20 ночей прошлой зимы

      "Я болен, очень болен... Конечности отваливаются, конечности пришиваются, перестают быть моими... Вырастают лишние".       Сэй глядел в потолок, открыв рот. Губы высохли, и постепенно начал сохнуть язык. Глаза не сохли — Сэй моргал, пусть и редко.       Звëзды мерцали и танцевали на потолке. Кружились, растягивались... Нет, они не могли растянуться — это их лучи... растягивались. Тянулись длинные полупрозрачные лучи...       Сэй смежал веки. Его глаза становились у́же, а лучи от звëзд — длиннее. Такая странная закономерность. Звëзды будто намеренно пытаются держать его глаза открытыми, будто лезут в них скальпелем. Лучи такие острые! Сэй хотел зажмуриться, но не мог. Не мог и широко распахнуть глаза. А лучи становились всё длиннее и острее...       То ли сны повторялись, то ли повторялась та зима. Незаметная в этой комнате зима, но такая гнетущая, нездоровая, тяжëлая. Хотелось спать, спать, спать... Спать и не просыпаться.       Глаза не закрыты и не открыты — глаза видят сны.       Сэй мог видеть миражи с закрытыми глазами. И мог не видеть ничего, даже если глаза открыты — иногда их заполняла темнота. Зрение отключалось: то полностью, то на один глаз, то пятнами. Тьма, как сыпь, покрывала всё вокруг. Чесать глаза едва помогало. Проще было закрыть их, смириться и погрузиться в сон. Во сне всё сразу становилось яснее.       Сон дарил лëгкость. Всë становилось проще и ярче. Любые действия подчинялись уму. Подумаешь об огромном звере с клыками от пола до потолка — и вот твою плоть уже сминают, дробя кости и разматывая кишки как спагетти. Стоит только подумать о преследователе, и уже слышишь, как кто-то дышит в спину. Дышит всё чаще и громче. Как тот огромный зверь. Стоит только подумать — и всё прекратится. Одна невинная и светлая мысль могла преобразить этот кошмар в замечательное и приятное сновидение. Но мысль движется во тьму. Страхи извращаются, усугубляются. Оцепенение и дрожь схлëстываются вместе, и начинается шторм. Тело раскачивает изнутри. Всё плывëт. В ушах будто вода. Сверху давит. Как на дне. Как во впадине.       Сэй чувствовал только движение своих глаз. Сверху что-то ужасно давило. Раздавливало. Он чувствовал дыхание. Но не своë.       Нечто, взвалившееся на его грудь, тихо хрипело. Оно было невидимым, но способным отбрасывать тень. Сэй опустил к нему глаза — так сильно, как только мог. Глаза заболели. Хрип стал громче.       Сэй застонал, захныкал, попытался закричать. Глотку будто ватой забили. Жалкое мычание немого вырывалось вопреки всему. Ему вторил хрип, напоминающий рычание.       "По-мо-ги-те..." — пытался прошептать Сэй. Слово не прозвучало — только нижняя челюсть поломанно отошла от черепа, неуклюже двигаясь без малейшего звука. Звучал только хрип. Его издавало не нечто на груди — он исходил из груди.       Внутри Сэя обосновалось чудовище. Осознав это, он от страха проснулся. Ледяная испарина обливала его лоб.       Его знобило.