20 ночей прошлой зимы

      От неприятных воспоминаний по телу Сэя пробежали швы. Точнее, то были мурашки, очень их напоминающие. Такая мелкая колкость приносила мерзкую зудящую боль. Сэй поëжился, растирая плечи. Даже через ткань рукавов он почувствовал, как сильно похолодели его ладони. Столь низкая температура ненормальна для плоти. Даже для голых костей.       Мысль о костях заставила и без того слабые конечности Сэя онеметь. Ему стало дурно. Странная боль просочилась между тонкими мышцами, словно что-то острое вознамерилось отсоединить мясо от кости. Это новое пугающее чувство было исключительно психосоматическим — ничего подобного Сэй не ощущал даже в том сне, где он постепенно превращался в скелет. Этот сон был следующим после швов.       Скелет — пугающий образ будто бы мифического чудовища. Много кто ассоциирует его со смертью и мало кто признаëт его непосредственное существование в себе. Без скелета мы бы не имели формы, к которой привыкли и которую считаем прекрасной, воспевая еë в произведениях искусства. Скелет — последнее, что от нас остаëтся. По этой причине мы могли бы гордиться им, как это делали древние люди — для них, наоборот, голый череп был символом жизни. Сейчас нам это кажется абсурдным, странным и диким, но если хоть немного об этом поразмыслить, становится очевидно: скелет в живом теле является основой нынешней жизни; а скелет, единственно оставшийся от истлевшего тела, является доказательством ушедшей жизни. Не все живые существа имеют скелет, но скелет свойственнен живым существам. Его существование само по себе бессмысленно, как существование какого-либо органа вне тела. Он неотъемлемая часть живого организма, и весьма символично является его основой. Громко прозвучит, но, в каком-то смысле, скелет — основа жизни.       От нечего делать, Сэй много думал о своей жизни, о своей смерти и о том, что будет после его смерти. И что будет после смерти с его душой, Сэя не так интересовало, как перспективы его мëртвого тела. Кремируют ли? Развеют ли? Или захоронят урну? А может, его тело будет "жить" и "трудиться" дольше его души? Продолжат исследовать его, изучать, проводить опыты...       Сэю легче поверить в бессмертие собственного тела, чем в бессмертие души. Конечно, такое существование сложно назвать жизнью. Но будет он как вещь, чей срок использования "не ограничен".       Как долго "проживëт" его скелет? Как ни крути, он должен остаться последней его частью. Хотя, не факт: скелет раздробят и растворят за ненадобностью, а, допустим, глаза оставят в банке на многие века. Будут они смотреть на суету учëных, на смену руководства, на тщетность бытия. Оторванные от тела "зеркала души". Сможет ли душа подопытного увидеть больше, чем его мëртвые и ослепшие глаза в банке?       Сэй проклинал свои глаза, но и не мыслил себя без них — отравляя его жизнь, они и украшали еë. Он мог ими видеть насквозь души... Но не знал, что может ими видеть насквозь и тела.       Его тонкая рука вдруг показалась ему ещё тоньше. Костяшки кистей рук всегда белели сквозь полупрозрачную кожу, но ещё никогда не были столь отчëтливы. Странно, что можно было пропустить пальцы одной руки между пальцами другой руки в том месте, где они раньше не пропускались. Сэй коснулся щеки, но почувствовал ряды зубов: почувствовал опосредованно, как при изучении палочкой неровного твëрдого предмета. Осязание заменилось грубым неживым чувством, сканирующим искажения и вибрации. Такое чувство было незнакомо. Такое тело было незнакомо. Но Сэй принял всё это и сказал себе: "Это я". Это было доказательство его жизни. Это было свидетельство его смерти. Это был он.       И он был скелетом.