, которые ему ничего плохого не сделали. Не успели, по крайней мере. Но хуже всего было то, что он сбежал, поджав хвост, как дворовый кот, напуганный машинной сигнализацией. Мог ведь промолчать, стерпеть язвительные комментарии, неискренне улыбнуться, и все было бы в шоколаде. Нет, сейчас тоже было не так уж и плохо — после школы он был предоставлен самому себе и своему одиночеству. Никаких тебе клубных встреч, никаких кудрявых шпал, читающих нотации. Не жизнь, а сказка, но… Было в этой истории одно большое «но».       Посещаемость. Роджер все еще состоял в клубе эрудитов и, по правилам, должен был посещать его хотя бы дважды в неделю. Хоть староста и говорила, что следить за его передвижениями никто не будет, Тейлор не чувствовал себя в безопасности. Этот зануда Мэй мог на него донести. И не просто старосте, а сразу завучу или, чего доброго, директору. Почему-то казалось, что он вполне способен на такое. Можно было конечно попробовать поугрожать ему кулаками, но этот вариант Роджер решил приберечь на самый крайний случай. Пока что он просто старался не попадаться на глаза ни Мэю, ни Клэр.       Была еще одна проблема — Мэри. С ней он сталкивался каждый день. Неудивительно, ведь они были одноклассниками. Роджер догадывался, что она захочет поговорить, возможно даже убедить его вернуться. Поэтому старался садиться на уроках подальше и со звонком пулей вылетал из кабинета. Ничего-ничего, скоро она оставит свои попытки, и тогда можно будет ослабить бдительность.       Время шло, а Роджер продолжал мучить себя мыслями о своем родном городе и о том, как тяжело ему обживаться на новом месте. Здесь у него не было любимых мест, куда можно пойти, когда тебе хреново. Не с кем было поделиться своими переживаниями. Родители не в счет, они не поймут. Не было друзей, которые прогнали бы его хандру парой тупых сортирных шуточек...       Зато на днях ему приснился ужасный в своей абсурдности кошмар.       В нем Роджер пришел как обычно в школу и сразу оказался в 309-м кабинете. Мебель в нем была огромной, так что он чувствовал себя каким-то лилипутом. Он вскарабкался на стол и увидел, что на другом его конце восседал Брайан Мэй с руками, похожими на ветки дерева, и копался бумажной кипе. По бокам от него сидели Джон и Мэри с неестественными застывшими улыбками. Вдруг Мэй скомкал одну из бумажек и положил ее в рот, пожевал и изрек: «Четырнадцать из тридцати!» И принялся жевать другой лист, и еще, и еще. Потом его взгляд упал на Роджера, он протянул свою руку-ветку, схватил его поперек туловища и потащил через весь стол к себе, без конца повторяя «четырнадцать! четырнадцать! четырнадцать!» и страшно клацая зубами. Роджер пытался вырваться, но ничего не получалось, он в панике оглянулся на остальных. Голова Мэри начала быстро вращаться вокруг своей оси, а у Джона вместо носа вырос карандаш. Приближалась огромная голова Мэя с острыми как у пилы зубами. Роджер ухватился за его кудрявые волосы, но у него в руках оказались змеи — скользкие и холодные, шипящие «четырнадцать». «Третий закон Ньютона, Тейлор», — потребовала голова. В большущих глазах Роджер увидел свое перепуганное отражение. Он закричал.       И проснулся.       Весь последующий день Роджер чувствовал себя странно, чудной сон не шел из головы, как он ни пытался отвлечься. Следуя какому-то непонятному порыву, он даже открыл учебник физики и зазубрил третий закон Ньютона — так, на всякий случай. После этого стало поспокойнее.       Неделя началась для Роджера не особо приятно. На выходных он слишком увлекся самокопанием и жалением себя и начисто забыл о каких-то там контурных картах, которые непременно нужно было сдать в понедельник. Он оказался единственным, кто их не сделал, о чем географичка — Роджер еще не успел запомнить ее имя — поспешила сообщить всему классу. И, как будто этого было мало, вызвала его к доске, чтобы он выставил себя еще большим идиотом. Ей это удалось, очевидно, она была этим крайне довольна.       Роджера никогда особо не волновали собственные оценки — будь они плохими или хорошими. Но что действительно выводило его из себя — так это подобные минуты позора, когда учителя выставляли на всеобщее обозрение (и порицание) очередного двоечника. Мол, посмотрите, дети, какие тупицы учатся вместе с вами. Посмотрите и запомните, вы — лучше их. А ты стоишь и чувствуешь на себе десятки взглядов — скучающих, осуждающих, потешающихся. Ты для них как аттракцион под названием «Почувствуй себя лучше за счет унижения других». Когда Роджер был помладше, он в такие моменты виновато склонял голову, прятал глаза и надеялся, что никто не увидит стыдливый румянец на его щеках. Теперь он этого не делал, наоборот — с вызовом смотрел вперед, готовый ответить на любой насмешливый взгляд.       Роджер не считал себя глупым. Ленивым, безответственным, забывчивым — каким угодно, но не глупым. Он знал, на что способен, знал, чего стоит, но не видел смысла стараться. Зачем кому-то что-то доказывать? Куда проще прикинуться дурачком — меньше спросу. А умным людям живется труднее. Наверное поэтому, подумал Роджер, Мэй такой придурок. Общество слишком давит на него: высокие ожидания, надежды, требования. Это не могло не оставить свой отпечаток. Роджер не хотел бы быть таким. Он и не был.       Несмотря на все это, случай на географии подпортил ему настроение, которое и без того было не на высоте. Перебирая возможные пути того, как исправить эту ситуацию, Роджер остановился на варианте с походом в торговый центр, а если точнее — в небольшой музыкальный магазинчик, который он заприметил, когда они с мамой ездили за продуктами в прошлые выходные. Карманные деньги за этот месяц он уже успел потратить на жвачку и газировку, но на витрины можно было поглазеть бесплатно. Этим он и собирался заняться.       Еле досидев до конца занятий, Роджер спешно покинул школу. Торговый центр находился минутах в двадцати ходьбы. К счастью, погода располагала к прогулкам. На улице стояло настоящее бабье лето. Солнце припекало макушку, а нагретый воздух казался плотным и осязаемым. Роджер любил эту пору. Листья на деревьях только-только начинали желтеть, было тепло и уютно, и казалось, что впереди ждет счастливое будущее. Это было время надежд.       Торговый центр встретил его приятной после улицы прохладой. Людей было не очень много — все-таки будний день. Музыкальный магазинчик был втиснут между обувным и магазином игрушек на втором этаже. Роджер решил, что сейчас пойдет прямо туда, а потом немного прогуляется и порассматривает остальные витрины. В музыкальном было свежо и пахло пластиком. Ему всегда нравился этот запах. Посетителей кроме него не было, за кассой парень с бородкой почитывал журнал и не обращал на Роджера внимания. Так что он спокойно прохаживался между стеллажей, присматривая себе что-нибудь, что все равно не мог купить. В конце концов он остановился на втором студийном альбоме Tears for Fears — первый ему очень понравился, поэтому он решил продолжить знакомство с группой. Цена за диск была не такой уж высокой, но Роджер с сожалением подумал, что сможет вернуться за ним только в следующем месяце. С другой стороны, это было отличным мотиватором. Этот диск будет его. Рано или поздно.       Зарядившись решимостью и обретя новую цель, он покинул магазин. Домой не хотелось, так что Роджер стал медленно прогуливаться вдоль магазинов, без особого воодушевления посматривая по сторонам. Он как раз думал о макаронах с сыром, которые мама обещала сварить сегодня на обед, как услышал свое имя где-то вдалеке. Через пару мгновений звонкое «Роджер» повторилось, он оглянулся и увидел на кассе ближайшего бутика машущую рукой Мэри в сопровождении какого-то незнакомого смуглого парня. Одноклассница быстро обняла друга, попрощалась и устремилась к Роджеру, размахивая внушительных размеров пакетами с одеждой.       Он прикинул, какие у него были шансы сбежать и скривился. Не получится — она уже слишком близко, да и как это будет смотреться? Мэри открыто ему улыбалась, явно не собираясь ни за что ругать, и Роджер немного расслабился. Совершенно некстати вспомнился дурацкий сон, он тряхнул головой, пытаясь отогнать воспоминание.       — Привет! Ты чего здесь?       — Да я… — ему в руки пихнули один из пакетов, внутри аккуратно была сложена новенькая одежда. — Прогуляться решил.       Они немного постояли на месте, затем Мэри кивнула в направлении выхода.       — Прикупил что-то?       Роджер помотал головой, поудобнее перехватывая пакет.       — Просто смотрел, — он немного подумал и добавил. — А ты, я вижу, полмагазина с собой унесла.       — У них новая коллекция, я не смогла устоять, — она поправила пеструю повязку на волосах. — К тому же у меня там накоплена неплохая скидка.       До следующего поворота они шли молча. Говорить о клубе не хотелось, а другие темы, как на зло, на ум не приходили. Он покосился на Мэри — та жмурилась от солнца, на губах застыла легкая дружелюбная улыбка. Ее щеки и открытые плечи были усыпаны светлыми полупрозрачными веснушками. У самого Роджера их никогда не было, но он считал такую особенность довольно милой.       — Сегодня на географии… — вдруг начала Мэри.       — Не волнуйся, я не парюсь из-за двойки, — поспешил заверить он.       — Дело не в этом. Я просто хотела сказать, что это было неправильно — то, что сделала мисс Литтл.       Роджер вновь посмотрел на нее, Мэри выглядела обеспокоенной. Как будто ей правда было не все равно. Такое странное чувство внутри — было приятно, что о его чувствах заботятся. Это ведь то, что обычно делают друзья? Жаль, что они ими не были. Возможно в будущем станут? Мэри создавала впечатление открытого человека с доброй душой. Роджер был рад в этом убедиться. Зря он думал о ней плохо. Зря назвал ее снобом. Зря избегал. Она этого не заслуживала.       — Спасибо, — просто сказал он.       Всегда приятно знать, что есть кто-то, кто встанет на твою сторону, хоть и не должен. Пусть она и не сказала ничего особенного, но Роджер неожиданно почувствовал себя лучше и сильнее. Теперь он знал, что он не один, а значит отныне все станет легче, проще.       Они уже подходили к дому, в котором жила Мэри, когда она вдруг тронула Роджера за плечо, заставляя остановиться.       — Не обращай внимания на Брайана. Он не всегда такой зануда, — она осеклась, задумавшись над собственными словами. — Ну, ладно, довольно часто. Но обычно он более обходительный.       Роджер хмыкнул. Что-то ему слабо в это верилось.       — Просто он, — она сделала паузу, как бы подбирая слова, — тяжело воспринимает что-то новое, перемены.       — Я заметил.       Мэри проигнорировала его ироничный тон.       — Не думай, что он тебя ненавидит. Это не так.       — Он скорее считает меня тупым, раз я завалил этот его тест, — признавать это вслух было не очень приятно.       — Да ну брось! Этот тест ни на что не влияет, — ее глаза заблестели.       — Простая формальность, — передразнил Роджер.       — Так и есть, — Мэри взяла его под руку, доверительно заглядывая в глаза. — Назад пути нет — ты уже часть нашей команды, Роджер.       Он вздохнул. Ладно, пусть так. В конце концов она была права, по документам он действительно состоял в клубе эрудитов.       — Вот мы и пришли, — она забрала у него свой пакет. — Дальше я сама. Спасибо, что помог донести.       — Да не за что.       Одноклассница двинулась в сторону подъезда, а Роджер остался на месте, с интересом изучая носки своих розовых кед и думая о ее словах. Уже открыв дверь, Мэри вдруг обернулась.       — Возвращайся, мы будем тебе рады.       Он махнул ей рукой на прощание и отправился прочь со двора, пиная маленький серый камушек. Нужно хорошенько все обдумать.       На клубную встречу во вторник он не пришел. Весь день Роджер размышлял, взвешивал все «за» и «против», но в самый последний момент струсил и поспешно покинул школу. Мэри замечательная, но он не может прятаться за ее юбку перед этим вредным Брайаном. Оставался еще Джон. О нем Роджер не знал ровным счетом ничего, кроме имени и класса, но почему-то казалось, что в споре тот непременно займет сторону Мэя. Он был не готов. По крайней мере, пока.       Весь следующий день он боялся наткнуться на разочарованный взгляд Остин, но, к его большому удивлению, Мэри подсела к нему на обеде, и они мило поболтали о прошедших уроках. От нее же Роджер узнал несколько школьных сплетен, которые, впрочем, не особенно его заинтересовали. Казалось, никто не собирался его осуждать или подгонять, но тупое ноющее чувство вины продолжало скрестись где-то в груди. У него была еще одна попытка — завтра. Роджер очень надеялся, что в этот раз сможет пересилить себя.       Эти же мысли занимали его голову, когда он выходил из школы, честно отсидев свои 6 часов. Утром похолодало, а сейчас к вечеру стало и вовсе как-то зябко. Небо было затянуто плотными графитовыми тучами. Ночью обещали дождь. Роджер натянул на подбородок шарф — единственный элемент верхней одежды, который у него был. Для пальто все-таки было еще слишком рано.       Не успел он отойти от школы и на десять метров, как его внимание привлек какой-то шум. Роджер повертел головой в поиске его источника. Совсем неподалеку был небольшой закуток, в котором располагалась небольшая свалка, состоящая из старых школьных парт и стульев, которые еще не успели забрать и отвезти на переработку. Именно в той стороне слышалась какая-то возня. Любопытство пересилило страх быть похищенным какими-нибудь бандитами, и он двинулся на звук.       Между поставленных боком столов показалась чья-то спина. Узнав форменный школьный пиджак, Роджер немного успокоился. Незнакомец сидел на корточках и что-то бормотал себе под нос.       — Все в порядке? — решился Роджер.       Человек вскочил от неожиданности, обернулся и… оказался Джоном из клуба эрудитов. Везет же ему на такие встречи, подумал Роджер. Они пялились друг на друга какое-то время, пока Джон наконец не шагнул в сторону, указывая рукой куда-то вниз.       — Да, я тут, — он вдруг смутился, — кошку кормлю.       Роджер посмотрел в указанном направлении. Между старой мебелью на земле была обустроена лежанка из картона и какой-то потрепанной подушки. Рядышком стояли две пластиковые миски — с водой и сухим кормом. На подушке, поджав под себя лапки, устроилась серая кошка с белым пятнышком на морде. Она без страха смотрела прямо на Роджера. Не боится людей — сразу видно, что не уличная.       — Похоже, ее кто-то выбросил недавно, — объяснил Джон. — Домой забрать не могу — у мамы аллергия на шерсть. Решил просто приглядывать за ней.       — Это круто, — Роджер нерешительно протянул руку и почесал кошку за ухом.       — Ты думаешь?       — Определенно. Ты молодец.       — Спасибо.       Они постояли там еще какое-то время, пока Роджер гладил на удивление мягкую и чистую шерстку. Когда он наконец выпрямился, Джон поднял с земли свой рюкзак, и они вместе зашагали по дороге прочь от школы.       — Любишь животных? — вдруг спросил Дикон.       Роджер кивнул, погружаясь в воспоминания.       — Когда я был маленьким, у нас дома в Труро жили две кошки и пес. Все отлично ладили между собой. Дейзи — так звали собаку — слушалась только отца и любила закапывать кости на заднем дворе. А кошки, Марта и Ночь, всегда спали в моей кровати — одна в ногах, другая на подушке, — он неосознанным движением коснулся левой руки. — Все детство проходил с царапинами. Они не со зла, но с этими хвостатыми всегда так.       Они шли совсем рядом, почти касаясь друг друга плечами — тротуар был довольно узким для двоих. Джон внимательно слушал и только кивал.       — А сейчас?       — Сейчас, — он задумался. — Не знаю, наверное я бы хотел снова почувствовать это — когда приходишь домой и знаешь, что там тебя обязательно ждет кот или собака. А ты?       Он пожал плечами.       — Мне сейчас, в лучшем случае, светят только рыбки.       — Тоже неплохо.       Джон согласно кивнул. Кажется, он любил это делать. Этот жест выходил у него каким-то особенным, располагающим к себе. Невозможно было не проникнуться к нему симпатией.       Они дошли до перекрестка, и Роджер вопросительно посмотрел на своего спутника.       — Мне налево. Тебе? — поинтересовался Дикон.       — А мне прямо.       — В таком случае, — Джон вдруг улыбнулся, хитро прищурив глаза, — до завтра?       Роджер не сразу понял, о чем он. Завтра? А что там завтра? Четверг и… встреча клуба!       — До завтра, — он все еще не был уверен, что придет, но сейчас такой ответ казался самым правильным.       Джон кивнул, явно довольный его словами. Пара секунд, и он уже свернул за угол. Роджер остался стоять на светофоре, дожидаясь, пока загорится зеленый.       Что ж, думал он, этот Джон, судя по всему, славный малый. Да, они пробыли вместе минут десять, а говорили и того меньше. Но Роджер всегда считал, что умеет разбираться в людях. И Джон казался ему хорошим человеком. Теперь. Раньше он сомневался на этот счет, но после их короткого разговора был уверен, что хотя бы двое из трех его товарищей по клубу были неплохими ребятами. С Мэем он как-нибудь справится. Да даже он не казался уже настолько ужасным. Подумаешь, зануда с перманентно плохим настроением. На своем пути Роджер встречал и похуже.       На нос вдруг упала холодная капля. Он задрал голову — тучи угрожающе потемнели и висели совсем низко над городом.       — Ночью же обещали…       Через минуту он уже бежал по лужам, держа над головой портфель и проклиная всех метеорологов на свете.