Подари мне зажигалку

      Воздух снова стал доступным для дыхания, будто в горле открылся перекрытый вентиль. Марк отрешенно смотрел, как Сокольский взлетает по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, и хватает мулата за плечи.       — Анри! Анри… Ну все, все… Все, слышишь? Он тебя ударил?       Тот медленно, будто просыпаясь, покачал головой, поглядел поверх плеча Сокольского на Марка.       — Не-е-ет… — протянул, закашлялся и уже спокойнее сказал: — Нет, все нормально. Спасибо… вот ему.       — Марку?       Сокольский оглянулся на него, словно удивляясь услышанному. Марк ответил хмурым вызывающим взглядом. Потом посмотрел на собственную руку, которую вдруг обожгло болью — разбитые костяшки сочились кровью.       Носатый так и гнулся на полу, задыхаясь, но тут из-за угла выскочили двое здоровенных и одинаковых с лица, как в старом мультике. Один торопливо принялся заламывать лежащему руки, надевая выхваченные из кармана наручники, второй с виноватой физиономией подошел к Сокольскому.       — Вы куда смотрели? — с тихой яростью вопросил тот, мгновенно становясь Корсаром. — Кто эту мразь вообще пустил сюда? Быстро убрать его и ждать меня.       Марк, вдруг снова устав, глубоко вдохнул, посмотрел вслед охранникам, уволакивающим носатого. Что тут произошло, он понятия не имел и уже почти жалел, что вмешался. Впрочем, нет, не жалел. И на Сокольского, повернувшегося к нему, посмотрел с тем же хмурым усталым равнодушием.       — Мальчик, — попросил тот неожиданно мягко, — можно тебя еще на минуту? Пойдем с нами. Что у тебя там с рукой?       — Ничего, — буркнул Марк, остро завидуя этому невозможному гаду, который еще и драться умеет.       Может, не так красиво, как в боевиках, потому что быстро и нечестно, зато очень, просто очень эффективно!       Шагнув с места и подойдя поближе, он понял, почему Сокольский его позвал. Мулат, почти висящий на Корсаре, был бледно-серым и дрожал крупной дрожью. Да что же с ним такое?       — Анри, пойдем. Ну, давай…       В голосе Сокольского слышалось столько ласкового терпения, что Марка на мгновение пронзила зависть. Оказывается, Корсар и таким умеет быть? Да он же этого красавчика сейчас на себе понесет…       Действительно, Сокольский еще немного подождал, а потом с теми же тихими нежными уговорами отцепил руки парня от перил, обнял его за плечи и повел наверх, кивнув Марку следовать за ними. Марк угрюмо поплелся. На втором этаже обнаружился ряд дверей, как в гостинице. Глянув на ближайшую, Сокольский попросил Марка:       — У меня в кармане карточка. Достань, пожалуйста, и открой.       Марк молча выполнил просьбу, проведя маленькой пластиковой картой по замку, распахнул дверь. Сокольский почти внес Анри, как он назвал мулата, внутрь, заставил сесть на кровать — комната оказалась подобием гостиничного номера, только какого-то странного. Ни телевизора, ни холодильника, зато у стены стеллаж с коробками, а рядом, напротив кровати, — косой крест из массивных деревянных брусьев. Большой, в человеческий рост…       — В баре коньяк, — так же ровно и мягко велел Сокольский. — Налей, пожалуйста.       Взяв один бокал из пары принесенных Марком, он поднес его к губам Анри — тот покорно глотнул. Еще раз, и еще — пока не прекратилась дрожь. Потом вдруг снял руку Сокольского со своего плеча, забрал у него коньяк, но не стал пить, а глянул на Марка.       — Как вас зовут? — спросил хрипло, но уже спокойно.       — Марк.       — А меня — Анри. Спасибо вам, Марк. Можно… Можно спросить? Зачем вы… вмешались?       — А что, не надо было? — почему-то зло огрызнулся Марк.       — Надо.       Сокольский молчал, только развернулся и тоже присел на кровать рядом с Анри лицом к Марку. Взял другой бокал и сделал из него один-единственный глоток, будто воды отпил. Анри слабо улыбнулся. Он то ли был в шоке, то ли на самом деле так пугающе спокоен — не понять.       — Надо, — повторил он. — И я очень вам благодарен. Просто… удивляюсь. Обычно люди проходят мимо… такого.       — Значит, это не люди, — так же зло отозвался Марк. — Нельзя…       Он запнулся.       — Нельзя что? — тихо и очень-очень мягко спросил Сокольский.       — Нельзя такое спускать! — выпалил Марк, опять покраснев. — Он же… Он такое говорил! Не мое дело, да, но мимо такого нельзя проходить…       — Мальчик… — вздохнул Сокольский, рассматривая его с тем же задумчивым удивлением. — Так, ладно… Давай я тебе руку посмотрю.       Встав, он подошел к Марку, властно взял за запястье руку, которую тот тщетно пытался спрятать, рискуя перемазать карман кровью.       — Разбил… — констатировал и так очевидное. — Сходили поужинать, называется. Ну, прости, с меня причитается. Но ты молодец, и я тоже тебе благодарен. Анри, ты как? Может, тебя домой отвезти?       — Не надо, — откликнулся тот.       Марк с опозданием — он вообще сегодня безбожно тупил — понял, что этот парень явно не официант. С Корсаром они на ты, причем не просто на равных, а, пожалуй, друзья. Или даже любовники. Странно было думать такое легко и просто о незнакомом человеке, не наклеивая ярлыки аморальности. Странно, но как-то правильно. Есть вещи, которые касаются только двоих. Например, Корсара и Анри. А больше — никого.       Он глубоко вздохнул, чувствуя, как отпускает напряжение. Тело готовилось к драке выбросом адреналина — и теперь внутренняя дрожь проходила медленно. В детстве друзья считали его хладнокровным, но он-то знал, что просто всегда тормозил по-страшному…       — Ладно, тогда здесь останешься, — согласился Сокольский. — Минут пятнадцать один побудешь? Я скоро вернусь.       Анри кивнул, поставив локти на колени и спрятав лицо в ладони. Сокольский еще раз обеспокоенно глянул на него, встал и поманил Марка за собой. Они вышли из комнаты в коридор, совершенно пустой и освещенный только парой тусклых ламп. Где-то внизу играла музыка, Марк ее почти не слышал, но чувствовал вибрацию басов. Если бы не это, то легко можно было предположить, что они одни в огромном здании, как это показывают в триллерах.       — Спасибо, мальчик, — повторил Сокольский, становясь рядом с Марком, только лицом к перилам. — Я действительно тебе очень благодарен. Анри — мой друг, давний и близкий. Эта встреча… По-хорошему, ее не должно было быть. Вот что случается, когда не решаешь проблему, а отодвигаешь ее на потом… Ладно, тебя это не касается. Рука сильно болит?       — Терпимо, — отозвался Марк.       Почему-то теперь изнутри поднялся и накатил горячий стыд, будто он стал свидетелем чего-то очень личного и болезненного. Хотя ведь и вправду стал. Что бы там ни произошло в прошлом смуглого красавца Анри, это было очень грязным и жестоким. А такие вещи даже близким показывать мучительно больно, не говоря уж о посторонних.       — Марк, — заговорил Сокольский медленнее обычного, словно подбирал слова: — Я помню, что обещал тебе ужин и вечер. С первым проблем не будет, а вот второе… Оставить Анри одного я сейчас не могу. Если хочешь, я найду тебе сопровождающего. Посмотришь выступления, погуляешь по клубу — в пределах обычной турпрограммы, так сказать. Потом заночуешь здесь в одном из номеров. Никто тебя не побеспокоит. Или могу отправить тебя в Заречное. Что скажешь?       — Я…       Марк всерьез задумался. Идея оказаться в роли туриста с сопровождением, но без Корсара, неожиданно показалась весьма соблазнительной. Когда еще доведется посмотреть такое место? А если Сокольский не будет давить на психику — это вообще роскошное предложение. И тут у него по спине пробежал мороз — он совсем забыл, какой завтра день. Все лето не то чтобы вспоминал, просто оно постоянно висело где-то на заднем фоне сознания, а в последние недели — начисто забыл! Смотреть программу резко расхотелось. И как удачно будет, если удастся отпроситься и у Корсара, и завтра утром у Тамары Георгиевны… Неужели откажет сотруднику, к которому явно благоволит? А он обернется быстренько, и Сокольский ничего не узнает…       — Владислав Алексеевич, — решился он, — а можно я лучше дома переночую? В смысле, у себя, здесь…       — В своей квартире? — уточнил Сокольский. — Можно, конечно. Только поедешь на клубном такси, хорошо? Хватит на сегодня неожиданностей. И погоди, сейчас спустимся, я тебе ссадины обработаю.       — Да я сам, — запротестовал Марк. — У меня есть дома и перекись, и бинты… Там ничего такого! Просто не дрался давно…       — Не поверишь — я тоже, — усмехнулся Сокольский неожиданно весело. — Но это как с велосипедом. Кстати, вот тебе маленький полезный секрет. Дай руку.       Он взял нерешительно поданную Марком ладонь, вложил в нее что-то увесистое и холодное, осторожно сжал его пальцы. Марк машинально взвесил тяжесть, раскрыл ладонь и посмотрел. Это была зажигалка. Массивная серебряная зажигалка с монограммой ВС, тускло поблескивающая в полумраке коридора, очень красивая и наверняка дорогущая. То есть Марк, конечно, в металлах не слишком хорошо разбирался, но было очень похоже на серебро. Он недоуменно посмотрел на Сокольского — никогда не видел его с сигаретой.       — Я тоже не курю, — спокойно объяснил тот. — Но зажигалку с собой носить все-таки надо. Во-первых, люди иногда просят прикурить, а во-вторых — сожми пальцы.       Марк послушался — холодная тяжесть, еще не согретая его теплом, легла в ладонь удивительно уютно и надежно. Черт, да это же… Не кастет, конечно, но… Он прикинул, как утяжеляет удар такая штучка, и понимающе посмотрел на Сокольского. Тот кивнул.       — Ты можешь разбить костяшки в кровь, как сегодня, но с таким упором никогда их не выбьешь. А вот челюсть кому-то — запросто. Зажигалка — это не нож, никаких претензий у закона к ней быть не может. Даже пластиковая дешевка — и то хорошо удар ставит, но лучше потяжелее, конечно…       — Спасибо, — искренне сказал Марк, протягивая зажигалку обратно. — Я запомню.       — Оставь себе, — улыбнулся Сокольский. — Это хорошая фирма, надежная. Не хочешь вещь с чужой монограммой — отнеси к ювелиру и попроси перебить на свои инициалы. Она того стоит, поверь. И не вздумай вообразить себе очередную глупость — это просто на память. Ты прав, иногда нельзя идти мимо.       — Я… спасибо, — опять повторил Марк, поглядев на дорогой — во всех смыслах — подарок.       — Это тебе спасибо, мальчик, — вздохнул Сокольский и вдруг шагнул ближе, одним плавным движением уничтожив разделяющее их расстояние. — Завтра у большинства сотрудников — короткий день, одна из наших девочек замуж выходит…       Он говорил, а Марк дышал уже до одурения знакомым запахом его одеколона, волос и кожи, слушая удары крови в висках, глотая вязкую слюну.       — Мне, конечно, придется пойти на торжественную часть, но с основной гулянки я сбегу — и мы все-таки проведем вечер здесь…       Он легонько поддел пальцем подбородок Марка, приподнял, не позволяя отвернуться, заглянул в глаза. Марк затаил дыхание, напрягаясь всем телом, стиснул подарок в ладони и завел руки назад, к перилам.       — Я постараюсь, чтобы ты не пожалел о знакомстве с этим местом, — тихо сказал Корсар, наклоняясь к его лицу. — Жаль, что не сегодня, но так даже лучше. Отдохнешь хорошенько — тебе это понадобится…       Поцелуй был ожидаемым — и все равно у Марка привычно екнуло сердце. Сокольский обнял его за плечи, то ли придерживая, то ли не позволяя отстраниться, хотя Марку и деться-то было некуда — позади оказались перила. Это было почти зеркальным отражением той сцены, от которой он сегодня избавил Анри — и совершенно иначе. С Корсаром его связывало только добровольное согласие Марка провести эти две недели так, чтобы закрыть все долги: и настоящие, и мнимые. Те долги, которые так лицемерно позволяли сейчас закрыть глаза и подставить губы под горячий, пахнущий коньяком поцелуй.       Сокольский поцеловал его невесомо и нежно — поначалу. Но с каждой секундой его рот становился все бесстыднее и требовательнее, и Марк, отчаянно пытаясь не думать вообще ни о чем, отвечал этой требовательности почти на равных. Целуясь на стоянке, он чувствовал себя жертвой в лапах хищника, но сейчас что-то необратимо изменилось. Он сам изменился — понял Марк. В очередной раз перелинял, как змея, сбросив шкурку, и выполз из нее снова другим. Сколько же этих шкурок он сменил за несколько недель жизни с Сокольским — и сколько еще сменит?       — Хорошо целуешься, стажер, — хрипловато сообщил Сокольский, с сожалением отрываясь от его губ. — Прогресс налицо.       Это так отвечало его недавним мыслям, что Марк улыбнулся.       — Я пойду? — спросил он, не пытаясь освободиться из объятий и получая непривычное — на язык так и просилось слово «извращенное», но это уже было пройденным этапом — удовольствие от близости.       Руки Сокольского медленными движениями гладили его спину, и после дня в офисном кресле это было бессовестно приятно.       — Иди…       Сокольский кивнул, отходя и вытаскивая из кармана телефон. Что он там и кому говорил с обычной негромкой властностью, Марк не понял: ему вдруг показалось, что внизу, в холле, мелькнула какая-то тень. Он едва заметил ее краем глаза, не разглядев толком, потому что стоял боком к лестнице. Тень мелькнула — и исчезла, неприятно царапнув по напряженным нервам. Впрочем, наверняка это просто кто-то шел из туалета…       Переговорив по телефону, Корсар бросил ему рассеянное: «Извини, я пойду. За тобой сейчас придут и проводят» и скрылся за дверью комнаты, где остался Анри.       Марк прижал ладони к горячим щекам, мрачно подумав, что лучше бы Сокольский научил его не краснеть по поводу и без, словно впечатлительная барышня. Недоуменно глянул на зажигалку, про которую снова забыл, и сунул в карман. Ох, не зря Корсар ему сказал про придумывание глупостей. Дорогую вещицу так и хотелось обозвать платой — и обидеться. Но, кажется, это было бы настоящей глупостью.       Он уже успел понять, что Сокольский обычно искренен вплоть до откровенного хамства, да и расплачиваться таким дурацким образом не стал бы. Так что это — подарок. В благодарность, но все-таки подарок, который можно принять без зазрения совести. А еще — урок. Чувствовать себя наставником Корсар тем более обожал — это Марк тоже успел сообразить. Наверное, он так же любил учить, как сам Марк — учиться. И это снова заставило пожалеть о том, как они могли бы… «Не могли!» — решительно оборвал приступ наивного сожаления о несбыточном Марк.       Через пару минут, не больше, в конце холла показался торопливо шагающий охранник — один из тех, кто увел-утащил носатого. Марк послушно проследовал за мрачным парнем к выходу из клуба, так же послушно сел в такси с неизменной буквой «D» на дверце. А сервис в клубе действительно на уровне…       Водитель спросил у него адрес и, видя, что клиент не расположен к разговорам, сам замолчал. Марк сидел рядом, устало глядя в лобовое стекло на ночную Москву: мелькающие огни витрин, светофоров, рекламных щитов… У него как-то разом кончились все силы, вот разве что есть снова захотелось — и голод отозвался в теле приступом раздражительности. А ведь ужин был обещан… Ерунда, конечно, просто надо выйти у магазина…       Но просить водителя остановиться он не стал. Злость на самого себя мешалась с кучей новых непонятных мыслей, чувств, ощущений. Что его ждет завтра? Придется ли пожалеть, что согласился на «отработку»? И как ему вообще продержаться эти две недели, если плотина, возведенная из остатков самообладания и моральных принципов, трещит под напором происходящего? Вершиной глупости был упорно лезущий в голову вопрос: кто Сокольскому Анри, просто друг или любовник? Вспомнился мельком увиденный засос, никак не сочетающийся с томным образом Саши-Незабудки. А вот мулат — вполне, вполне… Да какая разница! Пусть Корсар хоть со всем своим клубом!       — Приехали, — прервал его мысли водитель. Удивленно глянул на шарящего по карманам Марка, пояснил: — Все оплачено, не беспокойтесь. И вот… Это вам просили передать.       Он переставил ближе к Марку не замеченный тем пакет из желтого пластика, судя по форме натянутый на какую-то коробку. Марк неловко взял, поблагодарил, вылезая. Поднялся по лестнице, мечтая принять, наконец, душ и свалиться спать. Но дома не утерпел, конечно, сунул нос, примерно уже сообразив, что в пакете.       Корсар не забыл… В пакете и впрямь была высокая коробка с несколькими ярусами судков, профессионально упакованных в фольгу. Тушеное мясо и какие-то салаты, самые разные суши и соус к ним, куриные отбивные, воздушное даже на вид пюре, что-то вроде омлета, плов… Марк растерянно хмыкнул, не зная, злиться или смеяться. Содержимым можно было и поужинать, и позавтракать, и еще осталось бы на толпу голодных студентов. А, гулять — так гулять! Он махнул рукой, принюхиваясь к аппетитным ароматам. Жаль — позвать некого.       Вдруг захотелось самого обычного вечера: чтобы телевизор с дурацкими шоу и еще более дурацкой рекламой, свистящий чайник на плите, кошка под столом и хоть кто-нибудь, сидя на стуле напротив, спрашивает, как прошел день… Он даже зубы стиснул от пронзительного чувства одиночества, холодного и тяжелого, как подаренная Сокольским зажигалка. Что ж, переживем и это…       * * *       Анри сидел в той же позе, в какой Влад его оставил. Сжимал бокал, еще наполовину полный коньяка, смотрел куда-то в пустоту, но дышал уже ровнее и глубже. Умом Влад понимал, что должен бы испытывать вину: пока друг и любовник ждал, он целовался с мальчишкой в коридоре… Но это только умом, а чутье подсказывало, что Анри была необходима эта крошечная передышка. И действительно, стоило подойти ближе, Анри поднял на него усталый, но вполне нормальный взгляд.       — Лучше тебе прилечь, — сказал Влад.       Опустившись на колени, он стянул с Анри туфли.       Тот не сопротивлялся, позволив послушно, как ребенок, но не лег, только, поерзав, глубже сел на кровать, и Влад опять присел рядом, обнял. В следующие несколько минут они не сказали ни слова. Потом Анри глубоко вдохнул и выдохнул.       — Все нормально, — сказал он негромко. — Я в порядке. Что там… с этим?       — Пока у охранников. Вот думаю…       — Пусть его выкинут. Просто выпнут… Не надо шума.       Голос Анри был ровен и подозрительно спокоен.       — Это не решит проблемы, — так же бесстрастно отозвался Влад. — Его явно на тебе заклинило, если через столько лет явился.       — А мне похрен.       Анри сделал большой глоток из бокала, слегка поморщился:       — Не то. Водки хочу. Обычной водки… Ладно, потом. Влад, мне похрен, что там у него перемкнуло в мозгах или ниже пояса. Я сейчас без охраны не езжу, матери дома нет. Если еще на шаг подойдет ко мне — пусть охрана с этим и разбирается. Я не собираюсь прятаться. Это сегодня… врасплох получилось.       — Как скажешь, — согласился Влад, понимая, что истерики не будет, но не факт, что это хорошо: не стоит держать такое в себе, лучше бы Анри выплеснуть стресс наружу. — Мы еще об этом поговорим. Ты прав, но если он не уймется…       Про себя он подумал, что наверняка не уймется. И решать проблему надо бы радикально… Одна беда — за этой мразью стоит куча родственников, и если мразь просто исчезнет, расследование наверняка приведет к Анри. Поди угадай, кому ублюдок успел что-то ляпнуть или похвастаться? Нет, здесь надо думать. Возможно — заиметь на ублюдка качественный грязный компромат, такой, чтоб сам боялся подойти к клубу на километр. Что-нибудь этакое… С участием еще пары мужиков и очень непристойными действиями. Да он даже сценарий для этого урода сам составит со всем вдохновением!       Гордые горные орлы такого очень стесняются, особенно если пригрозить, что фотографии окажутся у старших в роду. Старшие хорошо помнят, за какие шалости мальчика расплачивались немалыми деньгами несколько лет назад, а кто ступил на плохую дорожку — тот пойдет по ней и дальше. Сначала был активом, потом… Поверят! А если нет — вот тогда придется думать о запасных вариантах. В конце концов, несчастные случаи еще никто не отменял. Только Анри об этом знать незачем, и посторонних привлекать нельзя.       — Влад… — вздохнул Анри, — ты о чем сейчас думаешь?       — Да так, — хмыкнул Влад, — строю коварные планы, разумеется. Не волнуйся, я сейчас позвоню охране — и его выкинут. С напутствием. А нам принесут водки и закусить.       — Нехорошо получилось, — пробормотал Анри, покачивая бокалом. — Ты же с гостем был… Новенький кто-то? Твой?       — Да, — не стал скрывать Влад очевидное. — Мой.       — Нижний?       Анри оттаивал на глазах, в голосе слышался вежливый интерес и еще что-то, кроме него. Нечто очень неуловимое, но как же без этого…       — Он пока думает, что нет, — усмехнулся Влад, слегка разворачивая Анри к себе и начиная расстегивать ему костюм. — А ты разве не помнишь? Мой день рождения и подарочек. Внезапный, а не тот, что вы приготовили.       — Оу… — протянул Анри. — Теперь вспомнил, да. Ладно, это не мое дело. Ты останешься?       И опять вопрос прозвучал совсем просто и невинно, но с тенью подтекста — и Влад улыбнулся. Анри, конечно, не Незабудка, но… Сейчас ему очень нужно знать, останется Влад или уедет.       — Я уже остался, — сказал он. — Погоди, сейчас все вопросы решу.       Он набрал на внутреннем селекторе номер охраны, подчеркнуто ничего не скрывая от Анри, велел «набить морду и выкинуть», переключился на кухню. Удобно быть альтер эго хозяина клуба — есть множество мелких и не очень привилегий. Интересно, мальчику понравится ужин? Неудобно получилось, Анри прав, но что поделать? Хотя Марк скорее обрадуется вечеру и ночи в одиночестве.       — Если этот паренек еще придет, скажи мне? — попросил Анри, когда Влад закончил разговаривать. — Я ему действительно очень благодарен. Глупо так… Влад, я ведь ничего не мог ни сделать, ни сказать… Ступор какой-то. Как у кролика перед удавом. Когда его жрут — а он двинуться не может. Мерзость… Доминант называется.       Он зябко обхватил себя руками за плечи — пошла вторая волна отходняка.       — Это ни при чем, — тихо сказал Влад, кладя телефон на столик и снова обнимая Анри за плечи. — Это не слабость, а шок. Анри, у тебя все эти годы жуткая психотравма, ты же знаешь. То, что ты с ней справляешься и живешь почти нормальной жизнью, — уже чудо. И ты — один из самых сильных людей, кого я знаю. Просто тебя ударили по больному месту, в самое уязвимое.       Прижимая не слишком крепко, но так, чтобы согреть своим теплом, он закончил расстегивать светлый тонкий пиджак, стянул сначала его, потом рубашку, опустил руки на ремень.       — Может, в душ? — предложил мягко. — Горячий… Или сразу в постель?       — В постель, — вздохнул Анри. — И даже водки не хочу. Ты поешь, Влад, а потом… Давай только сегодня без экшна?       — Само собой — без, — кивнул Влад, стаскивая с него брюки вместе с трусами. — Ложись уже… И я потом поем. Может, даже утром.       Раздетый, Анри чем-то неуловимо напоминал Марка. Чуть выше и тоньше, с плоскими и красиво очерченными мускулами танцора, он тоже был смуглым и темноволосым. На этом сходство и заканчивалось — обычно. Но сегодня Анри тоже ежился и сжимался в комок, несмотря на бережность прикосновений Влада. И под одеяло нырнул охотно, будто прячась, и замер там, неловкий, неуверенный.       Влад дождался заказанную еду, поставив ее на столик, велел передать дежурному админу клуба, чтобы директора не беспокоили, и вернулся. Сел рядом, запустил руку в блестящие черные волосы, растрепавшиеся, потерявшие идеальную укладку. Анри коротко и рвано выдохнул, замирая под его прикосновениями. Протянул из-под одеяла руку и, не глядя, переключил свет с верхнего на бра у кровати. Закрыл глаза и замер.       Влад еще пару минут погладил его по голове размеренными медленными движениями, потом быстро разделся и скользнул под одеяло. Обнял, прижавшись всем телом, поцеловал — в щеку, ласково — и долго молча гладил плечи, спину, бока и все, до чего мог достать, пока дыхание лежащего рядом Анри не стало совсем ровным и размеренным. Только тогда, убедившись, что Анри заснул, Влад дотянулся до оставленного на столике коньяка и мелкими глотками выцедил по очереди оба бокала, позволяя себе расслабиться, но не приглушить холодную тяжелую ненависть, а отодвинуть ее, спрятать, отложить на потом, не слишком далеко. Нет, пожалуй, он все-таки не будет связываться с шантажом. Этого недостаточно. Для того, кто искалечил Анри, — абсолютно недостаточно.       * * *       Утром, когда он проснулся в том же клубном номере, Анри уже ушел. Это как же тихо надо было подняться, чтобы не разбудить Влада с его чутким сном? Тихо и очень рано — еще семи не было. То есть для Влада — нормально, а вот на Анри с его образом жизни совы — непохоже.       Пару минут Влад лежал в постели, обдумывая и резонно беспокоясь, потом достал телефон.       — Да? — откликнулся Анри почти сразу.       — Ты в клубе? — поинтересовался Влад осторожно.       — Нет, я домой уехал. Соседка позвонила, у нас трубу прорвало. Нет, все нормально. Да нормально, говорю же… Влад, я правда в порядке. Спасибо… Давай потом…       Голос у Анри был уставшим и злым, как и положено не выспавшемуся человеку, вынужденному с утра пораньше разбираться с прорванной трубой и затопленными соседями, но Влад успокоился. Труба — это ничего, это не проблема, а всего лишь расходы, как говорит Шнеерзон. Правда, непонятно, с чего Анри так рано поднялся, если звонок застал его где-то, не разбудив Влада. Ладно, это уже паранойя.       Душ, сменная рубашка и белье из аварийного комплекта, хранящегося в его клубном кабинете, завтрак… А вот позавтракать он решил в «Азимуте», отчего-то вдруг отчаянно захотелось именно тамошней кухни. Допивая чай, пролистал ежедневник, в котором делал записи больше для порядка, да еще чтобы не забыть дни рождения и прочие важные для людей даты, которые вечно вылетали у него из памяти. Свадьба Анжелы Громовой в ежедневнике отмечена не была, но как раз про нее забыть у Влада не было ни единого шанса. Карина, подружка невесты, всю последнюю неделю сходила с ума чуть ли не больше, чем сама невеста. Прическа, макияж, маникюр и костюм обсуждались по телефону с подругами и мастерами с такой интенсивностью, что Влад бы давно сделал секретарше замечание, если б дело было только в свадьбе.       Он посмотрел на опустевшую чашку, подумал, не повторить ли заказ, если утро вышло расслабленным и каким-то совсем не рабочим. Карина… Сергей подвозил ее домой каждый день, плюнув и на сплетни, и на корпоративную этику, которая романы между сотрудниками не осуждала, но и не одобряла — на работе надо делом заниматься… Но делать замечания Сергею было тем более бесполезно. В лучшем случае старый друг попросил бы Влада не лезть не в свое дело, в худшем мог и послать. И был бы прав, конечно.       С Кариной у них закрутилось всерьез, Влад это видел по сияющим глазам девчонки и тому, как изменился Сергей. Он даже похудел и словно помолодел лет на десять. А Влад был последним, кто захотел бы спугнуть их нечаянное счастье. Сегодня же Карина работала последний день, она уже написала заявление на двухнедельный отпуск и смотрела так умоляюще, будто у Влада был хоть один шанс его не подписать. Ну чисто дети… Да еще и отпустить с утра пришлось.       На работу он приехал почти с двухчасовым опозданием, чувствуя себя то ли уставшим, то ли просто расслабленным. Поработал с обычной текучкой, подтвердил разрешение уйти пораньше тем, кто приглашен Анжелой, выпил еще чаю, который подала девочка, присланная на замену Карине. Потом позвонил Незабудке, но телефон не отвечал, предлагая оставить сообщение, а через полчаса Незабудка перезвонил, причем в трубке слышались уличные шумы. Ну, сидеть дома безвылазно Влад его не заставлял, разумеется.       И все вроде было в порядке, но что-то тянуло и дергало внутри, заставляя беспокойно посматривать на часы. Словно он о чем-то забыл, о чем-то важном и нужном, или может опоздать… Ощущение было неприятным, Влад честно просмотрел весь список дел, но нет, ничего такого не обнаружилось.       — Владислав Алексеевич, а вы на свадьбу поедете? — поинтересовалась секретарша Леночка, заглядывая в его кабинет.       — Только на регистрацию, — улыбнулся Влад. — А что?       — Ой… а меня не подкинете?       Голубоглазая блондиночка, напоминающая Незабудку, захлопала ресницами, и он про себя усмехнулся. Девочка, девочка… Юбка на грани дресс-кода, макияж уже слегка за гранью. Быстро же ты сориентировалась, как использовать новое назначение. Вообще-то, стоило бы с тобой закрутить, слегка так, для поддержания репутации. Все равно в ЗАГС он поедет в одиночку, не Марка же с собой в машину звать.       — С удовольствием, — снова улыбнулся Влад, про себя сделав заметку, что после этих двух недель, вернется Карина на работу или нет, а от лапочки-Леночки следует избавиться.       — Спасибо! — просияла Леночка и исчезла за дверью.       Влад же подумал, что ехать сейчас на регистрацию — откровенно дурная трата времени. Анжела работала не лично у него, они даже почти не общались, но традиции, чтоб их. Традиции, заведенные им самим, хозяином фирмы. Ладно, час-другой можно выделить. Особенно если в это время поймать Воронцова и поговорить о делах. Тимур уже должен был сделать сводные данные по архиву, да и неизвестный псих с фотографиями убитых мог объявиться в любой момент.       Так что на регистрацию он ехал, совсем не слушая щебетание Леночки. Улыбался и кивал на автомате, вспоминая Марка и вчерашний вечер. Мальчишка его удивил. Владу казалось, что Марк не просто замкнут, а до болезненности робок. Но вот снова вышло, что чужие проблемы заставляют парня отбросить застенчивость и страх действия. Сначала тот рыжий, которого Марк спасал на трассе, теперь вот Анри. Мальчик определенно умеет дружить, только с друзьями ему то ли не везло, то ли случая просто не было сойтись с кем-то поближе.       А еще он явно начал оттаивать и получать удовольствие от близости. Не только от секса, но и от поцелуев, прикосновений. И огрызаться иногда, показывая умилительные щенячьи зубки, и защищать свое мнение… Наблюдать за эволюцией характера Резневича было забавно и приятно, потому что мальчишка на глазах оживал и рос, становясь интересным партнером для игры. Во всех смыслах интересным.       — Владислав Алексеевич, а вы точно в ресторан не поедете?       Леночка кокетничала изо всех сил, не зная, как близка к переводу обратно, где бы она до этого ни работала.       — Не думаю.       — А обратно?       — Обратно, Лена, я поеду не с вами, — не выдержав, сообщил Влад по возможности мягко. — У меня будет деловой разговор кое с кем. Желаю приятно провести время.       Они как раз подъехали к ЗАГСу, Влад припарковался на стоянке и вылез из машины. Обошел «Лексус», открыл дверь девушке, и Леночка выпорхнула с таким видом, словно следующей свадьбой здесь должна была стать ее собственная и, разумеется, с Владом. Это было смешно, однако уже стало раздражать. Пожалуй, ну их, эти две недели. Репутация бабника не стоит постоянного стресса. С ней ведь еще и работать. С Леночкой, не с репутацией.       — Глеб! — окликнул он как раз тоже подъехавшего Воронцова. — Далеко не исчезай, поговорить надо будет.       Воронцов кивнул, глянул на часы, а Влад понял, что опоздал. Жених с невестой уже были внутри, большинство гостей — тоже, но кто-то остался и снаружи, разойдясь по площадке перед зданием и ожидая выхода новобрачных. Владу, вставшему немного в стороне от основного действия, снова стало как-то не по себе. Глупое чувство, что он забыл что-то, не проходило. Ну что же, что?       Он поискал взглядом в толпе Резневича, но мальчишки не было. Наверное, постеснялся пойти на чужой праздник? С него станется, хотя контрактно-корпоративный, в котором работала Анжела, был приглашен в полном составе. Влад снова потянулся за телефоном.       — Марк, где ты?       — А что? — настороженно ответил мальчишка.       — Ответь на вопрос. И не другим вопросом, будь так любезен.       Влад едва не сорвался на большую резкость, сам себе удивляясь. Да что это с ним в самом деле?       — На свадьбе, — почти сразу отозвался Марк и угрюмо добавил: — Мы все здесь, всем отделом…       — Хорошо, — выдохнул Влад, снова ища взглядом знакомую фигуру, но мальчишка как сквозь землю провалился. — Никуда не уходи, я тебя минут через сорок заберу. Слышишь?       — Д-да…       Голос у Марка был какой-то неуверенный, словно он хотел что-то сказать, но не решился, так и отключил мобильник. А Влад подошел ближе к зданию, повинуясь общему течению толпы нарядных и веселых сотрудников. Нет, надо участвовать в таких мероприятиях, обязательно надо. Вот вышла пара героев торжества. Высокая красавица Анжела сияла улыбкой, украшениями и каждым сантиметром роскошного белоснежного платья, от высокой прически до кончиков атласных туфелек — само совершенство. Жених, чернявый, типичный итальянец, смотрел на нее одурело влюбленными глазами, и Влад его вполне понимал, девушка выглядела потрясающе.       Но куда делся Воронцов? Сказано же ему было… Влад хотел позвонить, но тут же отвлекся: на площадке вокруг новобрачных суетился фотограф, кто-то открыл шампанское, взметнулся фонтанчик конфетти, усыпая плитку под ногами ярким цветным дождем. Кто-то уже закричал: «Горько!» Жених потянулся губами к улыбающейся невесте, а Влад вроде понял, что ему кажется не так. Возле Анжелы не было Карины, хотя свидетельница должна держаться рядом.       Что за день такой? На кого ни глянешь — все исчезают из поля зрения… Влад потер виски, чувствуя глухое раздражение, беспричинное, но никак не проходящее. Сначала Анри уехал слишком рано, потом Незабудка не ответил вовремя, Воронцов опять исчез из поля зрения, Марка нигде не видно, хотя вон же они, коллеги невесты, всем отделом. Как раз готовятся к совместной фотографии. Сейчас и про шефа вспомнят, придется улыбаться в камеру, изображая радость. Голова разболелась, потом вдруг зазнобило.       «Заболел я, что ли?» — удивился Влад.       Ну это хотя бы объясняет дурное настроение.       — О, привет…       Вынырнувший рядом Сергей был хмур совсем не празднично.       — Слушай, можешь выручить?       — Еще не знаю, — пожал плечами Влад. — А куда ты Карину дел? Что-то ее не видно.       — Вот в этом и дело, — досадливо поморщился Сергей. — Наталья, дура…       Прежняя жена Сергея действительно была дурой. Хуже того — дурой скандальной. И периодически зачем-то вспоминала про него, появляясь, чтобы устроить сцену ревности. Сцены она закатывала с большим знанием дела, грязной руганью, вываливанием всевозможных подробностей из жизни бывшего супруга и вообще вела себя так, что даже Владу, наблюдавшему пару таких скандалов, хотелось дать ей по морде. В этот раз Наталья выбрала очень неудачный момент — вокруг было полно подчиненных Родионова.       — Что, опять?       Сергей мрачно кивнул, сунув сигарету в рот и хлопая по карманам в поисках зажигалки. Нашел, достал и несколько раз чиркнул колесиком — пальцы у него заметно дрожали.       — Кто-то ей сказал про нас. Ну, про меня и Карину… Она сюда и явилась. Хорошо, Карина уже расписаться успела… Влад, будь другом, одолжи машину. Эта мегера здесь кружит, как акула. Я бы ее послал, но ей же только того и надо — ору будет на пол-Москвы. Карина уже с Анжелой договорилась, мы сейчас уедем по-тихому…       — А моя машина тебе зачем? — удивился Влад. — Мне-то не жалко…       — Да я свою сдуру оставил здесь поблизости, теперь к ней не подойдешь, Наталья как раз возле нее и ошивается. Влад, ну помоги! Я только Каринку отвезу и вернусь моментом. Не дай бог эта стерва ее увидит. Она же в драку полезет… И такси незаметно сюда не подъедет. А тебя она боится, к твоей машине она даже не сунется.       Почему Сергей, умный и неслабый мужик, так трепещет перед бывшей женой, Влад не понимал. Но чужая душа — потемки, а его в психотерапевты не приглашали. Не хочется другу скандала да еще на чужой свадьбе — это можно понять. К тому же ребенок… Сына Сергей обожал, чем Наталья пользовалась очень умело, при малейшем конфликте лишая их воскресных свиданий под любым благовидным предлогом.       — Давай тогда не так, — усмехнулся Влад. — Бери мою, а я скажу Наталье, что это я на твоей приехал. И уеду на ней же.       Он достал ключи, протянул Сергею.       — Документы в бардачке, машину потом возле «Корсара» оставишь, а свою заберешь.       — Дай бог тебе, Владик…       — Езжай уже, — снова усмехнулся Влад. — Хорошо вам отдохнуть, Ромео.       Родионов улыбнулся, на миг просветлев лицом, посмотрел куда-то в толпу и сразу заторопился.       Влад проводил его взглядом, снова поискал среди гостей Марка, но мальчишки нигде не было. Зато вернулся Воронцов, резко выделяясь темным костюмом среди мужчин в светлых рубашках. И не жарко же — Влад свой пиджак оставил в «Лексусе».       — Новостей нет, — сообщил Глеб. — Мы копаем.       — Угу… Слушай, тут где-то бывшая Родионова бегает. Если хоть вякнет — проследи, чтоб ее отправили.       — Прослежу, — кивнул Воронцов. — А Сергей где?       — Да я ему машину одолжил, — махнул Влад рукой и снова поморщился от тупой ноющей боли в висках. — Что-то голова болит. Дождь будет, что ли?       — Будет, — подтвердил Воронцов, педантично каждое утро проверяющий прогноз погоды. — Я вот тут подумал… Что-то много совпадений. Кедрин-младший был по уши замазан в художествах «Белой ленточки», кто-то убирает остальных фигурантов, а Матвей Кедрин как раз сейчас начал свою игру. Не странно?       — Странно, — согласился Влад. — И не нравится мне, что Кедрин затихарился. Погоди, я, кажется, бумажник в машине оставил. Сейчас Сергей уедет, потом пока доберусь… Не уходи никуда.       Он двинулся к автостоянке, забитой машинами почти полностью. Увидел краем глаза знакомый силуэт, повернулся. Марк торопливо шел к ЗАГСу со стороны улицы, почти бежал. Интересно как… На свадьбе с остальными, значит? «Лексус» уже выруливал с парковочного места, и Влад потянулся за телефоном — притормозить Сергея, чтоб забрать бумажник. Мальчишка, увидев Влада, вильнул в сторону, но тут же встал на месте, понимая, что спалился. Где он был, что пришлось об этом врать? И, главное, зачем?       Влад махнул ему, показывая, чтобы подождал, нажал на кнопку вызова… Что-то толкнуло его в плечо упругой невидимой лапищей. Сшибло с ног, повалило, сдавило голову, ударило по ушам.       Вокруг орали сигнализации машин, кто-то что-то кричал, бежали люди, резал пространство оглушительный женский визг. Влад попытался приподняться — ноги не держали. Подбежал Воронцов, кинулся зачем-то ощупывать его, осматривать, Влад вяло отбивался, не понимая, в чем дело. Все нормально же. И что это звенит в ушах…       — Влад! Влад, ты в порядке! — кричал ему в ухо Глеб. — Ты меня слышишь?       Он хотел ответить, что слышит, но язык не ворочался. Там, на стоянке, уже почти у самой дороги, вместо его «Лексуса» распустился огромный черно-красный цветок — так показалось сквозь слезы в глазах.       — Сокольский, ты меня слышишь? — допытывался Глеб. — Врача?       «Зачем? — с той же отвратительной тупостью подумал Влад. — Какой там, нахрен, врач? Кому? Сергей… Карина… твою мать, как же это…»       — Не надо врача, — сказал он, еле ворочая языком. — Работай, Глеб. Я здесь… подожду.       Воронцов молча помог ему встать и дойти до лавочки у края дорожки. Влад упал на нее, согнулся, как от удара под дых, опираясь руками о колени. Сейчас приедет полиция, МЧСники, врачи и пожарные, кто там еще — кому положено. Свадебка вышла… Он не дошел до машины метров ста. А Сергея с Кариной там быть не должно было… Твою мать, твою… Они же сели туда случайно! Вместо него!       — Влад, ты же понимаешь, да? — мягко сказал Воронцов, присаживаясь рядом. — Язык придержать сможешь? Или лучше скорую и спишем все на шок?       — Угу, — сказал Влад и повторил: — Не надо скорую. Слушай, Глеб, вот как ты думаешь… Везет мне с этими «Лексусами» или совсем наоборот? Стоит еще один покупать?       Он опустил голову, пряча истерическое хихиканье, закусил губу, заставил себя дышать ровнее. Что за чушь мелется, неужели все-таки шок? Адреналин хлестал в кровь. Подняв голову, Влад посмотрел на яркий мир вокруг, будто кто-то навел четкость или протер тряпкой пыльное стекло. Крики, резкая вонь дыма, черно-красный столб, вкус крови во рту — прикусил щеку изнутри, когда падал. Белое лицо Марка, так и застывшего в десятке шагов. Белое пятно — рыдающая невеста… И приближающиеся сирены.       — Убью суку, — бессильно сказал он вслух. — Кто бы это ни был… Тварь… Найду и закопаю.